Приключения Елены Федоровны. Волшебные повести для взрослых

Глава 1 Недобрые вести

Жила-была одна женщина. Звали её Елена Фёдоровна. Зиму она проводила в своей однокомнатной квартирке у самой кольцевой дороги где-то на юге столицы, а летом уезжала в Сухоборье. Неподалеку от села с этим замечательным названием находилось садовое товарищество «Энтузиаст», в котором ей принадлежали законные шесть соток и небольшой домик.

Свой участок Елена Фёдоровна очень любила. Особенно куст бузины около умывальника и сосну, которую она когда-то принесла из леса и посадила рядом с калиткой. Тогда деревце было совсем маленьким, и никто не мог себе представить, сколько хлопот оно доставит в будущем. Чувствуя любовь хозяйки, сосна быстро пошла в рост и стала задевать провода. Ей отпилили макушку – тогда она начала расти вширь и затенила соседские грядки. Пришлось подрубить ее с одного боку, потом с другого, но она все-таки росла, приобретая все более живописную форму и засыпая иголками и шишками крышу и террасу маленького домика.

Ах, как хорошо пахло смолой в жаркий полдень! Как приятно шумел ветер в хвое! Как красиво светило сквозь ветви закатное солнце! Казалось, ничто никогда не нарушит покоя ясных летних дней.

Но однажды… Впрочем, обо все по порядку.

Началось все в тот самый день, когда в садовом товариществе проходило собрание. Елена Фёдоровна на него не пошла – не было времени. Она сидела у себя на терраске и изучала рецепт приготовления «очень вкусного желе из недозрелых фруктов». Рецепт достался ей от соседки, Клавдии Петровны. У той на участке всегда был полный порядок: трава скошена, грядки вскопаны, в теплице помидоры краснеют, вдоль забора – огромные кабачки и тыквы. А здесь – даже говорить не хочется! Но что поделаешь? То приятельница зайдет поговорить, то книжку интересную принесут, то позвонит кто-нибудь – благо есть мобильный телефон. Одним словом, не доходят руки!

Так вот, как раз накануне Елена Фёдоровна собирала упавшие с дерева зеленые яблоки и не знала, что с ними делать. В это время и пришла Клавдия Петровна.

– Что я вам скажу, – начала она, усаживаясь на крылечке. – Вчера Долгуниха по участкам ходила, подписи собирала.

Долгунихой в кооперативе называли жену председателя Анатолия Ивановича Долгуна.

– Какие подписи? – не поняла Елена Фёдоровна. Впрочем, всерьез ее это не заинтересовало. В поселке все время что-то чинили – то водопровод, то дорогу – и на все требовались деньги, согласие жильцов и тому подобные вещи, в которых она плохо разбиралась.

– А я спрашивала? Поставила и всё. И за вас расписалась. – Клавдия Петровна по-хозяйски огляделась. – А что это у вас яблоки гниют? Вы их не выбрасывайте! Пойдемте ко мне, я вам рецепт дам, – предложила она.

– Спасибо, – поблагодарила Елена Фёдоровна. – Я попозже зайду.

Соседка, однако, уходить не собиралась.

– В четверг джипы приезжали, – сообщила она. – Вас не было, вы не видели, а они тут полдня крутились, пустующие участки переписывали.

– Кто?

– Почём я знаю? Из администрации. Говорят, нам трубы водопроводные поменяют и зону отдыха сделают. С качелями и песочницами. Для детей.

Вот тут Елена Фёдоровна насторожилась.

– Что это вы говорите? – забеспокоилась она. – Какие такие качели-песочницы? Где тут дети? Вон у Тарасовых младшей внучке – уже пятнадцать!

На это Клавдия Петровна ничего сказать не могла, но джипы и этих, как она выразилась, мордоворотов из управы, видела своими глазами.

– Ваш участок тоже переписать хотели, как запущенный, а я им сказала, что вы на выходные приезжаете.

Она неодобрительно обвела взглядом живописно заросший ромашками и Иван-чаем огород и тяжело поднялась с низкого крыльца.

– Ну ладно, приходите, а то ваши яблоки пропадут.

Попозже, после обеда, Елена Фёдоровна зашла к Клавдии Петровне за рецептом. Однако прочитать его в этот вечер не успела. Как только она уселась у лампы (уже стемнело) и достала очки, около её калитки появилась обитательница домика напротив – Ольга Викторовна.

