Когда всем страшно

ПРОЛОГ

– Подумать только! Ты уже прочел, как этот гадкий журналист осветил нашу свадьбу?

– Вполне в духе Оскара.

– Я Оскару подобного не спущу! Мерзкий человечишка не поленился еще и картинку состряпать! Поместил свою маляку в свою жалкую газетенку!

– Не преувеличивай, Пэм. Он всегда так делает. Острит и малюет гротескные картинки. Это его хлеб. Зарабатывает, как умеет.

– Не преувеличивай!? Никлас, я не преувеличиваю! Он мне рога нарисовал. Я разве похожа на демона? А руки? Где пальцы? Что это за куриные лапки?

– Сестра, если тебя так бесит Оскар, почему не убьешь его?

– Ты прекрасно знаешь, почему.

– Напомни, а то, порой, я и сам готов лишить его жизни.

– А… признался все-таки! – обрадовалась Памела. – Выходит, тебя он тоже бесит!

– Я терплю его исключительно из-за Феликса.

– Вот и я тоже, – швырнула она газетный листок на столешницу, но не рассчитала силы броска, и бумажка спланировала к моим ногам.

Поднял. Распрямил. Пробежался глазами по заметке о свадьбе Памелы Эйлертон и Феликса Сворбужа. Задержался на рисунке. Надо отдать парню должное, не только остер на язык, но и талантливый художник.

– По-моему, Оскар приделал тебе не рога, а эльфийские уши.

– Ну, братец… Я сейчас и тебя убью! – со всей силы вонзила она в мою грудь кухонным ножом.

ГЛАВА 1. КОГДА ВСЕМ СТРАШНО

– Господин Фьель, – сделала свой ход картой Люсия. – Сегодня годовщина. Вы же были свидетелем драмы. Расскажите.

– Не хочу вспоминать тот день, – отмахнулся папа.

– Но почему? Двадцать лет прошло, – не унималась она.

– Милое дитя, – вмешался пастор Бернар, который всегда приходил к нам по четвергам на вечернюю карточную игру. – Господин Фьель потерял в тот день жену и старшего сына. Конечно, ему тяжело вспоминать.

– Отчего тогда Виталина любит вампиров? – стрельнула в меня быстрым взглядом Люсия. – Она ведь тоже в тот день потеряла мать и брата.

– Я никогда не говорила, что люблю их. Просто считаю, что своим нашествием, они искоренили преступность среди людей и положили конец постоянным войнам, о которых написано в учебниках. Но это не означает, что я благосклонна к их племени, – рассердилась на свою бестактную подругу, впрочем, не слишком сильно. Люсия всегда вела себя импульсивно и не слишком сдержанно, но она добрая девушка, и ее слова не несут злого умысла. На нее трудно обижаться.

– Ты забываешь, Вита, – вмешался Оскар. – Кое-кто из людей сознательно совершает преступление в надежде стать вампиром.

– Да, я слышала о таком. Но подобных дурней – единицы. Остальные же боятся, что даже за малую провинность станут обедом вампира. Лучше уж раз в месяц кровь сдавать, чем оказаться едой для нежити.

– А как думаете, для вампиров вся человеческая кровь одинакова? Или они различают вкус? – закрыла Люсия королем дамку Оскара, выиграв партию.

– А ты иди, спроси у них сама, – в шутку, а может и нет, предложил журналист.

– Вот возьму и спрошу, – принялась она отщипывать мякиш от каравая. – Эти вампиры не такие уж и страшные. Во всяком случае, внешне. Выглядят, как самые обычные люди. Разве что, кожа слишком бледная.

– Я расскажу тебе о том дне, бесстрашная фройляйн, – откинулся на мягкую спинку кресла отец Бернар. – О том дне, когда всем было страшно.

– Пастор, как отлично вы сказали, – схватился Лужиц за блокнот и гусиное перо, что всегда были при нем. – Название для моей новой статьи – Когда всем страшно.

