Одиссея (с иллюстрациями)
Издательство:
Автор
- -
- 100%
- +
ПЕСНЬ ПЕРВАЯ
Муза, скажи мне о том многоопытном муже, который,Странствуя долго со дня, как святой Илион им разрушен,Многих людей города посетил и обычаи видел,Много и сердцем скорбел на морях, о спасенье заботясь(5) Жизни своей и возврате в отчизну сопутников; тщетныБыли, однако, заботы, не спас он сопутников: самиГибель они на себя навлекли святотатством, безумцы,Съевши быков Гелиоса, над нами ходящего бога, —День возврата у них он похитил. Скажи же об этом(10) Что-нибудь нам, о Зевесова дочь, благосклонная Муза.Все уж другие, погибели верной избегшие, былиДома, избегнув и брани и моря; его лишь, разлукойС милой женой и отчизной крушимого, в гроте глубокомСветлая нимфа Калипсо, богиня богинь, произвольной(15) Силой держала, напрасно желая, чтоб был ей супругом.Но когда, наконец, обращеньем времен приведен былГод, в который ему возвратиться назначили богиВ дом свой, в Итаку (но где и в объятиях верных друзей онВсё не избег от тревог), преисполнились жалостью боги(20) Все; Посейдон лишь единый упорствовал гнать Одиссея,Богоподобного мужа, пока не достиг он отчизны.Но в то время он был в отдаленной стране эфиопов(Крайних людей, поселенных двояко: одни, где нисходитБог светоносный, другие, где всходит), чтоб там от народа(25) Пышную тучных быков и баранов принять гекатомбу.Там он, сидя на пиру, веселился; другие же богиТою порою в чертогах Зевесовых собраны были.С ними людей и бессмертных отец начинает беседу;В мыслях его был Эгист беспорочный (его же Атридов(30) Сын, знаменитый Орест, умертвил); и о нем помышляя,Слово к собранью богов обращает Зевес Олимпиец:«Странно, как смертные люди за все нас, богов, обвиняют!Зло от нас, утверждают они; но не сами ли частоГибель, судьбе вопреки, на себя навлекают безумством?(35) Так и Эгист: не судьбе ль вопреки он супругу АтридаВзял, умертвивши его самого при возврате в отчизну?Гибель он верную ведал; от нас был к нему остроокийЭрмий, губитель Аргуса, ниспослан, чтоб он на убийствоМужа не смел посягнуть и от брака с женой воздержался.(40) «Месть за Атрида свершится рукою Ореста, когда онВ дом свой вступить, возмужав, как наследник, захочет», так былоСказано Эрмием – тщетно! не тронул Эгистова сердцаБог благосклонный советом, и разом за все заплатил он».Тут светлоокая Зевсова дочь Афинея Паллада(45) Зевсу сказала: «Отец наш, Кронион, верховный владыка,Правда твоя, заслужил он погибель, и так да погибнетКаждый подобный злодей! Но теперь сокрушает мне сердцеТяжкой своею судьбой Одиссей хитроумный; давно онСтраждет, в разлуке с своими, на острове, волнообъятом(50) Пупе широкого моря, лесистом, где властвует нимфа,Дочь кознодея Атланта, которому ведомы моряВсе глубины и который один подпирает громадуДлинноогромных столбов, раздвигающих небо и землю.Силой Атлантова дочь Одиссея, лиющего слезы,(55) Держит, волшебством коварно-ласкательных слов об ИтакеПамять надеяся в нем истребить. Но, напрасно желаяВидеть хоть дым, от родных берегов вдалеке восходящий,Смерти единой он молит. Ужель не войдет состраданьеВ сердце твое, Олимпиец? Тебя ль не довольно дарами(60) Чтил он в троянской земле, посреди кораблей там ахейскихЖертвы тебе совершая? За что ж ты разгневан, Кронион?»Ей возражая, ответствовал туч собиратель Кронион:«Странное, дочь моя, слово из уст у тебя излетело.Я позабыл Одиссея, бессмертным подобного мужа,(65) Столь отличенного в сонме людей и умом и усерднымЖертв приношеньем богам, беспредельного неба владыкам?Нет! Посейдон, обволнитель земли, с ним упорно враждует,Все негодуя за то, что циклоп Полифем богоравныйИм ослеплен: из циклопов сильнейший, Фоосою нимфой,(70) Дочерью Форка, владыки пустынно-соленого моря,Был он рожден от ее с Посейдоном союза в глубокомГроте. Хотя колебатель земли Посейдон ОдиссеяСмерти предать и не властен, но, по морю всюду гоняя,Все от Итаки его он отводит. Размыслим же вместе,(75) Как бы отчизну ему возвратить. Посейдон отказатьсяДолжен от гнева: один со всеми бессмертными в споре,Вечным богам вопреки, без успеха он злобствовать будет».Тут светлоокая Зевсова дочь Афинея ПалладаЗевсу сказала: «Отец наш, Кронион, верховный владыка!(80) Если угодно блаженным богам, чтоб увидеть отчизнуМог Одиссей хитроумный, то Эрмий аргусоубийца,Воли богов совершитель, пусть будет на остров ОгигскийК нимфе прекраснокудрявой ниспослан от нас возвестить ейНаш приговор неизменный, что срок наступил возвратиться(85) В землю свою Одиссею, в бедах постоянному. Я жеПрямо в Итаку пойду возбудить в Одиссеевом сынеГнев и отважностью сердце его преисполнить, чтоб созвалОн на совет густовласых ахеян и в дом ОдиссеевВход запретил женихам, у него беспощадно губящим(90) Мелкий скот и быков криворогих и медленноходных.Спарту и Пилос песчаный потом посетит он, чтоб сведать,Нет ли там слухов о милом отце и его возвращенье,Также, чтоб в людях о нем утвердилася добрая слава».Кончив, она привязала к ногам золотые подошвы,(95) Амброзиальные, всюду ее над водой и над твердымЛоном земли беспредельныя легким носящие ветром;После взяла боевое копье, заощренное медью,Твердое тяжкоогромное, им же во гневе сражаетСилы героев она, громоносного бога рожденье.(100) Бурно с вершины Олимпа в Итаку шагнула богиня.Там на дворе, у порога дверей Одиссеева дома,Стала она с медноострым копьем, облеченная в образГостя, тафийцев властителя, Ментеса; собранных вместеВсех женихов, многобуйных мужей, там богиня узрела;(105) В кости играя, сидели они перед входом на кожахИми убитых быков; а глашатаи, стол учреждая,Вместе с рабами проворными бегали: те наливалиВоду с вином в пировые кратеры; а те, ноздреватойГубкой омывши столы, их сдвигали и, разного мяса(110) Много нарезав, его разносили. Богиню АфинуПрежде других Телемах богоравный увидел. ПрискорбенСердцем, в кругу женихов он сидел, об одном помышляя:Где благородный отец и как, возвратяся в отчизну,Хищников он по всему своему разгоняет жилищу,(115) Власть восприимет и будет опять у себя господином.