Непреложная дилемма

Глава 3

Я покрутила в раздумьях головой. Решение пришло само собой.

«Паша прав. Это ведь только проект. Если я его не сделаю, апокалипсиса не случится. Будет долг. Его можно досдать и позже. Работа куда важнее. Деньги мне нужны как никогда».

Архитектурный университет был для меня мечтой. Всё началось ещё тогда. В классе девятом, помню, победила в олимпиаде по русскому и как победитель поехала с экскурсией в Санкт-Петербург. О таком я не могла даже мечтать. Дома никогда не было денег: родители охотнее тратили всю зарплату на выпивку, чем на меня. Поэтому я безумно радовалась этой поездке. Всего неделя, но запомнила её на всю жизнь. Были во многих местах: и в центре, и на окраинах, и в Петергофе. Но больше всего мне запомнился тот неказистый домик. По дороге в Стрельну наш автобус остановился около него. Даже не знаю, что меня так поразило. Наверное, то, как сильно здание отличалось от остальных. Светлые стены были отделаны туфом с выделяющимися в них контрфорсами. Крыша венчалась готическими щипцами. Маленькие круглые окошки, стрельчатые проёмы, геральдические щиты. Дом производил мрачное впечатление, однако, вместе с тем, выглядел покинуто и даже печально.

Если верить лекции сопровождавшего нас экскурсовода, устало цедившего приевшийся текст, здание раньше принадлежало привратнику при даче графа Орлова. Сам дворец не сохранился – был разрушен во время Второй Мировой. Помню, как я смотрела на этот дом и гадала, кто же тут жил? Воображение рисовало мне обрюзглого скрюченного старика с масляной лампой, свет которой зловеще трепетал в окне. Жаль, нельзя было увидеть саму усадьбу. Если уж дом привратника производит такое впечатление, то усадьба графа должна быть и вовсе невероятной. Даже после того как вернулась, все думала о ней. Какой она была? Может быть, у неё были готический фронтоны или колоны, такие толстые в диаметре, что не охватить. Кто именно жил в усадьбе? Играли ли дети в саду, около дома? Возможно, садовник высаживал там розы, которые так нравились жене графа. Или и вовсе сам граф прогуливался вдоль приютившегося рядом пруда с собакой, задорно лающей на вспугнутых птиц. Наверное, в усадьбе часто бывали гости. Франты в модных сюртуках или военные со строгой выправкой. Жаль, что здания больше нет. Хотелось бы мне построить такое, которое бы сохранилось на многие сотни лет. Такое, каким бы любовались, как и я тогда. Поэтому и решила поступить в архитектурный. Так упорно занималась, училась рисовать, сама готовилась к экзаменам, ведь денег на репетиторов не было и подавно. Моё упорство было вознаграждено, и вот я здесь. Учёба для меня важна, ведь столько трудилась, однако реальная жизнь оказалась куда сложнее, чем я себе ее представляла. Без денег не снять квартиру, не набить живот. Даже сюда не доехать. Вот и приходится работать. От одного долга не отчислят, а вот денег, которые можно получить за смену, хватит на недельный запас еды, если не сильно тратить. Такое нельзя упускать.

Стало намного легче. Сомнения рассеялись, и теперь я чётко знала, что для меня важнее и что должна делать. Я поспешила на пары по рисунку.

Паша и вся наша группа уже были там. Я подошла к нему и расположилась за соседней партой.

– Опять розетки?

– Не опять, а снова. Хотя я тоже надеюсь, что это скоро закончится.

Устало вздохнув, Паша начал вытаскивать бумагу из папки, готовясь продолжать начатый на прошлой паре рисунок. Я сделала то же самое. Ещё пару минут в аудитории, отведённой для наших художественных нужд, стоял гвалт, но вскоре появилась Ксения Олеговна, или Мисс «Я вас всех ненавижу», как ее называли в секретных студенческих чатиках. Она обвела присутствующих безучастным взглядом. От этого градус дружелюбия резко упал настолько, что засквозило холодом. Я невольно поморщилась. Хоть Ксения Олеговна не знала себе равных в рисовании, преподавательскую деятельность она терпеть не могла, что было заметно невооружённым глазом.