– Наверняка уже и рисунок к названию придумал, – улыбнулась ему. Голова у этого парня работала странно – он придумывал заголовки, рисунки и только после сам текст. Но получалось здорово. С его появлением в издательстве тираж местной газеты значительно увеличился.

– А как же, – сделал Оскар быстрый набросок и показал нам.

– Тебе отлично удалось передать ощущение тревожности, – похвалила я конопатого Лужица. Оскар с Люсией могли бы составить превосходную пару. Оба рыжеволосы и с конопушками. Но они не слишком симпатизировали друг другу. Люсия вздыхала по учителю из семинарии, а Оскар вообще держался достаточно отстраненно со всеми женщинами. Подозреваю, в его багаже либо несчастная любовь, либо тайная привязанность к какой-нибудь замужней даме.

– Рассказывайте, отец Бернар, – поторопила смотрителя церкви Люсия.

– В тот год через Форст проложили почтовый маршрут.

– Ты не путаешь, Бернар? – вмешался папа. – Разве не в сорок восьмом?

– Нет, дорогой друг. Почтовые кареты из Варшавы и Познани начали появляться в нашем скромном городке в одна тысяча семьсот сорок девятом. Я сам отправлял корреспонденцию в Дрезден, потому точно помню.

– Не отвлекайтесь, – не хотела слушать Люсия про почтовый маршрут.

– Так я не отвлекаюсь, фройляйн, – залпом осушил стакан воды пастор. – В тот день пятого сентября, мимо кирхи как раз должен был проехать фаэтон с почтой. Я вышел встречать его. Как сейчас помню, стояла теплая погода. Только ветер был сильным. Он срывал листья с деревьев, и кружил их в воздухе, совсем не давая им упасть.

Невольно все повернули головы к распахнутому окну, а я уставилась на рисунок Оскара. На бумаге тоже кружила листва. Почему Лужиц нарисовал именно кружащие листья? Он ведь не мог помнить тот день. Парень старше меня всего на два года, значит, тогда ему было три. Совпадение? Неосознанные ассоциации? Или правда помнит?

– Сегодня тоже ветер, – таинственно прошептала Люсия.

– И пения птиц не слышно, – провыл Оскар.

– Ай! – взвизгнула подруга. – Прекрати пугать.

Опровергая слова журналиста, в гостиную проник теплый ветерок, принося с собой мелодичную трель жаворонка.

– Так вот, – продолжил Бернар, – почтовую карету я увидел, но она промчалась мимо кирхи и свернула прямиком на центральную площадь, где в самом разгаре шла ежегодная ярмарка.

– В той карете были они? – вновь перебила пастора Люсия.

– Да, – понизил голос рассказчик. – Четверо вампиров. Феликс Сворбуж управлял лошадьми. А Никлас Эйлертон и две девушки сидели внутри экипажа. Тогда-то мы, естественно, еще не знали их имен. И предположить не могли, что не люди они вовсе, а нелюди. Глупцы… Глупые горожане еще и смеяться принялись, когда гости объявили, что теперь они хозяева Форста.

– Тогда и произошла бойня? – и без того знала подруга о последующих событиях, но не упускала случая дополнить кошмар подробностями.

– Ужасная бойня. Буквально за полчаса население нашего города сократилось с двадцати двух тысяч пятидесяти жителей до девятнадцати тысяч семидесяти двух человек. Ничего более жуткого я в своей жизни не видел. Этих дьяволов не брало никакое оружие. А сами они просто рвали людей на части, впивались в горло, ломали запястья. Остановились вампиры лишь тогда, как кто-то додумался запросить пощады.