В мыслях таких с женихами сидя, он увидел Афину;Тотчас он встал и ко входу поспешно пошел, негодуяВ сердце, что странник был ждать принужден за порогом; приближасьВзял он за правую руку пришельца, копье его принял,(120) Голос потом свой возвысил и бросил крылатое слово:«Радуйся, странник; войди к нам; радушно тебя угостим мы;Нужду ж свою нам объявишь, насытившись нашею пищей».Кончив, пошел впереди он, за ним Афинея Паллада.С нею вступя в пировую палату, к колонне высокой(125) Прямо с копьем подошел он и спрятал его там в поставеГладкообтесанном, где запираемы в прежнее времяКопья царя Одиссея, в бедах постоянного, были.К креслам богатым, искусной работы, подведши Афину,Сесть в них ее пригласил он, покрыв наперед их узорной(130) Тканью; для ног же была там скамейка; потом он поставилСтул резной для себя в отдаленье от прочих, чтоб гостюШум веселящейся буйно толпы не испортил обеда,Также, чтоб втайне его расспросить об отце отдаленном.Тут принесла на лохани серебряной руки умыть им(135) Полный студеной воды золотой рукомойник рабыня,Гладкий потом пододвинула стол; на него положилаХлеб домовитая ключница с разным съестным, из запасаВыданным ею охотно; на блюдах, подняв их высоко,Мяса различного крайчий принес и, его предложив им,(140) Кубки златые на браном столе перед ними поставил;Начал глашатай смотреть, чтоб вином наполнялися чащеКубки. Вошли женихи, многобуйные мужи, и селиЧином на креслах и стульях; глашатаи подали водуРуки умыть им; невольницы хлеб принесли им в корзинах;(145) Отроки светлым напитком до края им налили чаши.Подняли руки они к приготовленной пище; когда жеБыл удовольствован голод их лакомой пищей, вошло имВ сердце иное – желание сладкого пенья и пляски:Пиру они украшенье; и звонкую цитру глашатай(150) Фемию подал, певцу, перед ними во всякое времяПеть принужденному; в струны ударив, прекрасно запел он.Тут осторожно сказал Телемах светлоокой Афине,Голову к ней приклонив, чтоб его не слыхали другие:«Милый мой гость, не сердись на меня за мою откровенность;(155) Здесь веселятся; у них на уме лишь музыка да пенье;Это легко: пожирают чужое без платы, богатствоМужа, которого белые кости, быть может, иль дождикГде-нибудь мочит на бреге, иль волны по взморью катают.Если б он вдруг перед ними явился в Итаке, то все бы,(160) Вместо того чтоб копить и одежды и золото, сталиТолько о том лишь молиться, чтоб были их ноги быстрее.Но погиб он, постигнутый гневной судьбой, и отрадыНет нам, хотя и приходят порой от людей земнородныхВести, что он возвратится, – ему уж возврата не будет.(165) Ты же теперь мне скажи, ничего от меня не скрывая:Кто ты? Какого ты племени? Где ты живешь? Кто отец твой?Кто твоя мать? На каком корабле и какою дорогойПрибыл в Итаку и кто у тебя корабельщики? В край наш(Это, конечно, я знаю и сам) не пешком же пришел ты.(170) Также скажи откровенно, чтоб мог я всю истину ведать:В первый ли раз посетил ты Итаку, иль здесь уж бывалыйГость Одиссеев? В те дни иноземцев сбиралося многоВ нашем доме: с людьми обхожденье любил мой родитель».Дочь светлоокая Зевса Афина ему отвечала:(175) «Все откровенно тебе расскажу; я царя АнхиалаМудрого сын, именуюся Ментесом, правлю народомВеслолюбивых тафийцев; и ныне корабль мой в ИтакуВместе с моими людьми я привел, путешествуя темнымМорем к народам иного языка; хочу я в Темесе(180) Меди добыть, на нее обменявшись блестящим железом;Свой же корабль я поставил под склоном Нейона лесистымНа поле, в пристани Ретре, далеко от города. НашиПредки издавна гостями друг другу считаются; это,Может быть, слышишь нередко и сам ты, когда посещаешь(185) Деда героя Лаэрта… а он, говорят, уж не ходитБолее в город, но в поле далеко живет, удрученныйГорем, с старушкой служанкой, которая, старца покоя,Пищей его подкрепляет, когда устает он, влачасяПо полю взад и вперед посреди своего винограда.(190) Я же у вас оттого, что сказали мне, будто отец твойДома… но видно, что боги его на пути задержали:Ибо не умер еще на земле Одиссей благородный;Где-нибудь, бездной морской окруженный, на волнообъятомОстрове заперт живой он иль, может быть, страждет в неволе(195) Хищников диких, насильственно им овладевших. Но слушайТо, что тебе предскажу я, что мне всемогущие богиВ сердце вложили, чему неминуемо сбыться, как сам яВерю, хотя не пророк и по птицам гадать неискусен.Будет недолго он с милой отчизной в разлуке, хотя бы(200) Связан железными узами был; но домой возвратитьсяВерное средство отыщет: на вымыслы он хитроумен.Ты же теперь мне скажи, ничего от меня не скрывая:Подлинно ль вижу в тебе Одиссеева сына? Ты чудноС ним головой и глазами прекрасными сходен; еще я(205) Помню его; в старину мы друг с другом видалися часто;Было то прежде отплытия в Трою, куда из ахеянЛучшие с ним в крутобоких своих кораблях устремились.С той же поры ни со мной он, ни я с ним нигде не встречались».«Добрый мой гость, – отвечал рассудительный сын Одиссеев, —(210) Все расскажу откровенно, чтоб мог ты всю истину ведать.Мать уверяет, что сын я ему, но сам я не знаю:Ведать о том, кто отец наш, наверное, нам невозможно.Лучше б, однако, желал я, чтоб мне не такой злополучныйМуж был отцом; во владеньях своих он до старости б поздней(215) Дожил. Но если уж ты вопрошаешь, то он, из живущихСамый несчастливый ныне, отец мне, как думают люди».Дочь светлоокая Зевса Афина ему отвечала:«Видно, угодно бессмертным, чтоб был не без славы в грядущемДом твой, когда Пенелопе такого, как ты, даровали(220) Сына. Теперь мне скажи, ничего от меня не скрывая,Что здесь у вас происходит? Какое собранье? Даешь лиПраздник, иль свадьбу пируешь? Не складочный пир здесь, конечно.