Книга воспоминаний 2022. Сборник номинантов одноименного литературного конкурса

Суп дружбы

– Максюша, лапонька, пора обедать.

Бабушка налила тарелочку борща, положила рядом кусок белого батона и любимую ложечку внука.

– Опять есть, – грустно подумал Максимка.

– Максим, я жду.

Но внук продолжал катать машинки по ковру. Может, передумает бабушка или забудет? Но голос бабушки становился все строже и строже.

– Иду, бабуль.

– Пойдем, помоем руки и обедать.

Максим лениво сел за стол, лениво взял ложку и лениво стал водить ею в тарелке. Бабушка сидела около внука, задумчиво наблюдая за его действиями.

– Ешь, Максюша, иначе борщ будет совсем холодный.

Но внук только грустно на неё посмотрел и снова стал водить ложкой. Уговоры не помогали. Бабушка молчала, и только пальцы её руки начали тихонько стучать по столу.

– Зачем ты стучишь?

– Я не стучу. Это бегут к тебе два друга.

Бабушка поставила указательный и средний пальцы буквой v, только наоборот. Максимка оживился.

– Какие два друга?

– Мальчики. Два друга.

И пальцы бабушки подбежали к тарелке.

– А как их зовут?

– Тру-ля-ля и Тра-ля-ля.

Макс рассмеялся.

– Какие смешные имена!

– Что ты делаешь? – спросили Тру-ля-ля и Тра-ля-ля.

– Я???

Максюша напрягся.

– Я ем борщ.

– Ха-ха-ха. Ты даже ложку в рот не берёшь.

Максимка тут же зачерпнул борща и отправил в рот.

– Вкусно?

Пальцы вплотную подбежали к тарелке.

– А что в супе? И как суп называется?

– Это борщ.

И еще одна ложка отправилась в рот.

– Нет, это не борщ. Это суп дружбы.

– Неправда. Бабушка говорит, что это борщ.

– А мы считаем, что это суп дружбы. И знаешь почему? Ты ешь и слушай. Вот ты взял в ложку что?

Максюша зачерпнул ложкой борща.

– Картошку.

– Вот и славно, ешь.

– А сейчас что? Бери следующую ложку.

– Морковку.

– А еще?

– Свеклу.

– А в следующую ложку что попало?

– Капуста. Я её не люблю.

– Видишь, в супе сколько овощей разных, они друг с другом дружат и поэтому суп называется «суп дружбы».

На дне тарелки оставалось немного борща. Тру-ля-ля и Тра-ля-ля бегали вокруг тарелки и подбадривали Максимку. Внук уплетал хлеб и борщ за обе щеки.

– Мы побежали, и друзья помахали Максу.

– А я?

– А ты беги играть в машинки. И не забудь сказать бабушке спасибо за вкусный «суп дружбы».

С тех пор началась дружба Максюши с Тру-ля-ля и Тра-ля-ля. Теперь он с охотой садится за стол и тут же спрашивает:

– А где мои друзья?

И Тру-ля-ля и Тра-ля-ля тут же прибегают.

Корабли

– Руки мыть и за стол, – скомандовала бабушка.

– А что мы будем есть? – спросил Даня.

– Вкусный суп, – ответила бабушка, наливая в тарелки янтарный куриный суп.

– Опять «суп дружба»?

– Нет, суп с кораблями.

– С кораблями?

Данюша заглянул в тарелку:

– Да это клецки.

– А вот ещё тебе корабли, – и Тру-ля-ля и Тра-ля-ля бросили в бульон кусочки белого хлеба.

– Это большие и маленькие кораблики. Если мы с тобой возьмем вот эту большую клецку, то это будет линкор, линейный корабль, самый большой. У него три мачты и 185 орудий. В морских сражениях его все боялись. А линейный потому, что корабли становились в линию, и линкор был главный.

Данечка заработал ложкой, вылавливая кораблики.

– Больше нет линкоров, – остановился внук.

– А это, – Тру-ля-ля и Тра-ля-ля бросили в суп кусочек хлеба, будет наша подводная лодка.

– И что, она под водой плавает? – замер Даня.

– Да, подводная лодка может несколько месяцев жить под водой и двигается она с большой скоростью, как автомобиль.

– И что, и суп они варят под водой?

