Хэллоуинская история в академии магии

В зал он буквально вплыл спокойно, но бодро, а когда окинул студентов мимолётным взглядом, мы сразу замолчали. Обычно преподы приносят с собой дипломаты или какие-нибудь папки, где хранят лекционные материалы, но этот пришёл с пустыми руками.

Остановившись за трибуной, он положил на неё ладони и некоторое время молчал, скользя по нам взглядом. Тишина повисла густая, воздух зазвенел, а я невольно вжалась спиной в спинку лавки и чуть подсползла под парту, рассматривая его точёный профиль. Глаза его блестят так, что я в который раз подумала, не мерещится ли опять что-то.

– Ну и фрукт, – едва слышно шепнула Виола. – Интересно, он носит бельё под килтом?

Произнесла она это очень тихо, даже я с трудом разобрала. Но взгляд преподавателя резко переместился к ней и впился так, что Виола икнула и тоже сползла под парту. Мы переглянулись.

Еще несколько секунд преподаватель изучал нас пронзительно-карими глазами, после чего заговорил чётко и спокойно.

– Доброе утро, – сообщил он серебристым баритоном, пробарабанив пальцами по трибуне. – Приношу извинения за перенос лекций. Обстоятельства вынуждают нас провести их раньше. Приятно, что вас много. Меня зовут мистер Джек Лантерн. Вы можете называть меня мистер Лантерн. Вам очень повезло, но будут и те, кому повезёт больше.

Он снова скользнул по аудитории взглядом, словно рентгеном просматривая студентов. И теперь я уверена – его глаза действительно блестят больше, чем положено, да ещё каким-то оранжевым цветом. А его голос такой чистый и бархатистый, что я сразу поняла – мне точно нужны эти лекции, и потянулась к блокноту.

Странности я опять приняла как должное. Именно это с утра меня волновало больше всего. Почему я не пугаюсь?

Виола рядом шепнула:

– Какой-то он слишком молодой для преподавателя.

– Может, у них регалии присваивают не за преподавание? – предположила я.

На это Виола хихикнула и пожала плечами.

– Ну, если там в преподаватели берут за красивые глаза и широкие плечи, то охотно верю.

Сидящий справа от неё Макс недовольно наклонился вперёд и прошептал:

– Если что, я вообще-то здесь.

– Знаю, – отмахнулась Виола. – Потому и говорю. Не обижайся, Макс, ты же знаешь, что ты мой милый паучок. Просто этот мистер Лантерн действительно очень молодо выглядит. Сам подумай, все преподаватели здесь за пятьдесят. А этот немногим старше нас.

– А ты и рада, – пробурчал Макс.

– Разве плохо, что я умею получать эстетическое удовольствие?

Пока Виола с Максом флиртовали, я молча рассматривала мистера Лантерна. Там на ступеньках я слишком растерялась, чтобы думать об эстетике, но сейчас на безопасном расстоянии могу его рассмотреть. Мужчина и правда выглядит молодо. Его спутник, в которого я врезалась на входе, куда солиднее. А этот высокий, свежий, с ровными чертами лица, без единого намёка на возраст, и волосы в хвостике. Никто из наших профессоров таких не носит. С другой стороны, кто мы, чтобы критиковать заграничного преподавателя, который приехал читать первоклассные лекции?

Возможно, я слишком пристально смотрела на препода и напрягла глаза, потому что слева от него поплыло марево, а потом опять появился паренёк с флейтой. В этот раз он полупрозрачный и проступил в полный рост.

Я покосилась на Виолу, потом на остальных студентов. Все продолжают заниматься своими делами, значит, вижу его только я. И это, похоже, намёк на то, что я не в себе.

Самое странное случилось, когда этот, в кафтане, принялся изображать игру на флейте, но после того, как мистер Лантерн перевёл взгляд в его сторону, шутливо прикрыл рот ладонью и исчез.

Окончательно потеряв ощущение реальности, я вынула из кармана бумажный платочек и протёрла лоб. Сам мистер Лантерн подошёл к окну и открыл створки. Свежий осенний воздух ворвался в аудиторию, подол его килта дрогнул, и преподаватель с шумом вдохнул.

– Так гораздо лучше, – сообщил он и начал рассказывать о высших растениях.

Вцепившись в ручку, как в оплот осознанности, я кинулась записывать. Рассказывал препод быстро. Я только и успевала конспектировать лекцию о проводящих пучках, хлоренхиме, метаморфозах корней и классификации растительного сообщества.