Глава 2 Романтическое происшествие

Ольга Викторовна была человеком, как она сама говорила, эмоциональным, пылким и страстным, что и заставило её в свое время бросить малооплачиваемую работу преподавателя сельскохозяйственной академии и взяться за перо. Счастливым образом ей удалось влиться в ряды писательниц, и дамские романы под ее именем стали регулярно появляться на полках книжных магазинов.

Правда, некоторые в поселке считали, что незамужняя Ольга чем-то особенным за это заплатила, но Ольга Викторовна их сплетен не слушала и дружбу с ними не водила. Зато по вечерам частенько заходила к Елене Фёдоровне поговорить и поделиться мыслями.

– Вы так меня слушаете, – говорила она ей, – что мне самой становится понятно, что я хочу сказать!

На сей раз Ольга Викторовна выглядела как-то особенно и даже отказалась от предложения выпить чаю.

– Ну, как у вас дела? – дружелюбно спросила Елена Фёдоровна, усаживая гостью за стол. – Вы не возражаете, если я буду шить? Мне надо подрубить новые занавески.

Ольга Викторовна казалось, её не слышала. Вид у нее был взволнованный, а взгляд туманный. Некоторое время она молчала, но, наконец, не выдержала.

– Я пала. Что мне делать? – понурив голову, еле слышно проговорила она.

– Как, как? – не поняла Елена Фёдоровна. – Упала? Когда вы упали?

– Я пала, пала – громко, чтобы расслышала туговатая на ухо Елена Фёдоровна, повторила Ольга Викторовна.

И поведала, умолкая и краснея, историю своего падения.

Это был Михаил из соседней деревни, которого иначе как Мишкой никто в дачном товариществе не звал. «Ледащий мужичонка», – говорила о нем дородная Клавдия Петровна. В мужчинах она ценила, прежде всего, стать.

Ледащий – не ледащий – он сумел, однако, покорить сердце бедной Ольги Викторовны, когда чинил старый сарай на соседнем участке.

– Он попросил воды и так на меня посмотрел (у Мишки, и правда, был наглый взгляд), что я похолодела. И вдруг он привлек меня к себе, – Ольга Викторовна сложила руки на груди и закрыла глаза, – и я…, я больше ничего не помню! Что-то произошло между нами – как искра, как разряд тока! Ах, Елена Фёдоровна, как вы думаете, у него это настоящее?

Елена Фёдоровна помолчала.

– Знаете что, Ольга Викторовна, – сказала она деликатно, – вы бы лучше обратили внимание на Алексея Виссарионовича. Я заметила, он давно посматривает на вас. А вчера вечером долго стоял около вашей калитки.

– Ах, это не то, не то! Это не чувство! Это не страсть! – Ольга Викторовна замахала руками и сунула в рот сигарету. – И что это за имя – Алексей! – она схватила со стола спички, закурила и запихнула коробок в карман.

– Ну, смотрите сами! – поджала губы Елена Фёдоровна. – И кстати, верните спички. Мне мусор надо жечь.

Рассерженная таким бессердечием и черствостью Ольга Викторовна полезла в карман и вытащила коробок.

– Вот вам, и вот – она извлекла из другого кармана второй коробок, прихваченный накануне. – Вот вам спички, мне не жалко!

– Ещё бы, ведь это мои спички, – ехидно сказала Елена Фёдоровна, но тут же смягчилась: И напрасно вы сердитесь, я вам добра желаю!

– Спасибо, обойдусь без ваших пожеланий!

Ольга Викторовна забыла, что сама пришла к Елене Фёдоровне за сочувствием. Гордо подняв голову («прекрасная в своём падении» как писала она позже в одном из своих романов) она удалилась по узкой тропинке между зарослями «благоухающих цветов и кустарников» (бузины и Иван-чая).

Елена Фёдоровна покачала головой и пошла в сад жечь мусор.

Ах, как хорошо было у нее на участке! Погода в эти дни стояла настоящая июльская. С утра ни облачка, а к полудню набегали тучи, проливался дождик – и снова ясно. И настроение у Елены Федоровны было под стать погоде – солнечное.

Вот только почему-то из головы не выходил разговор с Клавдией Петровной. Что за зона отдыха, в самом деле? Ох, не нравилось ей это.

Глава 3 Драматические события

Мишка продолжал чинить старый сарай. Роман, вероятно, развивался своим чередом, потому что вид у Ольги был независимый и загадочный, и к Елене Федоровне она больше не наведывалась.

