Не с тобой

Глава 6

Одиннадцать часов в самолете – это не шутки. Однако Алису радовала предстоящая половина суток вынужденного безделья. Она собиралась выспаться, потому что сделать это в ночь накануне ей не удалось. При воспоминании о причине бессонницы она слегка порозовела и покосилась на сидящую рядом Александру, словно опасаясь, что та прочтет ее мысли. Опасения ее были совершенно напрасны, Алекс сама безбожно зевала. Алиса усмехнулась. Не одной ей выдалась бессонная ночь.

Они сидели в зале ожидания международного терминала аэропорта Лос-Анджелеса. Алиса возвращалась в Дублин через Париж, Александра летела во Францию по каким-то своим туманным профессиональным делам.

– Нет, с этим надо что-то делать, – звучно лязгнув зубами после очередного душераздирающего зевка, проговорила Александра. – Пошли хоть кофе попьем. Время еще есть.

Заказав по чашке двойного эспрессо, они заняли уютный диванчик перед огромным панорамным окном с видом на взлетную полосу.

– Бизнес-зал, а кофе – пойло! – поморщилась Алекс, отодвигая чашку.

– Зато красиво, – Алиса любовалась самолетиком из корицы на густой кремовой пенке. – Чего такая раздраженная?

Александра неопределенно пожала плечами.

– Надоело все.

– Что – все?

– Да все. Тащишься на другой край света только лишь для того, чтобы снять все те же физиономии в ином антураже. Кому это нужно?

– Ну, кому-то же нужно, – рассудительно ответила Алиса. – Что с тобой? Тебе же всегда нравилась твоя работа. Откуда такая неудовлетворенность?

Александра потерла пальцами лоб.

– Не знаю. Последнее время мне кажется, что я топчусь на месте. Никакого развития. Знаешь, я завидую нашим рокерам. Джей – состоявшийся, успешный актер и не побоялся замутить этот проект, фактически начать с нуля. Ведь никакой гарантии, что они добьются признания. Но это их мало смущает. Они жизнерадостно прут себе вперед, ничем особо не заморачиваясь. Просто делают то, что любят больше всего на свете. Счастливчики.

– А ты, стало быть, несчастна? – фыркнула Алиса. – Потеряла ориентиры?

– Смысл я потеряла, – вздохнула Александра. – Надоело. Надоело рекламировать достижения современной стоматологии, косметологии и пластической хирургии, потому что то, чем я занимаюсь, по-другому не назовешь. Для меня работа с Тайлером была, как глоток свежего воздуха.

– Ну да, с Тайлером, – понимающе пробормотала Алиса.

Алекс досадливо махнула рукой.

– Не в том смысле! – воскликнула она, потом подумала и честно добавила: – Хотя и в том тоже. Просто, понимаешь, я впервые за долгое время снимала нормальных людей, а не эту гламурную кунсткамеру.

Алиса засмеялась:

– Ты это Нолану скажи, он оценит!

– Не сомневаюсь, – согласилась Алекс и, задумавшись, вновь отхлебнула из чашки.

– Тогда меняй что-нибудь, – беспечно посоветовала Алиса. – Сашка, ты же талантливый фотожурналист! Займись тем, что будет интересно в первую очередь тебе.

Александра молчала, отрешенно глядя на Алису. У нее был вид человека, который только что услышал подтверждение каким-то своим тайным мыслям, и это принесло ей глубокое удовлетворение. Что это были за мысли, и накануне каких очередных судьбоносных перемен находилась подруга, Алиса не спрашивала. Знала, что это бесполезно, Сашка все равно ничего не расскажет. Она вообще была человек-постфактум. Делилась уже свершившимся.

– Ладно, – решительно сказала Александра, тем самым закрывая тему, и неожиданно поинтересовалась: – Вы больше не виделись с Джейденом?

– Нет, – пожала плечами Алиса. – А что?

– Ничего, – невинно хлопнула ресницами Алекс. – Просто тогда, на репетиции он глаз с тебя не сводил.

– Ты все время сидела, уткнувшись в ноутбук! Что ты могла видеть?

