Межкультурные коммуникации: теория и практика

Первый контакт

Пять лет назад (по классическому времени оригинальной Земли) межкультурная коммуникация как наука больше всего интересовалась взаимодействием людей друг с другом. Расселение по космическим колониям существенно трансформировало национальные культуры, и на смену им пришли культуры планетарные.

Пять лет назад люди перестали интересовать научное сообщество. Появились новые объекты для изучения, куда более чуждые и необычные.

***

Как объяснить суть сложной науки школьникам, которые понятия о ней не имеют? Без терминов без теории? Анна стояла перед классом, ёжилась под пристальными взглядами человеческих и нечеловеческих глаз и вспоминала историю, которую услышала совсем недавно от своего научного руководителя.

Люди в этой истории не участвовали. Может, и к лучшему – так нагляднее.

Всё случилось каких-нибудь четыре года по земному летоисчислению и два с половиной цикла по универсальному космическому отсчёту назад. То есть вскоре после того, как легендарный корабль «Кинцуги» с капитаном Шеро и лейтенантом Оливером на борту встретил патруль Альянса, мощного союза ксеноидов, далеко в неизученном космосе.

Пока одна половина дипломатических служб Альянса пыталась понять, что такое люди и что с ними делать, другая занималась развитием отношений с ещё одним необычным народом – Основой.

Она представляла собой, пояснила Анна, нечто вроде разумной грибницы. Не все дети знали, что такое грибница.

Поэтому – ещё подробнее. Грибница – это сложная корневая система, у которой есть плодовые тела – сами грибы. Основа умеет выращивать на поверхности почвы хватательные конечности, глаза, щиты и оружие. Но даже теряя их, она сама не страдает – уничтожить часть Основы можно, только разрушив корни.

Так вот, Основа крайне заинтересовала Альянс – и как цивилизационный феномен, и как возможный торговый партнёр. К примеру, растения, которые культивировала Основа, могли бы помочь в восстановлении планет, разрушенных засухой и эрозией почв.

С Основой даже договорились – грибнице удалось вырастить органы, способные синтезировать звуки из электромагнитных импульсов. Постепенно налаживался диалог. И тогда народ шукхакх решил открыть на планете Основы посольство.

Шестеро дипломатов торжественно прибыли на планету, несколько суток исправно слали отчёты, рассказывали о том, как хорошо идёт работа, а потом затихли.

Команда, прибывшая на проверку, нашла опустевшее здание и выбеленные кости на заднем дворе. Основа не просто убила всё посольство, а растворила их тела. Опознавали по зубам и хвостовым позвонкам.

Шукхакх – не самый воинственный народ, но проигнорировать такой акт агрессии они не могли. А учитывая, что на их сторону неизбежно встал бы весь флот Альянса, от Основы не осталось бы и следа. Дело стремительно шло от пересылки нот протеста к подготовке боевых действий.

Тогда дипломатический корпус народа айнна’й попросил позволения вмешаться. Один из их дипломатов прибыл на Основу и вступил с грибницей в глубокий эмпатический контакт. От рассвета до заката, много часов он разбирался в том, что Основа думает и чувствует, прежде чем озвучить выводы.

Основа убила посольство, это правда. Но не из ненависти или злобы, а чтобы оказать его членам высшую степень уважения – приняла к себе. Растворила в своей вечной мудрой грибнице тех, кто был любезен, внимателен и показался достойным. Для народа Основы, как оказалось, это была честь – присоединиться к грибнице.

Для всех остальных – убийство.

Но понимание мотивов остановило войну.

– И, – Анна завершала рассказ слегка дрожащим голосом, – в этом состоит суть межкультурной коммуникации. Понять другого – даже если кажется, что это невозможно.

Человеческие дети быстро и часто сглатывали. Шукхакх переглядывались и облизывали круглые жёлтые глаза длинными подвижными языками.

Про себя Анна добавила к выводу: «Понять – даже если очень не хочется».

***

Анна Зейдман в разумную нечеловеческую жизнь не верила. Вернее, не так. Она о ней не задумывалась. Её интересы лежали в области трансформации культур в отдалённых колониях. Сама родом из маленького городка на искусственном спутнике Саттелит-5, она помнила тот диссонанс, который испытала, впервые попав на Землю-3. Общепринятый язык звучал иначе, люди по-другому одевались, даже кивали не совсем так. Сеть создавала удивительную иллюзию того, что все люди одинаковые. Реальность оказалась сложнее.