Но однажды, недели примерно через полторы, эта история завершилась совершенно роковым образом. И представьте себе, что именно Елена Федоровна оказалась единственным свидетелем всего случившегося! Неудивительно, что к ней – в надежде узнать подробности – одна за другой потянулись соседки. Но она сплетен не любила и о том, что видела, никому не рассказывала.

А дело было так: В понедельник на рассвете Елена Фёдоровна проснулась от громкого звука – это оказался звон разбитого стекла. Потом послышался шум и крики. Любопытная Елена Фёдоровна выглянула на улицу: шум раздавался со стороны участка Ольги Викторовны. Окно её дома, выходящее на улицу, было разбито. Из комнаты неслись голоса.

– Я чего? Я ничего! – бубнил мужской.

– Я тебе дам – ничего! – визгливо отвечал женский.

Пока Елена Фёдоровна искала что-нибудь накинуть на плечи, шум и крики достигли кульминации, а, когда она, наконец, вышла на крыльцо, перед ней развернулась картина полного торжества справедливости: По дорожке, гордо подняв голову, шла маленькая костлявая женщина, а за ней, ссутулившись, ковылял Мишка. В разбитом окне виднелось белое лицо Ольги Викторовны. Под глазом у нее расцветал фонарь.

Если вы думаете, что Елена Фёдоровна злорадствовала – вы ошибаетесь. В ее жизни бывали, как она сама выражалась, «разные моменты». Правда, это было давно, но она прекрасно помнила, какое восхищение вызывал у нее один, скажем так, знакомый, у которого были необыкновенные мускулы. Елена Фёдоровна – тогда еще Леночка – просто теряла голову, когда он сгибал и разгибал руку, предлагая ей пощупать бицепс.

Одним словом, она понимала чувства несчастной Ольги Викторовны, жалела её и ничего никому рассказывать не собиралась. Поэтому, когда на следующий день у нее на участке появилась Клавдия Петровна с явным желанием посплетничать, Елена Фёдоровна проявила сдержанность.

– Что я вам скажу, – начала Клавдия Петровна. – Говорят, к Ольге ночью Мишкина жена приходила?

Елена Фёдоровна промолчала.

– Ну позор, ну позор! – продолжала Клавдия Петровна, с надеждой глядя на соседку, но та не реагировала.

– А вы-то сами, – не выдержала Клавдия Петровна, – вы-то ничего не видели? А? У ней, вон, окно разбито! Может, слышали что-нибудь?

– Нет, я крепко сплю, – отвечала Елена Фёдоровна.

– Да. Я вот тоже, – с сожалением сказала Клавдия Петровна. – Да и Иван Самсоныч мой храпит так, что хоть бомба взорвется – ничего не услышу!

– Ну и славно! – Елена Фёдоровна встала. – Вы меня извините, но сейчас я должна принять душ.

– Душ принять. А у самой, вон, пол-участка не скошено, – ворчала Клавдия Петровна, не солона хлебавши закрывая за собой калитку.

Она была права: трава у крылечка и около сарая выросла чуть не по пояс. А за дом и вообще нельзя было пройти.

Одним словом, Елена Федоровна принялась за дело и целый день косила. А когда садилась отдохнуть, слышала глухие рыдания, доносившиеся из домика Ольги Викторовны. Сама она на улицу не показывалась. Зато вечером у ее калитки появился сам председатель правления славного кооператива Долгун. Елена Федоровна наблюдала, как он зашел в сад и в скором времени вышел. В руках у него был какой-то листок, который он перечитал, сложил и сунул в карман.

– Интересно, что ему там понадобилось? – подумала она. – И что это за бумага? Уж не то ли самое письмо, о котором говорила Клавдия Петровна?

Вечер Елена Федоровна провела в задумчивости, да и ночью почти не спала. Все это было в высшей степени подозрительно: то Долгуниха какие-то подписи собирает, то сам Долгун с бумагой по дворам ходит! И что же, скажите пожалуйста, теперь делать? Как узнать, что они затеяли? А вдруг, что-то ужасное?

Глава 4 Муж и жена – одна сатана

Наутро Елена Фёдоровна приняла решение. Во-первых, ей надоело слушать Ольгины рыдания. А во-вторых, надо было срочно кое в чем убедиться.

Итак, прихватив с собой термос с чаем, она без колебаний открыла калитку соседнего участка и постучалась в дом. Послышались всхлипы. Елена Фёдоровна постучала ещё раз и вошла в незапертую дверь.