– Сейчас подводные лодки очень большие, в них живет много моряков. У них есть и кухня-камбуз и спальни, и столовые и библиотеки. А повар называется коком.

Даня засмеялся.

– А это кто? – указал он на маленькую клецку.

– Это катерок. Помнишь, мы с тобой катались на лодочке, так это чуть побольше.

В тарелке закончилось море, и все корабли были съедены.

– А теперь можно идти играть? – спросил Даня.

– Конечно можно.

– Спасибо за еду, бабуль. А может, пойдем играть в морской бой?

– Пойдем, и в бою будут участвовать и линкор, и подводная лодка и маленькие катерочки.

Тру-ля-ля, Тра-ля-ля и Даня стали со знанием дела расставлять кораблики на поле – море.

Божья коровка

– Максюша, Даня, пойдемте в огород, посмотрим, что у нас выросло, – позвала бабушка.

– Бабуль, все очень хорошо растет, – играя в PSP, ответил Максим, не поднимаясь с дивана.

– А я пойду, – сказал Даня.

Все зеленело, все росло, но лицо бабушки омрачилось.

– Ты из-за чего расстроилась? – спросил Даня.

– Да, видишь, на картошке колорадский жук – очень вредный и хищный. Больше всего он любит картошку, помидоры и баклажаны.

– Да он же маленький. Как же он съест картошку, ее вон сколько. И почему он колорадский?

– Есть такое место в Америке – Колорадо, вот там его родина, отсюда и название жука. А когда их много, то съесть могут целое поле овощей.

– Бабушка, я лучше пойду к Максимке. И Данюша быстро умчался от страшного жука.

Через несколько минут бабушка услыхала крик Дани.

– Бабуль, иди сюда быстрее. Я нашел колорадского жука, но красивого.

Даня стоял около ромашки и заворожено смотрел на алого жучка.

– Это «божья коровка», – и Тру-ля-ля и Тра-ля-ля бережно взяли букашку и посадили на ладошку бабушке.

– Пусть погреется, – сказала бабушка.

Красная букашка медленно поползла по ладони Дани, перебирая своими шестью лапками. На спинке у нее было семь черных точек.

Тут и Максюша подошел.

– А знаете, как ее зовут? В разных странах по-разному. На Украине – «солнышко», в Западной Европе – «божья овечка, солнечный теленочек, солнечный жучок», в Великобритании – «леди-жук», а в России и во Франции – «божья коровка».

– А она кусается? – опасливо спросил Даня.

– Нет, это для людей безопасный жучок, но вообще-то в мире насекомых это хищник. Не бойся, – и Тру-ля-ля и Тра-ля-ля посадили коровку на ладошку Дани.

– Спой песенку божьей коровке.

– Я не знаю никакой песенки для божьей коровки, – сказал Даня.

– Божья коровка, улети на небо, там твои детки кушают котлетки! – пропел Максимка.

А Данечка вдруг заплакал.

– Ты что? – всполошились бабушка и Макс.

– Вы меня обманываете. Разве на небе есть котлетки? И разве жуки едят котлетки? – всхлипывал Даня.

Все рассмеялись, а в это время божья коровка расправила крылышки и полетела куда-то в небо.

– Смотрите, смотрите, она летает! – закричал Даня. – Она полетела на небо…

– И, вероятно, к деткам, – добавила бабушка.

– Кушать котлетки, – сказал Максимка.

И все рассмеялись, радуясь солнцу, небу и маленькой божьей коровке.

– А хорошо бы и нам, бабуль, съесть по твоей котлетке да еще с огурчиком.

– Этому я всегда рада, – сказала бабушка.

И все дружно отправились в дом.

Велосипед

Наступило лето. Бабушка, дедушка с внуками отправились отдыхать в любимый санаторий. Каждый день чем-нибудь занимались. И в один из солнечных дней решили взять напрокат велосипед.

– Максюша, ты умеешь ездить на велосипеде? – спросила бабушка.

– Конечно! – ответил он таким тоном, что сомневаться не следовало, и побежал брать в прокате велосипед.

Хорошенький, новенький, блестящий, очень симпатичный велосипед гордо вывел из здания Максимка. Тру-ля-ля и Тра-ля-ля даже погладили руль и звякнули звоночком.

– Ну, садись. Только аккуратно, по аллее круговой поезжай, там нет машин, – сказала бабушка.

