Тени Завораша

Глава 3. Нужные вещи

Письмо принес гонец номарха. Поначалу визитер отказывался отдать послание в руки младших послушников, затем отказал нескольким священникам. При этом он стоял на своем: что обязан вручить конверт клирику лично, таков приказ.

Еще до того, как распечатать конверт, Ноктавидант знал, что увидит. Внутри обнаружился лист бумаги, сложенный вдвое. Тонкими литерами (возможно, рукой самого номарха, но скорее всего, одного из его многочисленных секретарей), был выведен довольно обширный текст. Если коротко, то это было приглашение посетить резиденцию номарха здесь, в городе. Тон послания не оставлял сомнений: ему велено явиться. Внизу после учтивых фраз и необходимых любезностей был указан день и час, когда номарх будет располагать временем.

Формально представитель светской власти не мог указывать служителю церкви одного с Ноктавидантом ранга или выше, но на сей раз клирик предпочел не обращать на это внимания. У него до сих пор раскалывалась голова, а свалившиеся как снег на голову обязанности не делали жизнь легче.

Стоило ли Ноктавиданту опасаться?

Конечно. Прежде чем возвысить кого-то, номарх пожелает убедиться в его лояльности. Безусловно, его будут пристально изучать, попутно примеряясь к тому, какую дать цену. Сам Ноктавидант полагал, что не годится на роль принципала, но тут же признавался себе, что получить подобное назначение было бы весьма… соблазнительно.

Неизвестно зачем, Ноктавидант вновь поднялся в покои принципала. Комната, где он последний раз виделся с принципалом, выгорела дотла. Внутри не осталось ничего, включая стену, смотрящую во внутренний двор. Ее будто никогда и не существовало, и сейчас обугленные половицы смотрели прямо в пустоту на высоте трех этажей.

По другую сторону располагалась спальня принципала. Разделявший покои коридор практически не пострадал. Сохранились даже многочисленные полотна, украшавшие стены по эту сторону; у одного-двух лишь слегка обгорели рамы. На одном из них Ноктавидант разглядел нечто, напоминающее багровый лес: острые стволы деревьев без ветвей торчали из похожей на плоть серой земли. Наверняка в будущем стоило подумать о том, чтобы убрать все эти картины куда-нибудь подальше…

В спальне принципала витал странный запах. Не только запах гари, но и другой – необычный химический аромат. Ноктавидант распахнул дверь шире и здесь его ждала новая порция удивления. Комната оказалась совсем не такой, какой он ее себе воображал. На самом деле апартаменты иерарха располагались гораздо дальше – совсем в другом крыле дворца. Однако в последние годы принципал растолстел настолько, что передвижение по лестницам, и даже в пределах дворца, стало для него слишком сложным. Поэтому спальню было решено временно перенести ближе к покоям, где он работал и принимал посетителей.

Когда-то здесь располагался архив. От прежней мебели остался стол и шкаф, напоминающий картотеку. Удивительно, но кто-то умудрился вместить сюда кровать с балдахином. На деревянных половицах по-прежнему виднелись царапины от ножек. Света не хватало. Кажется, эта комната никогда не имела окон.

Но даже в полумраке Ноктавидант разглядел брошенный на пол балахон. Это была точно такая же накидка, которую носил куратор. Ноктавидант наклонился, чтобы поднять накидку, немного помедлил, затем осторожно коснулся ткани кончиками пальцев. Ничего не произошло. Ткань была самой обычной.

Хмыкнув, клирик сгреб балахон. Одежка оказалась гораздо тяжелее, чем он предполагал. Ткань была плотной будто доспех. Такой балахон в одинаковой мере мог защитить и от жгучего заворашского солнца, и от любой непогоды. Капюшон был достаточно глубоким, чтобы тень от него полностью скрывала лицо.