Не тратя времени, все принялись за свои работы. Неуютное молчание давило. В такой атмосфере не то что рисовать, даже дышать было трудно. Я топорно вырисовывала изгибы орнамента, высчитывая секунды. Часы на стене противно цокали с каждой секундой. Почему-то они шли гораздо медленнее, чем мои внутренние.

Ксения Олеговна не особо придавала значение паре. Усевшись за учительским столом и достав телефон, водила пальцем по экрану. Судя по движениям – скролила ленту новостей, тупо уставившись в яркий прямоугольник экрана. О том, чтобы наблюдать за нашими работами и уж тем более давать советы и комментарии, речи и не шло.

Спустя, кажется, целую вечность часы показали два часа пятнадцать минут. Прошло только полчаса. Оставался целый час! Нет. Не час, шестьдесят минут. Даже не шестьдесят минут, всего лишь два раза по полчаса. Одну треть я уже вынесла. Ещё две тоже смогу выдержать. А что, по сути, полчаса? Это ведь дважды по пятнадцать минут, а значит, до конца пары осталось четыре раза по пятнадцать минут.

«Пф. Пятнадцать минут – это всего ничего. Не каждое видео на YouTube столько идёт. Это мелочь».

Уверив себя в том, что пара вот-вот закончится, я с новыми силами принялась мазюкать по бумаге. Почему-то, если так думать, пара кажется не такой длинной. Так и произошло. Всего лишь через четыре раза по пятнадцать минут прозвенел звонок.

Я облегчённо выдохнула. Ксения Олеговна, бросив что-то на прощание и не утруждая себя тем, чтобы даже взглянуть на наши работы, первой покинула аудиторию. Я собралась за ней. Наскоро собрав принадлежности и бросив пару прощальных фраз Паше, выбежала из помещения. Напялила по дороге пальто и поспешила на обратный поезд и уже через полчаса была у кафе.

Над стеклянной дверью висела витиеватая надпись «The Thistle», приглашая посетителей внутрь. Я обогнула вход и свернула в едва приметный проулок позади монолитного здания, в котором и располагалось кафе. Приложила карту к электромагнитному замку. Тот издал приглушенный писк, пропустив меня. Прошла через складские помещения и юркнула в маленькую комнатку, служившую раздевалкой.

Уже отсюда было слышно, что внутри людно. Голоса сливались в непонятный гул: цоканье каблуков посетителей и приглушенные шаги удобной обуви официантов, звон керамических чашек и стеклянных бокалов. Ещё давно, когда только начала здесь работать, этот рев надоедал, теперь он уже не казался таким раздражающим, наоборот, стал привычным.

Я открыла свой немудреный шкафчик, выуживая форму. Скинув лёгкий свитер, напялила поверх майки рабочую рубашку стильного оттенка горького шоколада – цвета, которым было отделано и кафе. Поверх штанов завязала фартук – обязательную часть формы. Поправила волосы, за время пути снова сбившиеся, надела удобные кеды и двинулась в зал.

На входе в уютный зал кафе, наполненный запахом гастрономических изысков, меня встретила стойка кассы. Девушка-кассир кого-то рассчитывала. С легкостью нажав несколько комбинаций клавиш, выбила чек, отдав подоспевшему официанту. Увидя меня, живо обернулась, дружелюбно сверкнув глазами.

– Привет, Сонь. Уже пришла? – она по обыкновению обворожительно улыбнулась.

– Ага. Привет, Лен. Что тут?

– Всё как всегда. Людей много. Там, кстати, изменили стоп-лист на сегодня, иди глянь.

Я протиснулась за стойку. В углу, скрытом от посетителей, висели разного рода бумаги, необходимые напоминания по работе. Поверх отпечатанных дат завозов продуктов висел список от руки. Наскоро пробежала по нему глазами.

– Что, опять клюквенный морс на стопе? Клюква закончилась?

– И не говори. Нужно будет сказать Малику Каримовичу, чтобы заказал больше.