– Я сажал кусты в саду, – все-таки решил поделиться папа воспоминаниями с гостями. – Оливия увидела такие… с ярко-розовыми цветками в виде трубочек. У них еще серединка светлая. У соседей увидела. Ей очень понравились. Вот я и решил жене подарок сделать, пока она с Лисандером на ярмарке гуляет, а мы с дочкой дома сидим. Виталина совсем крохой была, только ползать и умела. А сын вырос уже. Десять лет исполнилось. Я их отпустил, денег дал, чтоб купили себе чего-нибудь. Лучше бы не отпускал…

– Папа, не вини себя, – подозвала я служанку, велев принести нам чаю.

– И правда, Фьель, – слегка пожал плечами пастор. – Ты же не мог знать.

– Не мог, – вздохнул отец. – Но я мог бежать на площадь, когда услышал крики, мог отыскать их. А вместо этого заперся с Виталиной в доме.

– И правильно сделал, – с нажимом произнес Бернар. – А иначе твоя дочь могла остаться и без тебя тоже.

– Твоя правда. Но меня до сих пор мучает, что я даже не попрощался с ними, не успел. Когда прибежал на площадь, всех мертвых уже сожгли.

– Началась паника, Фьель, – напомнил папе Бернар. –. Люди испугались того, что покойники воскреснут, станут такими же живыми мертвецами, как те, кто все это устроил. Поэтому тела сбросили в общую могилу и зажгли костер. Ты ведь и сам понимаешь, что так надо было поступить. Все были напуганы и очень боялись.

– Лучше быть сожженным, чем стать вампиром или упырем, – поежилась Люсия.

– Упырем? – хмыкнул Оскар.

– Неужели не знаешь, что они на погостах обитают? Из могил вылазят. Те, чьи души не упокоились. Бр-р. Я мимо кладбища боюсь проходить.

– Сказочки.

– Да? Про вампиров тоже так говорили – сказочки. А теперь в учебнике истории пятое сентября красным цветом выделено – день, когда мир завоевали вампиры.

– Ладно, сдаюсь, – шумно отхлебнул травяного чая Оскар. – Пожалуй, стоит наведаться на кладбище. Познакомлюсь с упырями и напишу сенсационную статейку.

– Дурак, – фыркнула Люсия, утягивая с подноса ореховое печенье.

– Я ведь после того костра совсем обезумел, – теперь уже желал папа полностью выплеснуть свою боль. – Подхватил Виталину и в Броды подался. А нам навстречу оттуда бегут. Такие же обезумевшие. И с Нойхаузена бежали. И из Йаншвальне. Так и узнавали, что вампиры теперь повсюду свою власть установили. Пришлось домой возвращаться и принимать условия новых хозяев.

– Да… Темная сила подкралась незаметно, – о чем-то задумался пастор.

– Как бы там ни было, – сдул Оскар со лба челку, лезшую ему на глаза. – Согласитесь, условия они предложили приемлемые. Никого не трогают, если будем регулярно поставлять им кровь. Можно сказать, мы отделались пунктами сдачи крови, да теми бедолагами, что еще рискуют свершить преступление.

– Слово отделались неуместно, Оскар. Ты так говоришь, потому что никто из твоей родни не пострадал при нашествии, – допила я чай. Поставила чашку на блюдечко с золотой каймой, майсенский фарфор из приданого мамы. Мамы, которую я не знала и не помню.

За окном качнулась ветка куста. Того самого, посаженного отцом в день ее гибели. С ярко-розовыми цветками в виде трубочек, со светлой серединкой. Очень красиво цветет.

До моего носа дотянулся приятный знакомый аромат, смешанный с запахом чужака. Вампира. Никлас Эйлертон в нашем саду. Он и не думал прятаться. Надменное лицо. Аспидно-черные зрачки. Сильно очерченные скулы и прямой нос. Густые темные брови. И такие же темные волосы, уложенные в модной прическе, когда пряди состригаются коротко, а челка остается удлиненной и расчесывается набок. На вид ему лет двадцать семь-тридцать. Но кто знает, сколько на самом деле. Не он ли убил моих родных? Как долго он тут стоит и слушает?