Максимка попытался сесть на велосипед, но велосипед от него уклонился, и Макс чуть не упал.

Попробовал еще раз и еще, но ничего не получалось. Бабушка, Тру-ля-ля и Тра-ля-ля держали за седло, но велосипед не поддавался. Ничего у Максюши не получалось, и он чуть не плакал. От огорчения он даже бросил велосипед на землю и пнул его ногой.

– Велосипед ведь не виноват. Давай, садись, мы подержим и езжай. Под ноги не смотри, только вперед, – сказала бабушка.

Ничего не получалось. Велосипед вилял, руль ходил из стороны в сторону.

– Ну, я же умел, – со слезами на глазах воскликнул Максимка.

– Значит, умеешь, только немного подзабыл. Еще раз. Тру-ля-ля и Тра-ля-ля будут держать за седло, побежим за тобой, а ты крути педали и не останавливайся.

Попытка за попыткой – ничего не получалось. Максимка даже заплакал от обиды.

– А ну, сейчас же перестань.

Тру-ля-ля и Тра-ля-ля вытерли ему слезинки.

– Было бы из-за чего плакать, – укоризненно сказала бабушка. – Упорство и еще раз упорство и поедешь.

Поехали.

Тру-ля-ля и Тра-ля-ля крепко держали велосипед за седло, не давая упасть Максимке.

И вдруг Максюша поехал. Тру-ля-ля и Тра-ля-ля отпустили велосипед.

– Смотри вперед. Крути педали смело, – крикнула бабушка вслед внуку.

Максимка ехал и ехал. Слезы куда-то улетели. Проезжая мимо бабушки, Макс весело улыбался. А Тру-ля-ля и Тра-ля-ля только успели ему показать знак победы – «виват».

Мы победили.

Пианино

– Максюша поступил в музыкальную школу, – заявила с порога мама.

– Буду играть на пианино, – добавил важно Максимка.

– Ура, ура, ура! – воскликнула бабушка.

Вся семья была в сборе и с нетерпением ждала рассказа поступления и результата.

– Как я рада, наконец-то это чудо заговорит, – весело добавила бабушка.

– Какое чудо? – удивился Максимка.

– Да вот это, – погладила пианино бабушка. – Это же живое существо. Стоит в углу, молчит и с нами не разговаривает. А внутри него и в каждом из нас живет музыка.

– Бабуль, но это же не человек. Как же деревянный ящик будет разговаривать?

– В том то и дело, что внутри живут струны, и если ты пальцем тронишь клавишу, то чудо заговорит.

– Вот здесь живет медведь, – и Тру-ля-ля и Тра-ля-ля нажали на клавиши слева. Пианино отозвалось низким звуком, как-будто медведь шел по лесу и рычал.

– А вот здесь соловей живет, – и Тру-ля-ля и Тра-ля-ля коснулись клавиш справа. Пианино тоненько запело. Будто птичка перелетела с веточки на веточку, издавая трели.

– А нам и мама может что-то сыграть. Садись, садись за инструмент, – подтолкнула бабушка упирающуюся дочь, которая делала страшные глаза и приговаривала, что уже ничего не помнит, не знает и не умеет. – Вот тебе ноты, вспоминай.

Максюша с интересом наблюдал за мамой и бабушкой.

И мама заиграла!.. Может, сначала не совсем уверенно, но затем полились красивые нежные звуки. Тру-ля-ля и Тра-ля-ля только успевали переворачивать нотные листы.

– Это Шопен, Максюша. Композитор, музыкант, который написал много красивых произведений. Ты их тоже будешь играть, – тихо сказала бабушка.

Максимка с любопытством придвинулся к маме и с интересом смотрел на ее мелькающие пальцы.

– Все, – выдохнула мама, но глаза горели от удовольствия, что руки помнят.

– А нам и Таня сыграет.

– Ну, а я вам сыграю французскую песенку из «Шербургских зонтиков».

– Максюша, это фильм известный, французский, очень старый, но музыку из фильма все любят.

– Что ж и я вам сыграю, – садясь за пианино сказал дедушка.

– И дедушка играет!?

– Помню только «Полонез Огинского» и то не весь.

Музыка звучала, цепляла за душу. Хотелось слушать еще и еще.

Максимка приумолк и зачарованно смотрел то на маму, то на тетю, то на дедушку.

– Бабуль, а теперь ты.