Мысленно зазубрив небольшой стоп-лист, вышла в зал. За большинством столиков уже сидели посетители. Мне всегда ужасно нравилось за ними наблюдать. Благодаря тому, что кафе располагалось в центре, в пешей близости от метро, люд заходил разношерстый. Например, та пара мужчин лет за сорок очевидно зашла по делу. Стол между ними был практически пуст, не считая пары чашек с кофе. А судя по строгим галстукам и выутюженным рубашкам, общались они явно о бизнесе. Около них, изрядно мешая, в креслах развалилась молодёжь. Непринуждённые позы, раскованные жесты, громкие голоса. Сюда они пришли развлечься. По горе еды можно было с точностью сказать – пришли надолго. В центре малоосвещенного тусклыми лампами зала, в креслах мятного оттенка, расположилась группа девушек. Они что-то негромко обсуждали. Но, судя по тому, что телефон одной переходил из рук в руки, вызывая смущенные смешки, дело было в парне. Кроме них пара столов была занята одиночками: девушкой, активно печатающей в ноутбуке, и пожилым господином в старомодном костюме, тщательно жующим ужин и попеременно отрывающимся от еды, чтобы поразглядывать прохожих в окно.

Обведя всех взглядом, я наткнулась на мужчину, призывно смотрящего прямо на меня. Было очевидно, что он ждёт, пока официант обратит на него внимание. Второй официант – Витя, парень чуть младше меня – был занят, принимая заказ на новую порцию еды для подростков, потому я подошла к ждущему.

– Добрый день. Чем я могу Вам помочь?

– Я готов сделать заказ.

– Внимательно Вас слушаю.

– Я буду суп-пюре из шампиньонов и ванильный эклер. А что это за салат такой? – мужчина показал меню, ткнув пальцем в одну из строчек.

– Салат «Гаргантюа». Это тёплый салат. В составе гребешки, креветки, лук-порей, морковь, сельдерей, листья салата и сливочный соус.

– Ой, нет. Давайте тогда салат с курицей терияки.

– Хорошо. Что будете пить?

– М, капучино.

– Хорошо. Тогда Ваш заказ: суп-пюре из шампиньонов, салат с курицей терияки, ванильный эклер и капучино. Что-то ещё?

– Нет, это все.

– Хорошо, ожидайте, пожалуйста, Ваш заказ.

Отойдя от посетителя, направилась к терминалу. Вбила заказ. Терминал пиликнул в подтверждение. Только я справилась с этим, как дверь кафе снова открылась, впуская внутрь очередного гостя. Некогда было стоять без дела. Не успела я заметить, как провалилась в работу. Помочь посетителю, вбить заказ, отнести уже готовый, рассчитать, вытереть стол, проверить сахарницы и солонки. Как всегда, дел слишком много. Присесть было некогда до самого закрытия. К десяти вечера ноги жутко гудели и по ощущениям весили не меньше тонны. Рассчитав последнего посетителя, поскорее скинула уже надоевшую за смену форму и, попрощавшись с Маликом Каримовичем, Леной и остальными коллегами, поскорее двинулась домой.

Привычно влезла в вагон метро. Благо, вечером людей было уже не так много, и можно было позволить себе сесть. К одиннадцати была дома в уютной двушке в спальном районе, которую я снимала уже больше года. Первым делом, провернув ключ в тяжёлой металлической двери и войдя в прихожую, бросила быстрый взгляд на обувную полку: вычурные красные тапочки ещё были здесь. Это могло значить только одно – соседки дома не было. Дара была заядлой посетительницей клубов, поэтому её отсутствие меня нисколько не удивляло.

В комнате все было так же, как и несколько часов назад, когда я в спешке убежала на учёбу: одежда скинута на стул, кровать не заправлена, а стол завален. Здесь было все, что могло пригодиться начинающему архитектору: набор карандашей, кисти, заткнутые в кружку, ноутбук, бумага разных сортов и размеров, учебники, высохшие рапидографы и целая куча других канцелярских принадлежностей.

