Дорога домой
- -
- 100%
- +
– Значит, вы выбираете суицид, потому что боитесь ужасной смерти от рук Янника. Это так?
Самоубийство из страха смерти.
Клара закрыла глаза, отчего шум в салоне показался ей еще громче.
– Вы не имеете ни малейшего понятия, во что ввязываетесь, продолжая этот разговор, – уже в который раз предупредила она его, но Джулс не отступился.
– Не важно, чем угрожает вам Янник. Это не может быть хуже того, что я уже пережил.
Клара кивнула.
– Это так. Вероятно, нет ничего хуже, когда собственный ребенок умирает раньше родителей.
Плевать, похоже, от выхлопных газов и правда нет никакого толка. Кроме мигрени и тошноты.
Клара выключила мотор и онемевшими пальцами открыла водительскую дверь.
Из гаража ее окатило волной холодного воздуха, она жадно втянула кислород – так быстро, что закашлялась.
Джулс спросил, все ли в порядке, на что Клара ответила утвердительно, хотя, конечно, еще не переживала момента в своей жизни, который был бы менее «в порядке». Наверное, за исключением разрыва промежности после изнасилования в супружеской постели, который она не могла попросить зашить, потому что в больнице ей стали бы задавать слишком много вопросов. И до сих пор ей еще иногда было больно мочиться. Не говоря уже о сексе.
– Вы ошибаетесь, – услышала она голос Джулса.
– В чем?
Ее голова разрывалась. Единственное, что она сумела, – это уничтожить свою кратковременную память. Клара уже сейчас не могла вспомнить, что говорила десять секунд назад.
– Что нет ничего хуже, когда ребенок умирает раньше родителей.
– Нет?
– Еще хуже – видеть, как умирает собственный ребенок, и быть бессильным ему помочь.
Клара выбралась из машины. У нее подкашивались ноги, поэтому ей пришлось придержаться за крышу автомобиля.
– Возможно, но я не понимаю…
– Почему я это сейчас упомянул?
– Верно.
Она оторвалась от машины и шагнула. Дверь, которая соединяла гараж с бунгало, находилась прямо перед ней, всего в пяти шагах. Хотя «бунгало» было слишком высокопарным словом для летнего домика в садовом товариществе поселка Хеерштрассе. Мартин стыдился говорить о садовой избушке или даче и никогда не приглашал сюда друзей, хотя эта постройка была самой красивой и большой во всем поселке – переделанная в домик для круглогодичного проживания, с гаражом, хотя и без официального разрешения.
– Я пережил и то и другое, – сказал Джулс.
– И то и другое? – Клара задавалась вопросом, откуда у нее взялись силы дотащиться до бунгало. В любом случае боль в ноге – к счастью, лодыжка была только подвернута – не давала ей потерять сознание.
– Я не знаю, к чему вы клоните.
Клара закрыла за собой дверь и не знала, стоит ли ей включить свет. В современном отремонтированном садовом домике на полторы комнаты с паркетом, теплыми полами, кондиционером и итальянской дизайнерской мебелью все еще пахло малярными работами и переездом – так редко они здесь бывали. А если и приезжали, то без Амели, которая оставалась с бебиситтером, потому что ее папа не хотел, чтобы она своими жирными пальцами и слюнявым ртом испачкала светлый диван. Кларина кровь на обивке его не так смущала.
Она дохромала до сделанного на заказ кухонного стола, который отделял крохотную кухню от гостиной и столовой, села на деревянный стул и решила остаться в темноте. Хотя вряд ли кто-то из соседей был у себя в это время года и не спал в такой час, чтобы удивиться, почему в бунгало Вернетов, пустовавшем несколько недель, вдруг так поздно загорелся свет.
– Валентин был не единственным ребенком, – сказал Джулс, и пока она осознавала эту информацию, сотовый в ее руке завибрировал, как электрическая бритва. Она посмотрела на экран и прочитала очередное сообщение от Мартина:
ГДЕ ТЫ????
Клара удалила сообщение и спросила Джулса:
– У вас был еще один ребенок?
– Фабьенна, сестра Валентина.
– И она была…
– Да. Она тоже находилась в комнате. Она спряталась в шкафу, пока Валентин пытался открыть дверь. Когда мы ее нашли, она была еще жива.
– Боже, какой ужас, – услышала она свой голос. – Вы уверены, что Даяна не…
– Не сделала это специально? – резко спросил Джулс.
Клара прикусила язык.
– Забудьте. Я не хотела задеть вас.
Он шумно втянул воздух.