Если подумать, кто носит подобную одежду? Нищие, странники, священнослужители. Хромой старик в балахоне не вызовет подозрения, как и нищий в низко надвинутом колпаке, устроившийся просить милостыню у дверей храма.

Ноктавидант поднес накидку к лицу и осторожно втянул воздух. В нос ударил странный запах; его клирик уже ощущал до этого.

Ноктавидант отшвырнул накидку на кровать и огляделся.

Каким образом сюда попала одежда куратора? Неужели он проник в спальню только за тем, чтобы сбросить балахон? И дальше – что? Продолжил путь в какой-то другой одежде, под другой личиной? Кем он представился на этот раз?

Внезапно Ноктавидант поймал в зеркале собственное отражение. На нем было одеяние клирика. Не то, грязное и порванное во многих местах тряпье, в котором он проделал весь свой бесславный путь по катакомбам, а другое. Теперь Ноктавидант обрел свой обычный вид, хотя и выглядел по-прежнему уставшим. В ванной, где он провел несколько часов, вода стала бурой от грязи и крови.

И в этот момент ему в голову пришла мысль: не имеет значения, кем прикинулся клирик, гораздо важнее то, что для переодевания ему понадобилось зеркало.

Это объясняло, почему было необходимо идти в спальню принципала вместо того, чтобы избавиться от одеяния где угодно. Значит, внешний вид в маскировке все же имел значение. Кем куратор обернулся на этот раз? Клириком, как сам Ноктавидант?

Он вновь взглянул на себя в зеркало. Его одеяние не представляло собой ничего особенного, за исключением перевязи на поясе – белого кушака, расшитого золотыми нитями. Такие носили все клирики, и в гардеробе самого Ноктавиданта их было несколько.

Значит, куратор мог переодеться кем угодно, например, использовать что-то из гардероба принципала. Разумеется, ни Ноктавидант, ни кто-либо еще никогда не узнает, что именно это было, поэтому не было никакого смысла в том, чтобы обыскивать вещи в спальне. Однако Ноктавидант все же подошел к шкафу.

Некоторое время он медлил, прежде чем взяться за ручку и распахнуть дверь. Что-то останавливало его. Все это было неправильно: ведь он стоял в спальне принципала, и, кажется, был готов заглянуть в шкаф с его личными вещами. Никогда еще он не позволял себе настолько грубого вторжения в чью-то жизнь. Даже на рынке, среди корзин с рыбой, где он вынужден был проводить ночи, имелись занавески, отделявшие одну своеобразную комнатушку от других. Да и вещей ни у него, ни у других мальчишек особенно не было. Сейчас же он, по всей видимости, собирался изучить содержимое гардероба важнейшего духовного лица в городе. Что он там найдет? Пару шелковых панталон?

Однако не это останавливало его. Вернее, не только это.

Было что-то еще, не дававшее Ноктавиданту потянуть за ручку шкафа. Как тогда, в крипте – он на мгновение почувствовал рядом чье-то присутствие. В комнате он явно был не один.

Клирик быстро оглянулся: дверной проем за его спиной был пуст. Да и вряд ли что-то могло передвигаться бесшумно по мусору, устилавшему пол в коридоре. Затем он бросил взгляд на кровать. Мог ли кто-то прятаться под нею? И наконец, шкаф…

Почему-то он привлек внимание Ноктавиданта в последнюю очередь.

Его рука все еще тянулась к дверной ручке…

И вдруг дверь распахнулась, больно ударив его. Ноктавиданта отбросило назад, и он растянулся на кровати. Ножки подломились, и клирик вместе с остатками дерева рухнул на пол. При этом он умудрился запутаться в перинах, щедро укрывавших ложе принципала. Часть из них опутала его руку, не давая возможности защититься, другая оказалась сверху. Ноктавидант ощутил, как на лицо падает тонкая, но прочная шелковая материя.

Некая тень метнулась к нему из шкафа. Ноктавиданту не требовалось много времени, чтобы понять, кто перед ним, а вид капюшона, все еще надвинутого низко на голову куратора, только подтвердил это предположение.

