Глава 1
Когда у человека мало радостей в жизни, он радуется всему, чего не имел раньше.
Я смотрела на белый огромный круизный лайнер в порту Неаполя и мысленно видела себя с Кристианом в креслах на балконах номеров. Как бы мне хотелось проехаться на лайнере с моим любимым мужчиной!
Чтобы лунная дорожка освещала наш путь и звезды сияли от счастья, глядя на нас. Я бы угадывала каждое желание моего любимого и делала все, чтобы он был счастлив. Если бы только он мне позволил…
На борт лайнера поднимались туристы и я с мечтательной тоской смотрела им вслед. Может быть наступит день, когда я также как они, взявшись за руки с моим любимым мужчиной, поднимусь на борт такого же лайнера? Когда лайнер отчалил от берега я загадала это желание.
– Таня, пойдем. В Палаццо Реале опоздаем. – отвлекла меня от созерцания лайнера подруга.
Моей подруге, с которой мы наслаждались красотами и достопримечательностями Неаполя, было 52 года. Она была моей тезкой.
До Италии она работала учительницей английского языка, а в Италию она приехала выходить замуж за итальянца. Вернее за наполитанца. Они познакомились по интернету. Наполетанец держал ферму в горах и ему нужна была помощница по хозяйству.
Моя подруга была разведена. Ее муж женился на однокласснице их дочери. Подруга сильно переживала из-за измены мужа и решила утешиться в замужестве за итальянцем.
Жених предложил узнать друг друга до свадьбы и нагрузил ее тяжелой работой на своей ферме. Моя подруга стремилась произвести на него впечатление и сорвала спину. После того как она слегла и не смогла поднимать тяжести ее жених предложил расстаться. Ему была нужна сильная и здоровая батрачка. Больная жена в его планы не входила.
Моя подруга уехала от жениха и пошла работать сиделкой. Её бабушка жила в Поцуоли. В квартире с панорамными окнами и видом на море. Она была состоятельной наполетанкой.
В выходные дни мы набирали еды, вина и отправлялись на экскурсии. Насладившись историческими красотами мы забредали в какой-нибудь парк или находили свободную лавочку, чтобы удобно поесть, выпить и обсудить увиденное.
Нам было очень хорошо вместе. У нас было одинаковое образование, одинаковая профессия и мы понимали друг друга с полуслова. Как же мне повезло с ней!
Однажды мы не нашли другого места для распития вина, кроме лавочки напротив мэрии Неаполя. Я решительно сказала, что именно тут мы будем напиваться! Под носом у жандармов. В этом весь кайф!
Мы распивали вино из одноразовых стаканчиков, тайком наливая его из пакета, обсуждали входящих и выходящих посетителей, сотрудников, полицейских из здания городской мэрии и чувствовали себя великими конспираторами, а заодно шаловливыми школьниками, списывающими диктант под носом учителя. Нам было весело и мы напрочь забыли о том, что временно работаем сиделками. Не родились же мы сиделками, в конце концов! У нас образования будет побольше, чем у наших бабулек вместе с их отпрысками.
Мы временно спустились в долину к простым наполетанцам, чтобы взять то, зачем приехали и уехать прочь навсегда. Униженными мы себя не ощущали. Мы просто работали, чтобы оплачивать наши путешествия, изучать язык и позволять себе то, что было нам недоступно в нашей жизни в России.
Незадолго до Нового года я накупила две сумки подарков маме: итальянские сапоги, туфли, ортопедические тапочки, шейные платки, 12 кофточек и джемперов, нижнее белье, оливковое масло, макароны, сыр, прошутто крудо, колбасу, гриссини из цельнозерновой муки, шоколадные конфеты и отправила их домой украинскими бусами. Ровно через неделю мама распаковывала подарки и сильно ругала меня по телефону за расточительность.
Именно в Неаполе я полюбила дарить маме подарки и получать удовольствие от ее строгих выговоров за "нецелевое расходование денежных средств". Моя мама, как большинство советских женщин, считала расходы на себя лишними. А я считала, что моя мама ничем не хуже Джузеппины и даже лучше. Поэтому, я начала приучать ее к итальянским хорошим вещам и продуктам. Зря что ли я вид на жительство получаю? Пусть маме тоже перепадет радости. Она заслужила.