Кажется только, что гости твои необузданно в вашемДоме бесчинствуют: всякий порядочный в обществе с ними(225) Быть устыдится, позорное их поведение видя». —«Добрый мой гость, – отвечал рассудительный сын Одиссеев, —Если ты ведать желаешь, то все расскажу откровенно.Некогда полон богатства был дом наш; он был уважаемВсеми в то время, как здесь неотлучно тот муж находился.(230) Ныне ж иначе решили враждебные боги, покрывшиУчасть его неприступною тьмою для целого света;Менее стал бы о нем я крушиться, когда бы он умер:Если б в троянской земле меж товарищей бранных погиб он.Иль у друзей на руках, перенесши войну, здесь скончался,(235) Холм гробовой бы над ним был насыпан ахейским народом,Сыну б великую славу на все времена он оставил…Ныне же Гарпии взяли его, и безвестно пропал он,Светом забытый, безгробный, одно сокрушенье и воплиСыну в наследство оставив. Но я не о нем лишь едином(240) Плачу; другое великое горе мне боги послали:Все, кто на разных у нас островах знамениты и сильны.Первые люди Дулихия, Зама, лесного Закинфа,Первые люди Итаки утесистой мать ПенелопуНудят упорно ко браку и наше имение грабят;(245) Мать же ни в брак ненавистный не хочет вступить, ни от бракаСредств не имеет спастись; а они пожирают нещадноНаше добро и меня самого напоследок погубят».С гневом великим ему отвечала богиня Афина:«Горе! Я вижу, сколь ныне тебе твой отец отдаленный(250) Нужен, чтоб сильной рукой с женихами бесстыдными сладить.О, когда б он в те двери вступил, возвратяся внезапно,В шлеме, щитом покровенный, в руке два копья медноострых!..Так впервые увидел его я в то время, когда онВ доме у нас веселился вином, посетивши в Эфире(255) Ила, Мермерова сына (и той стороны отдаленнойЦарь Одиссей достигал на своем корабле быстроходном;Яда, смертельного людям, искал он, дабы напоить имСтрелы свои, заощренные медью; но Ил отказалсяДать ему яда, всезрящих богов раздражить опасаясь;(260) Мой же отец им его наделил по великой с ним дружбе).Если бы в виде таком Одиссей женихам вдруг явился,Сделался б брак им, судьбой неизбежной постигнутым, горек.Но – того мы, конечно, не ведаем – в лоне бессмертныхСкрыто: назначено ль свыше ему, возвратясь, истребить их(265) В этом жилище, иль нет. Мы размыслим теперь совокупно,Как бы тебе самому от грабителей дом свой очистить.Слушай же то, что скажу, и заметь про себя, что услышишь:Завтра, созвав на совет благородных ахеян, пред нимиВсе объяви ты, в свидетели правды призвавши бессмертных;(270) После потребуй, чтоб все женихи по домам разошлися;Матери ж, если супружество сердцу ее не противно,Ты предложи, чтоб к отцу многосильному в дом возвратилась,Где, приготовив все нужное к браку, богатым приданымМилую дочь, как прилично то сану, ее наделит он.(275) Также усердно советую, если совет мой ты примешь:Прочный корабль с двадцатью снарядивши гребцами, отправьсяСам за своим отдаленным отцом, чтоб проведать, какаяВ людях молва про него, иль услышать о нем прорицаньеОссы, всегда повторяющей людям Зевесово слово.(280) Пилос сперва посетив, ты узнай, что божественный НесторСкажет; потом Менелая найди златовласого в Спарте:Прибыл домой он последний из всех меднолатных ахеян.Если услышишь, что жив твой родитель, что он возвратится,Жди его год, терпеливо снося притесненья; когда же(285) Скажет молва, что погиб он, что нет уж его меж живыми,То, незамедленно в милую землю отцов возвратяся,В честь ему холм гробовой здесь насыпь и обычную пышноТризну по нем соверши; Пенелопу ж склони на замужство.После, когда надлежащим порядком все дело устроишь,(290) Твердо решившись, умом осмотрительным выдумай средство,Как бы тебе женихов, захвативших насильственно дом ваш,В нем погубить иль обманом, иль явною силой; тебе жеБыть уж ребенком нельзя, ты из детского возраста вышел;Знаешь, какою божественный отрок Орест перед целым(295) Светом украсился честью, отмстивши Эгисту, которымБыл умерщвлен злоковарно его многославный родитель?Так и тебе, мой возлюбленный друг, столь прекрасно созревший,Должно быть твердым, чтоб имя твое и потомки хвалили.Время, однако, уж мне возвратиться на быстрый корабль мой(300) К спутникам, ждущим, конечно, меня с нетерпеньем и скукой.Ты ж о себе позаботься, уваживши то, что сказал я». —«Милый мой гость, – отвечал рассудительный сын Одиссеев, —Пользы желая моей, говоришь ты со мною, как с сыномДобрый отец; я о том, что советовал ты, не забуду.(305) Но подожди же, хотя и торопишься в путь; здесь прохладойБаней и члены и душу свою освежив, возвратишьсяТы на корабль, к удовольствию сердца богатый подарокВзяв от меня, чтоб его мне на память беречь, как обычайЕсть меж людьми, чтоб, прощаяся, гости друг друга дарили».(310) Дочь светлоокая Зевса Афина ему отвечала:«Нет! Не держи ты меня, тороплюсь я безмерно в дорогу;Твой же подарок, обещанный мне так радушно тобою,К вам возвратяся, приму и домой увезу благодарно,В дар получив дорогое и сам дорогим отдаривши».(315) С сими словами Зевесова дочь светлоокая скрылась,Быстрой невидимо птицею вдруг улетев. ПоселилаТвердость и смелость она в Телемаховом сердце, живееВспомнить заставив его об отце; но проник он душоюТайну и чувствовал страх, угадав, что беседовал с богом.(320) Тут к женихам он, божественный муж, подошел; перед нимиПел знаменитый певец, и с глубоким вниманьем сиделиМолча они; о печальном ахеян из Трои возврате,Некогда им учрежденном богиней Афиною, пел он.