Я отвела глаза, а вампир влез в окно, вернее, совершил всего один прыжок и бесшумно приземлился на полу в гостиной.

ГЛАВА 2. НАШЕЛ СЕБЕ ИГРУШКУ

– Пэм, перестань портить мою одежду, – вытащил из груди нож и сунул острое в подвесной держатель для столовых приборов.

Сестра лишь фыркнула, перекинула длинные черные волосы за спину и, высоко задрав подбородок, покинула помещение, служившее прежним хозяевам замка кухней.

Рубашку было жаль. Мне она нравилась. Придется переодеться.

В моем распоряжении огромная гардеробная. Не обязательно подбирать одежду по погоде, тело не реагирует ни на холод, ни на жару. Но я все же вышел на балкон. Осенний ветер игрался с цветными гирляндами, которые развесила Диана. Ди хотела, чтобы в день свадьбы ее брата и моей сестры наш дом и окрестности выглядели празднично.

Ну вот, они поженились, а вся эта нарядная мишура так и болтается повсюду. Дианка точно не станет возиться теперь и снимать запутавшиеся в иголках ленты.

Вернулся к выбору одежды. Серая рубашка и камзол, расшитый стальной нитью.

Спустился во внутренний двор. В открытых дверях каретной появился Феликс. Польский князь самолично чинил экипажи.

– Далеко? – окликнул он, когда я поравнялся с ним.

– Оскара навещу.

– Памела очень зла, – пробежали веселые искорки в прозрачном взгляде.

– Ей не понравился портрет, – усмехнулся я.

Поразмыслил немного и отправился пешком. Расстояние не имеет значения. Там, где человеку потребуется час пути, вампиру – несколько минут.

Наш замок возвышается над заливом речки Нейсе и стоит прямо на границе польско-прусских земель. Дорога в город вьется вниз извилистым серпантином.

Остановился на миг у зеленого обрыва. Здесь открывается вид на непримечательный Форст, городишко из однотипных двухэтажных строений с островерхими крышами. Всех примечательностей – каменная кирха, текстильная фабрика, да розарий. Оранжевую крышу небольшой усадьбы, где Оскар арендовал комнаты на первом этаже, позолотило заходящее солнце, придав дому господина Фьеля Гройсса дополнительных красок.

Мне нужен дом с оранжевой крышей.

Калитка была открыта. Благодаря нам люди стали более беспечны, не боятся воров и убийц. Нас боятся, но закрытая дверь не преграда для вампира, они это прекрасно знают, потому и не запирают.

Собрался уже войти, но беседа людишек заинтересовала, и я затаился в цветущем саду. Слушал.

Оконные ставни распахнуты настежь, не только хорошо слышно, но и видно тех, кто присутствует в овальной гостиной. Четверо из них мне знакомы. Тучный Фьель Гройсс, основатель и директор фабрики. Пастор Бернар – болтливый, суетливый старик. Оскар, чей острый язык и умение состряпать захватывающий репортаж доведут его либо до погибели, либо до редакторского кресла. Простушка Люсия Кан. Трудно не заметить. Из всех жителей Форста только у нее и Оскара рыжие волосы.

Еще одну девушку я никак не узнавал. Странно. Судя по болтовне, она дочь господина Гройсса. Дочь, совсем не похожая на отца внешностью. Барышня не обладала пышными формами, зато осанка ее была идеальна. На узком лице большие глаза. Их аквамариновый цвет добавлял девушке нежности и невинности. А вот сочные, ягодные губы заставляли думать о грехе. Она вызывала соблазн и противоречивые ассоциации. Будила мое воображение. Гордая, высокомерная, но хрупкая, закрытая, загадочная.

Последние на сегодня солнечные лучи упали на ее волнистые светлые волосы, растеклись по всему тонкому стану, по серебряному платью и белому кружеву.