Тем временем, моя жизнь у Джузеппины становилась с каждым днем все невыносимее. Джузеппина раздражалась из-за всего подряд и впадала в истерику.
Она начинала на меня кричать, обзывать меня наполетанскими ругательствами, придираться к каждой мелочи.
Особенно ее раздражали мои привычки в еде. Она считала, что я слишком много ем.
От скуки я действительно ела больше обычного. Джузеппина считала, что я ее объедаю. И зря.
Джузеппина готовила пасту, покупала хлеб, сливочное масло, фрукты и овощи.
Шоколад, прошутто, мороженое, вино и некоторые другие продукты я покупала себе сама. Кроме того, я обнаружила, что от той еды, которой меня кормит Джузеппина у меня развивался стоматит в ротовой полости. Из-за кислого томатного соуса и крепкого кофе у меня появилось одновременно 4 язвочки во рту. Тот, кто знает как болит хотя бы одна язвочка может представить как болят одновременно четыре.
Я полоскала рот содой, но язвы не проходили. Только мороженое облегчало мои страдания. Мороженое в Неаполе очень вкусное. Это самое вкусное мороженое, которое я когда-либо ела. Причем, частные кафе-мороженое готовят настолько необыкновенное лакомство, что в Афраголу за мороженым приезжают даже из Неаполя.
Это дорогое мороженое, которое стоило 2,5 евро за порцию. Его я покупала себе сама на мои личные деньги.
Кроме мороженого я готовила себе картофельное пюре с салатом из огурцов.
Наполетанская картошка почти не содержит крахмала и настолько мягкая, что ее можно размять вилкой. Если оставить очищенную наполетанскую картофелину на столе, то она не почернеет даже если будет лежать на столе целый день.
Я варила себе гороховый суп на курином бульоне с сельдереем и петрушкой. Аромат горохового супа раздражал Джузеппину. А еще больше ее раздражал расход газа.
– Газ дорогой! Один баллон стоит 13 евро! – упрекала меня Джузеппина.
– Тебе надо есть так, как едим мы! Утром чашка кофе с печеньем, в обед паста, на ужин 1 фрукт и все! Больше ничего есть не надо! Ты обжора. Ты очень много ешь. Ты все время ешь! – ругалась Джузеппина.
Джузеппина была категорически против того, чтобы я готовила мою еду и ела ее.
– Это от твоей еды у тебя стоматит! Ты ешь картошку и сырые огурцы! Огурцы – жарят! А ты не умеешь есть и поэтому у тебя стоматит! Ты должна учиться есть как мы.
Зять Джузеппины поддерживал ее.
– Таня. Если ты приехала в Италию, то ты должна есть наши продукты и есть как мы. На завтрак итальянцы пьют кофе 30 дней из 30 в месяц. И ты должна есть так же как мы.
Джузеппина жалуется, что ты не завтракаешь по-итальянски. Разве тебе трудно выпить кофе утром, а потом, когда Джузеппина не видит, ты можешь съесть что-то твое? И готовить твою еду тебе не нужно. Джузеппина прекрасно готовит на вас двоих.
У меня было ощущение, что меня насилуют всей семьей. Даже в тарелку ко мне залезли! Оказывается, баданта не имеет права есть то, что ей нравится. Баданта обязана есть только то, что ей разрешают хозяева. Даже покупать себе продукты на мои деньги я право не имею в этой семье!
Разве так может быть в свободной и демократичной Италии? Это же диктатура, деспотизм и самодурство!
В один прекрасный день я не выдержала и позвонила Зине.
– Зина, добрый день. Вы не могли бы помочь советом что мне делать?
– Что случилось? – спросила Зина.
– Меня заставляют есть еду, которую готовит Джузеппина. Если я ем что хочется мне, то Джузеппина скандалит. А у меня весь рот в стоматите. Я не могу есть помидоры, кофе, помидорный соус, а Джузеппина и ее родня меня заставляют. Им все равно, что у меня язвы по всему рту от их еды. Подскажете что делать?
– Я зайду в четверг. Когда родственники бабушки будут дома. Поговорю с ними.
