Философия любви мужчины и женщины. Заметки на полях к избранным работам Н. А. Бердяева

© Эдуард Генрихович Вайнштейн, 2022

ISBN 978-5-4498-1188-2

Создано в интеллектуальной издательской системе Ridero

Николай Александрович Бердяев (18.03.1874-23-24.03.1948)

Мысли на полях. «Смысл истории» Н.А.Бердяева

Можно и нужно каяться в исторических грехах как в своих собственных.

Еврейских кровей в России – каждый 10-й или даже 7-й.

История мира – медленный процесс изживания злой воли. Как и история человека…

Трагизм рождается от ощущения возможности отчаяния, за которым следует ожесточение с последующей угрозой гибели.

Вся наша свобода – это свобода стакана выбрать, чтобы в него налили вино или святую воду, а не мочу.

На земле всё должно быть так, как на Небе – как подобает.

Как просыпается человек каждый день, как постепенно осознаёт себя в детстве, так начиналась человеческая история.

Внутри было небо, а вне – первобытное состояние. Возвращение на небо внешне выглядит как возвращение в первобытное состояние – так было у святых подвижников и пустынников.

Эта жизнь призрачна в сравнении с той, которую создал Бог, и виновен в ней человек. Множественность – рознь, и она от лукавого.

Трагизм есть только для человека, Бог неизменен в Своём блаженном сверхбытии.

Динамика есть только у твари, и это динамика приближения к Творцу.

Мир возник не из необходимости, а по преизбытку благости Божества.

Бог проявляет Себя Творцом в творении мира и человека, внутри Себя Самого Он непостижим.

Не стоит со своим умишком лезть в тайну внутренней абсолютной жизни самого Бога-Троицы. Серафим Саровский говорил, что прежде чем размышлять о тайне Троицы, надо помолиться трём Вселенским учителям – и только потом с величайшим страхом и благоговением начинать размышлять.

Это человеческая страсть влечет философа за грань творения Божиего постигать тайну жизни Троицы, о которой знаем лишь, что Она и внутри Себя есть совершенная Любовь.

Человек создан по образу и подобию Божиему, а потому наделен свободой, какая есть у Бога. Свобода выразилась в отрицательном выборе, и этот выбор должен быть изжит, для чего дан этот мир и эта жизнь.

Следующий шаг – замыслить зло у Бога и Его ожесточение – к чему Бердяев и подступил под конец в своих кошмарах…

(об Ungrund) А это уже вообще не о Боге… Это уже какие-то «глубины сатанинские»… Именно диавол безконечно приближается к небытию и никак не может в нём раствориться.

Бедный – решил опуститься глубже Бога… Или подняться выше Бога…

У Бога сверхбытие

…В глубине гордости германского духа…

Просветление и избавление относится только к человеку.

А куда делись святые отцы?

Человек был создан, чтобы разделить с Богом Его бытие в Сыне Божием. Это было сделано из Любви.

Свобода уже была у Бога.

Распятие Христа спасает от бездны свободы и ничего не меняет в Боге, который есть Любовь.

Человек ничего не может открыть Богу, кроме небытия – т.е. того, чего нет!!!

Если кто-то судил бога, значит, это не Бог. В какого же бога он верил?

Вслед за небытием следует продолжение бытия – но уже другой личности.

Неугодная Богу личность стирается, а доброе, что принадлежало ей, оказывается принадлежностью другой личности: «Имеющему дано будет, а у неимеющего отнимется и то, что думает иметь» – то есть думает, что имеет – в том числе и самого себя. И это не реинкарнация…

Бог свободен не начинать историю – и Он этой Своей свободой воспользовался при потопе и ещё воспользуется при конце мира и жизни каждого из нас.

Бог просто упразднит всю эту жизнь: зло сотворит небывшим, а вернее, оно будет предано забвению, добро явится иным, вообще не тронутым ржавчиной и болезнью зла, разрушения, болезни, смерти. Бытие вернётся в норму – в блаженство.