– Ну, кое-что видела, – протянула подруга и хитро прищурилась: – Признайся, он тебе нравится!

Алиса улыбнулась.

– Шурик, ну как он может не нравиться? На него уже просто смотреть – одно удовольствие.

– Да ты эстетка!

– Понимаю, у тебя другой объект для любования, – Алиса на секунду задумалась: – Джейден… он безумно талантливый. Он чувствует все как-то по-особенному остро, так, что от этого даже страшно. Нельзя жить с вывернутой наизнанку душой. А у него, похоже, по-другому не получается.

– Алька, – осторожно начала Саша, – послушай… Джей, он ведь актер. Музыкант. Он натура увлекающаяся, ты понимаешь? Он вспыхивает, как пламя свечи, но… свеча ведь горит недолго. Черт, Алиска, я не хочу, чтобы тебе потом было больно! Тебе… или Нолану.

Алиса смотрела на нее, изумленно приподняв брови.

– Саш, ты что несешь? Откуда у тебя такие дикие фантазии?

Александра виновато почесала пальцами лоб.

– Извини, – вздохнула она. – Что-то я и в самом деле… Это все братья Росс, их просто чумовое обаяние. Пошли, вон посадку объявили.

Уже проходя через портал гармошки, Алекс вдруг притормозила и обернулась.

– Не обижай моего любимого ирландца, ладно?

Алиса только закатила глаза.

Лететь бизнес-классом гораздо приятнее уже хотя бы потому, что кресло здесь полностью раскладывалось, чем сразу же воспользовалась Александра. Судя по тому, как деловито она стала обустраиваться, терять время зря она не собиралась. Заполучив плед и две подушки, Алекс блаженно вытянулась на своем лежбище и сонно пробормотала:

– Разбудишь меня перед ужином. Ужин – это святое, – и моментально вырубилась, даже не дождавшись взлета.

Алиса рассеянно слушала приветствие экипажа. Забавно, Нолан ненавидел летать. «Это самая неестественная вещь в мире», – жаловался он. Всякий раз, когда они летели куда-нибудь вместе, он брал ее за руку и крепко сжимал ладонь, немного расслабляясь лишь тогда, когда самолет набирал высоту. Правда, теперь вместе они летали совсем редко.

Вот и сейчас их ждала разлука на несколько месяцев. Сразу же после «Офиса» Нолан перекочевывал в другой проект, где ему предстояло сыграть с Аль Пачино. О чем-то подобном он мечтал уже давно. Так что дома он появится не скоро. А у нее – окончание интернатуры и столь желанный сертификат врача-специалиста.

Алиса вздохнула и посмотрела в иллюминатор. Самолет резво бежал по взлетной полосе. Еще несколько минут, и солнечный теплый Лос-Анджелес останется позади. А в Дублине одиннадцать градусов тепла и дождь, привычный для столицы Ирландии. Там дождь всесезонный. Ему без разницы, осень за окном, лето или зима. Дождь в Дублине шел всегда. Другое дело снег. Снег зимой – явление не такое уж и частое. Выпав, он предпочитал тут же начинать таять, раскисая под ногами в грязно-серую хлюпающую жижу. За все годы, что Алиса жила здесь, настоящая снежная зима была лишь однажды, семь лет назад. В тот год снег лежал целых две недели. Настоящий, белый, искрящийся на солнце от легкого мороза. Это был год, который подарил ей Нолана.

…Их знакомство было сногсшибательным в самом прямом смысле слова. После лекций в колледже она нередко выбиралась в Сант-Стивенс-Грин – парк в центре Дублина. Студенты вообще проводили там немало времени, в теплое время года нежась на травке лужайки возле открытой эстрады. Зимой в парке было немноголюдно, но Алиса все равно любила там бывать, так как эти прогулки навевали ностальгические воспоминания о Петергофе, где прошло ее детство.