Зина зашла в четверг и мило побеседовала с Джанной, ее мужем Антонио и Джузеппиной. Наполетанцы искренне недоумевали почему я отказываюсь есть по расписанию ту еду, которую они мне покупают. Зина еле убедила их разрешить мне ту еду, которую я готовлю себе сама до тех пор, пока у меня не заживет стоматит.
– Таня, тебе надо потерпеть. Ешь их еду пока не получишь документы. Получишь пермессо и уйдешь от них. А сейчас тебе надо их слушаться. – уговаривала меня Зина.
– Это рабство какое-то. Никогда не думала, что в Италии я не смогу есть ту еду, которую могу сама себе купить. – удивлялась я.
– А что ты хочешь? Это же мы к ним приехали. Это мы от них зависим. Здесь мы живем по их правилам. Не расстраивайся. Получишь пермессо и освободишься от них навсегда.
– Мне кажется я никогда не дождусь пермессо. – сокрушалась я.
– Тебе повезло. Твои документы уже делаются. А я вот 5 лет ждала пока закон о квоте выйдет. – делилась воспоминаниями Зина.
На самом деле она лукавила. Квота о виде на жительство для нелегальных эмигрантов выходила каждые 3 года. И Зине не было необходимости есть вредную для ее организма еду целых 5 лет. Он проработала бадантой несколько месяцев и ушла зарабатывать деньги уборкой. 5 лет с такой как Джузеппина не выдержит ни один человек. Не то, что я.
С каждым месяцем Джузеппина все больше диктовала мне что есть, как есть, когда есть. Я все равно готовила себе ту еду, к которой привыкла. Не каждый день, конечно, но раз в неделю точно. Джузеппина и ее дочери за такое своеволие меня почти возненавидели. Они считали преступлением с моей стороны есть мою еду даже изредка.
Из-за разницы в меню семья Джузеппины мне часто делала выговор. С каждой неделей раздражение друг другом крепло. Я держалась из последних сил.
На самом деле им не хотелось заключать со мной официальный контракт на работу. Потому что в этом случае стоимость моей зарплаты возрастала на стоимость взносов в государственную казну Италии. Именно поэтому семья Джузеппины искала поводы для недовольства, чтобы в один прекрасный день выставить меня за дверь. Они не собирались ждать когда я получу вид на жительство. Компенсацию за стоимость пермессо для меня как для их работника они получили и от государства и от меня. Я же заплатила за мое пермессо моей месячной зарплатой. Семья Джузеппины не понесла материальных убытков. В отличие от меня.
После нового года Джузеппина скандалила почти каждый день. Мои нервы не выдерживали. Я сдерживалась, чтобы не наорать на нее в ответ. И еще я боялась, что не справлюсь с собой и огрею Джузеппину чем-то тяжелым по голове. При одной мысли об этом меня охватывал ужас. Если, не дай Бог, я покалечу или убью Джузеппину, то меня посадят в итальянскую тюрьму и на моем будущем можно будет поставить жирный крест. После итальянской тюрьмы для молодой эмигрантки, отсидевшей за убийство итальянской бабушки все двери будут закрыты. Причем, не только в Италии, но и в России тоже.
Но, и это еще не все. Меня покажут в криминальных новостях по всем каналам итальянского телевидения по всей Италии и опозорят на весь мир. Кристиан, Серджио, Мауро и другие мои бывшие коллеги увидят меня по телевизору в сводке криминальных новостей и ужаснутся. Кристиан от меня навсегда отвернется. Жизнь моя будет разрушена…
Страшные перспективы моего будущего в случае причинения физического вреда Джузеппине проносились в моей голове, я цепенела от ужаса и терпела истерики Джузеппины и нападки членов ее семьи.
Подавленное раздражение изводило меня. Отсутствие возможности уйти от издевательств деформировало мою агрессию в фантазии на тему публичной казни Джузеппины. Я настолько ее ненавидела, что жаловалась подруге на Джузеппину примерно так:
– Жаль нельзя приговорить к сожжению заживо раз десять подряд. Я бы приговорила Джузеппину к такой форме наказания. Спалила бы ее, потом оживила, потом бы опять спалила и так раз десять. Но, с условием, чтобы она все помнила потом, когда я ее после десятого раз оживлю.