Поступая в Университет космоса на факультет межкультурной коммуникации, Анна твёрдо знала, чем займётся в жизни – исследованием дальних колоний. Будет развивать и уточнять теорию колониальной и неонациональной идентичностей.

Анна обладала довольно заурядной внешностью. Смешение рас привело к тому, что добрая половина человечества могла похвастаться теми же универсально-каштановыми тёмными волосами, той же смугловатой кожей и карими глазами. Даже рост у Анны был вполне средним – чуть выше метра семидесяти пяти.

Так вышло, что от природы Анна не была одарена ни способностями к управлению нейроинтерфейсами, ни музыкальными или художественными талантами. Но её всегда интересовали люди – она наблюдала за ними, слушала их разговоры, и в голове у неё роились бесконечные вопросы: как? почему? зачем?

Это любопытство и позволило ей стать, как говорили педагоги, «подающей надежды исследовательницей». Ей очень повезло в Университете. Потрясающий куратор, он же научный руководитель группы, свободный доступ к библиотечному сектору Сети, финансирование экспедиций и исследований, научное сообщество.

А потом, чуть меньше пяти лет назад, в жизнь каждого человека вторгся большой космос.

Экипаж «Кинцуги» обнаружил не просто разумную цивилизацию. Он столкнулся с огромным космическим Альянсом, который включал в себя три технологически развитых народа и опекал ещё добрый десяток менее продвинутых. И отмахнуться от него не вышло.

Альянс заинтересовался людьми и получил в ответ полную взаимность. Сеть заполонили рассказы об иных народах и иных культурах.

Научный руководитель группы, в которой училась Анна, объявил, что они немедленно начинают учить язык, принятый в Альянсе – юнис. Да, без учебников, по свежим следам, по наброскам и заметкам.

Анна отлично помнила разговор на эту тему. Она честно призналась, что применять полученные знания не собирается. Сказала, что интересуется людьми, и только. Научный руководитель хитро подмигнул и заметил: «Хорошо. Значит, у тебя просто появится забавная запись в резюме».

Она наивно рассудила, что обо всём договорилась.

Наверное, надо было договариваться лучше.

Потому что иначе, конечно, Анна ни за что не оказалась бы в настолько идиотской ситуации. И не стояла бы сейчас в классе, где человеческих детей – меньше половины. Живя и работая при этом в научном центре шукхакх, изучая ксеноидов, а не людей.

***

В Сети ходило очень много шуток о том, что люди наконец-то встретили рептилоидов. И бесконечные тесты в духе «угадай по картинке, это ящерица или шукхакх». Но Анна считала, что это всё же непрофессионально. А ещё – ведёт к формированию опасных и наверняка ошибочных стереотипов.

Было бы грубым преувеличением обвинить Анну в ксенофобии. Она не боялась иных народов и, уж конечно, не испытывала к ним ненависти. Просто предпочла бы держаться подальше.

Но была вынуждена собрать чемодан, ласково погладить старенькое любимое кресло по подлокотнику в шерстяном чехле и занять место в транспортном шаттле. Маршрут «Земля-3 – Оригинальная Земля». Сидя в корабле, она тщательно настраивала себя на встречу с представителем развитой цивилизации, раз за разом повторяя – никакие они не ящерицы. Это народ с древней сложной культурой, и любое визуальное сходство с земными животными – не более чем пример конвергентной эволюции на разных планетах.

Она решительно вышла из дезинфекторной под тёплое оригинальное солнце и окаменела, забыла, как и чем дышать. Её ждала, вне всяких сомнений, гигантская, вертикально стоящая ящерица.

Шукхакх оказалась куда выше, чем можно было ожидать, выше любого человека. Удлинённое, слегка вытянутое вперёд лицо с выступающими ноздрями было покрыто мелкой чешуёй. Круглые выпученные жёлтые глаза с крупными зрачками не мигали. Тонкая очень длинная шея изгибалась, отчего казалось, что шукхакх сильно сутулится. На шее чешуя была чуть крупнее, но кожа морщилась, будто стала велика и повисла свободно.