Процесс увлёк настолько, что мысли о видениях и правда немного отступили. Я не заметила, как солнце за окном из жёлтого перекрасилось в оранжевый и стало медленно клониться к закату. Чего я предвидеть не смогла, так это того, что к концу дня закончилась паста в ручке. Пришлось дослушивать без записей.

– На сегодня всё, – закончил медноволосый препод. – Жду всех на следующем занятии согласно расписанию. И ещё кое-что. Студенты, чьи фамилии я назову, подойдите ко мне. Для вас есть дело.

Все замерли, превратившись в слух. Я тоже, потому что, даже не зная, какое дело этот сошедший с полотен скандинавских божеств препод поручит избранным, присутствовать в этом списке мне просто необходимо. Как он запомнил фамилии – отдельный вопрос, тем не менее перечислять он их принялся бодро и уверенно.

С трепетом надежды в груди я застыла на лавке, но с каждым новым именем она таяла. А когда он назвал последнее, и вовсе превратилась в лужу, потому что последними оказались Виола Пирли и Макс Бон.

Они оба засияли, как новые ёлочные игрушки, а Виола выдохнула:

– Обалдеть! Нас выбрали! Не знаю, для чего, но это круто.

Бросив блокнот в сумку, она поторопила Макса:

– Ну давай быстрее. Чего ты копаешься?

Тягостная горечь провала захватила настолько, что я с запозданием услышала звонок окончания занятий. Студенты загудели, стали подниматься и выходить из-за парт. Я уронила голову и тоже поднялась. То, что меня не назвали, очень досадило, к тому же конспект не дописан.

– Алиса, не куксись, – бросила Виола, когда мы спускались по ступенькам к преподу.

Я вяло улыбнулась.

– Пытаюсь.

Часть студентов покинула аудиторию, а те, кого мистер Лантерн назвал, столпились вокруг него и ждут, нетерпеливо переступая с ноги на ногу. Я покосилась на свой блокнот с недописанным конспектом, потом перевела взгляд на кучку студентов, и в груди снова затеплилась надежда.

– Ну, спросить-то я могу, – решила я и подошла к толпе, незаметно присоединившись к ней.

Суть моего жеста заключалась в том, чтобы попросить препода повторить последнюю часть лекции и дать мне дописать конспект. Но когда он заговорил из центра круга своим серебристым баритоном, я заслушалась, и мысли о лекции вылетели из головы.

– Всем здравствуйте, ещё раз, – сообщил он. – Дело каждого я лично изучил и считаю вас потенциальными кандидатами для обучения по более… углублённой программе.

Один из студентов поднял руку и спросил:

– Это бюджетно? А то не у всех есть деньги оплачивать.

Губы мистера Лантерна чуть растянулись в понимающей улыбке, от которой студентки прямо-таки засияли.

– Разумеется, – кивая, отозвался он. – Расходы за обучение академия полностью берёт на себя. Вас это не должно беспокоить. О чём действительно стоит думать, это о том, что потребуется пройти отбор. По его результатам мы примем решение о зачислении на курс.

Теперь руку подняла Виола и поинтересовалась:

– А в чём заключается программа? Почему такая спешка? Разве не нужно объявлять о таких программах заранее? И какие задания будут на отборе? Нам же нужно подготовиться и…

Мистер Лантерн поднял ладонь, останавливая словесный поток Виолы, и проговорил:

– Понимаю, предложение неожиданное. Но всё, что нужно, вы узнаете на занятиях. Жду вас в десять вечера у главной лестницы в большом холле.

По кучке студентов прокатилась волна изумлённых вздохов.

– Сегодня?

– В десять?

– Куда вы торопитесь?

Макс, которого это известие, судя по вскинутым бровям, очень поразило, выкрикнул из толпы:

– Это как-то странно. Почему в такое время, без предупреждения, ещё и не в аудитории?

Взгляд, который мистер Лантерн послал Максу, вроде дружелюбный, но Макс вжал голову в плечи.

– Курс добровольный, – ответил преподаватель. – Никого идти на него не принуждают. Вы сами делаете выбор. Неявка в указанное время означает отказ от обучения на курсе. Сейчас все свободны.

Медноволосый глянул поверх голов студентов в сторону дверей. Все, не сговариваясь, расступились, и он уверенными шагами направился к выходу, а я стояла и смотрела на его широкую, крепкую спину в пиджаке и килт, пока он не покинул помещение.

– Не глазей так, – раздался голос Виолы слева, и я вздрогнула от неожиданности.

– Я и не глазею.

Пришлось торопливо перевести взгляд куда придётся, и пришёлся он на крепкого парня со щербатыми зубами. Как нарочно, он заметил, что я смотрю на него, и зачем-то улыбнулся так широко, что конопушки на его щеках будто бы даже заблестели. А когда он залихватски загладил русые кудри назад, что в целом бесполезно при их объёме, и подмигнул, я быстро отвернулась к Виоле.