В верхнем покое своем вдохновенное пенье услышав,(325) Вниз по ступеням высоким поспешно сошла Пенелопа,Старца Икария дочь многоумная: вместе сошли с нейДве из служанок ее; и она, божество меж женами,В ту палату вступив, где ее женихи пировали,Подле столба, потолок там высокий державшего, стала,(330) Щеки закрывши свои головным покрывалом блестящим;Справа и слева почтительно стали служанки; царицаС плачем тогда обратила к певцу вдохновенному слово:«Фемий, ты знаешь так много других, восхищающих душуПесней, сложенных певцами во славу богов и героев;(335) Спой же из них, пред собранием сидя, одну; и в молчаньеГости ей будут внимать за вином; но прерви начатуюПесню печальную; сердце в груди замирает, когда яСлышу ее: мне из всех жесточайшее горе досталось;Мужа такого лишась, я всечасно скорблю о погибшем,(340) Столь преисполнившем славой своей и Элладу и Аргос». —«Милая мать, – возразил рассудительный сын Одиссеев, —Как же ты хочешь певцу запретить в удовольствие нашеТо воспевать, что в его пробуждается сердце? ВиновенВ том не певец, а виновен Зевес, посылающий свыше(345) Людям высокого духа по воле своей вдохновенье.Нет, не препятствуй певцу о печальном возврате данаевПеть – с похвалою великою люди той песне внимают,Всякий раз ею, как новою, душу свою восхищая;Ты же сама в ней найдешь не печаль, а печали усладу:(350) Был не один от богов осужден потерять день возвратаЦарь Одиссей, и других знаменитых погибло немало.Но удались: занимайся, как должно, порядком хозяйства,Пряжей, тканьем; наблюдай, чтоб рабыни прилежны в работеБыли своей: говорить же не женское дело, а дело(355) Мужа, и ныне мое: у себя я один повелитель».Так он сказал; изумяся, обратно пошла Пенелопа;К сердцу слова многоумные сына приняв и в покоеВерхнем своем затворяся, в кругу приближенных служанокПлакала горько она о своем Одиссее, покуда(360) Сладкого сна не свела ей на очи богиня Афина.Тою порой женихи в потемневшей палате шумели,Споря о том, кто из них с Пенелопою ложе разделит.К ним обратяся, сказал рассудительный сын Одиссеев:«Вы, женихи Пенелопы, надменные гордостью буйной,(365) Станем спокойно теперь веселиться: прервите ваш шумныйСпор; нам приличней вниманье склонить к песнопевцу, который,Слух наш пленяя, богам вдохновеньем высоким подобен.Завтра же утром вас всех приглашаю собраться на площадь.Там всенародно в лицо вам скажу, чтоб очистили все вы(370) Дом мой; иные пиры учреждайте, свое, а не нашеТратя на них и черед наблюдая в своих угощеньях.Если ж находите вы, что для вас и приятней и легчеВсем одного разорять произвольно, без платы, – сожритеВсе; но на вас я богов призову; и Зевес не замедлит(375) Вас поразить за неправду: тогда неминуемо все вы,Так же без платы, погибнете в доме, разграбленном вами».Он замолчал. Женихи, закусивши с досадою губы,Смелым его пораженные словом, ему удивлялись.Но Антиной, сын Евпейтов, ему отвечал, возражая:(380) «Сами боги, конечно, тебя, Телемах, научилиБыть столь кичливым и дерзким в словах, и беда нам, когда тыВ волнообъятой Итаке, по воле Крониона, будешьНашим царем, уж имея на то по рожденью и право!»Кротко ему отвечал рассудительный сын Одиссеев:(385) «Друг Антиной, не сердись на меня за мою откровенность:Если б владычество дал мне Зевес, я охотно бы принял.Или ты мыслишь, что царская доля всех хуже на свете?Нет, конечно, царем быть не худо; богатство в царевомДоме скопляется скоро, и сам он в чести у народа.(390) Но меж ахейцами волнообъятой Итаки найдетсяМного достойнейших власти и старых и юных; меж нимиВы изберите, когда уж не стало царя Одиссея.В доме ж своем я один повелитель; здесь мне подобаетВласть над рабами, для нас Одиссеем добытыми в битвах».(395) Тут Евримах, сын Полибиев, так отвечал Телемаху:«О Телемах, мы не знаем – то в лоне бессмертных сокрыто, —Кто над ахейцами волнообъятой Итаки назначенЦарствовать; в доме ж своем ты, конечно, один повелитель;Нет, не найдется, пока обитаема будет Итака,(400) Здесь никого, кто б дерзнул на твое посягнуть достоянье.Но я желал бы узнать, мой любезный, о нынешнем госте.Как его имя? Какую своим он отечеством славитЗемлю? Какого он рода и племени? Где он родился?С вестью ль к тебе о желанном возврате отца приходил он?(405) Иль посетил нас, по собственной нужде заехав в Итаку?Вдруг он отсюда пропал, не дождавшись, чтоб с ним хоть немногоМы ознакомились; был человек не простой он, конечно».-,«Друг Евримах, – отвечал рассудительный сын Одиссеев, —День свиданья с отцом навсегда мной утрачен; не буду(410) Более верить ни слухам о скором его возвращенье,Ниже напрасным о нем прорицаньям, к которым, сзываяВ дом свой гадателей, мать прибегает. А нынешний гость нашБыл Одиссеевым гостем; он родом из Тафоса, Ментес,Сын Анхиала, царя многоумного, правит народом(415) Веслолюбивых тафийцев». Но, так говоря, убежден былВ сердце своем Телемах, что богиню бессмертную видел.Те же, опять обратившися к пляске и сладкому пенью,Начали снова шуметь в ожидании ночи; когда жеЧерная ночь посреди их веселого шума настала,(420) Все разошлись по домам, чтоб предаться беспечно покою.Скоро и сам Телемах в свой высокий чертог (на прекрасныйДвор обращен был лицом он с обширным пред окнами видом),Всех проводивши, пошел, про себя размышляя о многом.Факел зажженный неся, перед ним с осторожным усердьем(425) Шла Евриклея, разумная дочь Певсенорида Опса;Куплена в летах цветущих Лаэртом она – заплатил онДвадцать быков, и ее с благонравной своею супругойВ доме своем уважал наравне, и себе не позволилЛожа коснуться ее, опасаяся ревности женской.(430) Факел неся, Евриклея вела Телемаха – за ним жеС детства ходила она и ему угождала усерднейПрочих невольниц. В богатую спальню она отворилаДвери; он сел на постелю и, тонкую снявши сорочку,В руки старушки заботливой бросил ее; осторожно(435) В складки сложив и угладив, на гвоздь Евриклея сорочкуПодле кровати, искусно точеной, повесила; тихоВышла из спальни; серебряной ручкою дверь затворила;Крепко задвижку ремнем затянула; потом удалилась.Он же всю ночь на постеле, покрытый овчиною мягкой,(440) В сердце обдумывал путь, учрежденный богиней Афиной.