Во Христе человек просоответствовал Богу и своему назначению Его вмещать. Но ничего Ему не открыл, кроме новых возможностей для любви и блаженства.

Мы родились только для того, чтобы соединиться со Христом.

Через Христа спасается этот мир и весь человек, и всему бывшему придаётся смысл и надежда.

Создав человека, Бог не оставил для него выбора, чтобы свободно любить Его – это единственная настоящая возможность нашего бытия – но Он захотел, чтобы это поняли мы сами – и потому привел нас в земную жизнь.

Когда человек свободно выбирает волю Божию как самое лучшее, ему даётся помощь Божия, его новая и подлинная суть, светлая и радостная сила свершения, называемая – БЛАГОДАТЬ.

Необходимость – начало небытия в жизни.

Благодать снискивается смирением и покаянием. Смирение, как магнитом, притягивает к себе благодать.

В ответ на желание человека исполнить волю Божию приходит благодать, которая и даёт человеку совершить нечто подлинное, настоящее, не только временное, но и обладающее вечной, непреходящей ценностью.

Во времени постепенно разворачивается, осуществляется, проступает и знаменуется вечное.

Всё связано с вечностью – но в вечности.

И самое лучшее время далеко отстоит от совершенной полноты Божественного бытия.

И «хорошее время» – это ещё не вечность, и Бог в нём тоже лишь являет Себя, как хочет.

Он путает: земное время – часть вечности, потому что, кроме вечности, ничего нет. И в качестве части вечности земная жизнь получит своё оправдание и конечное осмысление. Картина вечности разворачивается перед нами постепенно.

История нужна для увеличения вечного блаженства.

Всё время всё становится как подобает – это и есть касание вечности ко времени.

В храме каждый раз мы соприкасаемся с вечными спасительными тайнами, участвуем в тех самых спасительных событиях, о которых там вспоминается.

И вечное победит, т.е. любовь победит.

Мы погружены в пространство полной безопасности и должны исходить из любви.

«Окончание этого эона» – это будет улучшение времени на его пути к Абсолюту бытия.

Когда мы рождаемся на этой земле, мы погружаемся в поток преходящего, т.е. жизнь наша на земле – суета, – всё, кроме того, что продолжится после смерти.

Вечность обнаруживает себя в больших временнЫх промежутках – и прямо сейчас.

В Божией вечности мы встретим всё хорошее, что было, но не встретим ничего плохого – окажется, что всего этого не было.

Прошлое прошло, потому что в нём было много мрачного, грязного, суетного, не Божиего.

Время – это фильтр, через который просеивается для Божией вечности всё хорошее и который поглощает в себе, гасит всё плохое. В том числе и людей, выбравших недоброе.

Прошлое в вечности не остаётся прежним, и об этом говорит память. Прошлое вспоминается не так, как оно переживалось, когда было настоящим.

А вот мёртвое исчезнуть должно.

Настоящее время, в котором сохраняется прошлое, и есть вечность. Мрачное в ней тоже сохраняется, но оказывается светлым – раскрывается же это в больших временнЫх промежутках.

Вечность – сейчас, и – сквозь столетия.

История нужна для изживания зла.

История мира стала возможна лишь потому, что Адам и Ева, или даже одна Ева, оказались иудами по отношению к Богу.

Не могло быть никаких миллиардов лет до человека, до человека в этом мире не было времени, человек явился в уже готовый мир, как бы постепенно проснувшись в нём.

Этот мир будет упразднен только с обратным засыпанием человека, с успением всего человеческого рода.

Результат истории – обновление человека во Христе. Воссоздание его заново.

Шизофрения – последствие свободы, есть у каждого, одна из двух личностей должна быть умерщвлена, чтобы потом снова воскреснуть в другой, уже будучи заодно с нею.

Отрицательное употребление свободы привело к потере свободы. Положительное её использование, отчаяние в отпадении от Бога и взыскание Его, приведет к новому обретению свободы.