– Я, к сожалению, не умею, – грустно сказала бабушка. – Но я думаю, что ты восполнишь это с лихвой. Я всегда люблю, когда пианино разговаривает. Оно может говорить на разные лады, как ты захочешь. И громко и тихо, и весело и грустно, и празднично и сердито, смотря какое у тебя настроение, таким и будет у тебя разговор с этим «деревянным ящиком». В любом инструменте, Максюша, таится чудо, которое ты можешь разбудить. А я буду тебе помогать, а Тру-ля-ля и Тра-ля-ля будут переворачивать ноты. Ну, а теперь, концерт закончен. Пойдемте пить чай с тортом в честь поступления Максюши!

И Тру-ля-ля с Тра-ля-ля весело пробежались по клавишам, издавая бравурные звуки.

Нечто

Виктор вышел из метро и направился к дому. Пройдя несколько метров, он остановился. На улице было уже темно и по-летнему тихо. Город готовился ко сну. Виктор на секунду задумался. Домой идти не хотелось. Такие моменты случались с ним, но крайне редко. Видимо, прежде чем идти отдыхать, организм сигнализировал, что ещё не полностью израсходовал свой дневной лимит.

Виктор развернулся и пошёл в противоположную сторону. Пройдя метров пятьсот, он свернул во двор и пошёл вдоль дома по асфальтовой тропинке.

– О, привет, Мага! Не спишь?

Свой вопрос Виктор адресовал человеку в очках, высунувшемуся из окна первого этажа и курившего в темноте. Если бы не огонёк сигареты и запах дыма, Виктор наверняка прошёл бы мимо.

– Заходи, – кивнул головой Магомед.

Виктор набрал знакомый код на входной двери и вошёл в подъезд. Дверь справа оказалось незаперта.

Виктор любил приходить в этот дом, так как с Магомедом они дружили. Трудно сказать, что их связывало. Наверное, общность взглядов на жизнь, менталитет, дружба…

Магомед был старше Виктора на несколько лет и был мудр не по годам. Виктор ему доверял и прислушивался к его суждениям. Дружба была взаимной. Одно время они были неразлучны каждый божий день, но потом, с течением жизни, встречались реже, и тем ценней для них были их встречи.

Домашние в квартире уже спали. Виктор снял обувь и привычным курсом проследовал на кухню. Магомед сидел за круглым столом и курил.

– Чай будешь? – спросил Виктор, пожимая руку.

Обычно чай предлагает хозяин дома, но этот дом Виктор считал родным, поэтому мог иногда позволить себе похозяйничать.

Магомед утвердительно кивнул.

Подогрев чайник и налив две чашки крепкого чая, Виктор поставил их на стол. Было уже за полночь, на улице было темно, а на кухне в качестве света горел лишь телевизор.

Магомед не любил смотреть какую-то одну передачу, поэтому постоянно щёлкал пультом, останавливаясь на самом интересном. Именно поэтому на каждый следующий день он был лучшим экспертом по всем событиям.

– Как ты мог это видеть? – удивлялись друзья. – Ты же говорил, что фильм смотрел по второй программе?

Магомед в ответ лишь загадочно улыбался.

«На Алтае вновь обнаружены неизвестные следы огромного размера, – вещали из „ящика“. – Возможно, это следы снежного человека, которого неоднократно видели в этих местах…»

– Как ты думаешь: снежный человек существует? – спросил Виктор, отхлёбывая горячий чай.

Магомед никогда не торопился с ответом. Он приоткрыл окно и потянулся за сигаретой.

– Я не знаю, есть он или нет, но однажды я столкнулся с тем, чего до сих пор не могу объяснить…

– Хм, интересно? А что это было? Как это произошло?

Магомед затянулся и выпустил дым.