– Просто очень интересно, что там на этом собрании, – поспешила проговорить я, делая вид, что не замечаю нарочитого взгляда кудрявого паренька.

Заметив, как я упорно отворачиваюсь от щербатого, Виола бросила оценивающий взгляд мне за спину, где, судя по её ухмылке, паренек всё ещё чего-то ждёт, и произнесла:

– Кажется, тебя кое-кто заметил.

Мне стало неловко, потому что давать надежду этому кудрявому не хотелось совершенно. Даже думать не придётся: он определённо не тот.

– Он ещё там? – спросила я, отворачиваясь ещё больше.

– Угу, – кивая, отозвалась Виола и деловито посмотрела на свои холёные ногти. – По-моему, он на тебя запал.

– Этого только не хватало.

Продолжая рассматривать ногти, Виола философски поинтересовалась:

– У тебя кто-то есть?

Я сунула блокнот в сумку и спрятала взгляд в её глубине.

– Если честно, нет. Но это не мой типаж.

– Это я уже поняла, судя по тому, как ты пялилась на спину препода, – хихикнула Виола. – Но послушай меня, дорогая, – даже не думай. Обычно такие, как он, уже сто раз заняты, причём какой-нибудь такой дамочкой, которую и втроём не подвинешь. Ну или…

– Что «или»? – вырвалось у меня, и я тут же прикусила губу, поняв, как неоднозначно это прозвучало, а Виола победно прищурилась.

– Или нужно не сидеть сложа руки, чтобы их заполучить. Знаешь как?

Чтобы хоть как-то вернуть себе мяч, я непринуждённо откинула рыжую прядь со лба и, поправив лямку сумки на плече, бросила:

– Мне это не интересно.

– Верю-верю, – хмыкнула Виола. – Но я всё же закончу. Так вот, нужно доказать, что ты ему подходишь. Проявить настойчивость и самостоятельность.

– Я же сказала, мне всё равно, – отозвалась я. – Просто хочу узнать, что такого в вас всех, если он вас выбрал. И чему будут обучать.

Виола развела руками.

– Мы избранные, – снова хихикнула она.

В этот момент подошёл Макс, который до этого что-то горячо обсуждал с однокурсником. Ободрённый, подтянутый и улыбчивый, он приобнял Виолу и проговорил радостно:

– Ну, девчонки, мы в топе!

Мне опять стало не по себе, теперь из-за того, что топ меня не коснулся, а Виола толкнула его локтем в бок.

– Глухой, что ли? Алису не назвали.

Глаза Макса округлились, лицо вытянулось, а его выражение стало виноватым. Он торопливо проговорил:

– Ой, прости…

Виола попыталась переключить моё внимание и спросила:

– Макс, лучше скажи, ты знаешь вон того парня? – Она кивнула на кудрявого, и я, незаметно покосившись на него, мысленно простонала, потому что он всё ещё открыто на меня поглядывает.

Чтобы предотвратить причинение добра от Виолы, я быстро произнесла, пятясь к выходу:

– Ребят, я пойду. Мне ещё на собрание.

Не дожидаясь ответа от Макса и Виолы, я развернулась и, стараясь не смотреть на кудрявого, который наверняка провожал меня взглядом, выбежала из аудитории. Ещё и Виола наплела про самостоятельность. Не то чтобы я себе уже напридумала всякого, но, кажется, в отношениях между мужчинами и женщинами брюнетка разбирается лучше меня. Что неудивительно.

Пока я неслась по коридору, поглядывая на телефон с часами, в голове крутились мысли о вечернем сборище студентов. Меня не назвали. А ведь я одна из самых старательных и примерных студенток и непременно должна быть в этом углублённом потоке. Это ошибка, меня должны были внести в список.

Чем больше думала, тем больше уверенность в этом росла, и когда я, пробежав через приакадемскую площадь, села в автобус, то окончательно решила, что исправлю это недоразумение. Хотите самостоятельности и настойчивости? Получите. Снова глянула на экран телефона – ещё начало восьмого, значит, могу успеть. Главное, чтобы больше не появлялись глюки с пареньком-призраком.

Автобус бодро понёс меня по залитой вечерними огнями улице, и через пять минут я вышла перед студенческим кафе со сверкающей вывеской «Золотые листья».

Едва вошла, ноздри защекотали запахи кондитерской. Помещение старательно украсили к празднику Хеллоуина: по углам и на окнах красуются весёлые оранжевые тыковки, под потолками паутинка и паучки, а из динамиков звучит антуражная музыка. В кафе людно, поскольку пятница, все столики заняты, а официанты в костюмах привидений шныряют туда-сюда, разнося еду.