– Честно говоря, я, конечно, тоже задавался этим вопросом. Потому что у нее с детьми были натянутые отношения. Фабьенна всегда была папиной дочкой. А когда у Даяны случилось «выгорание», отношения с Валентином тоже осложнились. Только все это было в рамках нормы. При всех разногласиях Даяна никогда и ни за что не сделала бы ничего плохого своим детям.
Затем наступило тягостное молчание, пока Джулс не спросил ее:
– И как? Наша сделка в силе?
– Моя история в обмен на безболезненный способ самоубийства? – Клара кивнула. – Да, еще в силе.
Она начала потеть в холодном, нетопленом бунгало. Одновременно ощущая, как ее сердце гулко бьется в грудной клетке.
– Хорошо. – Джулс говорил так нейтрально и буднично, будто предлагал вынести мусор, если она возьмет на себя мытье посуды. – Тогда я расширю свою часть уговора и расскажу вам, что случилось с Фабьенной. Но только если вы сейчас же скажете мне, кто этот Янник и что у него есть против вас.
Клара выкашляла остатки выхлопных газов из легких, затем начала:
– Янник дал мне время до полуночи. Если я до этого не положу конец своему браку, он мучительно меня убьет.
Она шмыгнула носом и заморгала, пытаясь смахнуть слезы, которые непонятно откуда взялись.
– А если он выяснит, что я вам все рассказала… не так, если у него появится хоть малейшее подозрение, что я вам доверилась, вас ждет такая же мучительная судьба, как и меня, Джулс. Это того стоит?
– Да, – выпалил Джулс.
– Стоит правды незнакомки, которая ошиблась номером?
– Я рискну.
– Вы наивный глупец. – Она рассмеялась, наверное, в последний раз в своей жизни. – Мой телефон прослушивается, он установил на него программу-шпион. Вероятно, Янник уже сейчас знает, что мы с вами разговариваем.
– Вы ведете себя как параноичка.
– А вы как идиот. Но не важно. Мы и так уже слишком долго говорим. Если он проверит данные сотового телефона после моей смерти, то не успокоится, пока не выяснит, с кем я разговаривала. И тогда узнает, что мы общались.
– И что дальше? Скажите мне.
– О'кей, тогда слушайте внимательно. Но сделайте мне одолжение. Не проклинайте меня, если через несколько часов вы будете мечтать о том, чтобы ваши страдания прекратились и Янник избавил вас от мучений.
14
Клара
Клиника «Бергер Хоф»
Четыре месяца назад
Игла никак не входила, поэтому Даниэлю Кернику пришлось попытаться еще раз – Клара к такому уже привыкла. У нее были тонкие вены, даже опытные медсестры не справлялись с ее руками.
– Простите, – извинился врач-ассистент и еще раз воткнул иглу, на этот раз успешно.
Клара сжала губы и сконцентрировалась на художественной репродукции, которая висела на стене лечебного кабинета, обустроенного современно и дорого. Фотография маяка, о подножие которого разбивались волны Тихого океана.
Клара почувствовала второй укол, но не стала смотреть. Она боялась шприцев, что при ее профессии было недостатком.
– Обычно это не входит в мои обязанности. Приложите. – Керник передал ей медицинский тампон для места прокола в локтевом сгибе, затем придвинул к себе табурет на колесиках. Клара сидела на краю кушетки прямо под окном, выходящим на парк при клинике.
– И чему же я обязана такой честью, доктор Керник? – спросила она его.
В такой роскошной обстановке она в принципе даже не удивилась бы, если главврач лично сделал ей укол. Пациенты, которые за двухнедельный курс в «Бергер Хоф» выкладывали сумму, равную стоимости малолитражного автомобиля в полной комплектации, ожидали, что частная клиника ничем не будет напоминать им обычную больницу. Это касалось расположения и архитектуры, от которой у некоторых владельцев пятизвездочных отелей от зависти на глазах выступали слезы.
В получасе езды на машине от Баден-Бадена этот комплекс, как орлиное гнездо, располагался на возвышенности в Шварцвальде. Пациенты, которые находились здесь в основном из-за кризиса в браке, синдрома выгорания или психосоматических нарушений, в промежутках между сеансами групповой или индивидуальной терапии наслаждались открыточными видами с террасы кафетерия на поросшую лесом долину, меню от звездного повара и талассотерапией в спа-центре.
Палатами служили исключительно одноместные номера-сьюты с кондиционером, камином, джакузи и телевизором с выходом в Интернет. Несмотря на все эти излишества и заморочки, клиника в профессиональных кругах пользовалась отличной репутацией, чем была обязана преимущественно ее руководителю, профессору доктору Ивану Корцону.
Родившийся в Барселоне психиатр был автором самого известного учебника по клинической психиатрии и популярным гостем на конгрессах экспертов во всем мире. То, что Кернику разрешили работать его ассистирующим врачом, имело такое же значение для его резюме, как для айтишника-разработчика личная рекомендация от Билла Гейтса.