От шеи вниз ниспадало изумрудное, отделанное золотом и кружевом одеяние. Из рукавов-прорезей выглядывали четырёхпалые короткие руки с розовыми уплощёнными ногтями.

Сделав несколько стремительных шагов, сильно изгибаясь корпусом из стороны в сторону, шукхакх приблизилась к Анне и быстро затараторила на юнисе – таком шипяще-свистящем, естественном, какого никогда не добиться людям.

Надо было вникнуть в её слова, но Анна не могла – смотрела и смотрела во все глаза, пытаясь увязать все свои знания с реальностью, которая оказалась слишком шокирующей.

– Простите, – на выдохе, тоже, похоже, начав шипеть, произнесла Анна, – после дороги… я растерялась. Не могли бы вы…

– О! – воскликнула шукхакх, и этот звук вышел нечётким, хрипящим. – Я только сказала, что мои глаза озаряются светом и теплом при виде тебя, и я исполняюсь счастья от нашей встречи!

Анна открыла было рот, чтобы ответить. В культуре шукхакх были приняты многословные приветствия, и своё Анна писала вчера вечером. Но ничего сказать не успела. Шукхакх стремительно приблизилась и обняла её. Не короткими костлявыми руками – шеей, уложив её Анне сразу на два плеча. Будто обвила. Стало тяжело, в ноздри набился запах мшистого камня, влаги, дерева. Накатил удушающий страх, но Анна волевым усилием подавила его, медленно подняла руки и положила их шукхакх на спину, чувствуя сквозь плотную бархатистую ткань твёрдое тёплое тело.

Шукхакх втянула шею, отошла назад и улыбнулась.

***

В культуре шукхакх, Анна точно знала, улыбки не существовало. И всё же это была, несомненно, улыбка – широкая, добродушная, совсем немного человеческая. В ней обнажались плоские ровные жёлтые зубы и становились заметны тонкие мягкие губы, до сих пор скрытые чешуёй.

***

***

Дипломатический городок рос на глазах. Анна следовала за новой начальницей мимо активной стройки. Одни здания выходили узнаваемо-человеческими. Другие – широкие полусферы – наверняка отвечали нечеловеческим стандартам.

– Говорят, скоро закончат, – заметила шукхакх и пошевелила головой из стороны в сторону.

Анна запомнила этот жест.

– Ещё немного, и поговорим в тишине. Нам сюда.

Она остановилась возле готовой полусферы – без окон, землисто-коричневой, больше похожей на половинку кокоса или на идеально-ровный холм, нежели на дом. Двери открылись автоматически, и Анне на миг показалось, что она сошла с ума.

Всё вокруг взрывалось блёстками и красками. Широкие коридоры с бесчисленными арками были затянуты пёстрыми тканями. Колонны обвили чем-то вроде мишуры. Зеркальный, набранный из блестящего разноцветного стекла пол отбрасывал яркие блики. Просторные круглые комнаты без дверей были выложены коврами, мебель – позолочена.

Те, кто писал, что шукхакх «предпочитают сочные цвета и блестящие металлы в декоре своих домов», отчаянно преуменьшили. Даже, пожалуй, преступно.

– Многоуважаемая Шушкшах Ашсиш… – начала Анна, откашливаясь и с трудом пробираясь через сложное имя.

Она круто изогнула шею, чтобы взглянуть на неё, и подмигнула:

– Шуша, этого достаточно для моих человеческих друзей. Взамен, дорогая, позволь мне никогда не произносить твоего второго имени.

– С радостью позволяю, – кивнула Анна, хотя назвать явно немолодую женщину настолько простым фамильярным именем сходу не решилась. – Я хотела узнать, это научный центр или?..

Она говорила медленно, опасаясь за свой сомнительный акцент, но Шуша, кажется, хорошо её понимала.

– Люди любят делить рабочие и жилые помещения, я знаю. Мы считаем, что в такой работе, как наша, это лишнее. О! – звук опять получился с хрипом. – О! Иди сюда! – и она резко завернула в одну из комнат.

***

Анна хотела бы сказать, что шукхакх сидел (или сидела) за большим голографическим экраном. Но формально он (или она) скорее лежал на низкой, хитрой конструкции кушетке. Одеяние неоново-розового центра было просторным, а длинный, свисающий до пола шлейф скрывал ноги и, если верить биологическим данным, хвост. Локтями шукхакх опирался на что-то вроде подлокотника и быстрыми подвижными пальцами передвигал объёмный график на круглом планшете.