Я поискала взглядом Полли и нашла её у большого углового стола возле окон. Она сидит спиной ко входу, о чём-то говорит и жестикулирует. Подходила я с плохо освещённой стороны, так что меня не заметили даже те, кто сидел ко мне лицом. И по мере того, как я подходила, слова Полли становились отчётливее.

Наконец я разобрала.

– Нет, она обещала прийти. Она же обязательная. Никакого креатива.

– Ты три года с ней живешь, – надув губы, поддакнула её подруга слева.

– А ты бы не жила, если бы тебе писали курсовые и рефераты? Бесплатно!

– Всё же есть польза в ботаничках, – усмехнулась подруга напротив.

– Однозначно. Но она каждое утро так топочет, пока я сплю. На лекции к первой паре ходит. Ну ладно. Вы приготовили телефоны? Сегодня будет шоу. – Она посмотрела на экран мобильника, и её улыбка стала шире. – Танцор уже едет. Девочки, это будет весело.

За столиком грянул девчачий смех, который для меня прозвучал зловещим хохотом. Если до этого слова Виолы казались клеветой, то сейчас прозвучали правдоподобно. В груди вспыхнул жар гнева, пока я таращилась на блондинистую макушку Полли с дорогущей укладкой. Она на самом деле решила меня опозорить?

Захотелось высказать Полли всё, что думаю о ней, но слова не подбирались, так что я лишь сжала и разжала кулаки. Желание вылить ей на холёные космы чего-нибудь липкого перемешалось с потребностью немедленно покинуть это место. Но пока не могла определиться, я продолжала стоять и пялиться.

Сколько бы это длилось, я не знаю, но официант, который нёс мимо поднос с графином сока, споткнулся, и графин с соком полетел в сторону Полли. Но поразило меня даже не это, а то, что причиной этому стал возникший из воздуха полупрозрачный паренёк в старом кафтане и с дудкой. Именно он подставил подножку официанту и теперь довольно ухмыляется, поглядывая на меня. Официанту поймать графин удалось, но его содержимое выплеснулось прямо на голову Полли.

Та взвизгнула и вскочила, трясясь от бешенства, пока оранжевые дорожки стекали по её прядям и шикарной голубой блузке из шёлка.

– Ты придурок! – заорала она. – Ты знаешь сколько это стоит?! А укладка? Ты мне заплатишь! Менеджера сюда!

Игнорировать наличие призрака, а именно на него похож паренёк, больше не получалось и я попятилась к выходу. К счастью, так и оставшись незамеченной. Если раньше я могла себя убедить, что это глюк, то сейчас вижу – паренёк реальный. Он все ещё рядом с официантом: изображает игру на дудке и скачет, как чокнутый. Бабушка, конечно, рассказывала байки о том, что к Хеллоуину духи и предки могут выходить в мир живых. Но я с детства знала, что это сказки для малышей и чистой воды выдумки, хотя с удовольствием слушала, пока она не покинула нас, когда мне было около семи лет. Но это?

Обалдевшая, я добралась до двери и вышла. На улице окончательно стемнело, и фонари заливают мощёный тротуар тёплым светом. Вдохнув бодрящий воздух, я заглянула в окно. Там Полли размахивает руками перед официантом, на лице которого отражаются эмоции лопаты, то есть никакие. Рядом менеджер кивает на разные лады, пытаясь усмирить фурию. А призрак с довольным видом сложил руки на груди и заглядывает Полли через плечо.

Оторопевшая, я смотрела с улицы в окно на то, как орёт Полли, оттопыривая на груди кофточку, и на призрака с довольной физиономией. Из помещения меня не видно, и глазеть я могу без риска себя обнаружить. Подружки Полли охали на разные лады, хотя мне даже отсюда видно, как иногда на их губах мелькали улыбки злорадства.

Зато призрак никуда не делся и теперь смотрит прямо на меня. Он меня видит, даже несмотря на полумрак улицы.

– Что за жесть… – пробормотала я.

Продолжая неотрывно смотреть на него, я попятилась к остановке. Какое-то время призрак просто улыбался, а потом… Подмигнул! Подмигнул и ещё сильнее растянул губы в улыбке!

От этого стало настолько не по себе, что, развернувшись, я рванула к остановке, куда, к счастью, подъехал автобус. Едва его двери открылись, я запрыгнула внутрь и заняла сиденье на дальней от тротуара стороне, но даже оттуда всё ещё видела, как призрак провожает меня нарочитой улыбкой.