Первобытные личности – какие-то собирательные образы людей, ещё лишённых ясного сознания. Пробуждение могло длиться десятки тысяч и даже миллионы лет – неважно, сколько – но оно достигло тебя и меня.

На земле может быть лишь временное счастье, и лишь на небе оно может стать вечным блаженством, радостью, которую никто не отнимет у нас.

Не всё в этой жизни. И счастье еврея – в мире ином. Иначе у еврея не будет иной жизни.

«И младенец будет играть над норою аспида, и дитя протянет руку свою на гнездо змеи» Исаия

В этой жизни трудно будет всегда, потому что мы в изгнании. И только если Бог незримо снова примет нас Домой и сама земля от этого сделается святой – небом на земле – только тогда и на земле возможна гармония и тихое счастье до самого тихого успения.

Воздаяние за труды, добро, терпение, страдания, смирение, молитву, кротость, любовь, мудрость, светлое творчество… – будет в мире ином.

Отвергающие Христа стремятся к земному благополучию, к радости жизни на земле.

Христос на земле распинается евреями.

Нельзя поддаваться еврейскому соблазну земного благополучия, но нельзя и заражаться ненавистью к евреям, чтобы снова не стать такими же, как они, только с другого конца.

После прихода Христа человек перестал быть похож на зверя и стал походить на Бога – на Христа.

Природа внутри себя жива и осмысленна, но омрачена присутствием сил лукавого.

Вечность начинается в культуре.

Не будешь следить за собой, дисциплинируя себя – перестанешь сознавать себя, центр жизни перейдёт к другой личности. – «Растрата человеческих сил не может не сопровождаться истощением, которое в конце концов должно привести к потере центра в человеческой личности, личности, которая перестала себя дисциплинировать. Такая человеческая личность должна постепенно перестать сознавать себя, свою самость, свою особость.»

Абсолютное может осуществиться в этой жизни при условии святости как совершенной отдачи себя Богу и Его чудесного благодатного посещения. Чем больше преданных и послушных, тем масштабнее чудо.

Разрешение земной жизни и её смысла – в её конечности и потусторонней, загробной перспективе и воскресении мертвых.

Христианство осуществилось в страдальческой судьбе святых. Святость есть упразднение мира сего, раскрытие великой тайны внутреннего Царствия Божия.

Когда читал (одновременно Соне «Самопознание») очень живо приснился Бердяев – говорил о своей противоречивости… В «Фоме» тогда же вышла статья о нём, Бердяева цитировал Патриарх Кирилл на 1030-летие Крещения Руси и в «Новостях» Кирилл Клеймёнов (о том, что цветы не растут на газоне и о том, что культура – главное в человеческом бытии). В книге встречаются переклички с актуальными духовными вопросами моей внутренней текущей жизни, в духе святых отцов (о необходимости духовной дисциплины и аскезы, под угрозой потери бытийного суверенитета, осознания моей личностью самой себя и др.) Книга заканчивается призывом к покаянию и зовёт к религиозному преображению жизни. Всё это вместе заставляет меня говорить о спасении и помиловании Богом этого человека – за его искренность и любомудрие – любовь к мудрости, а мудрость от Бога и у Бога (как сам он писал про себя, что единственная причина, которую он видит в себе, по которой его могут помиловать в вечности – это жажда истины и правды) – и о полезности его творений и соприкосновения с его внутренним миром. Упокой его душу, Господи!…

Философия любви. Заметки на полях выдержек из работ Н.А.Бердяева, посвященных теме любви мужчины и женщины

Всякая любовь прекрасна, но только не пожирание «любимого».

Положительный смысл бытия в небесной эротике, как то открывается религиозному сознанию на небесных вершинах. Бердяев

Речь идёт о том, что всё соединится со всем – а будет это конкретно с каждым и у каждого – в непредставимых для нас, но гораздо более реальных планах бытия.

Творчество диктуется желанием соединиться с неведомым прекрасным, куда ты хочешь, но слиться с чем не можешь. Там мириады любимых существ.