Я невольно сглотнул. Давно у меня не было игрушки. Кажется, эта девушка подойдет.

Малышка Виталина Гройсс изящно повернула изящной шеей и рассекретила мое присутствие.

– Никлас! – одновременно воскликнули Фьель и Бернар, когда подошвы моих ботинок коснулись паркетного пола.

Люсия ойкнула, закрыла рот ладошкой. Кривая улыбка Оскара. А Виталина не смотрит. Гораздо интереснее ей надкусывать печенье. На нижней губе крошка. Мой кадык вновь дернулся, в пальцах жгло ожиданием.

– Я к Лужицу пришел, – глядел только на Виталину. Но фройляйн продолжала жевать свое печенье, не удостаивая меня своим взором. Прямо царица, – заструилось по моим венам предвкушение.

– Что, Памела взбесилась? – было весело журналисту от своих проказ.

– Она в ярости. Хотел напомнить тебе, что не стоит шутить с вампирами.

– Да ладно…, – чувствовал себя защищенным парень. – Просто смешной шарж набросал.

– А, знаешь, Оскар, я бы тоже обиделась, если б мне рога пририсовали на свадебном портрете! – неожиданно встала на защиту Памелы Люсия.

– Рога? Я увидела эльфийские уши, – тихо заметила Виталина. Так и не смотрит на меня. В голосе мягкость, напевность. Какая музыка для моего сверхчувствительного слуха. А ведь, если я прикажу ей следовать за мной, она не посмеет ослушаться.

– А разве вампирам можно венчаться в церкви? – воспользовалась моим близким присутствием рыжеволосая дева для удовлетворения своего любопытства.

– Люсия, – шикнул на девушку Бернар. – Наши… эм-м.. жители замка, – подобрал пастор нейтральное выражение. – Они ведь тоже когда-то были обычными людьми. Памела и Феликс не хотят забывать традиций предков.

– Традиций? – рассмеялся я. – Отец Бернар, не преувеличивайте. Это просто юмор.

– Юмор? – опешил старик.

– Конечно. Пэм захотелось повеселиться.

– Да уж…, – хмыкнул Оскар. – Теперь все, кто еще рассчитывал на возможность убить вас святым крестом, окончательно пали духом.

– Никлас, а ты чего стоишь? Садись за стол. Мы в карты играем, – проявил гостеприимство хозяин усадьбы.

– Папа, мы уже доиграли последнюю партию, – метнула на отца сердитый взгляд моя царица. – Люсии пора домой. Да и наш дорогой пастор начал зевать.

– Не переживай, фройляйн, – все ж таки стер я с ее губ крошку. От моего прикосновения она шарахнулась, едва не свалилась с кресла. – Я уже ухожу. Зашел сказать Оскару, чтоб завтра с утра был у нас в замке. Диана попросила помочь ей снять с деревьев и стен праздничные украшения, – соврал я.

– Диана попросила? – сел голос журналиста.

– Ага. Попросила.

– Меня?

– Ты плохо слышишь? Тебя.

– Хорошо, я приду, – стоило мне упомянуть Диану, как Лужиц стал покладистым и на все готовым.

– А можно мне тоже? – покраснела от своей смелости Кан. – Так хочу на вампирский замок поглазеть.

– Люсия! – одернула девушку малышка Гройсс.

– Ты тоже придешь, – насмешливо глянул на Виталину.

– Мы с Люсией не можем, – смела она перечить. – У нас занятия в семинарии.

– Девочки, я скажу, – вмешался пастор. – Скажу учителю Анджею, что Диане Сворбуж понадобилась ваша помощь. Никто вас не накажет за пропуск.

– Оскар, ты знаешь дорогу, – покинул я гостиную тем же путем, каким и появился в ней.

Вместо того, чтобы вернуться в замок, навестил местного жандарма.