Ольга Викторовна сидела за столом в старом халате. Она старательно прикрывала ладошкой синяк под глазом, и от этого вид у нее был такой несчастный и жалкий, что Елена Фёдоровна растерялась. Ей очень хотелось утешить бедную страдалицу, но совершенно не приходило на ум, как это сделать.

Она помедлила.

Ольга Викторовна всхлипнула.

И тогда Елена Фёдоровна сказала те единственные слова, которые не только смогли вернуть несчастную к жизни, но и явились мощным стимулом, как говорила и писала потом она сама «пережить всё, отстрадать и творить, творить, творить!»

– Ольга! – Елена Федоровна произнесла это так проникновенно и торжественно, что, казалось, даже птицы за окном умолкли, прислушиваясь к ее речи. – Ольга, поверьте – он не стоит ваших слез!

Ольга Викторовна открыла рот и замолчала. А Елена Федоровна огляделась, с трудом нашла чистую чашку и налила в нее чаю из термоса.

– Вот, выпейте! – она протянула душистый напиток и добавила: Не бойтесь, это чай с мелиссой. Вам сразу станет легче!

Ольга Викторовна послушно выпила.

– Спасибо вам, – прошептала она. – Никто мне не помог, кроме вас. Вы одна меня понимаете!

– Ну, ну, – Елена Фёдоровна подлила ей еще чаю. – Не преувеличивайте. Что же, вы так одна и сидите? – спросила она, подождав, пока Ольга Викторовна напьется. – И никто к вам не заходит?

Ольга уже ожила и, засунув в рот сигарету, искала спички. Елена Фёдоровна вынула из кармана коробок и протянула соседке. Та закурила и помолчала. Вид у нее стал загадочным.

– Ну, нельзя сказать, чтобы никто, – она кокетливо одним глазом взглянула на Елену Фёдоровну. – Долгун заходил. Очень, кстати, импозантный мужчина.

– Да ну? – Елена Федоровна сделала вид, что ничего об этом не знает. – А что ему от вас нужно?

– Ничего. Просто хотел меня поддержать. «Эх, Оля, – говорит. – Эх, Оля, я бы и сам… Если, – говорит, – вам сарай починить или что, – обратитесь в правление». Так и сказал. – Ольга Викторовна явно услышала в его словах нечто большее. – Он бы и в дом зашел, но я не пустила. Как я могу в таком виде? Через дверь поговорили.

– А бумагу он вам никакую не показывал? – спросила Елена Федоровна.

– Показывал. Показывал. Я через дверь подписала. Как вы думаете, Елена Фёдоровна, скоро у меня этот отек спадет?

– Примерно через неделю. А вы не прочитали, что там написано?

– Как же я могу через дверь? Долгун сказал, что еще зайдет, проведает.

– Вы с ним поосторожнее! Кто знает, что у него на уме! – предупредила Елена Фёдоровна.

– Не каркайте! – Ольга недовольно нахмурилась. – Он просто неравнодушный человек. И при этом у него такая жена! Монстр! Как же все-таки хорошим мужчинам не везет с женами!

– Муж и жена – одна сатана. Не забывайте! – выходя из дома, сказала Елена Фёдоровна.

– Ах, не беспокойтесь! – прощебетала Ольга Викторовна. – Мне сейчас ни до кого нет дела! Вы вдохновили меня! За работу! За работу! – и она бросилась к столу.

Глава 5 Ужасные опасения

Результатом своего визита к несчастной соседке Елена Федоровна осталась недовольна. Конечно, Ольге она помогла, это – да, это прекрасно, но она-то рассчитывала на другое! Ей срочно нужно было узнать, что за бумагу подписали за последние две недели почти все обитатели садового товарищества «Энтузиаст».

Как ни странно, никто этой бумаги не читал. Ну, с Володей с четырнадцатого участка всё понятно. Долгун заходил к нему (Елена Фёдоровна сама видела) вечером, с тяжелой хозяйственной сумкой. И что там Володя наподписывал, никто теперь и не узнает.

Галина, соседка слева, с Еленой Фёдоровной не разговаривала – ей не нравилось, что та развела у себя сорняки. Так что спросить у нее возможности не было.

Склочный Стружкин – старший, подписывая, не смог удержаться— поссорился с проходящим мимо Иваном Самсоновичем и поэтому не помнил, что там было написано.

Скрытная Лисичкина, конечно, что-то знала, но никому, естественно, не говорила.

