Марша Блум и тайна зельевара

Глава 1

– Марша Франческа Блум!

Голос мадам Фокстер, ментора по зельеварению и, по совместительству, самого страшного кошмара любого студента академии, заставил меня вздрогнуть и торопливо подняться со своего места.

Мадам Фокстер редко повышала голос, предпочитая обходиться убийственным взглядом и саркастичными замечаниями, но если уж она обращалась к студенту по полному имени – дело швах! Я робко подошла к кафедре, где возвышалась массивная фигура ментора. Та не сводила с меня ледяного взгляда, от которого мороз продирал по коже.

– Да, мадам, – пролепетала, стараясь не смотреть в глаза Фокстер. Потому что всем известно, что смотреть в глаза разъярённому хищнику опасно для жизни и ментального здоровья.

Студенты в аудитории затихли, с интересом наблюдая за разворачивающейся драмой. Присцилла, главная сплетница кампуса, подалась вперед и даже рот приоткрыла в предвкушении скандала.

– Мисс Блум, потрудитесь объяснить, что это за болотная жижа! – Мадам Фокстер продемонстрировала пузырек, наполненный чем-то отвратительно зеленым. – По-вашему, это похоже на лечебный отвар? Может быть, решили внести свой вклад в развитие болотистой экосистемы нашего кампуса?

По аудитории прокатилась волна смешков и шепотков. Одногруппники с удовольствием обсуждали, как я в очередной раз села в лужу. Зельеварение мне не давалось совершенно. Сколько бы я ни зубрила рецепты из тяжелых пыльных книг, сколько бы ни потела над котлом, изводя редкие и дорогие ингредиенты, результат оставался плачевным. Особенно это обидно, когда ты дочь прославленных зельеваров Виктории и Альфреда Блумов, чья слава облетела, кажется, все уголки Мидленда. Возможно, я тот самый ребенок гениев, на котором природа «отдохнула»? Маменька не раз говорила, что я «не получилась». М-да… Не то что Аластер.

Мой брат, студент старших курсов нашей академии, удался на славу! Аластер был гордостью семьи, талантливым зельеваром, любимчиком преподавателей, грозой девичьих сердец и, разумеется, полной моей противоположностью. Он с легкостью смешивал ингредиенты, создавая шедевры, способные исцелять, защищать и даже менять судьбы. А я… я лишь тратила впустую редкие коренья, перегоняя их в зловонные отвары, опасные для жизни и здоровья. Может, меня прокляли в младенчестве?

Я густо покраснела и попыталась оправдаться:

– Мадам, я… э… не понимаю, как так вышло. Когда я сдавала свою работу, отвар был прозрачным, как и полагается.

Мадам Фокстер вскинула бровь, выражая крайнюю степень скептицизма.

– Позорище! – донесся с задних парт бас Джеффри Пибоди, а затем еще и прилетела скомканная бумажка, угодив аккурат мне в лоб. Я смерила придурка уничтожающим взглядом и тайком показала кулак из-за спины.

«Конец тебе, Пибоди. Я этого так не оставлю!»

Впрочем, ментор решила не замечать вольностей Джеффри.

– Мисс Блум, ваши оправдания звучат столь же нелепо, как попытки тролля научиться балету. Вы не просто провалили задание, вы опозорили нашу славную кафедру! За это я назначаю вам дополнительное дежурство в лаборатории. Будете драить котлы до тех пор, пока они не заблестят! А теперь сядьте на место и не забудьте забрать с собой эту… эту… квинтэссенцию вашей бездарности.

Я поплелась обратно на свое место, чувствуя на себе взгляды всей аудитории. Пузырек с мерзкой жижей поспешила спрятать в сумку.

Как только урок закончился, я пулей вылетела из класса и направилась в старую оранжерею.

– Постой! Марша, погоди! – Я слышала крики Труди, моей закадычной подруги, но останавливаться не собиралась. Это у меня с зельеварением плохо, а с легкой атлетикой – отлично.

Выбежав на витую лестницу, я лихо оседлала перила и скатилась вниз, распугивая все еще сонных после первого урока студентов.

В оранжерее меня ждал тихий, зеленый приют. Здесь, среди экзотических растений и благоухающих цветов, я могла хоть немного прийти в себя после взбучки от мадам Фокстер. Обожаю это место! Оранжерея, словно живая, дышала влажным воздухом, наполненным ароматами жасмина и магнолии. Солнечные лучи пробивались сквозь стеклянный, кое-где потрескавшийся купол, играя бликами на листьях.