Выпавший снег припорошил оледеневшие от ударившего накануне мороза тротуары, превратив передвижение по городу в тот еще квест. Оттопырив руку с бумажным пакетом, в котором лежал заботливо припасенный для лебедей белый хлеб, она мелкими шажками аккуратно шла по одной из дорожек. Впереди аллея плавно заворачивала, огибая небольшую беседку-ротонду. Проблема была в том, что дорожка имела легкий уклон в сторону пруда, и пока осторожная Алиса пингвиньей походкой продвигалась вперед, судьба в лице отчаянно спешащего Нолана Хьюза уже выскочила из-за поворота. Он мчался во весь дух, поминутно оскальзываясь и пробуксовывая на месте, и только каким-то чудом ухитрялся оставаться на ногах. Все произошло в какие-то доли секунды. В нескольких метрах от предусмотрительно остановившейся Алисы земная гравитация таки взяла верх, и молодой человек, отчаянно взмахнув руками, обрушился спиной на дорожку, подсечкой ювелирно укладывая туда же зажмурившуюся от ужаса девушку.

– О, прости! – пробормотал он, приподнимаясь. – Ты не ушиблась?

Алиса молча поправила съехавшую на нос шапку и, встав на ноги, принялась отряхиваться. Он тоже поднялся и, прихрамывая, подошел к ней.

– Все в порядке? Извини, я не сразу тебя заметил, а когда заметил, уже было поздно, – проговорил он, заглядывая ей в лицо.

– Тебе не кажется, что носиться так в гололед по меньшей мере неразумно? – раздосадовано спросила Алиса.

– Кажется. Но я очень… очень торопился. Впрочем, – махнул он рукой без всякого огорчения, – это уже неважно. Я все равно безнадежно опоздал.

– Понятно, – она по дуге обошла его и вернулась на дорожку, ведущую к пруду.

Через минуту он догнал ее и заковылял рядом.

– Не возражаешь, если я составлю тебе компанию?

– Вообще-то, возражаю. Но ты ведь не отстанешь, да?

Он засмеялся и пожал плечами.

В кампус она вернулась поздно вечером. А в следующую ночь не вернулась вообще. Стремительность, с которой все произошло, ошарашила ее саму. В свои почти восемнадцать она толком ни с кем еще не встречалась. Ей просто было некогда. Она с головой была погружена в учебу. Однокурсник Марк робко пытался ухаживать за ней, но делал это так нерешительно, словно сам сомневался в необходимости подобных шагов, что Алиса не воспринимала его всерьез.

Нолан робким не был. Дерзкий, самоуверенный, напористый, он мало обращал внимания на ее слабые попытки сопротивления в тот их самый первый раз. Бормоча какие-то глупости на своем Irish English, он шарил руками по ее телу, ловил губами ее уворачивающиеся губы.

– Нет, Нолан, пожалуйста!

– Почему – нет? – хрипло прошептал он, слегка отстраняясь и цепляя ее взгляд своими цвета гречишного меда глазами.

«И в самом деле, почему?» – успела подумать она до того, как все ее благоразумие было смято и уничтожено напором его смелого и сильного тела.

Все потом. Он целовал и ласкал ее потом. Гладил ее напряженно застывшую спину, скользил пальцами по судорожно сведенным бедрам, еще помнившим внезапное, столь болезненное вторжение, покрывал мелкими легкими поцелуями ее шею и плечи.

– Прости меня! – удрученно шептал он, разрываясь от чувства вины. – Я грубая скотина! Просто я не ожидал, что ты … что у тебя это в первый раз. Обещаю, в следующий раз все будет по-другому.

Перспектива следующего раза испугала ее не на шутку. Ожив, она попыталась высвободиться из его объятий, но, предвидя ее маневр, он держал крепко, понимая, что если отпустит сейчас, вернуть ее уже не удастся. Нежностью и терпением он подавил готовую захлестнуть ее с головой панику. Он до тех пор целовал ее и шептал разные смешные ласковые словечки, пока не почувствовал, как расслабляется ее натянутое, словно струна, тело, как ее руки перестают упираться ему в плечи, отталкивая его, как она уже не сжимается под его поцелуями, а напротив сама непроизвольно подается навстречу его подрагивающим от желания и нетерпения губам. Он сдержал свое обещание – в следующий раз все было по-другому.

Любовь с ним была бурной, страстной, опустошающей. Рядом с ним Алиса теряла чувство реальности. Своим бешеным темпераментом он и ее ввергал в неконтролируемое сексуальное буйство, чего Алиса очень стеснялась.