Я наскоро стянула с себя одежду, бросив ее на стул, с успехом заменявший шкаф, и натянула удобную домашнюю. Увидь меня кто-нибудь сейчас, мог легко принять за человека, живущего на улице. Ничего не могу с этим поделать, но нет для меня ничего лучше старых растянутых спортивных штанов. Свитер выглядел ничем не лучше: вязка уже давно потеряла форму, а на бежевой ткани красовались почти незаметные пятна, оставшиеся после создания бесконечных проектов по макетированию. Я уже, кажется, перепробовала все из подручных средств, но ничего не помогло, так что в какой-то момент на пятна просто забила. Главное – удобный, а остальное не особо важно. Вот заработаю денег, тогда и куплю новый. Сейчас денег нет.

Встряхнувшись, отогнала грустные мысли. Желудок протяжно взвыл, напомнив о том, что кроме наспех съеденного йогурта с утра больше там нет ничего. Пришлось ненадолго прерваться и восполнить энергию, умяв еды, купленной в супермаркете по дороге.

Я посмотрела на время: до подъёма оставалось ещё семь часов. Грустно взглянула на планшет, который предусмотрительно обтянула бумагой. Конечно, можно было хотя бы начать, но толку? Сдать можно только готовый проект. За семь часов я его не успею сделать. Это вне всяких сомнений. Нужно ещё поспать. Все-таки ни пары, ни работу никто не отменял.

«Тут уж ничего не поделать. Но что сделано, то сделано».

Наскоро приняв душ, завалилась на кровать. Ноги все еще гудели, но плавно нахлынувшая усталость заставила об этом забыть. Уже через пару минут я уснула.

______________________________________

Пройдите к Главе 5

Глава 4

Однотонный звонок будильника больно врезался в мозг. Вставать жутко не хотелось – одеяло как назло казалось слишком пленительным. Приняв волевое решение, я в одно мгновение села в кровати, а затем резко встала, отсекая все попытки поспать ещё пять минуточек. Быстрый душ смыл остатки сна, а неизменный йогурт заткнул недовольное бурчание желудка. Накинув одежду и бережно засунув проект в папку, поспешила на выход. К моему удивлению Дары ещё не было. Конечно она зачастую приходила поздно, да и нередко оставалась ночевать у парня, но это было только на выходных. Поэтому то, что пятничным утром ее не было дома, казалось чем-то неестественным.

«Нужно будет ей позвонить, но попозже. Может, она ещё спит? В любом случае, опаздываю».

До метро я уже бежала вприпрыжку. Bon Jovi, разрывающийся в ушах, подгонял.

В подземке было по обыкновению сонливо. Ещё не до конца проснувшийся офисный планктон дремал на ходу. Только двери поезда распахнулись, как я проскочила внутрь и протиснулась с краю. Сидячих мест не было, да и не надеялась – с папкой никому не мешать можно было только забившись подальше.

Заполонив остатки свободного места, люди заняли все пространство, после чего поезд, протяжно скрипнув, потянул нас по бесконечным путям. Останавливаясь на каждой станции, вагоны выплевывали людей порциями, но сразу же вбирали новых. Ближе к центру их становилось все больше, а места, которого и так не было, все меньше.

Какой же это ад – ездить в метро с папкой! Огромная сумка не менее метра шириной мешала всем. Но что поделать? К тому же больше я волновалась о проекте внутри. Одно неловкое движение могло порвать бумагу. Мысленно молясь всем богам, чтобы этого не произошло, я добралась до места. В универе можно было уже выдохнуть.

Не успела найти свою группу, столпившуюся в коридоре третьего этажа, как высокий голос Ирины Николаевны мрачно раздался позади:

– Готовы вешаться?

Будущие архитекторы, обернувшиеся на звук, выразили мрачное согласие. Круги, залегшие под глазами, свидетельствовали о том, что сегодня почти никто не спал – заканчивали работу по традиции в последнюю ночь перед сдачей.

– Что? Пора?

Среди студентов показался и Герман Юрьевич. Он принёс ключ от аудитории и, отворив дверь, пропустил архитекторов внутрь.

– Как обычно, повесьте проекты на стену. Как закончите – выходите. Мы внимательно осмотрим работы и вынесем оценку. И да, описания сдайте стопкой на учительский стол. Результаты будут известны через полчаса.