Моя психика и я находились в опасности. В обычной жизни этого не понять. В обычной жизни есть дом, есть защита, есть возможность уйти от обидчика, хотя бы на время, хотя бы на съемное жилье, хотя бы к понимающим родственникам. Нелегальный эмигрант такой защиты не имеет. Нелегальный эмигрант, ожидающий вид на жительства у своего работодателя зависит от него как раб от рабовладельца. Раб не может уйти домой, потому что у него нет дома, раб не может пожаловаться в полицию, потому что он бесправный раб. Раб не может убежать, потому что он ждет вольную.
В канун Нового года я загадала желание и потом повторяла его как молитву почти каждый день:
– Господи, пусть что-то случиться и прекратит мои невыносимые муки у Джузеппины! Пусть хоть крыша рухнет! Пусть хоть дом развалится! Пусть что-то произойдет, чтобы я ушла отсюда!
Я повторяла эти слова так часто и на таких сильных эмоциях, что поверила, что скоро что-то произойдет. Что-то скоро обязательно случится и избавит меня от невыносимого многомесячного ожидания пермессо.
За 8 месяцев проживания у Джузеппины я ощущала себя так, словно провела эти месяцы в заточении у злобных троллей с ведьмой-предводительницей во главе. Я чувствовала себя униженной, оскорбленной узницей тюрьмы строго режима без права условно-досрочного освобождения.
О, Боже, мой! За что ты меня ТАК наказал! Восклицала я любимый вопль всех русско-язычных бадант Италии.
Самая неразрешимая проблема имеет более одного самого простейшего решения.
Ни на минуту моих мучений у Джузеппины я не забывала, что у меня выкуплен ОБРАТНЫЙ билет до Москвы.
Но, я очень хорошо помнила пример Аллы. В польскую тюрьму мне не хотелось. Гарантии, что мне попадется понимающий польский полицейский и не конфискует моё добро у меня не было.
У меня была возможность купить билет на самолет и улететь в Москву прямым рейсом из аэропорта Каподикино, который находится в Неаполе. Алла сказала, что авиарейсы самые безопасные для нелегальных эмигрантов. Потом я узнала, что у меня даже был шанс не словить штамп о депортации в паспорт, если бы я воспользовалась самолетом.
То есть, у меня была возможность не ждать пермессо. В экстремальном случае найти спасение дома я всегда могла.
Но. Оставалось одно большое НО.
А куда я, собственно, вернусь? Домой к маме? В ту же самую квартиру, в те же самые стены, в которых я денно и нощно оплакивала Кристиана? В тот же самый город, на который я не могла смотреть потому что он напоминал мне о наших прогулках с Кристианом? К тем же предприятиям, где я не могла реализовать себя профессионально, где я не могла найти достойную зарплату? К тем же самым металлургам, из-за которых я мучительно не могла лишиться девственности аж до 32 лет? К тем же самым металлургам, о личной жизни с которыми не могло быть и речи?
Все эти вопросы я прокручивала в голове после каждой истерики Джузеппины и ответ на них у меня был только один: МНЕ НЕКУДА ВОЗВРАЩАТЬСЯ. И не с чем.
Итальянский язык я еще не выучила. Денег в достаточном количестве еще не заработала. Италию еще не посмотрела. Ничего толком в этой стране, кроме полоумной бабки и ее ненормальной родни не видела. Пермессо, с которым у меня открывалась дорога на Север Италии поближе к Кристиану еще не получила.
И я так легко сдаваться не собиралась! Не для этого я в Италию приехала, чтобы, ничего не увидев, сбежать при первых трудностях к маме под юбку и сидеть там до пенсии!
Как говорила вторая лягушка в детской сказке: "Утонуть я всегда успею. Но, лучше я еще поборюсь!"
Глава 2
Чтобы поднять себе настроение и переключиться с унизительных воспоминаний я ринулась выстраивать отношения с Маурицио. Для этого мне ничего особенно не было нужно делать. Всего лишь отвечать на его звонки и приходить на свидания с ним в назначенное время.