ПЕСНЬ ВТОРАЯ
Встала из мрака младая с перстами пурпурными Эос;Ложе покинул тогда и возлюбленный сын Одиссеев;Платье надев, изощренный свой меч на плечо он повесил;После, подошвы красивые к светлым ногам привязавши,(5) Вышел из спальни, лицом лучезарному богу подобный.Звонкоголосых глашатаев царских созвав, повелел онКликнуть им клич, чтоб на площадь собрать густовласых ахеян;Кликнули те; собралися на площадь другие; когда жеВсе собралися они и собрание сделалось полным,(10) С медным в руке он копьем перед сонмом народным явился —Был не один, две лихие за ним прибежали собаки.Образ его несказанной красой озарила Афина,Так что дивилися люди, его подходящего видя.Старцы пред ним раздалися, и сел он на месте отцовом.(15) Первое слово тогда произнес благородный Египтий,Старец, согбенный годами и в жизни изведавший много;Сын же его Антифонт копьевержец с царем ОдиссеемВ конеобильную Трою давно в корабле крутобокомПоплыл; он был умерщвлен Полифемом свирепым в глубоком(20) Гроте, последний, похищенный им для вечерния пищи.Три оставалися старцу: один, Еврином, с женихамиБуйствовал; два помогали отцу обрабатывать поле;Но о погибшем не мог позабыть он; об нем он все плакал,Все сокрушался; и так, сокрушенный, сказал он народу:(25) «Выслушать слово мое приглашаю вас, люди Итаки;Мы на совет не сходились ни разу с тех пор, как отсюдаЦарь Одиссей в быстроходных своих кораблях удалился.Кто же нас собрал теперь? Кому в том внезапная нужда?Юноша ли расцветающий? Муж ли, годами созрелый?(30) Слышал ли весть о идущей на нас неприятельской силе?Хочет ли нас остеречь, наперед все подробно разведав?Или о пользе народной какой предложить нам намерен?Должен быть честный он гражданин; слава ему! Да поможетЗевс помышлениям добрым его совершиться успешно».(35) Кончил. Словами его был обрадован сын Одиссеев;Встать и к собранию речь обратить он немедля решился;Выступил он пред людей, и ему, к ним идущему, в рукуСкипетр вложил Певсенеор, глашатай, разумный советник.К старцу сперва обратяся, ему он сказал: «Благородный(40) Старец, он близко (и скоро его ты узнаешь), кем здесь выСобраны, – это я сам, и печаль мне великая ныне.Я не слыхал о идущей на нас неприятельской силе;Вас остеречь не хочу, наперед все подробно разведав,Также о пользах народных теперь предлагать не намерен.(45) Ныне о собственной, дом мой постигшей, беде говорю я.Две мне напасти; одна: мной утрачен отец благородный,Бывший над вами царем и всегда, как детей, вас любивший;Более ж злая другая напасть, от которой весь дом нашСкоро погибнет и все, что в нем есть, до конца истребится,(50) Та, что преследуют мать женихи неотступные, нашихГраждан знатнейших, собравшихся здесь, сыновья; им противноПрямо в Икариев дом обратиться, чтоб их предложеньеВыслушал старец и дочь, наделенную щедро приданым,Отдал по собственной воле тому, кто приятнее сердцу.(55) Нет; им удобней, вседневно врываяся в дом наш толпою,Наших быков, и баранов, и коз откормленных резать,Жрать до упаду и светлое наше вино беспощадноТратить. Наш дом разоряется, ибо уж нет в нем такогоМужа, каков Одиссей, чтоб его от проклятья избавить.(60) Сами же мы беспомощны теперь, равномерно и послеБудем, достойные жалости, вовсе без всякой защиты.Если бы сила была, то и сам я нашел бы управу;Но нестерпимы обиды становятся; дом ОдиссеевГрабят бесстыдно. Ужель не тревожит вас совесть? По крайней(65) Мере чужих устыдитесь людей и народов окружных,Нам сопредельных, богов устрашитеся мщенья, чтоб гневомВас не постигли самих, негодуя на вашу неправду.Я ж к олимпийскому Зевсу взываю, взываю к Фемиде,Строгой богине, советы мужей учреждающей! Наше(70) Право признайте, друзья, и меня одного сокрушатьсяГорем оставьте. Иль, может быть, мой благородный родительЧем оскорбил здесь умышленно меднообутых ахеян;Может быть, то оскорбленье на мне вы умышленно мстите,Грабить наш дом возбуждая других? Но желали бы лучше(75) Мы, чтоб и скот наш живой и лежачий запас наш вы самиСилою взяли; тогда бы для нас сохранилась надежда:Мы бы дотоле по улицам стали скитаться, моля васНаше отдать нам, покуда не все бы нам отдано было;Ныне ж вы сердце мое безнадежным терзаете горем».(80) Так он во гневе сказал и повергнул на землю свой скипетр;Слезы из глаз устремились: народ состраданье проникло;Все неподвижно-безмолвны сидели; никто не решилсяДерзостным словом ответствовать сыну царя Одиссея.Но Антиной поднялся и воскликнул, ему возражая:(85) «Что ты сказал, Телемах, необузданный, гордоречивый?Нас оскорбив, ты на нас и вину возложить замышляешь?Нет, обвинять ты не нас, женихов, пред ахейским народомДолжен теперь, а свою хитроумную мать, Пенелопу.Три совершилося года, уже наступил и четвертый(90) С тех пор, как, нами играя, она подает нам надеждуВсем, и каждому порознь себя обещает, и вестиДобрые шлет к нам, недоброе в сердце для нас замышляя.Знайте, какую она вероломно придумала хитрость:Стан превеликий в покоях поставя своих, начала там(95) Тонко-широкую ткань и, собравши нас всех, нам сказала:«Юноши, ныне мои женихи, – поелику на светеНет Одиссея, – отложим наш брак до поры той, как будетКончен мой труд, чтоб начатая ткань не пропала мне даром;Старцу Лаэрту покров гробовой приготовить хочу я(100) Прежде, чем будет он в руки навек усыпляющей смертиПарками отдан, дабы не посмели ахейские женыМне попрекнуть, что богатый столь муж погребен без покрова».Так нам сказала, и мы покорились ей мужеским сердцем.Что же? День целый она за тканьем проводила, а ночью,(105) Факел зажегши, сама все натканное днем распускала.Три года длился обман, и она убеждать нас умела;Но когда обращеньем времен приведен был четвертый —Всем нам одна из служительниц, знавшая тайну, открыла;Сами тогда ж мы застали ее за распущенной тканью;(110) Так и была приневолена нехотя труд свой окончить.