– Я хотел остаться с вами наедине, фрау Вернет, – сказал врач-ассистент и странно улыбнулся.
Клара наклонила голову и бессознательно принялась играть своим обручальным кольцом. Неужели он пытался с ней флиртовать? У Керника были красивые карие глаза и обезоруживающая улыбка, но он был абсолютно не в ее вкусе. Со своим загорелым лицом, рубашкой La Martina и яхтенными туфлями с кисточками он полностью соответствовал клише играющего в гольф владельца «порше».
– И почему вы хотели остаться со мной наедине, доктор Керник?
– Вы не врач, фрау Вернет. И не можете всего этого оценить. Боюсь, вам нужен мой совет.
Клара поднялась с кушетки и поискала глазами мусорное ведро, чтобы выбросить тампон. Кровь перестала идти. Пластырь ей не понадобится.
Керник тоже встал и поднял руку в извиняющемся жесте.
– Пожалуйста, не поймите меня превратно, я совсем не хочу принизить вашу должность медико-технического ассистента. Я знаю, вы на хорошем счету у себя в берлинской врачебной практике. Ваш шеф считает, что у вас более высокое призвание, и даже хочет поддержать вас в ваших амбициях изучать психологию. Да вы и сами это знаете. Не будь вы такой талантливой и умной, ваш босс наверняка не дал бы согласие на ваше участие в этом.
Если он флиртует, то очень странным способом, – подумала Клара и удивилась озабоченному взгляду Керника. На мгновение она разозлилась, потому что в принципе согласилась на это посещение частной клиники, чтобы хоть несколько дней побыть подальше от мужа. От всех переживаний и страхов. А теперь снова появился тип, который вселял в нее неуверенность.
– Вам нужно уйти. – Керник понизил голос до настойчивого шепота.
– Уйти? Я думала, предварительный разговор с профессором Корцоном состоится здесь.
Клара указала на обтянутые серой искусственной замшей диванчик и кресла. Корцон был веганом и отвергал любые продукты животного происхождения, в том числе и мягкую мебель.
– Вы не понимаете. Вам нужно как можно быстрее бежать отсюда…
В этот момент открылась дверь. Клара затылком почувствовала дуновение холодного воздуха, и по коже у нее побежали мурашки. Или все дело было в словах Керника?
…как можно быстрее бежать отсюда…
Словно застигнутый врасплох ребенок, врач обернулся к мужчине, который только что вошел в лечебный кабинет, служивший также и переговорной.
– Hola, que tai?
Испанец мог бы обойтись и без белоснежного халата, чтобы продемонстрировать свой авторитет. Корцон был ниже ростом, чем можно было заключить по его выступлениям в Интернете и глянцевым брошюрам частной клиники. Коренастый, с выпирающим животом и чуть рыжеватыми волосами и бородой, которая уже давно нуждалась в коррекции. Рядом с ним Керник выглядел одетым с иголочки, и тем не менее харизма у профессора была намного сильнее.
– Soy Ivan, – широко улыбаясь, представился он одним именем, что благотворно подействовало на Клару. После смутивших ее слов Керника она жаждала компетентности, утешения и доверия.
– Muchas gracias рог participar en este importante experi-mento. Con su colaboracion esta hacienda un servicio extraor-dinario a la ciencia.
Клара кивнула с улыбкой. Эксперимент, в котором она согласилась принять участие, действительно был исключительным. Помимо профобразования она три года изучала испанский и в общем и целом поняла, что сказал ей врач. Тем не менее обрадовалась, когда Корцон объявил о переводчике словами «Mi colega actuara de interprete». Радость уступила место разочарованию, когда она поняла, что эту роль должен исполнять Керник.
– Он хочет, чтобы мы оба заняли место на диване, – перевел врач-ассистент слова своего шефа, тон которого не допускал сомнений в том, что это была не просьба, а приказ. На журнальном столике между диваном и креслом стояла пластмассовая шкатулка. Корцон открыл ее и достал предмет, который выглядел как очки виртуальной реальности для компьютерной игры.
– Para inducir los delirios, hay que ponerse estas gafas con auriculares, lo que provoca una sobreestimulacion por merdio de varias senales opticas у acusticas. Un agente intravenoso adicional refuerza los delirios que causan.
– Чтобы вызвать галлюцинации, мы используем вот эти очки, – перевел Керник. – Они будут воздействовать на вас оптическими и акустическими раздражителями. Только что мы внутривенно ввели вам разработанное нами средство, которое усилит галлюцинации, вызываемые очками.