Самое интимное – самое масштабное.

Если будешь стесняться, таиться и опасаться, никогда не выскажешь и не сотворишь ничего настоящего, ничего такого, что помогло бы другим людям и тебе самому – на этом и на том свете.

Если бояться интимного, многие слова Христа придётся извлечь из общего употребления. Всё великое в культуре – лишь частичное обнаружение того таинственного и самоочевидного, что творится в интимной глубине каждой души.

Правда состоит в том, что лишение райского блаженства привело каждого из нас – или может привести каждого – в состояние сладострастной сексуальной одержимости, приводящей либо к скотоподобному состоянию, либо к демоническому, если это в себе подавлять.

Альтернатива этому – только самоумерщвление, умерщвление и совлечение ветхого человека, отказ от жизни на этой земле. Раз уж приходится тут быть – здесь нельзя жить, нельзя всё себе позволять и ждать удовлетворения всех своих устремлений. Отказываясь от жизни на этой земле, ещё на этой земле начинаешь жить небесной жизнью.

Лишение райского блаженства на личном уровне проявляется прежде всего в лишении и отчуждении жены.

Половое томление – это тоска о Боге, соединяющем мужа и жену в едино целое, когда гасится блудная страсть.

Как ни странно, тема вожделения – это прежде всего тема о Боге. Именно для того и вложена в человека эта способность же-лать, чтобы вожделеть Бога. И через Своё таинство венчания Он это вожделение утоляет.

Восторг любви к женщине. Нельзя отказаться от пола и остаться живым.

Плоть – это полнота осуществления, воплощение – печать подлинности пережитого душой.

Любовь определяет то, что из этой жизни продолжится в жизни иной.

В рождении ребёнка личность не дробится, а усиливается через жертвенность. Дети – это не цель, а путь к ней, путь к соединению с Богом в жертвенной любви.

Супружеское общение – это тоже Богообщение и Его милость, соединение в едину плоть, таинство, совершаемое поверх со-знания, в котором тоже всё может быть благословенно и гармонично.

Рождение и воспитание детей – жертвенный путь к созданию совершенной личности для вечности. Без детей нет жертвы. И есть опасность опустошения.

Рождение во времени также обогащает вечность. Дети – не цель, а путь. «Плодитесь и размножайтесь» – сказано ещё в Раю, это райская заповедь и кусочек Рая.

Всё совершенное и безмерно-прекрасное есть достояние вечности, не дробится, не продолжается в рождении из себя несовершенных частей. Бердяев

А мы-то пока где? А мы пока не там, но на пути туда, путь – через рождения и смерти.

Соединение мужа и жены – их смерть, и рождение нового единого существа – целого человека, семьи.

Мнимодуховная любовь есть явление не только ненормальное, но и совершенно безцельное, ибо отделение духовного от чув-ственного, к которому она стремится, и без того наилучшим образом совершается смертью. Истинная же духовная любовь не есть слабое подражание и предварение смерти, а торжество над смертью, не отделение безсмертного от смертного, вечного от временного, а превращение смертного в безсмертное, восприятия временного в вечное. Бердяев

Чисто духовная любовь между мужчиной и женщиной есть демоническая, кровососущая ловушка, удавка, затянутая на шее и медленно удушающая человека, высасывающая из него любовь, ведущая к отчаянию и ожесточающая.

В преодолении трудностей родовых отношений крепнет и утверждается небесная любовь.

Любовь должна быть воплощена, но не должна быть раздроблена на множество взаимоисключающих существ, достойных любви, и на моменты любви, отделённые друг от друга её охлаждением. На земле любовь неутолима, потому что она требует включения в неё всё новых и новых любимых как вновь открываемых частей одного единственного любимого существа, требует абсолютного постоянства и непрестанного усиления самой любви.