Спустя неделю после знакомства она перебралась в снятую для них Ноланом квартиру. Квартира была настолько крошечной, что обстановку единственной комнаты составлял лишь разбитый поколениями предыдущих постояльцев диван и колченогий столик. Ни стульев, ни шкафа, ни тем более телевизора. Они этого даже не заметили. Какое значение мог иметь скудный набор мебели, если они были здесь вдвоем!

Итоги сексуального марафона длиной в несколько месяцев были неутешительны. Алиса, одна из лучших студенток курса, едва не вылетела из колледжа после первой сессии, а Нолана отчислили из школы актерского мастерства за систематические прогулы. Это несколько отрезвило Алису и ровным счетом никак не повлияло на Нолана. Он вообще испытывал стойкую неприязнь к разного рода учебным заведениям. Однако на жизнь нужно было как-то зарабатывать, и Нолан с утра до вечера мотался по кастингам, пока его, наконец, не пригласили в рекламу йогуртов. Эти йогурты он потом вспоминал со смехом и невольной теплотой. Благодаря им началась его актерская карьера.

А жизнь Алисы превратилась в иллюстрацию знаменитой ирландской поговорки: «Три вещи приходят без спросу: страх, ревность и любовь». И все три этих чувства, глубоких и всепоглощающих, были связаны отныне только с ним.

Глава 7

Дублин, июль

Звонок поймал ее на подъезде к госпиталю.

– Ты где? – без всяких приветствий спросил Марк.

– Пытаюсь припарковаться, – ответила Алиса, высматривая свободное место на служебной стоянке. Это было нелегко.

– Эли, пристраивайся где-нибудь и поднимайся! – в голосе Марка прорезалось нетерпение. – У нас тут почти форс-мажор.

– Какой? – поинтересовалась Алиса, втискиваясь в узенькую нишу между двумя машинами и прикидывая, как будет открывать дверь

– Миссис Уолш.

– Началось? Когда?

– Схватки полным ходом.

– Тогда почему ты мне раньше не позвонил? – возмутилась Алиса. – Фиона – моя пациентка.

– Ты во сколько вчера домой пришла, трудоголик? Толку с тебя было бы, если бы ты засыпала на ходу, – проворчал Марк.

Алиса приоткрыла дверцу машины и, втянув живот, выбралась наружу.

– Ладно. Допустим, – выдохнула она, признавая его правоту. – А в чем форс-мажор?

– В Патрике, – обреченно ответил Марк.

– А это не есть хорошо, – пробормотала Алиса, осторожно закрывая дверцу. – Как он себя ведет?

– Паникует.

– Понятно. Своди его, что ли, кофе попить.

– Уже водил. Три раза. Последний раз он, по-моему, что-то заподозрил.

– Марк, ты же понимаешь, что толку от него во время родов не будет никакого, – сказала Алиса, направляясь к служебному входу. – Не хватало еще и его реанимировать. Поэтому сделай что-нибудь.

– И что я могу сделать? – совсем расстроился Марк. – Он отчаянно трусит, но полон решимости стоять до конца.

– Осел упрямый! – в сердцах бросила по-русски Алиса.

– Что?

– Я сейчас буду.

За свой, пусть и не самый долгий, срок работы в родильном отделении Алиса твердо усвоила, что трепетные мужья, готовые мужественно сопровождать обожаемую супругу до родильного кресла, суть зло. А со злом, как известно, надо бороться. И Алиса боролась всеми доступными ей средствами, пуская в ход не только целый арсенал аргументов, но и чисто женское коварство. Зато количество регулярно падающих в обмороки будущих папаш во время так называемых партнерских родов значительно сократилось естественным путем. Она обеими руками приветствовала присутствие мужа рядом с роженицей в первый период родов, когда будущей маме просто необходима была поддержка. Но в родильном зале мужчине, по ее мнению, делать было нечего. Лицезрение некоторых специфических моментов действовало на нежные создания вполне предсказуемо. И нередко кому-либо из персонала приходилось, тихо матерясь, отвлекаться от своих прямых обязанностей, чтобы привести в чувство впечатленного до прозелени, тихо сползающего по стеночке страдальца.