Ноктавиданта словно ударило в грудь стальным тараном. Ребра затрещали, желудок рванулся вверх, самому к горлу. Дыхание перехватило. Мысли улетучились из головы, словно никогда и не было, а их место заняли инстинкты: защититься, выжить любой ценой.

Ноктавидант нечасто дрался. Даже в детстве, до того, как стать послушником. Он чаще получал тумаки от Бабалона и ему подобных, но никогда не отвечал на них. Да и пробовать не стоило. Обычно все заканчивалось в том самом ящике, где Бабалон держал провинившихся детей. Было неслыханным делом, чтобы кто-нибудь дал старому извергу сдачи.

Он попытался вырваться, но не тут-то было. Противник прижал его к полу, и остатки кровати больно впились клирику в спину. К тому же намотанная на лицо простынь не только мешала разглядеть недруга, но и не давала как следует втянуть воздух. Воспользовавшись этим преимуществом, противник схватил край материи и обернул голову Ноктавиданта повторно.

Теперь он видел лишь смутный силуэт, тень тени, темное пятно на фоне абсолютно чернильной пустоты.

Внезапно Ноктавидант ощутил не разбитое дерево кровати и не скомканные простыни, а сырость и холодную, податливую землю. Противник больше не сопел ему в лицо. Вместо этого клирик услыхал басовитый рокот, словно кто-то скреб камнем о камень. Темного силуэта перед собой он тоже не видел. Вместо него над головой висело небо без малейших признаков светила. На самом деле даже не было понятно, какое сейчас время дня. Возможно, подумал Ноктавидант, из-за застилающих небо темных облаков…. Нет, не облаков. Это были клубы дыма, настолько темного, что он напоминал разбросанные в вышине куски грязной ветоши. Изредка их озаряли вспышки света: красные, зеленые. Зрелище было зловещим. Неужели все это происходило на самом деле? А затем вдруг окружающий рокот многократно усилился, и небо заслонило нечто большое. Ноктавидант видел над собой ровную металлическую поверхность, покрытую грязью и исцарапанную так, словно по ней прошлись когти гигантского зверя. Лишь спустя мгновение он понял, что все еще лежит, а сверху над ним нависает гигантский механизм.

Ноктавидант увидел лязгающие гусеницы, ощутил смрад выхлопных газов; а еще почувствовал запах разгоряченного металла, грязи и крови, ведь последнее время эти гусеницы только и делали, что перемалывали разбросанные тут и там части человеческих тел.

Ноктавидант попытался бежать, спрятаться, но не мог этого сделать. Не мог даже пошевелиться. А монстр сверху все грохотал и грохотал…

Ноктавидант чувствовал, как сверху что-то давит и постепенно это давление становится все ощутимее. А может, это ослабевало его собственное сопротивление?

Удар, который он нанес коленом, может и был несильным, однако пришелся куда надо. Противник взвыл, и хватка его пальцев мгновенно ослабла. Ноктавидант воспользовался шансом, поддел его скрещенные руки и вывернул наружу, тем самым освобождаясь от захвата.

Да, он совсем не умел драться. Но и нападавший, похоже, тоже. Иначе зачем ему прибегать к иллюзиям?

Ноктавидант не знал, каким именно образом кураторы посылают видения, но испытал их действие на собственном опыте некоторое время назад. Это произошло в покоях принципала недалеко отсюда, в той самой комнате, от которой сейчас ничего не осталось. Теперь Ноктавидант догадывался, что принципал стал жертвой одного из таких видений. Наверняка в какой-то момент ему показалось, что позади него комната объята огнем и единственный способ спастись – бежать через окно. Ноктавидант вспоминал, как сам еще недавно взбирался на злосчастный подоконник.