Ведь нужно открыто заявить, что мужчины в известной мере влюблены в слишком многих женщин, женщины – в слишком многих мужчин, все почти во всех почти в известном смысле влюблены, неутолимая жажда мучит людей и любовное томление не имеет предела. Бердяев

Нужно полюбить одного Господа, а не себя самого в том, что нравится лично мне, и в Господе – свою супругу и супруга, и в ней одном или в нём одном в Боге начать восстанавливать целостность человеческого рода и целостность любви – в верности, целомудрии, радостном приятии всего безконечного разнообразия живой личности, для которой каждый человек на земле – её живая ипостась, и с ними всеми ты соединён через неё одну.

Любовь есть положительный ответ на трагедию всей этой жизни, разрешение проблемы своего одиночества и чуждости мира.

Божия семья – центр восстановления Царства Божия.

Семья имеет свой выход в мир и всю вселенную через храм, приход и Чашу Евхаристии. Семья соединяется с семьёй в приходе, приход с приходом – в Церкви, и Церковь с Богом во спасении через Христа.

Буддийское пессимистическое учение о любви как сострадании и жалости в сущности связано с атеизмом, с неверием в радостный смысл мира. Бердяев

Жалость убивает, потому что связана с неверием, и этим часто пользуется враг, чтобы втянуть в свой мрак через свою жертву. Не надо жалеть, а надо любить и верить в человека – и непрестанно предлагать ему путь выхода из мрака, который он должен пройти сам, потому что погрузился во мрак не иначе, как сам.

…Совершенная любовь к людям есть восхищение, любование, влечение. Любовь к людям, всякая любовь есть лишь эмпирический образ единой любви к Богу, единого божественного восторга и радости, любви к эманирующей частице Божества. Любовь нарождается, когда начинается восхищение, любование, когда лицо радует, влечёт к себе, когда прекращается уединённость, оторванность, эгоистическая замкнутость и самодовольство. Бердяев

Всё то, что вызывает любовь к себе, восхищение, сочувствие, влечение, сострадание – это наши утраченные части, которые мы можем вернуть в Боге и Богом, потому что это и Божии части, как и мы сами.

Божия любовь открывает в человеке брата или сестру, он становится твоей частью, а не вещью, и ты соединяешься с ним в едино целое, а не начинаешь обладать им.

Влюблённость – прозрение безсмертного, светозарного, божественного образа в человеке, откровение его богоподобия.

Любовь, которой соединяются друг с другом мужчина и женщина, есть благословение и присутствие Божие, поэтому в любимой женщине, в любимом лице мы встречаем и даже видим Самого Бога, и живём с Ним. Когда любовь уходит, лицо гаснет, человек становится совсем другим.

Женщина – проводник ангельского начала в человеке. Она – антенна, улавливающая небесные волны, небесную трансляцию. Через женщину, как через свою совесть, мужчина может общаться с Самим Богом.

Пока ты не соединился с женщиной, своей женой, ты и не человек ещё, и ничего не можешь толком делать, потому что прежде всего должен решить эту проблему, должен войти в женскую любовь и начать жить в ней. Любовь, которая царствует между мужчиной и женщиной, делает их человеком.

Чтобы не похоронить человека в быту и животном существовании, семья должна быть создана и должна жить в Боге, по-Божьему, на Божьих началах и в Божьих порядках, а не каких-то ещё, в Церкви и по-церковному. Так будет раскрыта безсмертная личность мужа и жены, и каждого из детей.

Женщина, отказывающаяся от своей женственности, обезличивается, расчеловечивается и демонизируется.

Женщина всегда должна быть и оставаться женщиной, в этом её свет и благодать.

Если любовь к женщине гаснет, гаснет и жизнь. Но трудность состоит в том, что можно любить сразу нескольких женщин. Они при этом, конечно, скажут, что ты не любишь ни одну из них, потому что каждая хочет быть единственной. А это так и есть. И каждой из них отвечает совершенно особая часть твоего существа, совершенно особенный человек внутри тебя, потому что мужа каждой из них ты ощущаешь изнутри себя, а потому и мог бы стать мужем каждой из них. Таким образом, спать нужно с одной, но любить можно многих – стольких, скольких Бог даст в преддверии вечного спасения и вечной любви.