Я плюхнулась на свое излюбленное место – под огромным раскидистым дубом. Сумку с учебниками отбросила, еще и ногой подпихнула, для верности.

Закрыла глаза, прислоняясь к теплой, шершавой коре исполина. Вот уж у кого ни забот, ни хлопот! Расти себе, пригретый солнышком, листиками на ветру шебурши, да потягивай корнями из-под земли студеную водицу. И никакая мадам Фокстер мозги не полощет…

Эх, может все-таки уговорить брата? Пусть наварит мне какого-нибудь оборотного в дуб зелья. Он способный, наверняка сможет. А я буду расти где-нибудь на зеленой полянке и в ус не дуть! Заодно и прекращу позорить именитых родственников.

Я услышала шорох листьев и приоткрыла один глаз. Сквозь заросли ежевики ко мне продиралась Труди.

– Марша! Что за детские игры! Зачем убежала? – Подруга наконец выпуталась из колючих кустов и строго взглянула на меня, поправляя очки. – Ты же знаешь, Фокстер просто придирается. Она ко всем строга. А зельеварение – это вообще не самое важное в жизни.

– Угу, – промямлила я, – если ты не Блум.

Труди вздохнула и присела рядом со мной на траву. Она была моей полной противоположностью: спокойная, рассудительная, всегда готовая поддержать.

– Знаешь, что я думаю? Тебе просто нужен хороший учитель. Мадам Фокстер, конечно, гений, но ее методы преподавания… оставляют желать лучшего. Может, попросить Аластера помочь? Он же, вроде, неплохо объясняет? – Имя моего брата Труди произнесла с придыханием. А щеки подруги стыдливо раскраснелись.

«Эх, Гертруда Уильямс! И ты туда же.» – Про себя хмыкнула я, а вслух сказала:

– Да я скорее себя заживо в котле сварю, чем признаюсь братцу в очередном провале.

Труди понимающе кивнула. Она прекрасно знала, как я страдаю от постоянных сравнений с Аластером. Подруга вытащила из сумки сэндвич с ветчиной, разломила пополам и протянула мне половину.

– Держи, горе луковое. Я так понимаю, в столовую ты идти не намерена?

Я благодарно кивнула Труди и сразу откусила приличный такой кусок.

– Неф конефно! Я фтрадаю! – Пережевывая, я состроила гримасу. – И мне ефё нувно придумать, как отомфтить мерфкому Пибоди!

Труди хихикнула и легонько толкнула меня локтем в бок.

– Ох уж эта твоя мстительность! Только не переусердствуй, ладно? А то опять влипнешь в какую-нибудь историю. Может, просто игнорировать его?

– Игнорировать?! – От возмущения я подавилась сэндвичем. – Ага, как же! Он публично меня унизил! Этого я ему не прощу. Нужно что-нибудь этакое… Чтобы запомнил на всю жизнь, как связываться с Маршей Блум!

Я нахмурилась, пытаясь придумать план мести. В голове роились самые разные идеи: от подкладывания вонючей бомбочки в его сумку, до превращения волос в разноцветный клубок змей.

Вдруг меня осенило! Я хлопнула себя по лбу и радостно воскликнула:

– Точно! Придумала!

Труди с любопытством посмотрела на меня.

– Ну и что же? Не томи!

– Он же терпеть не может пауков, да? А у нас в оранжерее есть один вид…

– Марша, ты что, спятила?! – Труди схватила меня за руку. – Ты хочешь натравить на него паука? Это же опасно! А если его укусят?

– Да ладно тебе, Труди! Я же не собираюсь его убивать! Просто напугаю слегка.

Труди все еще смотрела на меня с сомнением, но я уже была полна решимости. План мести созрел в моей голове, как спелый плод. Осталось только воплотить его в жизнь.

Я вскочила на ноги и, отряхнув юбку от травы, скрылась в зарослях оранжереи. Труди вздохнула, но покорно последовала за мной. Знала ведь, что меня не переубедить.

В лабиринте экзотических растений я быстро нашла то, что искала. Паук-голиаф был нашим маленьким секретом с садовником, старым добряком мистером Гроссом. Тот обожал всякую живность, и паук жил в просторном террариуме, замаскированном под кустом папоротника. Я тихонько приоткрыла крышку и заглянула внутрь. Огромный мохнатый зверь лениво перебирал лапами, казалось, ему было абсолютно все равно, что происходит вокруг.

– Привет, малыш, – прошептала я. – Ты мне сегодня очень нужен.