Шуша произнесла несколько слов на незнакомом Анне языке – вероятно, именно так звучал хшес, принятый у шукхакх для внутреннего общения.

– Анна, – у Шуши вышло, на самом деле, скорее уж Анхах, – познакомься с моим коллегой и большим специалистом по людям. Шахесс… – она позвала, и тогда коллега всё же оторвался от графика.

Его движения оказались стремительными. Вот лежал – а вот уже стоит, нависая над Анной и чуть ли не обнюхивая её. Во всяком случае, ей показалось, что она уловила мелькнувший кончик языка. И заметила дрожание ноздрей.

– Я не могу выразить, – сообщил специалист по людям, слегка расправляя розовое одеяние, – как радостно моим глазам видеть тебя, моя новая подруга.

Шахесс пристально уставился на Анну жёлтыми умными глазами. Цепко. Даже жадно. Тем не менее, Анна быстро сформулировала и озвучила:

– Мои глаза также радуются при виде тебя.

Возможно, стоило добавить «друг», но она не успела и не отважилась. Или не успела отважиться?

***

Научный центр пока насчитывал всего девять сотрудников – пятерых шукхакх и четверых людей. Они жили и работали в коричневой полусфере, пронизанной изнутри бесчисленным множеством ходов. Некоторые вели к спальням, другие – к лабораториям. И Анна за первую неделю ни разу не смогла записать себе в достижения пункт «дошла до нужного места, не заблудившись».

Шукхакх занимались изучением людей. Люди ходили следом за шукхакх и изучали их в процессе изучения людей.

Ситуация становилась ещё веселее, если вспомнить, что на родной планете шукхакх открылся такой же научный центр. И там тоже уже были люди, в том числе и причина всех проблем Анны – знаменитый Хорхе Луис Кравчик. Он вышел на связь пока только один раз – взмыленный, лохматый, с розовой пушистой мишурой на тощей шее. Помахал в камеру, подмигнул, велел слушаться начальство и смотреть в оба.

При этом именно Кравчик-сан был причиной, по которой Анна оказалась в научном центре, от которого предпочла бы держаться подальше.

Анна, в сущности, только начинала путь в науке, но уже знала об этой общепринятой игре: ты делаешь то, что нужно, чтобы тебе позволили заниматься тем, что тебе интересно. Поэтому, когда научный руководитель вызвал её «поболтать», Анна напряглась.

Когда он предложил чаю – исполнилась очень мрачных предчувствий. Когда к чаю добавился кекс, мысленно похоронила свою экспедицию на шахтёрский астероид.

Хорхе Луис Кравчик был невысоким жилистым мужчиной. Ему исполнилось шестьдесят, но выглядел он до неприличного молодо – возраст выдавали только полностью седые волосы и глубокие морщины возле тёмных цепких глаз. Манерами, несколько суетливыми движениями, резкими наклонами головы и длинным клювоподобным носом он напоминал побелевшую ворону.

Убедившись, что Анна расправилась с куском кекса, он заботливо подлил свежего чаю и задумчиво уточнил:

– Ты, кажется, отлично сдала мне юнис?

Учитывая, что память у него была блестящая (а по слухам, даже эйдетическая), вопрос прозвучал подозрительно. С нехорошим таким оттенком.

– Кто бы мог подумать, что в нашей отрасли наметится такой кадровый голод! – продолжил он, потирая подбородок. – Кажется, совсем недавно мы нужны были разве что для смеха. И вот, на тебе, не хватает людей!

Анна вежливо согласилась, что, да, удивительное время. И на всякий случай отодвинула подальше чашку.

– Вообрази только, есть место в новом научном центре на оригинальной Земле, а мне даже послать некого! – сокрушённо продолжил Кравчик-сан.

– Александр! Вы можете послать туда Александра, он будет…

«Счастлив» повисло в воздухе, а научный руководитель демонстративно-тяжко вздохнул:

– Александра у меня с руками оторвали на границе. Бедолага расшифровывать записи не успевает, спит с открытыми глазами, чтобы не пропустить ни минуты разговоров.

– Мэйли?

– А как же учебник юниса, который она пишет?!

Про учебник Анна, конечно, знала – только вчера обсуждали. Но попробовать стоило.