Фиона и Патрик Уолш были особой парой. Несмотря на то, что возраст обоих приближался уже к сорока годам, это был их первый ребенок. Первая доношенная беременность Фионы. После девяти попыток ЭКО.

Хорошо представляя себе механизм ЭКО и все манипуляции, ему предшествующие, Алиса невольно поражалась, откуда брались силы у этой хрупкой застенчивой женщины, чтобы вновь, раз за разом проходить через стимуляцию и пункции, через процедуру переноса эмбрионов, через томительное ожидание и горькое разочарование после вердикта – «не прижился». И так на протяжении нескольких лет. Каким же неистовым должно было быть желание иметь собственного ребенка, чтобы не опустить руки, не сдаться, а всякий раз находить в себе мужество начать все сначала.

Поэтому ничего удивительного не было в том, что при любом, даже малейшем недомогании Уолши во весь дух мчались в больницу. Эта беременность была выстрадана ими и потому слишком драгоценна, хотя и протекала вполне заурядно, скучно, как любил выражаться Марк.

– Ну, что там? – спросила Алиса, встретив Марка возле ординаторской.

– Думаю, максимум – минут сорок, а то и полчаса, – ответил тот.

– Ты разговаривал с Патриком?

– Я полночи только этим и занимаюсь, – пробурчал коллега. – Он твердит, что Фионе нужна его поддержка, и они пройдут через это вместе.

– Ладно, Бог с ним, – махнула рукой Алиса. – Ты домой?

– Останусь. Должен же кто-то приводить его в чувство.

Алиса благодарно улыбнулась ему. Это были далеко не первые роды, которые ей предстояло вести, однако присутствие Марка всегда добавляло ей уверенности.

В комнате роженицы царил полумрак и целый коктейль ароматов. Супруги были явными сторонниками альтернативных способов обезболивания. Фиона, тихонько поскуливая, раскачивалась на огромном фитболе. Рядом с ней маялся Патрик.

– Доброе утро! – поздоровалась Алиса.

– Доктор! – обрадовался Патрик.

– Как настроение?

– Все отлично! – через силу прошептала Фиона. Было видно, как ее корежит, но она держалась молодцом.

– Давайте, я вас осмотрю, – сказала Алиса.

Марк оказался прав, оставалось совсем немного.

– Все идет замечательно. Скоро будем рожать, – бодро сообщила Алиса, снимая с живота Фионы датчик КТГ.

Та закусила губу, пережидая очередную схватку.

– Доктор, – выдохнула она. – Могу я поговорить с вами наедине?

Алиса удивилась:

– Да, конечно, – и она оглянулась на Патрика.

– Патрик! – тихо, но внушительно попросила Фиона.

Тот поколебался несколько секунд, переводя подозрительный взгляд с жены на врача и обратно, но все же вышел.

– Элис, пожалуйста, – умоляюще проговорила Фиона, едва только за мужем закрылась дверь, – уговорите Патрика не присутствовать на самих родах. Он так волнуется! Я боюсь, что предстоящее испытание ему не под силу.

«Я тоже!» – едва не брякнула слегка ошарашенная Алиса.

– Мне будет так спокойнее, понимаете?

– Очень хорошо понимаю, – с энтузиазмом согласилась Алиса. – Вот только, что мы скажем Патрику? Похоже, он настроен очень решительно.

– Может, отправить его за чем-нибудь? Ну, за водой, например.

Алиса задумчиво посмотрела на почти полную бутылку воды, стоящую на столике возле кровати.

– Ну, или… – тут Фиона сдавленно застонала и, сползя с кровати, наклонилась и уперлась в нее лбом, – или за шоколадом, – закончила она, переводя дыхание. – Могу же я потом захотеть шоколада?

– Отличная мысль, – согласилась Алиса, массируя ей поясницу.

– …Давай-ка, детка, сосредоточься. Ты должна ему помочь, – уговаривала роженицу спустя полчаса Асия, толстая, добродушная пакистанка, лучшая акушерка в отделении.