Ты же нас слушай; тебе отвечаем, чтоб мог ты все ведатьСам и чтоб ведали все равномерно с тобой и ахейцы:Мать отошли, повелев ей немедля, на брак согласившись,Выбрать меж нами того, кто отцу и самой ей угоден.(115) Если же долее будет играть сыновьями ахеян…Разумом щедро ее одарила Афина; не толькоВ разных она рукодельях искусна, но также и многоХитростей знает, неслыханных в древние дни и ахейскимЖенам прекраснокудрявым неведомых; что ни Алкмене(120) Древней, ни Тиро, ни пышно-венчанной царевне МикенеВ ум не входило, то ныне увертливый ум ПенелопыНам ко вреду изобрел; но ее изобретенья тщетны;Знай, не престанем твой дом разорять мы до тех пор, покудаБудет упорна она в помышленьях своих, ей богами(125) В сердце вложенных; конечно, самой ей в великую славуТо обратится, но ты истребленье богатства оплачешь;Мы, говорю, не пойдем от тебя ни домой, ни в иноеМесто, пока Пенелопа меж нами не выберет мужа». —«О Антиной, – отвечал рассудительный сын Одиссеев, —(130) Я не дерзну и помыслить о том, чтоб велеть удалитьсяТой, кто меня родила и вскормила; отец мой далеко;Жив ли, погиб ли, – не знаю; но трудно с Икарием будетМне расплатиться, когда Пенелопу отсюда насильноВышлю – тогда я подвергнусь и гневу отца и гоненью(135) Демона: страшных Эриний, свой дом покидая, накличетМать на меня, и стыдом пред людьми я покроюся вечным.Нет, никогда не отважусь сказать ей подобного слова.Вы же, когда хоть немного тревожит вас совесть, покиньтеДом мой; иные пиры учреждайте, свое, а не наше(140) Тратя на них и черед наблюдая в своих угощеньях.Если ж находите вы, что для вас и приятней и легчеВсем одного разорять произвольно, без платы, – сожритеВсе; но на вас я богов призову, и Зевес не замедлитВас поразить за неправду: тогда неминуемо все вы,(145) Так же без платы, погибнете в доме, разграбленном вами».Так говорил Телемах. И внезапно Зевес громовержецСвыше к нему двух орлов ниспослал от горы каменистой;Оба сначала, как будто несомые ветром, летелиРядом они, широко распустивши огромные крылья;(150) Но, налетев на средину собрания, полного шумом,Начали быстро кружить с непрестанными взмахами крыльев;Очи их, сверху на головы глядя, сверкали бедою;Сами потом, расцарапав друг другу и груди и шеи,Вправо умчались они, пролетев над собраньем и градом.(155) Все, изумленные, птиц провожали глазами, и каждыйДумал о том, что явление их предвещало в грядущем.Выступил тут пред народ Алиферс, многоопытный старец,Сын Масторов; из сверстников всех он один по полетуПтиц был искусен гадать и пророчил грядущее; полный(160) Мыслей благих, обратяся к согражданам, так им сказал он:«Выслушать слово мое приглашаю вас, люди Итаки.Прежде, однако, дабы женихов образумить, скажу яИм, что беда неизбежная мчится на них, что недолгоБудет в разлуке с семейством своим Одиссей, что уже он(165) Где-нибудь близко таится, и смерть и погибель готовяВсем им, что также и многим другим из живущих в ИтакеГорновозвышенной бедствие будет. Размыслим же, как быВовремя нам обуздать их; но лучше, конечно, когда быСами они усмирились; то ныне всего бы полезней(170) Было для них: не безопытно так говорю, но наверноЗная, что будет; сбылось, утверждаю, и все, что ему яЗдесь предсказал перед тем, как пошли кораблями ахейцыВ Трою и с ними пошел Одиссей многоумный. По многихБедствиях (так говорил я) и спутников всех потерявши,(175) Всем незнакомый, в исходе двадцатого года в отчизнуОн возвратится. Мое предсказанье свершается ныне».Кончил. Ему отвечал Евримах, сын Полибиев: «Лучше,Старый рассказчик, домой возвратись и своим малолетнимДетям пророчествуй там, чтоб беды им какой не случилось.(180) В нашем же деле вернее тебя я пророк; мы довольноВидим летающих на небе в светлых лучах ГелиосаПтиц, но не все роковые. А царь Одиссей в отдаленномКрае погиб. И тебе бы погибнуть с ним вместе! Тогда быЗдесь ты не стал предсказаний таких вымышлять, возбуждая(185) Гнев в Телемахе, уже раздраженном, и, верно, надеясьЧто-нибудь в дар от него получить для себя и домашних.Слушай, однако, – и то, что услышишь, исполнится верно, —Если ты этого юношу с старым своим многознаньемБудешь пустыми словами на гнев возбуждать, то, конечно,(190) Это в сугубое горе ему самому обратится;Против нас всех он один ничего совершить не успеет.Ты ж, безрассудный старик, навлечешь на себя наказанье,Тяжкое сердцу: мы горько заставим тебя сокрушаться.Ныне я боле полезный совет предложу Телемаху:(195) Матери пусть повелит он к Икарию в дом возвратиться,Где, приготовив все нужное к браку, богатым приданымМилую дочь, как прилично то сану ее, наделит он.Иначе, думаю, мы, сыновья благородных ахеян,Мучить ее не престанем своим сватовством. Никого здесь(200) Мы не боимся, ни полного звучных речей Телемаха,Ниже пророчеств, которыми ты, говорун поседелый,Всем докучаешь, – ты нам оттого ненавистней; а дом ихВесь разорим мы на наши пиры, и от нас воздаяньяИм не иметь никакого, пока на желаемый нами(205) Брак не решится она; ожидая вседневно, кто будетЕю из нас, наконец, предпочтен, мы к другим обратитьсяМедлим невестам, чтоб выбрать, как следует, жен между ними».Кротко ему отвечал рассудительный сын Одиссеев:«О Евримах, и вы все, женихи знаменитые, боле(210) Вас убеждать не хочу и вперед не скажу вам ни слова;Боги все ведают, все благородным ахейцам известно.Вы же мне прочный корабль с двадцатью приобыкшими быстроПо морю плавать гребцами теперь снарядите: хочу яСпарту и Пилос песчаный сперва посетить, чтоб проведать,(215) Есть ли там слухи какие о милом отце и какаяВ людях молва про него, иль услышать о нем прорицаньеОссы, всегда повторяющей людям Зевесово слово.