Откровенно говоря, свидания с Маурицио были одно скучнее другого.
Я не знаю какое образование было у Маурицио, но как собеседник он был никакой. Я, как и положено женщине, помалкивала на свиданиях. Маурицио тоже помалкивал. Скажет пару незначительных фраз и молчит.
Приставать ко мне он начал на втором свидании. Мы с подругой отдыхали в Казерте. Я взяла велосипед на прокат и прокатилась на нем по парку. Причем, в состоянии алкогольного опьянения. Мы с подругой выпили красного вина из бумажных пакетов. Вино в Италии даже в пакетах неплохое. Стоило 1,5 евро полтора литра. Тавернелло. Нам нравилось.
Маурицио встретил меня у выхода из музея. Он полез целоваться и я ответила. По-взрослому. С языком. Маурицио мой поцелуй понравился.
– Ты целуешься очень жарко. – оценил он.
Знал бы ты, синьор журналист, что у меня секса не было год с лишним и на твоем месте я представляла совершенно другого человека, не так бы ты заговорил.
Маурицио посадил меня в машину и мы поехали прогуляться по окрестностям.
Журналист завез нас в уединенный уголок, остановил машину, оглянулся по сторонам и молниеносно стащил брюки с трусами. Не с меня, а с себя. Видимо, показывал свой агрегат в неработающем состоянии. Для того, чтобы я впечатлилась?
Я впечатлилась. Только не размерами агрегата, а детсадовской выходкой мужика, разменявшего пятый десяток. Мальчугану лет 5 такое простительно. Он еще не вырос и действует на инстинктах. Но, когда свой вялый член вываливают на обозрение из семейных трусов без спроса, без предупреждения, без близких отношений, сразу возникают сомнения в адекватности того, кто так делает.
Я сразу вычеркнула Маурицио из списка адекватных людей. Он немного стушевался когда увидел мое выражение лица, которым я смотрела на особо тупых рабочих металлургического завода. Маурицио натянул штаны с трусами и сделал вид, что ничего не было.
– Поехали в кафе. Тут рядом. Поедим чего-нибудь.
– Угу. – кивнула я. После зрелища Маурицио со спущенными штанами аппетита у меня особо не было.
В кафе Маурицио купил жареные в панировке куриные котлеты, наполетанские лепешки с начинкой и кофе.
Кафе было дешевой забегаловкой, рассчитанной на туристов. Наполетанцы по таким кафе не ходят. Это ниже их достоинства. Я сразу подумала о том, что, если бы Маурицио меня уважал, то повел бы в более дорогое место. Но, Маурицио боялся, что его узнают и не хотел неприятностей с женой. Поэтому повел меня в убогую забегаловку для туристов. Хорошо, что кафе было относительно чистым. И на том спасибо.
Я попробовала лепешки, котлеты. Маурицио пил только кофе. Такую вредную еду он не ел.
Мне еда не понравилась. Лепешки были черствыми, а котлета сухая и пережаренная.
У меня было ощущение, что меня опускают на тот уровень, на котором я никогда не была. В моем родном городе я бы ни за что не пошла на свидание с таким как Маурицио. А Маурицио смущен не был. Он ощущал себя благодетелем, накормившим погибающую от голода эмигрантку.
– Я женат. – уверенно сказал Маурицио. – У меня есть сын и я ни за что не разведусь с женой даже для самой красивой женщины. – подытожил он.
Я смотрела на Маурицио и думала, что у него проблема и с мозгами и с самооценкой. С чего он решил, что его кто-то хочет увести из семьи? Мне, лично, Маурицио в кошмарном сне в качестве мужа не приснится. И вообще, я с ним только потому что не нашла никого получше, чтобы отвлечься от мыслей о Кристиане. Не будь я тяжело ранена неразделенной любовью, я бы на такого обормота как Маурицио даже не посмотрела.
Неужели он не видит какое неказистое впечатление на меня производит?
Маурицио моего отношения не замечал. Он был на своей территории и считал, что делает мне одолжение.
– Понятно. – сказала я.
Я не сказала ему, что он меня интересует как временное развлечение. И еще, я, конечно, рассчитывала на его помощь. Но, судя по забегаловке куда он меня привел, деньги на женщин он тратить не любит.