Я осторожно протянула руку, и паук, к моему удивлению, послушно залез мне на ладонь.

Труди, стоявшая в отдалении, смотрела на меня с ужасом в глазах.

– Марша, может, все-таки не стоит? Вдруг что-то пойдет не так?

– Все будет отлично! – уверенно заявила я, хотя в глубине души немного волновалась.

Мы вышли из оранжереи и направились к главному корпусу академии. Джеффри Пибоди обычно терся возле библиотеки, пытаясь произвести впечатление на какую-нибудь смазливую первокурсницу. Там я его и увидела, воркующего с высокой блондинкой.

Самое время! Я подмигнула Труди, а затем оглушительно свистнула. На меня обернулись все находящиеся в холле студенты.

– Эй, Пибоди, держи!

Джеффри, отвлекшись от своей пассии, вопросительно посмотрел в мою сторону. Я же, стараясь сохранить невозмутимое выражение лица, протянула ему руку. На моей ладони величественно восседал паук-голиаф, демонстрируя свои внушительные размеры и мохнатые лапы.

Пибоди, кажется, потерял дар речи. Его лицо побледнело, глаза расширились от ужаса. Он медленно пятился назад, бормоча что-то нечленораздельное.

Я сделала шаг вперед, и Пибоди не выдержал. Он взвизгнул, как девчонка, и бросился бежать, снося все на своем пути, в том числе и свою блондиночку.

Студенты, наблюдавшие за этой сценой, разразились хохотом.

– Ну, и кто теперь позорище? – крикнула я в спину убегающему Джеффри.

Я торжествующе огляделась вокруг, наслаждаясь моментом триумфа. Что ж, месть удалась на славу! Я чувствовала себя героиней ровно до того момента, пока в коридоре не раздался возмущенный крик коменданта кампуса мадам Эвелдор:

– Что здесь происходит?!

– Бежим! – Я схватила Труди за руку, и мы бросились наутек, лавируя между изумленными студентами. Труди еле поспевала за мной, то и дело спотыкаясь о собственные ноги.

Мы вернулись в оранжерею, и я посадила паука обратно в террариум.

– Ну ты и оторва, Марша! – Труди, все еще бледная, с восхищением смотрела на меня. – Я думала, он в обморок упадет.

– То-то же! Пусть знает, с кем имеет дело! – Заявила я, чувствуя себя на вершине мира.

Но с вершины все же пришлось спуститься… к грязным котлам в кабинете зельеварения.

В тот же вечер, облаченная в старый, залатанный халат, я стояла перед горой закопченых котлов. Запах пригоревшего зелья бил в нос, вызывая приступы тошноты. Я вздохнула и взяла в руки щетку. Работа была адская! Сажа въелась в металл намертво. Руки быстро устали, спина заныла.

Промучившись несколько часов, я наконец-то увидела свет в конце тоннеля. Котлы начали блестеть, отражая тусклый свет лабораторных ламп.

Я вытерла пот со лба и с удовольствием стащила перепачканный сажей халат.

На улице уже давно стемнело, и здание погрузилось в непривычную тишину. Я закинула на плечо сумку и устало побрела к выходу, предвкушая, как разворчится мадам Сниффлботтом. Старая экономка непременно будет причитать о том, что юным леди не пристало ходить по ночам в одиночку, а еще о том, что я опять пропустила ужин, и ее трудов по приготовлению бараньего желудка в этой семье совершенно никто не ценит!

В коридоре было темно и жутковато. Лишь лунный свет едва проникал сквозь высокие арочные окна. Я ускорила шаг, стараясь поскорее проскочить гулкие темные коридоры.

– ААААААА!

Душераздирающий крик прокатился по темному зданию.

Я замерла на месте, вжав голову в плечи. По спине пробежал холодок.

«Это что еще такое?»

Ладошки моментально вспотели, а в горле пересохло.

– ААА! – Крик резко оборвался.

Любопытство, как известно, сгубило кошку. Но я же не кошка? Может, кому-то плохо стало, так я помогу.

Едва дыша и стараясь передвигаться бесшумно, я приблизилась к менторской, откуда и доносились крики.

Дверь была приоткрыта, из щели сочился слабый свет. Я неслышно подошла к двери и заглянула внутрь. Картина, представшая перед моими глазами, была сюрреалистична. Повсюду валялись книги, разбитые склянки, перевернутые стулья. А посреди этого бедлама в неестественной позе лежала мадам Фокстер. Ее глаза были широко раскрыты и налились кровью, резко контрастируя с мертвенно-бледной кожей. В уголках рта пузырилась густая белая пена.