Если узнаю, что жив он, что он возвратится, то будуЖдать его год, терпеливо снося притесненья; когда же(220) Скажет молва, что погиб он, что нет уж его меж живыми,То, незамедленно в милую землю отцов возвратяся,В честь ему холм гробовой здесь насыплю и должную пышноТризну по нем совершу; Пенелопу ж склоню на замужство».Кончив, он сел и умолкнул. Тогда поднялся неизменный(225) Спутник и друг Одиссея, царя беспорочного, Ментор.Вверил ему Одиссей при отплытии дом, быть покорнымСтарцу Лаэрту и все сберегать повелевши. И полныйМыслей благих, обратяся к согражданам, так им сказал он:«Выслушать слово мое приглашаю вас, люди Итаки:(230) Кротким, благим и приветливым быть уж вперед ни единыйЦарь скиптроносный не должен, но, правду из сердца изгнавши,Каждый пускай притесняет людей, беззаконствуя смело,Если могли вы забыть Одиссея, который был нашимДобрым царем и народ свой любил, как отец благодушный.(235) Нужды мне нет обвинять женихов необузданно-дерзкихВ том, что они, самовластвуя здесь, замышляют худое.Сами своею играют они головой, разоряяДом Одиссея, которого, мыслят, уж мы не увидим.Вас же, граждане Итаки, хочу пристыдить: здесь собравшись,(240) Вы равнодушно сидите и слова не скажете противМалой толпы женихов, хоть самих вас число и большое».Сын Евеноров тогда, Леокрит, негодуя, воскликнул:«Что ты сказал, безрассудный, зломышленный Ментор? Смирить насГражданам ты предлагаешь; но сладить им с нами, которых(245) Также немало, на пиршестве трудно. Хотя бы внезапноСам Одиссей твой, Итаки властитель, явился и силойНас, женихов благородных, в его веселящихся доме,Выгнать оттуда замыслил, его возвращенье в отчизнуБыло б жене, тосковавшей так долго по нем, не на радость:(250) Злая погибель его бы постигла, когда бы нас многихВздумал один одолеть он; неумное слово сказал ты.Вы ж разойдитеся, люди, и каждый займися домашнимДелом. А Ментор пускай и мудрец Алиферс, ОдиссеюВерность свою сохранившие, в путь снарядят Телемаха;(255) Долго, однако, я думаю, здесь просидит он, сбираяВести; пути же ему своего совершить не удастся».Так он сказав, распустил самовольно собранье народа.Все, удалясь, по своим разошлися домам; женихи жеВ дом Одиссея, царя благородного, вновь возвратились.(260) Но Телемах одиноко пошел на песчаное взморье.Руки соленою влагой умыв, возгласил он к Афине:«Ты, посетившая дом мой вчера и в туманное мореПлыть повелевшая мне, чтоб разведал я, странствуя, нет лиСлухов о милом отце и его возвращенье, богиня,(265) Мне помоги благосклонно; ахейцы мой путь затрудняют;Паче ж других женихи многосильные, полные злобы».Так говорил он, молясь, и пред ним во мгновение ока,Сходная с Ментором видом и речью, предстала Афина.Голос возвысив, богиня крылатое бросила слово:(270) «Смел, Телемах, и разумен ты будешь, когда обладаешьТою великою силой, с какою и словом и деломВсе твой отец, что хотел, совершал; и достигнешь желаннойЦели, свой путь беспрепятственно кончив; когда ж не прямой тыСын Одиссеев, не сын Пенелопин прямой, то надежды(275) Есть для тебя, что успешно свершишь предприятое дело.Редко бывают подобны отцам сыновья; все большеюЧастию хуже отцов и немногие лучше. Но будешьТы, Телемах, и разумен и смел, поелику не вовсеТы Одиссеевой силы великой лишен; и надежда(280) Есть для тебя, что успешно свершишь предприятое дело.Пусть женихи, беззаконствуя, зло замышляют – оставь их;Горе безумным! Они в слепоте, незнакомые с правдой,Смерти своей не предвидят, ни черной судьбы, ежедневноК ним подступающей ближе и ближе, чтоб вдруг погубить их.(285) Ты же свое предпринять путешествие можешь немедля;Будучи другом твоим по отцу твоему, снаряжу яБыстрый корабль для тебя и последую сам за тобою.Но возвратися теперь к женихам; а тебе на дорогуПусть приготовят съестное, пускай им наполнят сосуды;(290) Пусть и в амфоры вина нацедят и муки, мореходцаСнеди питательной, в кожаных, плотных мехах приготовят.Тою порой я гребцов наберу; кораблей же в Итаке,Морем объятой, немало и новых и старых; меж нимиЛучший я выберу сам; и немедленно будет он нами(295) В путь изготовлен, и спустим его на священное море».Так говорила Афина, Зевесова дочь, Телемаху.Голос богини услышав, он берег немедля покинул.В дом возвратяся с печалию милого сердца, нашел онТам женихов многосильных: одни обдирали в покоях(300) Коз, а другие, зарезав свиней, на дворе их палили.С колкой усмешкой к нему подошел Антиной и, насильноЗа руку взявши его и назвавши по имени, молвил:«Юноша вспыльчивый, злой говорун, Телемах, не заботьсяБоле о том, чтоб вредить нам иль словом, иль делом, а лучше(305) Дружески с нами без всяких забот веселись, как бывало.Волю ж твою не замедлят ахейцы исполнить: получишьТы и корабль и отборных гребцов, чтоб скорее достигнутьВ Пилос, любезный богам, и узнать об отце отдаленном».Кротко ему отвечал рассудительный сын Одиссеев:(310) «Нет, Антиной, неприлично мне с вами, надменными, вместеПротив желанья сидеть за столом, веселясь беззаботно;Будьте довольны и тем, что имущество лучшее нашеВы, женихи, разорили, покуда я был малолетен.Ныне ж, когда, возмужав и советников слушая умных,(315) Все я узнал и когда уж во мне пробудилася бодрость,Я попытаюсь на шею вам Парк неизбежных накликать,Так ли, иначе ли, съездив ли в Пилос, иль здесь отыскавшиСредство. Я еду – и путь мой напрасен не будет, хотя яЕду попутчиком, ибо (так было устроено вами)(320) Здесь мне иметь своего корабля и гребцов невозможно».Так он сказал и свою из руки Антиноевой рукуВырвал. Меж тем женихи, изобильный обед учреждая,Многими колкими сердце его оскорбляли речами.