Мы еще посидели немного и поехали дальше кататься на машине Маурицио.
Когда мы подъезжали к Афраголе Маурицио сказал:
– Тебе не очень весело со мной.
Я даже не стала отрицать очевидного факта, что Маурицио не победитель юмористического шоу. С чувством юмора у Маурицио полный провал. Я неопределенно пожала плечами и мотнула головой. Типа: "Тебе лучше знать."
Маурицио отвез меня к Джузеппине.
По дороге он рассказал мне историю о том, что муж Джузеппины повредился рассудком на старости лет и повесился. Поэтому, Джузеппина, иногда, такая раздражительная.
Маурицио и семья Джузеппины не ладили. Они не могли поделить какое-то помещение и Маурицио даже пришлось скандалить с ними из-за этого. Однажды, он принес пистолет, показал его сыну Джузеппины и после этого они с ним больше не связывались.
Я поняла, что Маурицио довольно инфантильный и хвастается тем, чего должен стыдиться.
После этого свидания я решила, что не буду связываться с Маурицио. Толку от него как от козла молока, а неприятностей может быть много.
Но, Маурицио был настойчив. Он продолжал меня подвозить до Неаполя и обратно. Иногда вывозил меня в соседние пригороды, которые ничем не отличались от Афраголы. В такие красивые места как Салерно, он меня больше не возил.
На православное Рождество он повез меня в отель. И я согласилась с ним переспать. Не потому что он мне очень нравился. А потому, что он не был мне противен, у меня давно не было секса и через постель я надеялась закрепить отношения и получить поддержку.
Очень наивное представление о мужчинах. Сразу же было видно, что Маурицио палец о палец для меня ударит и кроме как поездок по задворкам Неаполя мне ничего дать не может. Не будь он женат, возможно, он бы лучше ухаживал за мной. Но, будучи женатым он боялся огласки. А мне-то какой смысл тогда иметь с ним отношения и заниматься сексом? Никакого. Но, я понадеялась, что после секса отношение Маурицио ко мне изменится.
Такого секса у меня еще не было. Секса втроем. В постели нас было трое: я, Маурицио и призрак Кристиана, которого я представляла на месте Маурицио.
Получалось плохо. Маурицио был худым, жилистым, неуклюжим, резким в движениях и не достаточно чувственным. Возможно, он был слишком возбужден. Но, его пластика во время секса мне не понравилась.
Лично я возбудиться успела, а вот с разрядкой вышел облом. Маурицио кончил первым. Когда я пыталась завести его снова, он с улыбкой заявил мне:
– Ничего не получится. Я старый.
Низ живота у меня болел из-за неудовлетворенности. Я чувствовала, что Маурицио меня унижает, оставляя неудовлетворенной. Он мог бы постараться доставить удовольствие мне.
Пальцы, руки и рот у него были в рабочем состоянии. Но, Маурицио не считал, что мне нужен оргазм. Вообще-то, он не маленький и должен понимать, что неудовлетворенная женщина это мина замедленного действия. Теперь я понимала почему жена не жалует Маурицио и почти никогда не приходит к свекрови. С Маурицио можно жить только из-за денег. Но, денег у Маурицио не было. По какой причине его жена с ним жила мне было не понятно. Возможно, из-за недвижимости, возможно, он был ей нужен как аксессуар, а, возможно, у них были какие-то договорные отношения.
Я бы такого мужа как Маурицио терпеть бы не стала. Но, в этот раз я ему ничего не сказала.
Он увез меня из отеля неудовлетворенную.
В воскресенье Маурицио мне прислал смс о том, что остается на обед с семьей и не сможет меня забрать из Неаполя.
Понятно. Придется добираться домой на общественном транспорте. Если повезет, то даже не опоздаю.
В тот вечер я добралась до Джузеппины без опозданий.
В понедельник меня ждал сюрприз. Сразу после завтрака к Джузеппине приехали ее дочери: Джанна и Карла. Выражения их лиц не предвещали ничего хорошего. Особенно лицо Карлы, которая меня невзлюбила из-за своего мужа врача. Я имела неосторожность назвать его очаровательным, не подозревая, что он ее муж. Зять Джузеппины был ее лечащим врачом, но мне об этом сказали только много месяцев спустя.