Даже сплетница Таня Лямина, специально приезжавшая в Энтузиаст «глотнуть свежего воздуха» и узнать последние новости, ничего не помнила. Подписывая письмо (а это было письмо с просьбой обустроить зону отдыха на берегу озера, как ей было сказано) она жадно слушала рассказ Долгунихи про визит Мишкиной жены.

Дело было так. После обеда Таня в одиночестве сидела в шезлонге под березой. Работать в саду в такую жару было невозможно, и она предaвалась, по ее собственному выражению, dolche fаrniente1. Её друг (сожитель, как неодобрительно называла его Клавдия Петровна) уехал по делам в Москву. Тане было абсолютно нечем заняться. В это время зашла Долгуниха.

– Слыхали? – сказала она. – К Ольге ночью Мишкина жена приходила!

Татьяна как сидела, так и подпрыгнула.

– Как! Да вы что? Не может быть! – с неё мигом слетел сон.

– Приходила, приходила. С вечера за забором пряталась. В окно подглядывала.

– Скажите пожалуйста! Ну! Ну!

– Ну! Так и просидела целый вечер. Кстати, муж тут вот бумагу составил. Чтобы забор вокруг участков укрепить и замок навесить. Заодно и зону отдыха оборудовать. А то шляются всякие. Вот, подпишите.

Татьяна схватила ручку и подписала.

– Ну, а дальше? Ну, пряталась, а дальше что?

– Дальше что? Окно ей разбила – вот что. Мишку забрала. Ольга с утра на улицу не выходит.

– Что же это такое! Как же я ничего не знаю? – запричитала Татьяна. – А я как раз хотела к ней пойти. Ведь как чувствовала! Что же я?

– Она вам все равно не откроет! – охладила ее пыл Долгуниха. – Муж говорит, она никому не открывает.

– А я к Елене Фёдоровне. Может быть, она что-нибудь слышала?

– Скажет она вам, ждите.

Долгуниха поджала губы. Елену Фёдоровну она недолюбливала.

– Мне скажет, я уверена, – заявила Татьяна.

Но как-то так вышло, что и ей толком ничего узнать не удалось, кроме того, что у Елены Фёдоровны прекрасный сон. Зато сама Татьяна сообщила все подробности разговора с Долгунихой. А что было в бумаге, она сказать не могла. И даже рассердилась, когда Елена Фёдоровна её об этом спросила.

– Да письмо это, говорю же вам – письмо. Мало ли что там, я без очков все равно не вижу!

Единственным человеком, прочитавшим бумагу, было бывшая сторожиха, а с некоторых пор полноправный член кооператива «Энтузиаст» баба Поля. Баба Поля читала все бумаги. Вот и эту она долго теребила в руках, шевелила губами и наконец взяла ручку, чтобы подписать. Но, к сожалению, она то ли не поняла, то ли забыла, что там было написано. Когда Елена Фёдоровна спросила её об этом, баба Поля смогла только вспомнить что-то про «антельративные условия» и про «усмотрение». Впрочем, и этого было достаточно.

Елена Фёдоровна задумалась. Пойти к Долгуну и попросить прочитать бумагу? И тем самым подвести Клавдию Петровну, которая по-соседски поставила за нее подпись? Никогда! А между тем ситуация складывалась неприятная и тревожная.

Нет никакого сомнения, что некто (пока непонятно – кто именно – но это как раз ничего не стоило выяснить) проявил интерес к неплохому участку земли, на котором располагался «Энтузиаст». А что это в наши дни значит – объяснять не надо. Поэтому вы, конечно, поймете озабоченность Елены Федоровны. А если вас удивит решимость и отвага, с которыми она взялась за дело – то это только потому, что вы, наверное, прежде ничего не слыхали об этой необыкновенной женщине.

Глава 6 Разведка

Опасения Елены Федоровны имели под собой все основания. Конечно, странно, что вокруг крохотных дачных участков в дальнем углу Московской области развернулась такая нешуточная борьба, но, как говорится, на вкус и цвет…

Тут надо рассказать, откуда этот самый «Энтузиаст» взялся.

Когда-то, ещё в советские времена, большой заболоченный кусок земли на берегу озера, ни по каким статьям не подходящий для сельхозработ, был очень выгодно то ли продан, то ли отдан тогдашним председателем колхоза под садовые участки.