Так говорили одни из ругателей дерзко-надменных:(325) «Нас Телемах погубить не на шутку замыслил; быть может,Многих он в помощь себе приведет из песчаного Пилоса, многихТакже из Спарты; о том он, мы видим, заботится сильно.Может случиться и то, что богатую землю ЭфируОн посетит, чтоб, добывши там яду, смертельного людям,(330) Здесь отравить им кратеры и разом нас всех уничтожить». —«Но, – отвечали другие насмешливо первым, – кто знает!Может случиться легко, что и сам, как отец, он погибнет,Долго бродив по морям далеко от друзей и домашних.Тем он, конечно, и нас озаботит: тогда нам придется(335) Все разделить меж собой их имущество; дом же уступимМы Пенелопе и мужу, избранному ею меж нами».Так женихи. Телемах же пошел в кладовую отцову,Зданье пространное; злата и меди там кучи лежали;Много там платья в ларях и душистою масла хранилось;(340) Куфы из глины с вином многолетним и сладким стоялиРядом у стен, заключая божественно-чистый напитокВ недре глубоком, на случай, когда Одиссей возвратитсяВ дом, претерпевши тяжелых скорбей и превратностей много.Двери двустворные, дважды замкнутые, в ту кладовую(345) Входом служили; почтенная ключница денно и нощноТам с многоопытным, зорким усердьем в порядке держалаВсе Евриклея, разумная дочь Певсенорида Опса.В ту кладовую позвав Евриклею, сказал Телемах ей:«Няня, амфоры наполни вином благовонным, вкуснейшим(350) После того дорогого, которое здесь бережешь ты,Помня о нем, о несчастном, и все уповая, что в дом свойЦарь Одиссей возвратится, и смерти и Парк избежавши.Им ты двенадцать наполни амфор и амфоры закупорь;Так же и кожаных, плотных мехов приготовь, оржаною(355) Полных мукой; и чтоб в каждом из них заключалося двадцатьМер; но об этом ты ведай одна; собери все припасыВ кучу; за ними приду ввечеру я, в то время, когда ужВ верхний покой свой уйдет Пенелопа, о сне помышляя.Спарту и Пилос песчаный хочу посетить, чтоб проведать.(360) Нет ли там слухов о милом отце и его возвращенье».Кончил. Ему Евриклея, усердная няня, заплакав,С громким рыданьем крылатое бросила слово: «Зачем ты,Милое наше дитя, отворяешь таким помышленьямСердце? Зачем в отдаленную, чуждую землю стремишься(365) Ты, утешение наше единое? Твой уж родительВстретил конец меж народов враждебных от дома далеко;Здесь же, покуда ты странствовать будешь, коварно устроятКов, чтоб известь и тебя, и твое все богатство разделят.Лучше останься у нас при своем; ни малейшей нет нужды(370) В страшное море тебе на беды и на бури пускаться».Ей отвечая, сказал рассудительный сын Одиссеев:«Няня, мой друг, не тревожься; не мимо богов я решилсяВ путь, но клянись мне, что мать от тебя ни о чем не узнаетПрежде, пока не свершится одиннадцать дней иль двенадцать,(375) Или покуда не спросит сама обо мне, иль другой ктоТайны не скажет, – боюсь, чтоб от плача у ней не поблеклаСвежесть лица». Евриклея богами великими сталаКлясться; когда ж поклялася и клятву свою совершила,Тотчас она, благовонным вином все амфоры наливши,(380) Кожаных плотных мехов приготовила, полных мукою.Он же, домой возвратившися, там с женихами остался.Умная мысль родилася тут в сердце Паллады Афины:Вид Телемаха принявши, она обежала весь город;К каждому встречному ласково речь обращая, собраться(385) Всех пригласила она ввечеру на корабль быстроходный.После, пришед к Ноемону, разумного Фрония сыну,Дать ей просила корабль – Ноемон согласился охотно.Солнце тем временем село, и все потемнели дороги.Легкий корабль на соленую влагу спустив и запасы,(390) Нужные каждому прочному судну, собравши, на самомВыходе в море из бухты его поместила богиня.Люди сошлися, и в каждом она возбудила отважность.Новая мысль родилася тут в сердце Паллады Афины:В дом Одиссея, царя благородного, вшедши, богиня(395) Сладкий сон на пирующих там женихов навела, помутилаМысли у пьющих и вырвала кубки из рук их; влеченьюСна уступивши, они по домам разошлись и недолгоЖдали его, не замедлил он пасть на усталые вежды.Тут светлоокая Зевсова дочь Телемаху сказала,(400) Вызвав его из устроенной пышно палаты столовой,Сходная с Ментором видом и речью: «Пора, Телемах, нам;Все собралися уж светлообутые спутники наши;Сидя у весел, они ожидают тебя с нетерпеньем;Время идти; не годится нам доле откладывать путь свой».(405) Кончив, Паллада Афина пошла впереди ТелемахаБыстрым шагом; поспешно пошел Телемах за богиней.К морю и к ждавшему их кораблю подошедши, они тамСпутников густокудрявых нашли у песчаного брега.К ним обратилась тогда Телемахова сила святая:(410) «Братья, принесть поспешим путевые запасы; они ужВсе приготовлены в доме, и мать ни о чем не слыхала;Также ничто и рабыням не сказано; тайну одна лишьЗнает». И быстро пошел впереди он; за ним все другие.Взявши запасы, они их на прочно устроенном судне(415) Склали, как то повелел им возлюбленный сын Одиссеев.Скоро и сам он вступил на корабль за богиней Афиной;Подле кормы корабельной она поместилась; с ней рядомСел Телемах, и гребцы, отвязавши поспешно канаты,Также взошли на корабль и сели на лавках у весел.(420) Тут светлоокая Зевсова дочь даровала им ветер попутный,Свежий повеял зефир, ошумляющий темное море.Бодрых гребцов возбуждая, велел Телемах им скорееСнасти устроить; ему повинуясь, сосновую мачтуПодняли разом они и, глубоко в гнездо водрузивши,(425) В нем утвердили ее, а с боков натянули веревки;Белый потом привязали ремнями плетеными парус;Ветром наполнившись, он поднялся, и пурпурные волныЗвучно под килем потекшего в них корабля зашумели;Он же бежал по волнам, разгребая себе в них дорогу.(430) Тут корабельщики, черное быстрое судно устроив,Чаши наполнили сладким вином и, молясь, сотворилиДолжное вечнорожденным, бессмертным богам возлиянье,Паче ж других светлоокой богине, великой Палладе.Судно всю ночь и все утро спокойно свой путь совершало.