Карла меня настолько не переваривала, что могла не стесняясь громкой связи спросить у Джанны про мое решение посидеть с Джузеппиной:
– Что тебе сказала эта дура?
Дурой, разумеется Карла называла меня. Дура потому что баданта, потому что молодая и красивая, потому что посмела назвать ее мужа очаровательным в присутствии Карлы.
Карла начала разговор первой:
– Таня, тебе придется съехать!
– Как съехать? Куда? Почему? – забеспокоилась я.
– У нас в доме сложилась аварийная ситуация. На втором этаже, прямо над нами протекает крыша. Коммунальные службы сказали, что кровля прогнила и может обрушиться в любой момент из-за влажности.
– Но, как же мое пермессо? Я же заплатила за него? – спросила я.
– Когда придет срок, ты его получишь. Не беспокойся. Мы не бросим тебя без документов. Но, ты должна в самое ближайшее время найти работу и уйти. Мы не хотим попасть в тюрьму, если обрушится крыша. – сказала Жанна.
– Поторопись! У тебя срок одна неделя. – приказала Карла.
Потом они еще общались с Джузеппиной и между собой на тему как надо разговаривать с подчиненными. Общались на повышенных тонах эмоционально жестикулируя. Так жестикулировать могут только наполетанцы. Вернее не жестикулировать, а разговаривать руками.
Весь разговор женщины поочередно кидали на меня враждебные, разгневанные взгляды, словно это я собственноручно разрушила крышу их дома.
Я была и рада и не рада этой новости. Одна часть моей души ликовала, что скоро меня выпустят на свободу и мое заточение закончится. Но, с другой стороны я боялась потерять вид на жительство. Я же заплатила 600 евро и 8 месяцев моей драгоценной молодости за него. Неужели все пропадет даром? Кроме того, я никогда не жила на съемном жилье, не имела представления как искать квартиру в Италии, не представляла как искать работу в Неаполе. Но, на этот случай у меня была надежда на Зину. Зина обещала помочь.
И потом был еще Маурицио. Не зря же я с ним переспала? Он же поможет мне чем-нибудь? Хоть, советом. Он же местный. На поддержку деньгами, жильем и чем-то большим от Маурицио я уже не надеялась. Не тот он человек, чтобы помогать. Франко помог бы. Но, к Франко я обратиться уже не могла.
В четверг, в очередной мой выходной день, Маурицио опять назначил мне свидание и повез в отель заниматься сексом.
По дороге в отель я рассказала ему о моих проблемах с работой, жильем и документами. Маурицио обнадежил:
– У меня есть знакомый адвокат. Я узнаю что можно сделать.
Я решила дать еще один шанс Маурицио. Возможно, второй раз он будет на высоте?
Увы. Второй раз был еще хуже первого. Маурицио закрылся в ванной с телефоном. Я была предоставлена сама себе и решила выйти на балкон. В этот раз нам достался номер на втором этаже и балкон стоял на козырьке входа в отель.
Мне было скучно и я решила исследовать козырек. Не долго думая, я перелезла через балкон и оказалась на крыше козырька. Я прошлась взад и вперед. Подошла к краю, потом вернулась обратно. С высоты козырька открывался вид на проезжую часть, на горы, на горные поселки. По голубому небу плыли облака и ярко светило солнце. Было красиво.
Вдруг из под козырька вышел парень наполетанец. Он посмотрел на меня, ничего не сказал и вернулся под козырек.
Через пять минут из ванной быстрым шагом вышел Маурицио, замотанный в банное полотенце.
– Ты что тут делаешь? – спросил он меня с улыбкой.
– Мне консьерж на тебя пожаловался. Срочно заходи в номер и не делай так больше. – смеясь сказал Маурицио.
Я послушно зашла внутрь номера.
– Ты долго принимал душ. Я решила себя развлечь. – упрекнула я Маурицио.
– Да. У меня тут небольшие дела. – сказал он.
Про себя я подумала:
"Если у тебе, гад такой, дела, то зачем ты меня привез в отель и бросил одну?"