– Как дела, Матиас? – растолкал спящего на рабочем месте стража. В участке он был один, сам себе начальник и вряд ли боялся чьей-либо взбучки за то, что уснул.

– Никлас? – помотал Матиас головой, прогоняя сонливость. – Ты пришел спросить, как у меня дела?

– Вообще-то нет. Но раз спросил, можешь ответить.

– Ну… я ищу пропавших котов и неверных мужей. Как видишь, работа имеется.

– И как? Всех находишь?

– В большинстве случаев. Так ты зачем пожаловал, Никлас? Неужели недостача крови?

– С питанием никаких проблем, – улыбнулся, думая не о крови, а о губах девушки. Подушечку большого пальца до сих пор приятно пощипывало от того мимолетного прикосновения. – Расскажи о дочери Гройсса. Я будто не видел ее здесь раньше.

– Правильно. Не видел. У нее мама пятого сентября погибла, – при упоминании даты отвел Матиас глаза в сторону. – Девочке тогда еще и года не исполнилось. Как господину Фьелю было справиться и с фабрикой, и с малюткой? Он дочку в Котбус отправил, к сестре. Там Виталина и росла. Но с отцом часто виделась. Точно тебе говорю. Она в позатом году вернулась. Ты не заметил просто.

ГЛАВА 3. ЧЕРНО-КРАСНЫЙ СОН

– Папа, отчего ты так приветлив с ним? – задала вопрос после того, как пастор Бернар вызвался проводить Люсию, а Оскар скрылся в своих комнатах. – Что, если именно он убил маму и брата?

– Дочка, – подождал отец, когда Эмили уберет со стола. – Я просто не хочу, чтобы погиб кто-то еще, потому соблюдаю условия сделки.

– Мы все соблюдаем условия сделки. Но разве там есть пункт о взаимной вежливости?

– Ты права, Виталина, – вздохнул папа. – Такого пункта нет. Но, девочка, не провоцируй Никласа. Пожалуйста. До сих пор он не проявлял к нам особого интереса. Пусть так и дальше остается.

– Оскар постоянно провоцирует вампиров своими статьями. И ничего, – напомнила я. – Ничего они с ним не сделали.

– Думаю, его заметки попросту веселят их, милая. Потому ничего и не сделали.

– Папа, а ты скучаешь по маме и Лисандеру? – сменила я тему.

– Конечно, скучаю, дочка. Ты становишься очень похожа на свою маму. А твоему брату в этом году могло исполниться тридцать. Какой взрослый мужчина, – горестно качнул он головой.

– Тридцать один, папа, – поправила его ошибку. – Жаль, что я их совсем не помню.

Утром, когда Эмили позвала меня завтракать, в столовую влетела запыхавшаяся Люсия.

– Фух…, – отерла она пот со лба. – Боялась, без меня уйдете.

– Люсия, ты правда собралась идти в логово к вампирам? – не разделяла я ее интереса.

– А ты разве не идешь? – быстрыми глотками отпивала она воды из кружки.

– Не собираюсь прислуживать убийцам. Если им требуется приборка в доме, пусть наймут себе слуг.

– Вита, неужели тебе совсем не любопытно? Мне ужасно любопытно. Как думаешь, в их замке водятся летучие мыши? А почему Оскар не здесь? Он ведь не ушел? – задавала Люсия вопросы, не ожидая ответов.

– Я здесь, – появился в дверях Лужиц. – Позавтракал вместе с господином Фьелем. Твой отец, Вита, отправился на фабрику.

– Да, я знаю. Эмили сказала, – удивил меня наряд журналиста. – Оскар, а ты чего так вырядился?

– Почему сразу вырядился? – неожиданно смутился он. – Просто новый камзол надел.

– Вот именно. Новый. Для приборки. Салатовый с золотыми нитями, – иронично оглядывала разряженного парня. – Хочешь на Диану Сворбуж впечатление произвести?

– А произведу?