Алиса любила с ней работать. Движения ее мягких, полных рук были уверенными и филигранно отточенными. Она все время что-то приговаривала, порой переходя на родной урду, словно читала мантру, и это действовало на рожениц почти магически.

– Не ему – ей, – просипела совершенно обессиленная Фиона. – Нам сказали, что это девочка.

– Ей, конечно, ей, – согласилась Асия. – Она старается. Девочки, они вообще старательные. Не то, что лентяи мальчишки. Вот мы с тобой сейчас ей поможем. Мы с тобой сейчас потужимся, и все у нас будет хорошо.

Фиона по-звериному зарычала, тужась.

– Хорошо, – сказала Алиса. – Фиона, вы умница. Осталось немного. Порвется, – негромко проговорила она, обращаясь к акушерке. – Режь.

Асия и сама видела это. Взяв со столика ножницы, Асия ловким движением сделала надрез. Фиона, похоже, и не заметила, одурманенная болью.

– А теперь мы отдохнем, – нараспев произнесла Асия. – Водички попьем, перекурим.

– Косячок забьем, – в тон ей продолжил бездельничающий Марк.

Его подопечный где-то рыскал в поисках шоколадки для жены.

– Это позже, – не поведя и бровью, согласилась пакистанка.

Вторая акушерка смочила губы Фионы. Та обессилено откинулась на спинку кресла.

– Не могу больше, – прошептала она.

– Сможешь, – успокаивающе погладила ее по руке Асия. – Мы с тобой уже вон сколько всего сделали, осталось…

– Кончить, – вновь влез Марк.

– Выгоню юмориста, – прошипела сквозь маску Алиса. – Ты там точно кофе пил?

– Точно, – проворчал он. – Я его за смену не меньше литра выцедил, а потом еще и Патрика спаивал. То есть, угощал.

– Чем угощал? – подозрительно спросила Алиса.

– Как чем? Кофе, конечно.

Отдых затягивался, и Алиса стала легонько пощипывать живот роженицы, стимулируя родовую деятельность.

– Во-во-во! – обрадовалась Асия, видя результат и обращаясь к Фионе: – Мы сейчас на схватке с тобой попробуем глубоко вздохнуть и выдохнуть попой. Слабо?

Та не то всхлипнула, не то хихикнула, но загадочное указание выполнила в точности. Она, вообще, была очень исполнительной и дисциплинированной. Мечта, а не роженица.

Последующий процесс занял несколько минут. И вот уже розовато-синюшный младенец, огласив негромким, почти кошачьим мявом родильный зал, был пристроен у груди свежеиспеченной матери. Фиона дрожащей рукой дотронулась до слипшихся волосенок дочки и тихо заплакала.

– Ну вот видишь, – улыбалась Асия. – Я же говорила, что родим, а ты – «не могу больше». Сейчас мы с тобой еще разок потужимся, и это будет уже все.

– Ладно, дамы, – зевнув, заявил Марк. – Пойду-ка я нашего изгнанника осчастливлю. Наверняка шоколадку уже нашел. Будете шоколадку, миссис Уолш?

Фиона медленно кивнула, не сводя зачарованного взгляда со своего ребенка.

Спустя час, наложив последний аккуратный шов, Алиса устало разогнулась и поводила головой, разминая затекшую шею. Хотелось кофе. Да и от какого-нибудь сандвича она тоже не отказалась бы. Оставалось надеяться, что в ближайшие полчаса рожать никто не надумает. Переодевшись, она двинулась в сторону ординаторской, представляя, как сейчас войдет, включит чайник, насыплет в свою большую белую кружку кофе и растянется в предвкушении на диване. И… пусть весь мир подождет.

Она открыла дверь и ошарашенно застыла на пороге. Вся комната была увешана воздушными шариками, на жалюзи были вкривь и вкось прицеплены разноцветные буквы, которые хоть и с трудом, но все же складывались в знакомое слово Happy Birthday. А по центру с улыбками до ушей выстроилась в полном составе вся дежурная смена, возглавляемая перебежчиком Марком, который торжественно держал на вытянутых руках огромный торт.

– С днем рождения! – слаженно гаркнули они.