Нападающий ударил его в лицо, затем нанес быстрый и резкий тычок обутой ступней в колено. От этого удара внутри колена что-то хрустнуло. Нога подломилась, и Ноктавидант вновь оказался на полу. Боль была нестерпимой. В это время за дверью послышались голоса. Недолго думая, куратор пнул его еще раз, распахнул дверь и выбежал из комнаты.

«Эй, куда?». «Стой!»

Ноктавидант слышал крики словно сквозь толщу воды. Казалось, они доносились откуда-то издалека.

А затем чьи-то руки подняли его, поставили на ноги, отряхнули.

Перед глазами замелькали незнакомые лица. В части из них Ноктавидант смутно опознал слуг. Почти все они путались в том, куда бежал незваный гость, а двое после того, как Ноктавидант схватил одного за воротник и хорошенько встряхнул, принялись сбивчиво лепетать, что нападавший якобы растворился в воздухе.

Разумеется, ничего другого услышать он и не ожидал. Наверняка кто-то из батраков распустил слух, что поблизости бродит куратор.

Кураторов боялись. Одно их имя вызывало ужас у тех, кто толком не знал, чем именно занимаются алхимики крови. Некоторые считали их кем-то вроде вампиров, а всех ахеронцев – выродками. В большинстве своем никто из жителей Завораша никогда не встречал живого куратора. Воображение простого люда рисовало их с крыльями за спиной, способными растворяться в воздухе, ходить по стенам словно ящерица-геккон, и никто не удосуживался задать себе вопрос, как вообще занятие алхимиков крови соотносится с подобными «умениями». Ведь в конце концов даже кровь для них собирали практики.

Разумеется, куратор не становился невидимым, не растворялся в воздухе и тому подобное. Скорее всего, скрыться в тенях ему помогала темная одежда, а бесформенная накидка и капюшон позволяли превратить человеческую фигуру во что угодно. Прильни куратор к одной из слабо освещенных стен или спрячься в темном углу, и люди будут проходить мимо, не подозревая о постороннем за своей спиной.

Растолкав слуг, Ноктавидант наконец выбрался из комнаты. Куратор мог уйти лишь в одном направлении – дальше по коридору, поскольку с противоположной стороны зиял провал высотой в две дюжины локтей.

Растворился в воздухе? Как же! Дальше по коридору повисла непроницаемая темнота. Видимо, не нашлось никого, кто счел бы необходимым осветить эту часть. Похоже, Ноктавидант вообще был единственным, кто осмелился подняться на верхние этажи после всех разрушений.

Он – и еще куратор. Вряд ли тот прятался в шкафу в момент взрыва. Как маловероятно и то, что по каким-то причинам он провел там все время, вплоть до того, когда Ноктавидант взялся за ручку шкафа.

Оставалось одно: на протяжении нескольких часов куратор находился где-то во дворце, а как представилась возможность, вернулся в покои принципала. Но зачем?

Сопровождаемый осторожными протестами слуг, Ноктавидант направился дальше по коридору, однако вынужден был остановиться, замереть и даже отступить назад.

Из темноты ему навстречу выступила хорошо знакомая фигура. Слуги за его спиной дружно ахнули. Человек был абсолютно голым, и двигался как-то странно, рывками.

Ноктавидант не верил собственным глазам. Перед ними был принципал.

Собственной персоной и абсолютно живой.

Глава 4. Нет неверных поворотов

Бригадир едва успел отскочить в сторону. Земля под ним лопнула, пошла трещиной и стала уходить из-под ног. Все это сопровождалось скрежещущим звуком, который он расслышал очень хорошо, несмотря на то что происходящее заняло какие-то два удара сердца. На первом он отпрыгнул в сторону, а на втором, неудачно приземлившись в грязь, увидел, как участок суши с лебедкой и стоявшими рядом бескрылыми проваливается в бездну.

Он ничего не мог с этим поделать. Никто не смог бы. Однако сейчас главным было не спасение других бескрылых. Главным было не дать ангелу улететь.