Мне показалось, или в голосе насмешника Оскара действительно прозвучала надежда?

– На меня точно произвел, – напомнила о себе Люсия.

– Так то на тебя, – щелкнул он ее по носу. – А Диана изысканна. В моде разбирается.

– А я, по-твоему, не разбираюсь? – обиделась Люсия.

– Ладно. Не хнычь, – собрался Лужиц уходить. – Если ты со мной, тогда идем. Господин Фьель разрешил взять его экипаж.

– Ничего себе, – фыркнула я. – Отдал вам экипаж, чтоб вы могли с комфортом прогуляться к вампирам. А сам, страдая одышкой и отеками ног, пошел пешком на фабрику. Оскар, тебе должно быть стыдно.

– Не преувеличивай, Вита. Твой отец мог нанять извозчика. И вообще, ты с нами?

– Еще чего! Не стану занятий в семинарии пропускать. И тебе, Люсия, не советую. Сегодня уроки польского языка. Как потом наверстаешь?

– С твоей помощью, моя правильная подруга, – чмокнула она меня в щеку и побежала за Оскаром.

***

Посреди второго урока в класс заявился Никлас. Выглядел вампир не слишком дружелюбно, что заставило вжать головы в плечи не только учеников, но и учителя.

Эйлертон бегло оглядел парты, заметив свою жертву, хищно оскалился. Может, папа прав? Не стоило мне перечить Никласу.

– Фройляйн пойдет со мной, – сомкнул вампир пальцы на моем запястье. Он говорил учителю, но смотрел только на меня.

– Конечно, – пролепетал пан Анджей. – Пастор Бернар предупреждал, что двух девушек надо сегодня отпустить.

Никлас его не слушал, тащил меня за собой. Я упиралась, хваталась за спинки стульев, но все мои усилия привели лишь к тому, что мое запястье сжали до хруста.

– Мне больно, – не выдержала я.

Мы уже были в пустом коридоре, на пути к выходу из здания.

– Потерпишь, – процедил мой похититель, но хватку тем не менее ослабил.

На улицах никто из встречных горожан не стремился помочь мне. Вместо сочувствия – любопытство.

Ступив на дорогу, что вела к замку, Эйлертон стал передвигаться с такой скоростью, что я не удержалась на ногах. Мои ноги, обутые в замшевые туфельки, подвернулись, и я свалилась на мелкие камушки.

Хотела подняться, но застыла. Очевидно, что ободрала колени. Ощущаю, как щиплет кожу, как из мелких ранок начинает сочиться кровь.

Кровь.

Подняла обеспокоенный взгляд на Никласа. Кто знает, вдруг он голодный?

Он смотрел на меня сверху вниз. Как всегда, надменный и высокомерный, в дорогой одежде, словно лорд какой, а не чудовище.

– Заклей, – от страха не сразу дошло до меня, что чудовище сует мне в ладонь пластырь.

Я выхватила у него чудесное изобретение, стараясь не дотронуться до пальцев вампира.

Отвернулась, отошла на всякий случай подальше и только теперь приподняла подол юбки до самых колен. Как можно быстрее наклеила липкие ленточки. Люди боятся открытых ран, когда поблизости вампиры, страх сподвиг самых умных из нас создать средство скорой помощи – пластырь. Удивительно, что Эйлертон носит его с собой. Я тоже всегда ношу, но сегодня моя сумка осталась в учебном классе.

– Готово, – обернулась и вздрогнула. Он, оказывается, стоял за моей спиной. Эта бесшумность вампирская напрягала ужасно.

Ничего не сказал. И за руку больше хватать меня не стал. Весь дальнейший путь подстраивался под мой шаг. Думаю, его раздражала подобная медлительность. Я надеялась, что он вконец разозлится, да отпустит меня восвояси.

– Я ведь велел тебе прийти, – через некоторое время заговорил Никлас.

– А почему я должна тебя слушаться?