Студенты потихоньку засеменили в класс. Затем начали доставать свои проекты и закреплять их в специально отведённых местах.

– Воронцова, Вы закончили проект? – голос Германа Юрьевича звучал по обыкновению спокойно, но по залегшей между точенными бровями морщинке было видно, что он интересуется искреннее.

Я понимала, почему он спрашивает. В своей области Герман Юрьевич был настоящим профессионалом, поэтому уже не единожды я обращалась к нему по учёбе. Многие его недолюбливали, считая излишне строгим и безразличным, но мне даже нравилась эта требовательность. Только благодаря ей можно достичь поставленных задач. Наверное, именно поэтому он меня и запомнил. Нет, конечно, я не была его любимчиком, он совсем не такой, чтобы выделять кого-то одного, но на особо старательных всегда обращал внимание. Не могу не сказать, что его интерес к моей работе жутко льстил.

– Да, конечно.

– Это хорошо.

Морщинка на лбу разгладилась, и лицо снова приняло непроницаемое выражение. Профессор перешёл к остальным, помогая развешивать проекты на стену. После того как все были отмечены, а работы размещены, мы высыпали в коридор, ожидая участи. Большинство сразу свалили в столовку: многие не успели позавтракать, а некоторые и поужинать. Я последовала за ними успокаивать разыгравшиеся нервы горячей порцией молочной каши, щедро сдобренной маслом.

Полчаса пролетели незаметно. Когда мы вернулись, аудитория уже была открыта, а на проектах красовались оценки. Я дрожащими руками взяла свою работу. В углу стояла оценка «отлично», заверенная размашистой подписью Германа Юрьевича. Разглядывая чертеж, я не заметила, как профессор вырисовался позади.

– Хорошая работа. Отлично постарались, Воронцова.

– Да, большое спасибо, – это все, что смогла выдавить из себя. От такой высокой похвалы внутри разлилось тепло, и я была готова броситься ему на шею, но вовремя сдержалась. Бессонная ночь не прошла даром.

«Как же приятно, когда твою работу ценят! Вроде, всего пара слов, а так приятно!»

Все оставшиеся пары я практически отсутствовала. В теле царила такая лёгкость, что хотелось танцевать. Настроение было на высоте, и улыбка лезла сама против воли. Но сникла, как только я оказалась на работе.

«Черт, совсем забыла, что вчера отпрашивалась. Так, нужно сделать вид, что мне ещё нехорошо».

Стоило мне настроиться и натянуть страдальческое выражение лица, как из небольшого кабинета показался менеджер и, заприметив, сразу направился ко мне.

– Софья, как вы сегодня?

– Малик Каримович… Я… да уже лучше, спасибо за беспокойство, – поспешила его заверить.

– Вы точно в порядке? Сегодня смену отработаете? – он скептически покосился на мое лицо. В тяжелом взгляде с легкостью читалась усталость, скопившаяся за неделю.

– Да, конечно, не волнуйтесь!

На меня вновь накатил стыд, который упорно пыталась игнорировать.

«Да, некрасиво я, конечно, вчера поступила. Наверняка ему пришлось самому выходить в зал – замену за час не найдешь».

– Тогда не буду задерживать, переодевайся скорее, – вздохнув и бросив на меня красноречивый недовольный взгляд, двинулся в сторону кассы.

Я поскорее последовала совету. Смена оказалась ничем не примечательной: те же вопросы, те же ответы. Помимо ребёнка, на все кафе канючившего мороженое у матери, никаких происшествий не случилось. А потому, отработав, с чистой совестью ушла домой.

Ключ упорно не лез в дверной замок. Поддерживая тяжёлые пакеты с продуктами, купленными в супермаркете по дороге, кое-как открыла дверь. Квартира встретила меня таким родным запахом, который незримо витает в каждой, к которой ты привыкаешь.