– Мадам? – Сама не знаю зачем позвала ментора. Женщина явно уже не дышала.

Я в ужасе отшатнулась от двери, едва не вскрикнув. Сердце колотилось, как бешеное. Инстинктивно я зажала рот рукой, чтобы не издать ни звука. И пока я пыталась побороть панику и сообразить, что же теперь делать и куда бежать, произошло странное.

От дальней стены менторской отделился… хм… парень? Он вполне себе бодрым шагом направился к несчастной мадам Фокстер. Парень склонился над телом, почесывая затылок.

«Это что, убийца? Вернулся на место преступления?»

Времени терять я не стала. Распахнула дверь, подхватила с пола увесистый трактат, кажется, о болотных ведьмах, и с воинственным криком бросилась на преступника. Парень был щуплым, но, возможно, сильным магом. Поэтому на моей стороне был лишь эффект неожиданности.

Но сработал он совсем не так, как я ожидала. Преступник не испугался, не побежал и не напал. Парнишка удивленно обернулся и уставился на меня. Я остановилась в шаге от него. Неуверенно потопталась на месте. Еще раз замахнулась книгой, нахмурив брови, и пробасила:

– Уууу! Зашибу! Отойди от мадам, злодей проклятый!

– Ты что, меня видишь?

Ну тут уж я совсем растерялась. Он что, выпил зелье невидимости, и оно паршиво сработало?

– Вижу! – С вызовом ответила я. – И сообщу куда следует! Не сомневайся! Ты что с мадам Фокстер сделал?!

– Поразительно. Ты с факультета некромантии? – Похоже, тот факт, что я его вижу, волновал убийцу гораздо больше, чем само убийство.

Я окончательно запуталась. Некромантия? Какое это имеет отношение к мертвой мадам Фокстер и этому подозрительному типу?

– Я с факультета… э… справедливости! – выпалила я, и тут же пожалела об этом. Звучало глупо.

Парень снисходительно посмотрел на меня. В тусклом свете он казался чересчур бледным. Синяки еще эти чернющие под глазами. Наверняка над книжками сидит день и ночь, на улицу не выходит. Форма потрёпанная, и какая-то странная. Только сейчас, приглядевшись, я поняла, что на нем какая-то старомодная мантия, словно из музейной коллекции.

– Ты что, жнец смерти? Пришел за бренной душой мадам?

Парень не успел ответить. В коридоре гулко звучали чьи-то торопливые шаги. В менторскую вбежали ночной сторож кампуса и взъерошенная мадам Эвелдор.

– Марша?!.. Господи… мадам Фокстер! – комендант кинулась к распростертой на полу женщине. Мадам Эвелдор, опустившись на колени, проверила пульс, затем в ужасе покачала головой.

– Марша, что ты здесь делаешь? Что произошло?

– Да я дежурила в лаборатории, задержалась. Уже шла домой, когда услышала крик и нашла бедную мадам Фокстер и этого вот…

Я обернулась, оббегая глазами менторскую. Но странного парня нигде не было.

«Ну, влипла! И как я это объясню?»

Я стояла посреди разгромленной менторской, сжимая в руке увесистый том о болотных ведьмах, и смотрела на лица прибывших.

– Этого вот… никого, – закончила я, чувствуя, как краснею.

Ночной сторож, коренастый мужчина с багровым лицом, хмыкнул и многозначительно покрутил пальцем у виска. Мадам Эвелдор вздохнула.

– Мы обязательно во всем разберемся! Не волнуйся.

Да уж. Как тут не волноваться? Когда твоего ментора убивают, подозрительные парни исчезают, а тебя застают возле трупа в неоднозначной позе?

Мадам Эвелдор распорядилась вызвать целителей и арканумов. Меня же, под конвоем сонного и недовольного ночного сторожа, отправили домой.

Глава 2

– Марша Франческа Блум!

От звонкого, срывающегося на визг крика мадам Сниффлботтом я подскочила на кровати и нехило так приложилась головой об полку.

– С-с-с-с, – схватилась за ушибленное место, потирая.

С полки на кровать полетели мои безделушки: снежный шар, статуэтки единорогов в разных позах, разноцветные стеклянные шарики и портрет любимого кота Мистера Вискерса в рамочке с сердечками.

Я села на кровати, пытаясь сфокусировать взгляд на разъяренной мадам Сниффлботтом, чье лицо было пунцовым.