Дачники из Москвы сюда приехали неприхотливые, трудностей не испугавшиеся. За несколько лет они, как муравьи, насыпали дамбу, чтобы по весне озеро не подступало к домам, подняли участки, и на этих бросовых землях расцвел настоящий сад. Мужики из близлежащего поселка подрабатывали на московских дачах – кто плотничал, кто колодцы рыл. Бабы носили на продажу молоко и чернику. В общем, кооператив жил себе и жил, пока не настал такой вот тревожный момент.

Когда Елена Федоровна поняла, что над жителями «Энтузиаста»нависла какая-то опасность, она решила действовать без промедления.

Прямо с утра в понедельник, надев дорожные туфли и панамку, она взяла сумочку и отправилась в поселок. Когда-то одна её приятельница, вернувшись из отдаленных мест, устроилась в местной школе преподавать математику, да так там и осталась – в поселке, который находился за 101 километром жило много врачей, учителей и всяких замечательных людей.

Приятельница эта умерла, но с соседями ее Елена Фёдоровна до сих пор водила дружбу. Называла она их «мои старики», хотя вряд ли они были старше нее. На них она и рассчитывала и, как всегда, не ошиблась.

Старики пригласили Елену Федоровну на чай с вареньем. За чаем она узнала вот что: мошенник Сашка Зотов, назначенный недавно председателем поселковой думы, вконец обнаглел и, оттяпав у вверенного ему хозяйства изрядный кусок луга на пригорке над озером, начал строить себе дом.

– И ведь ладно бы чуть в сторонке, на опушке – нет, ему так весь луг и подавай. А что нам скотину пасти негде – ему-то что? Если бы, говорит, тут фермерское хозяйство было – тогда да, частную собственность надо развивать, это в государственных интересах. А от вашей скотины, говорит, один убыток. Вам же без нее, говорит, лучше будет.

– Что же вы молчите? – заволновалась Елена Фёдоровна. – Надо идти в район, в суд, наконец!

– Вы сами-то в суд давно ходили? – спросил Никита Никитыч. – Нет уж, дураков нет.

– Правы, конечно, старики, – думала Елена Фёдоровна, возвращаясь к себе домой. На душе у нее было тоскливо: Все недостающие кусочки мозаики встали на свои места, и картина вырисовывалась, прямо сказать, невеселая.

Дом Зотову строят на пригорочке, чтобы ветром обдувало. А «Энтузиаст», видно, чем-то очень ему мешает: то ли вид из окна портит, то ли проход к воде перегораживает. Вот и решил Александр Владимирович дачи снести, а дачников переселить куда подальше, якобы по их же просьбе. Долгуну, ясное дело, пообещали участок побольше и получше старого, а остальных выселят «по просьбе и на усмотрение» – и ищи потом правды.

Да, ситуация, и правда, была не из легких, и даже, скажем прямо, небезопасная. Но сдаться, оставить в беде доверчивых обитателей «Энтузиаста»? Ни за что на свете! Ведь они и не догадываются, какая над ними нависла опасность!

Глава 7 Павел

Елена Фёдоровна думала целый день.

Она что-то невпопад ответила Клавдии Петровне про яблоки. По рассеянности выплеснула грязную воду из тазика на участок Галины и поблагодарила, когда та высказала ей все, что думает, да еще пригрозила пожаловаться председателю. Дала в долг Володе на неделю, хотя все знали, что делать этого нельзя.

На следующий день решение было принято.

«Кто весел – тот смеется, кто хочет – тот добьется, кто ищет – тот всегда…» – бодро пела Елена Фёдоровна, одеваясь к завтраку – она никогда не садилась за стол в рабочей одежде.

Заваренный кофе и подсушенный хлебец были уже на столе. Оставалось нарезать сыр – и в этот момент зазвонил мобильник. Это был, конечно, Павел.

Павел был первым мужем Елены Фёдоровны, с которым она развелась лет сто тому назад, но отношения сохраняла дружеские и всё ему рассказывала. К советам его она прислушивалась, хотя ни разу не сделала этого, пока была за ним замужем. Спустя много лет она, конечно, поняла, что сама была во многом виновата, но о разводе ни разу не пожалела. Павел звонил регулярно, Люся – его жена – аккуратно передавала приветы, а с их сыном Виталиком Елена Фёдоровна когда-то занималась английским.

– Ну и что ты собираешься делать? – спросил Павел, когда Елена Фёдоровна подробно ему обо всем рассказала.

– Попробую поговорить с Зотовым. Ему надо объяснить, что он поступает аморально.