Подумать только, еще мгновение назад они тянули его обратно, накручивая на вал лебедки один сажень веревки за другим. Кто-то рядом насвистывал веселый мотивчик, кто-то предположил, что на конце веревки останутся одни косточки… И только один Бригадир молчал. Этот ангел оказался куда крепче, чем он думал. Крепче, чем его брат. На самом деле с того момента, как он толкнул Тисонгу с края обрыва, Бригадира не покидала уверенность, что он знает, как поступить дальше. И какова в этом будет роль ангела.

Теперь все могло пойти прахом… Уже пошло.

– Держите! Держите веревку – закричал Бригадир, но было поздно.

Если бы на краю и остался кто-то способный выполнить приказ, то держать было нечего: веревка вместе с лебедкой улетела в пропасть.

– Господин… – кто-то протягивал ему руку, пытаясь помочь встать, но Бригадир лишь отмахнулся… Правда, подняться на ноги самостоятельно оказалось не так просто.

Одежда бескрылого оказалась порванной во многих местах, а к уже имевшимся пятнам добавились новые. Неудавшийся помощник исчез так же неожиданно, как и появился, и на краткий миг Бригадир пожалел, что отверг помощь.

– Все целы? – спросил он, стараясь не дышать слишком глубоко: пыль еще не осела.

В ответ послышалось несколько возгласов. К счастью, в пропасть свалились не все.

– Будь… проклято… это все.

Похоже, двух обвалов за день было многовато даже для него. Они потеряли лебедку, но что хуже всего, ангелу удалось уйти.

Бригадир не сомневался, что крылатый улетел и теперь ищет убежища в Доме ремесленников сна, рассказывая тамошним «учителям», о том, что им и так известно. Проклятые лицемеры!

Бригадир выбрал надежный участок земли и осторожно заглянул за край.

Порыв холодного воздуха ударил ему в лицо. Вокруг расстилалась все та же белая пелена, что и всегда. И – ничего больше. Никаких следов того, что здесь происходило минуту назад. Бригадир знал, что пройдет совсем немного времени и происшествие забудется. Возможно, неподалеку даже появятся новые лачуги. Спустя недели и месяцы никто даже не вспомнит о погибших. К сожалению, ангелы были правы в одном: бескрылые слишком быстро забывали.

Такие люди как Бригадир и его ближайшие соратники были исключением. Сколько усилий стоило им доказать свою правоту? Иногда Бригадиру казалось, будто сама мысль, что их жизненный уклад можно считать несправедливым, не приходила бескрылым в голову. Да что там, многие принимались доказывать обратное. Все что угодно, лишь бы он и ему подобные не разрушали старого, годами формировавшегося уклада!

Бригадир знал, что до земли внизу слишком далеко, и выжить при падении практически невозможно. Что ж, оплакать погибших можно будет позже. Сейчас стоило оценить потери и двигаться дальше. Лебедка и все прочее исчезло.

Где-то внизу находилась земля, населенная бескрылыми. Бригадир знал, что смог бы с ними договориться. Рассказать, как ангелы спланировали уничтожение, поведать все от начала и до конца. Возможно, тогда он и другие бескрылые нашли бы в жителях той земли друзей. А те, в свою очередь, не побрезговали бы принять несколько сотен переселенцев.

***

Он не всегда мечтал о чем-то подобном. До того, как встретить старшего из братьев-ангелов, Бригадир был лишь еще одним работягой. Много людей в его подчинении не было никогда: не больше полудюжины работников, обслуживающих погодные установки. Как и прочие бескрылые, Бригадир жил на окраине в одной из лачуг. Большую часть дня он работал, не поднимая головы, а когда ее все же случалось поднять, видел вдалеке башню Ремесленников и мелькающее над ней крохотные точки – фигурки парящих ангелов.

И все же он никогда не задумывался над тем, справедлив ли существующий порядок.