– Что Вы опять натворили, юная леди?! Не успела я еще кофию утреннего подать, а в наш дом уже явился арканум. По твою грешную душу, негодница! Живо одевайся и спускайся! Не заставляй достопочтенного господина ждать.

Охая и причитая, мадам Сниффлботтом удалилась. Я сползла с кровати и принялась натягивать клетчатую форму с кружевным воротничком. От жесткой ткани кожа нестерпимо чесалась. Гораздо комфортней было бы явиться в пижаме и плюшевом халате, но получать от экономки выволочку еще и за неподобающий внешний вид не хотелось совершенно.

Расчесала длинные русые волосы и взглянула в зеркало. В целом – сносно. Обычная девчонка семнадцати лет, ничего примечательного.

Спустившись вниз, я увидела его. Высокий, широкоплечий мужчина в строгом черном костюме сидел за столом, попивая из фарфоровой чашечки, которая весьма комично смотрелась в его огромных руках. Напротив арканума сидел Аластер в идеально отглаженной форме. Вот в его тонких аристократических пальцах элемент дорогого сервиза был более чем уместен. Брат откинул с лица прядь длинных белых волос и с укором посмотрел на меня выразительными серыми глазами.

Мадам Сниффлботтом суетилась вокруг арканума, предлагая тому то сдобных булочек, то вареньица, то вафель с ветчиной.

Арканум оторвался от чашки и окинул меня оценивающим взглядом. Стало неуютно. Не зная куда себя деть под тяжелым взглядом сыщика, я почесала нос и закусила губу.

– Мисс Блум, – произнес арканум низким, бархатным голосом, от которого по спине пробежали мурашки, – меня зовут Генри Стрикленд. Мы можем поговорить наедине?

– Ох, помилуй Создатель! – мадам Сниффлботтом прижала руки к пышной груди и в ужасе переводила взгляд с меня на арканума.

Я кивнула и жестом указала на дверь отцовского кабинета. Родители уже несколько месяцев находились в отъезде с благотворительной миссией. Посещали бедные страны, изготавливали лечебные зелья и мази для страждущих. Нас же с братом оставили на попечение экономки.

Генри Стрикленд встал из-за стола. Он был гораздо выше, чем я предполагала. Казалось, комната сразу стала меньше. Мужчина широким шагом направился к кабинету, а я послушно поплелась следом, под причитания мадам Сниффлботтом, лопатками ощущая недовольный взгляд Аластера.

В кабинете пахло старым деревом и отцовским табаком. Генри с комфортом расположился в широком кресле, закинув ногу на ногу. Я осталась стоять у книжного шкафа, нервно ковыряя корешки фолиантов.

– Итак, мисс, Вы знаете зачем я здесь. Расскажите мне все, что произошло вчера.

Я торопливо изложила события минувшего вечера, благоразумно умолчав о появившемся из стены, а затем бесследно исчезнувшем парне. Потому что отъехать в ближайшую клинику по борьбе с ментальными заболеваниями не хотелось.

Арканум сверлил меня задумчивым взглядом, постукивая указательным пальцем по своим губам.

– Скажите, а в каких отношениях Вы состояли с убиенной мадам Фокстер?

Я замялась, яростнее тыкая ногтем в древний и горячо любимый отцом фолиант.

– В отношениях ментора и студентки.

Арканум поднял бровь, всем видом демонстрируя сомнение. Я вздохнула и прислонилась к книжному шкафу спиной, скрестив руки на груди.

– Мистер Стрикленд, Вы подозреваете меня в убийстве? – Голос сорвался где-то в середине предложения, дав петуха.

– Пока нет, мисс Блум. Но я чувствую от Вас сильные эманации страха и нервозности.

Я сжала губы, пристально смотря в глаза арканума.

– Конечно я испытываю страх. И нервничаю. Вчера я обнаружила тело своего ментора, а сегодня ни свет ни заря в мой дом заявляетесь Вы, мистер Стрикленд, и пугаете меня до чертиков своими подозрениями и сомнительными вопросами.

Арканум хмыкнул.

– Я же сказал, Вы не являетесь подозреваемой, мисс Блум.

– Пока, – ответила я, повторяя интонацию Стрикленда.

Уголки губ арканума тронула легкая улыбка.

– В любом случае, Вам следует воздержаться от поездок за пределы Баклберри.

Генри Стрикленд наложил на меня запрещающую печать.

«Ну класс. Плакала наша с Труди поездка на фестиваль в Ривер-роук!»