– Все ваши заняты, а остальные… – Кравчик-сан понизил голос, будто кто-то мог подслушать их разговор в пустом кабинете, – остальным я не доверю работу на нашу лабораторию! Послушай, Анна, дорогая, знаю, что ты не большой любитель всего нечеловеческого, но у меня просто нет выхода! К тому же, – он хитро улыбнулся, – это прекрасные перспективы. Съездишь, напишешь несколько статей, выступишь потом на конференции. Наберёшься опыта. После этого я смогу выбить тебе экспедицию на астероид, даже при том, что, знаешь ли, общественность потеряла интерес к таким исследованиям. Тем более, в таком, прости за выражение, сепаратистском ключе.

– Я не поддерживаю сепаратизм! – возмутилась Анна. – Просто считаю, что объединять нас всех в универсальное «человечество» грубо и неграмотно.

– Разумеется, я полностью с тобой согласен! Но убедить в этом грантовую комиссию будет непросто, сама понимаешь.

Не отвертеться. Никак.

– В научном центре, – осторожно начала Анна, – там… будут люди?

И по глазам поняла – нет. Далеко не только.

– Что ж, люди там непременно будут, – обтекаемо ответил Кравчик-сан. – Уж больно лакомый кусочек, Айгарский университет не упустит возможности. Институт речи, конечно, тоже. Вопрос в том, кто успеет первым.

– А это соревнование? – совсем тихо уточнила Анна.

В ответ получила загадочную улыбку. А далее последовало краткое резюме – сначала оригинальная Земля, потом – хоть двадцать астероидов. И не отвертеться.

***

Работа научного центра пока мало имела отношения к коммуникации как таковой. Это было что-то на грани этнографии, антропо- (или, вернее, шукхако-) логии и социолингвистики.

Прямо сейчас людей интересовало в шукхакх всё – как они двигаются, как говорят. Что означает это движение шеей из стороны в сторону? Почему, в конце концов, они так странно расселились: Шуша, Шахесс и ещё одна молодая сотрудница в одной комнате, а двое оставшихся – каждый в своей?

Не сказать, чтобы шукхакх были молчаливыми объектами для наблюдения.

Вообще, «молчаливый» и «шукхакх» не сочетались в одном предложении. С прыткостью настоящих, пусть и гигантских ящериц они перемещались по научному центру и по окрестным городам, вечно тараторили, переходя со своего хшеса на юнис и обратно.

Помимо живых, физически присутствующих в центре пятерых специалистов рядом всё время находилось ещё несколько десятков голограмм. Шуша, как оказалось, считалась крупнейшим в Альянсе специалистом по межкультурной коммуникации и постоянно созванивалась с учениками, младшими сотрудниками и подчинёнными. Шахесс писал учебник чейнглиша – языка, принятого у людей для межпланетарного общения. То и дело высокий худощавый ящер в розовом бесшумно возникал у Анны за спиной и совал ей в руки планшет с новым куском материала. И выразительно смотрел, шевеля ноздрями и изредка быстро моргая – пока она не сдавалась и не углублялась в чтение.

***

Важное правило, которое вам придётся выучить: с шукхакх проще согласиться, чем объяснить, почему нет.

Правила взаимодействия

А.З – Х.Л.К.: «Здравствуйте, сенсей! Докладываю, что я пока в здравом уме и твёрдой памяти, но вряд ли надолго. Шукхакх сводят с ума. Заметила, что они по-разному разговаривают с разными людьми. Например, глава центра разрешила мне называть её Шушей, аргументируя это тем, что так проще для людей. А вот некоторые мои коллеги зовут её полным именем. Угадайте, в чём закономерность?

Да, они мужчины. Между женщинами допустима близость и фамильярность, а от мужчин требуется больше уважения и даже (возможно, мне так только кажется) скромности. Во всяком случае, мне и другим женщинам вполне разрешается перебивать Шушу, а вот мужчины, что шукхакх, что люди, должны ждать своей очереди высказаться. Вы замечали это у себя?»