– В принципе, и рассказывать-то особо нечего… Мне было лет двадцать пять, я уже тогда был женат… Так вот… Однажды вместе с друзьями мы отправились на охоту. Ты же знаешь, что охоту я люблю. Вернее, любил… Сейчас почему-то не могу убивать животных… Жалко. Если только уток…

Так вот… Было это в горах Чечни. Нас было пять человек. Все, кто тогда был со мной, были опытными сельскими ребятами. Лишь я один был из города. Охотились мы, как и всегда, на кабана. Кабан – зверь опасный. Я тебе рассказывал. Особенно когда раненый. Лучше не вставать у него на пути…

Мы тогда пробродили целый день, но так ничего и не увидели. Стало темнеть. Мы решили разбить палатку на открытой площадке, у леса. Развели огонь, приготовили пищу. Всё как обычно. Так как все устали, да ещё и еда разморила, решили идти отдыхать. Спали в одной палатке. Практически все уснули мгновенно. Я, как ты знаешь, засыпаю с трудом, поэтому проворочался некоторое время, покурил и тоже уснул…

Магомед потушил бычок в пепельнице, закрыл окно и потянулся за новой сигаретой. Виктор молчал, стараясь ничем не нарушать интригующего повествования.

– Вдруг сквозь пелену дрёмы, – продолжал Магомед, – я услышал стук копыт. Не знаю, как остальные, но если я отдыхаю вне дома, то не могу расслабиться. Поэтому и сон у меня чуткий. А тут – охота, горы… Зверь ходит всякий… Одним словом, полностью расслабиться не могу. Так вот… слышу я, значит, стук копыт возле палатки…

Магомед затянулся и снова приоткрыл окно.

– Я открыл глаза и прислушался, – продолжал он. – Стук приближался. Правой рукой я нащупал на всякий случай ружьё, которое лежало вдоль тела. Рядом с палаткой мы оставили догорать костёр, поэтому я полагал, что животное не должно было подойти слишком близко. За исключением, конечно, хищников. Тем временем стук копыт приближался… Стук этот был какой-то неторопливый: тук-тук… тук-тук… И всё бы ничего, но было в этом стуке что-то странное… Однако я никак не мог понять, что именно меня смущало и настораживало…

Тем временем стук копыт стал ещё ближе… Судя по всему, мою голову от этих копыт отделяло метра два-три, не более. Каких-то два метра, а между нами лишь тонкая ткань палатки… Однако копыта – это не страшно, это не хищник. Но что-то меня, вопреки моей воле, настораживало. Мозг работал и отчаянно перебирал… Кабан? Нет. Косуля? Нет. Что-то тут было не то… Ни на что не похоже… Лошадь? Откуда здесь лошадь?.. И тут меня вдруг как током ударило! От одной только этой мысли волосы на моей голове, в полной темноте, встали дыбом!

Я вдруг отчётливо понял, что здесь было не так… Я наконец понял всю странность в этом стуке копыт… И это был совсем не стук копыт…

Магомед сделал многозначительную паузу, потушил сигарету и закрыл окно. Было видно, что он переживает всё, что с ним когда-то случилось, как в первый раз.

– А что же это было? – нетерпеливо спросил Виктор.

– Это были шаги…

– Как шаги?! – удивился Виктор. – Ты же сказал – стук копыт!

– Вот именно, – продолжал Магомед, вновь потянувшись к сигарете. – Весь ужас был в том, что я вдруг понял, что это был стук копыт, но копыт было всего лишь… два!

– Как это – два? – опешил Виктор.

– Да, два, – подтвердил Магомед. – Я вдруг понял, что позади моей головы ходит кто-то или что-то на двух копытах. Не на четырёх, – он поднял вверх указательный палец, – а на двух! По стуку этих копыт я также понял, что этот кто-то весит, судя по всему, достаточно много. Это был не человек – это уж точно!

– Обалдеть! – откинулся на спинку стула поражённый Виктор. – Не человек и на двух копытах! И что же это было? Что было дальше?

– Честно сказать, я чуть не поседел от всех этих мыслей, – усмехнулся Магомед и выдохнул дым. – Хотя ты же знаешь: я не из робких… На медведя не раз ходил… Не поверишь! Как только я осознал, что у моей головы ходит кто-то на двух копытах, я схватил ружьё и выскочил из палатки. Невероятно, но вместе со мной, как по команде, из палатки вылетели все мои друзья с ружьями, и мы, не сговариваясь, открыли беспорядочный огонь в сторону леса! Оказывается, не только я слышал этот странный стук копыт. От этого проснулись все охотники и с ужасом выскочили из палатки!

– И что? – взволнованно спросил Виктор. – Убили? Кто это был?

Магомед потянулся к пачке с сигаретами, но она оказалась пуста. Он не торопясь скомкал её и аккуратно положил в пепельницу.