– Благодарю за сотрудничество. Если вдруг вспомните что-то еще – дайте знать.

Мужчина протянул мне черную визитку с оттиском серебряного ворона для мыслесвязи.

– Здесь заряд на два разговора.

Генри поднялся, и я поспешно посторонилась, чтобы не столкнуться с его внушительной фигурой. Он кивнул на прощание и вышел из кабинета.

Не прошло и минуты, как Аластер возник в дверях. Словно мраморная статуя, высокий, бледный и безупречный.

– Марша, что ты натворила? Почему к нам явился арканум?

– Ничего я не творила! – Злобно огрызнулась. – Оказалась тем несчастным человеком, который обнаружил вчера бренное тело многоуважаемой мадам Фокстер.

По реакции братца я поняла, что вестник кампуса еще не растрезвонил эту новость. Но Аластер быстро справился с эмоциями и продолжил, сохраняя прежнюю невозмутимость.

– Это бросает тень на всю семью, Марша! Ты вечно влипаешь в какие-то неприятности! А страдает наша репутация.

Скривившись, я отвернулась к окну. Брат всегда находил повод упрекнуть меня. Идеальный ребенок, гордость родителей.

– Не начинай, Аластер. Мне и так не сладко. Не моя вина, что Фокстер решили кокнуть именно в день моего дежурства в лаборатории.

Аластер вздохнул и подошел ближе. Я чувствовала его раздражение кожей, но знала, что сейчас он попытается сыграть роль заботливого брата.

– Марша, ты должна быть осторожна. Если Стрикленд заинтересовался тобой, значит, у него есть на то причины. А с арканумами шутки плохи.

Я молча кивнула, не желая вступать в спор. Он все равно не поймет. Ему, с его безупречной репутацией и выдающимися способностями, невдомёк, как тяжело быть вечной «белой вороной» в семье гениев.

Аластер положил руку мне на плечо и слегка сжал.

– Постарайся не усугублять ситуацию. Держись подальше от неприятностей и не привлекай к себе лишнего внимания. Мне не хочется, чтобы родители волновались.

Аластер достал из кармана серебряные часы на тонкой цепочке.

– Мне пора. Сегодня я выступаю на студенческой конференции. Не хотелось бы опоздать. Тебя проводить до академии?

Я отрицательно покачала головой.

– Я еще не завтракала. А ты же знаешь, какие мы, девицы, впечатлительные. Вот не поем и грохнусь в обморок прямо посреди препарирования снулфуса.

Аластер поморщился. Мои шуточки его всегда коробят, ведь «юным леди не пристало паясничать». Он демонстративно поправил сверкающий белизной воротничок и удалился.

Я вернулась в столовую, где мадам Сниффлботтом тут же окружила меня удушающей заботой.

– Ах, моё бедное дитя! – Причитала старушка, протягивая мне кружку горячего шоколада и целуя сморщенными губами в макушку. – Несчастная, нежная девочка! Да за что же тебе все эти испытания?!

Я горестно вздыхала и поддакивала, намазывая тост джемом.

После плотного завтрака и уверений мадам Сниффлботтом, что «все будет хорошо», я все же направилась в академию.

Студенты в кампусе гудели, как пчелы в растревоженном улье. Пересекая широкий, мощеный круглыми серыми камнями двор, я услышала сто одну версию убийства мадам Фокстер. Кто-то шептался о политическом заговоре, кто-то утверждал, что мадам Фокстер пала жертвой ревнивого любовника, а самые отчаянные фантазеры пророчили нападение темных сил и призывали к бдительности. Стараясь не привлекать к себе внимания, я проскользнула в здание Академии Магических Искусств. В холле было также оживленно, как и на улице. Студенты переговаривались, читали свежие выпуски «Ежедневного Пророка» и обменивались слухами.

Это столпотворение знатно меня задержало и в аудиторию я ворвалась уже со звонком. Быстро юркнула на свободное место на галерке.

Труди со второй парты отчаянно махала мне рукой и строила «страшные» глаза.

Ментор Пин, сухой и чопорный старик в мантии, расшитой рунами, уже начал лекцию по «Магической этике и праву». Я сделала вид, что внимательно конспектирую, хотя на самом деле рисовала в тетради загадочного парнишку из стены. Пыталась доказать сама себе, что незнакомец мне не привиделся, в результате отравления ядовитыми парами от чистящих средств и остатков зелий.

– Отлично получается, у тебя талант, – раздался громкий шепот у самого моего уха.