Клара кивнула. Все это было написано в формулярах, которые она получила, когда регистрировалась на ресепшен. И конечно, она подписала документ, освобождающий клинику от ответственности в случае, если во время нахождения здесь у нее разовьется психоз. В этом и был смысл эксперимента.
– No se preocupe, todo se dosifica de tai manera que las halucinaciones persistiran solamente durante unos minutos despues de que las gafas se hayan apagado. Luego seguiremos am-pliando el intervalo lentamente cada dia.
– Этот эксперимент очень опасный и может иметь для вас смертельные последствия, – услышала она абсолютно неверный перевод Керника. На самом деле Корцон сказал что-то вроде того, что ей не нужно переживать, галлюцинации прекратятся через несколько минут после того, как она снимет очки.
– Не морщите лоб. Корцон как раз объясняет вам побочные эффекты, которые преуменьшает, – сказал Керник, еще больше смутив Клару. – Я знаю, что ставлю вас в неловкое положение. – Керник продолжал создавать видимость перевода. При этом использовал максимально деловой тон и интонацию. – Но ни в коем случае не надевайте эти очки. Никогда. Ни при каких обстоятельствах.
Он выждал еще три предложения Корцона, потом сказал:
– Не смотрите так испуганно, когда я говорю. Иначе профессор заметит, что я хочу вас предупредить. А сейчас кивните. Корцон задал вам вопрос, нравится ли вам здесь.
Клара сделала, как ей велели.
– Еще раз: я знаю, что ставлю вас в немыслимое положение. И мне очень жаль. Но у вас есть маленький ребенок, как и у меня. – Тем временем у Клары больше не получалось сконцентрироваться на дружелюбном голосе руководителя клиники. Все ее внимание было сосредоточено на Кернике, который сказал следующее: – Я умоляю вас, не надевайте эти очки. Иначе произойдет ужасное. Может случиться так, что вы никогда больше не выйдете из клиники.
Никогда больше?
Клара непроизвольно покачала головой, а Керник недовольно закатил глаза в ту секунду, когда Корцон снова взял в руки очки.
Парадоксальным образом последние слова врача-ассистента вызвали у нее ощущение робкого счастья.
Навсегда в «Бергер Хоф»? Больше никогда не возвращаться к Мартину?
Даже тот факт, что она будет разделена с ребенком, не казался таким значимым, чего она в следующий момент устыдилась. Но в принципе она была уверена, что Мартин будет с любовью заботиться об Амели.
Или она обманывала себя?
Нет.
В его обращении с собственным ребенком ошибок не было. Он никогда бы не поднял руку на свою маленькую девочку.
– Я сейчас сделаю вид, что меня вызвали в отделение, – сказал Керник. – Через пять минут последуйте за мной.
– Но… – начала было Клара, однако пронзительный взгляд Керника заставил ее замолчать.
Корцон подошел к своему письменному столу и начал что-то искать в верхнем ящике.
– Вы сейчас сделаете следующее, Клара! – прошептал Керник. – Скажете, что перед началом первого этапа эксперимента вам нужно в туалет. Мы встретимся в конце коридора на лестничной клетке.
Сразу после этого зазвонил его телефон, и Керник реализовал свою часть плана. После короткого прощания с Корцоном, который с пониманием кивнул от письменного стола, Клара осталась одна с руководителем клиники.
– Comencemos con la primera etapa del experimento, – сказал он и указал на дверь, которая соединяла лечебный кабинет с соседней комнатой, куда он ее и приглашал.
Клара поняла его слова так: «Давайте начнем первый этап эксперимента».
15
Клара ничуть не удивилась тому, что последовала приказу Керника. Раньше она считала себя самоуверенной, эмансипированной и самостоятельной. Но это «раньше» было давно и закончилось – самое позднее – после того, как она ответила «да» и оказалась в браке, в котором с годами привыкла повиноваться мужчинам.
Конец ознакомительного фрагмента.
Текст предоставлен ООО «Литрес».
Прочитайте эту книгу целиком, купив полную легальную версию на Литрес.
Безопасно оплатить книгу можно банковской картой Visa, MasterCard, Maestro, со счета мобильного телефона, с платежного терминала, в салоне МТС или Связной, через PayPal, WebMoney, Яндекс.Деньги, QIWI Кошелек, бонусными картами или другим удобным Вам способом.
Примечания
1
Перевод А. Шаповаловой.
2
Образ действия (лат.); в криминалистике – типичный способ совершения преступлений.
3
Период с 1 по 24 декабря в Германии носит название «время Адвента» – это время перед сочельником. Латинское слово «adventus» означает «пришествие». Имеется в виду ожидание пришествия Иисуса Христа в мир в первый день Рождества.
4
Подпольный бар времен сухого закона в США, «тихий» бар (англ.).
5
Ресторан в Берлине.