– Мы опустошили все наши многозарядные ружья, – отхлебнул остывший чай хозяин дома. – Возле палатки мы ничего не нашли и стали ждать рассвета. В палатку так никто из нас и не вернулся. Наутро, обшарив всю близлежащую территорию и не найдя ровным счётом ничего, мы тихо снялись с привала. Всем было действительно жутко…

– Подожди, Мага! – расстроился Виктор. – Вы так никого и не убили, что ли, не ранили? И никого не нашли?

Магомед покачал головой.

– Погоди! Что же это тогда было? Кто это был? И было ли? – не унимался Виктор.

Магомед неторопливо приоткрыл окно и, приблизившись к решётке, посмотрел на полную луну, которая светила в окно.

– Подожди, – всё ещё не сдавался Виктор, – наверняка вы просто что-то перепутали, ослышались… Стук четырёх копыт приняли за стук двух… Там же горы – эхо – возможно всё! В горах всякое бывает…

– Витя, – повернул голову Магомед, – то, что слышал я, – это одно. Я – городской житель, хоть и охотник. Но то, что стук именно двух копыт слышали остальные… а это местные жители, охотники… Сам понимаешь: их не проведёшь. С детства там живут…

– Ну, хорошо! – согласился Виктор. – Это я понимаю. Сельский житель, к тому же – горец, знает в горах всё и вся… Но тогда, всё-таки, что же это было? Кто это был? Как ты сам думаешь?..

– Что это было? – переспросил Магомед, затем ещё немного подумал, а потом произнёс: – Нечто!..

Театральная трагедия

Я родился по недоразумению. Моя мама в то время рассталась навсегда с поэтом Леонидом Рогачевским и пребывала в расстроенном состоянии обреченного одиночества. При этом она грешила милыми, иногда странными женскими противоречиями. Она просто кокетничала с судьбой и верила в счастливую случайность, поддаваясь всевозможным невероятным встречам и приключениям. От ее взгляда смущались прохожие, а мужчины мгновенно становились поэтами. Она была молода, красива, стройна, работала журналисткой в газете «Призыв». Писала прекрасные статьи о героических людях Урала и тружениках тыла. Шел последний год смертоносной войны. Челябинск ковал славу всесоюзного Танкограда. А молодые девушки мечтали о счастье и с нетерпеливой страстью ждали долгожданную победу.

Мой будущий отец приехал на Урал после окончания Щукинского театрального училища. Работал режиссером и художником в Челябинском театре драмы имени С. М. Цвиллинга. Родом он был из города Кривой Рог. Жил на съемной квартире. И день и ночь проводил в театре.

Однажды подружка мамы Вероника предложила ей совершить безумное приключение – провести ночь в пустом театре драмы с привидениями.

– Театр ночью – это Армагеддон, где силы добра и нечисти сражаются до последнего патрона. Потому что души актеров вынуждены притворяться и врать неискушенным зрителям, выплескивая свои страстные эмоции наружу, доказывая гостям театра, что добро всесильно, а зло непобедимо. Поэтому души актеров от вранья страдают и маются. А когда по окончанию спектакля зажигается свет в зале и все зрители расходятся, души актеров становятся самими собой и всю кромешную ночь летают по театру, как привидения. Ужасно! Но у актерских душ свой Армагеддон и своя правда, – шептала с дрожью в голосе Вероника. Страх и любопытство боролись в ней нещадно!

– А если нас поймают? – возражала мама.

– Ночью театр закрыт. Сторожа дежурят снаружи. А мы после спектакля останемся там. Поднимемся на сцену. И будем знакомиться с духами. Представляешь, мы словно станем участниками дружеской сходки творческих душ. А рано утром, когда уборщицы придут мыть полы, мы спокойно убежим.

Вечером с субботы на воскресенье они пошли в театр на спектакль «Любовь Яровая» режиссера-постановщика Х. Горина. Запаслись провиантом. Весь спектакль просидели как на иголках в предвкушении встречи с привидениями. А когда в зрительном зале погас свет, они спрятались между сиденьями в партере. Зал быстро опустел. Гул голосов и шарканье ног удалялись, стихая. Пахло сыростью и ладаном. Между креслами гулял, витая, легкомысленный ветерок вентиляции. Пустынный зал погрузился во тьму. Лишь одинокие сухорукие тени качались под светом озабоченных ночников. Они походили на глаза неспящих валькирий.