Так сложилось, потому что было правильно? Необходимо? Или же все устройство общества – такое же творение разумов, как и творения рук вокруг?

Все эти погодные установки, цепи, лачуги – все было кем-то создано. Но вместе с тем Бригадир был уверен, что никто не стал бы пускать в ход нерабочий механизм или использовать бракованную деталь.

Разумеется, такой «деталью» был он сам, и те из числа бескрылых, кто начинал осознавать несправедливость устройства жизни.

А спустя какое-то время другой такой «деталью» стал и один из ангелов.

***

– Пропали, сгинули, – произнес кто-то рядом.

Наконец Бригадир заставил себя оторвать взгляд от бездны внизу и повернулся на голос.

Говорившей была женщина с грязным, перемазанным сажей лицом. Бригадир смутно помнил ее: из тех, кто трудился на ближайшем участке цепи. Она и еще несколько других женщин занимались тем, что счищали с металла ржавчину. Работа считалась несложной, а зря – Бригадир знал, насколько тяжелыми бывают последствия. Уже сейчас кожа на руках этой женщины имела цвет ржавчины. Это значило, что еще пара лет – и ржавчина доберется до костей, а затем медленно поглотит их, сделав хрупкими и ломкими.

– Сгинули, – повторила женщина, глядя Бригадиру в глаза, – Сгинули из-за тебя.

Затем она повернулась и ушла.

В ушах Бригадира еще гремели звуки рушащегося острова, будто кто-то колотил по наковальне огромным молотом. Странное дело, он не слышал криков тех, кто упал в бездну. Они молчаливо приняли свою судьбу, которая оказалась гораздо милосерднее жизни на окраине…

Они погибли, потому что сами этого хотели…

Так стоило ответить?

Или так: они погибли, потому что их убили ангелы. Сначала забрали их крылья, затем свободу, а потом – и саму жизнь?

А может, действительно, это он их убил?

Бригадир хотел крикнуть это в спину уходящей женщине, но с его губ не сорвалось ни звука. А может, это ветер унес все слова?

***

Он не всегда мечтал о чем-то подобном. Никто не мечтал. Никто ни до, ни после не думал, что можно бежать с Острова. Конечно, всегда можно было попытаться перелезть по цепям на соседний остров, но на памяти Бригадира еще никому не удавалось этого сделать. Ползти пришлось бы невероятно долго, дольше, чем от одного края острова до другого.

Каково было расстояние до земли внизу? По его подсчетам, около десяти верст. Немыслимая даль. На всех островах не найдется материалов, чтобы сплести настолько длинную веревку. Долететь тоже не получится. Наверняка, ангелы были на это способны, но ангелы, лишенные крыльев… Был еще один способ: искусственные крылья или некая другая конструкция из палок и парусины, но и он казался не особенно ненадежным.

У людей имелись их летательные аппараты, по крайней мере так было до устроенной ангелами катастрофы. У крылатых же не было ничего. Да и зачем? Подняться в воздух они могли и на собственных крыльях.

Оставался единственный способ переправить вниз такое количество бескрылых: починить один из старых летательных аппаратов людей Нижнего мира, каким-то образом заставить его работать. А для этого кто-то должен бы спуститься вниз и раздобыть такой аппарат.

Да, все это было невероятным, но ведь еще более невероятным казалось убедить одного из ангелов прислушаться к бескрылому… И в итоге, одним ангелом не обошлось. Кенобия привел за собой брата.

Ах, если бы все не сорвалось! Бригадир верил, что смог бы уговорить Тисонгу встать на их сторону. Возможно, постепенно ему удалось бы уговорить его на нечто большее, чем просто прогулка в гости к ламиям.

Если бы тот ангел увидел землю внизу, это стало бы еще одним важным шагом. Ведь тогда он понял бы, что учителя в Башне ремесленников сна обманывают. Что лгут все, кто был свидетелями резни между ангельскими фракциями.

Глава 5. Дудочка-колосник