Однако, любовь ко всем другим женщинам освящается твоей верностью одной из них.

Женщина своей любовью открывает перед мужчиной небесные тайны, она есть антенна, улавливающая для мужчины то, что нужно ему, то, что соответствует духу его жизни, из тонких сфер. Невозможно обмануть любящих друг друга супругов: что не чувствует и не понимает один, почувствует и поймёт другой, и то единодушие, которое поддерживает в них Бог, может сохраниться только в Боге. Лжец всегда будет защищать одного супруга от другого.

Зависть женщин к мужчинам и их желание превознестись нам мужчинами уподобляет их демонам. Женщина, живущая и наслаждающаяся жизнью для себя, теряет смысл своего существования, становится пустой, лишённой любви.

Перед нами – тот самый мир вечности, только постепенно разворачивающийся во времени и отравленный, в сильной степени перемешанный с тем, чего нет – с небытием.

Могло быть и так, что до моего появления была совсем иная жизнь, для которой не нужно было моего бытия, как и всякого другого человека, а просто было нечто совсем иное – лучшее…

Иные миры не имеют никакой актуальности, пока мы их не вспомним и не осознаем.

Зло породило время, потому что в вечности оно быть не может, оно может быть только временным, в вечности ему нет места.

В притяжении к женщинам в жизни каждого человека сказывается тоска о райском блаженстве, о любви как о единственной реальности, сказывается память о нашем прошлом богатстве, которое мы жаждем вернуть.

Любовь не сладострастна, она сладостна, это осколочек рая сладости и окошечко в него. В сочетании с абсолютной верностью супружеские радости чисты и невинны, если супруги стараются соблюдать посты, в нужное время воздерживаться друг от друга. Соединение в плоть едину – таинство, и сладость в нём есть награда за его правду и истину. Целомудрие заставляет нас меньше думать об этом, потому что мы колеблемся от целостности к единичности, а в супружеском общении ещё и действует родовое начало, использующее человека в своих целях, и задумано это было как сон наяву, с частичным или полным отключением сознания. Супружеское соитие подобно причастию, и Божия благодать действует в нём, поэтому и приступать к нему нужно достойно, с благоговением к своей половине, к своему супругу или супруге, и с должным воздержанием перед этим. Если не воздерживаться, можно впасть в измену. Но где-то и когда-то твои супружеские отношения распространятся на всех других людей, и в одной своей супруге ты реально и неложно обретёшь и обнаружишь всех других супруг.

Страсть не может быть праведной, но сладость – может. Брак – пристань целомудрия, и супруги защищают друг друга от блуда и греховного растления, сладострастия, взаимно покрывая немощь друг друга. И тем не менее, их брак – начало восстановления целостности всего человеческого рода, во образ союза Христа и Его Церкви. Через свою супругу обретаешь всех остальных женщин, сколько бы их ни было.

Праведная сладость брака такова, что о ней не говорят, ею просто живут. И вместе с Храмом, это даёт силы жить и примиряет несколько с этой жизнью. Потому что то и другое – от вечности, и начало Божиего помилования и прощения, надежда на милость Божию и возвращения Домой.

Мы вернёмся туда, откуда пришли, и снова станем единым целым со всем остальным. А что при этом останется от нас самих – как уж Бог даст. Но это и будет полное блаженство, которое сами по себе мы наследовать и получить не можем.

В общении мужчины и женщины всегда наступает момент забвения своей личности – это и есть момент соединения друг с другом. И очень важно потом, с кем же ты соединяешься. Поэтому человек не может быть предметом страсти – ты соединяешься с ним, и началом этого должна быть не страсть, а глубокая личностная симпатия, притяжение к личности человека, ко всему его существу, и общность стремления к Богу, чтобы ты был рад тому, что часть своего существа, своей сути, ты оставляешь в правильном месте, соединяясь с ним, причащаясь ему, становясь всё более родным этой женщине.