Х.Л.К. – А.З.: «Здравствуй, юный падаван! А ведь я не замечал этого, пока ты не написала! Но – да, если присмотреться, всё так и есть. В нашем центре это правило не очень действует, всё же я тут главный и принёс с собой немного человеческих порядков. А вот в любых других компаниях наблюдается любопытная иерархия: пожилые женщины, потом молодые женщины, потом мужчины высокого статуса, потом все остальные. То есть, КАЖЕТСЯ, у женщин важнее возраст, а у мужчин – положение в обществе. Ты пробовала спрашивать об этом у коллег? Потому что мои расспросы пока ни к чему не привели. Похоже, для самих шукхакх эта внутренняя иерархия – такое специфическое слепое пятно. Все придерживаются неписаных правил, но никто их не обсуждает».

***

Несмотря на пристальное изучение, Анна по возможности старалась избегать шукхакх в повседневной жизни, прибиваясь к компании людей. Или, вернее сказать, к этому сборищу одиночек.

Марта из Института речи вообще предпочитала говорить либо с шукхакх, либо с коллегами по голографической связи – как будто боялась, что у неё украдут хотя бы одну ценную мысль.

Пит и Лина, оба из Айгарского университета, но с разных кафедр, в основном соперничали друг с другом. Анна любила наблюдать за ними, поскольку они оба выросли на Земле-2 и, по общепринятому мнению, должны были бы принадлежать к одной колониальной культуре. Но, смотрите-ка, не принадлежали! Несмотря на несколько лет работы в университете, в столице, они оба несли отпечаток своих родных поселений и городов. Особенно заметно это становилось в столовой. Пит, точно по учебнику, как положено уроженцу Земли-2, всегда ел суп палочками, а потом допивал бульон. А Лина из раза в раз использовала ложку.

***

В некотором роде, Анна таким образом компенсировала себе отложенную поездку на астероид. Именно это – вычленение элементов разных культур внутри якобы единой планетарной – должно было стать темой её исследования.

***

А вот с высоким симпатичным Кираном из Лаборатории исследования речи и коммуникации имени Джины Стайл Анна, пожалуй, сошлась. Он более чем разделял её настороженное отношение к иным народам или, как их называли, ксеноидам. Хотя и не испытывал страха.

– Они увлекательны, – как-то заметил он за обедом, пользуясь тем, что шукхакх поблизости не наблюдалось, но на всякий случай переходя на классический английский, – даже очень, но наивно полагать, что они безвредны. До выхода в космос у них на планете войны шли каждый год. Понимаешь? Чаще, чем у людей, а ведь нас не назовёшь миролюбивым народом.

Анна понимала и соглашалась.

– Не говоря уже о том, – продолжал Киран, – что это для нас они – первый контакт. А для них – отнюдь нет. И мы пока не можем гарантировать, как ведёт себя Альянс по отношению к тем, кто им не нравится. Ладно, не бери в голову. Просто кто-то в этом дурдоме должен быть скептиком.

Киран улыбнулся.

– Пожалуй, я на твоей стороне.

– Вот как? – он удивился. – Я думал, ты верная последовательница Кравчика, который ксеноидов готов чуть ли не в дёсны целовать.

Анна фыркнула, потому что легко могла представить руководителя, кидающегося на шукхакх с поцелуями. Вслух сказала:

– Он прекрасный специалист, правда. Гений. Но не всем же иметь такое открытое сознание, да? Пока шукхакх вполне дружелюбны, но я всё же держу в голове, что это может быть временно.

– Что ж, тогда предлагаю поднять бокалы этого мерзкого синтетического чая за скептицизм!

Они торжественно подняли кружки, а Киран, потянувшись, чокнулся с Анной. Она сделала глоток чая и попыталась угадать, где он вырос. Уж точно, не на Земле-3.

***

Анна считала, что их учёба и работа в Университете космоса была суматошной. Кравчик-сан обладал восхитительной манерой вызывать всю группу на созвон сильно после полуночи и объявлять, что завтра с утра они все куда-нибудь отправляются. Потому что «там такое! Нельзя пропустить!»

«Такое» бывало разным – фестиваль красок на Земле-2, праздник цветов на Пандоре или забастовка шахтёров на U9867. Но отказы не принимались. Так что у всей группы всегда были наготове чемоданы с самым необходимым.

Так вот. Оказалось, что в Университете космоса царила тишь да гладь – по сравнению с научным центром шукхакх. У себя дома Анна, во всяком случае, могла зайти в квартиру, запереть дверь и быть уверенной, что потревожат её разве что звонком.