Продукты сразу отправились во вместительный холодильник, а я уже была готова пойти в душ, когда моё внимание привлёк странный звук или скорее сопение, раздававшееся из комнаты Дары. Я прислушалась. Не иначе хлюпанье носом, прерываемое противным шнёрканьем и шуршанием бумажных салфеток. Я немного помялась. Не то чтобы мы были подругами, но кто знает, что произошло. Все же стоило хотя бы выслушать. Я осторожно постучалась.

– Дара, ты тут?

«Ну я и идиотка, конечно же, она тут! Нужно было спросить что получше».

Шнёрканье на секунду прекратилось – Дара явно не слышала, как я вошла.

– А, да. Я уже вернулась, – голос откровенно дрожал, хоть она и старалась это скрыть.

– Всё в порядке?

– Всё хорошо.

Продолжения диалога явно не предполагалось. Я снова в нерешительности потопталась около двери.

– Дар, я слышу, что не все в порядке, можно я войду?

Вместо ответа раздались новые всхлипы. Расценив их как согласие, все же вошла. Как я и думала, Дара расклеилась совсем. Она, забравшись на кровать, сидела, закутавшись в одеяло. По всему одеялу были разбросаны использованные платочки. Лицо покраснело и выглядело припухшим: рыдала она явно не первый час.

Я прошла к все хныкающей соседке и, стараясь не вляпаться в платочки, покрывавшие все пространство хлеще минного поля, села неподалёку.

– Расскажи мне, что случилось.

Дара только недоверчиво мотнула головой.

– Ну слушай, если не помогу, то хоть послушаю. Можешь присесть мне на уши даже на всю ночь, – подбадривающе заглянула ей в глаза.

Она едва улыбнулась, слегка приподняв уголки губ. Мягко, но все же болезненно:

– Это все Савва.

«Ну, конечно же, Савва. Что ещё могло случиться?»

Хоть с Саввой я не была лично знакома, знала о нем побольше, чем о некоторых своих друзьях. И не сказать, что я такая любопытная. Нет, просто сложно не знать о человеке, о котором болтает твоя соседка почти каждый день. Я знала, когда у него день рождения, какую еду предпочитает и как ненавидит лук. Помнила, что недавно осуществил мечту и купил байк. Как его мать чуть ли не подтирает ему сопли и жалуется, когда он проводит с Дарой слишком много времени. Я слышала его любимые песни и видела, кажется, сотни его фотографий. Ах, эти прелести любви. Но также я была в курсе их постоянных размолвок. Уже даже не помню, сколько раз они расставались и слёзно мирились. После пятого я уже сбилась со счета. Вместе их держали только чувства. Все же остальное игнорировалось, списываясь на страсть или глупость.

Стараясь сдержаться и не издать страдальческий вздох, все же спросила:

– Так что у вас произошло?

Дара всхлипнула громче, но все же выдавила:

– Он меня ударил! Представляешь?

Я мгновенно напряглась. Раньше такого не было. Ссоры ссорами, но насилие – это уже другое.

Я обеспокоенно уточнила:

– Ударил? Как это произошло? Покажи. Где-то болит?

– Нет, я, наверное, не так выразилась. Не совсем ударил, толкнул. Сильно. Я налетела на шкаф.

У меня вырвался вздох облегчения. Конечно, это было не сильно лучше, но хорошо, что обошлось хотя бы без кулаков.

– Болит? Сильно приложилась?

– Болит… – Дара протяжно высморкалась.

– Как это произошло? —выждав паузу, я все же решила уточнить.

– Вчера мы собирались после работы встретиться у него и пойти в кафе, да и вообще выбраться куда-то. Я пошла к нему, а он выходит такой в непонятках. Оказывается – забыл. Представь? Мы всю неделю не виделись, договаривались увидеться в четверг, а он забыл. Все так быстро случилось. Я так расстроилась. Пошла к Вике, просидела у нее до утра. Ей на работу надо было, а я отпросилась. В таком виде не пойдешь. А, Вика – это моя подруга, может я уже о ней говорила.

Выслушав сбивчивую исповедь, то и дело прерываемую шнёрканьем, все же попыталась сгладить удар:

– Ну, знаешь, как это бывает. Заработался, вылетело из головы.

– Ладно бы только это. Он с друзьями уже договорился в бар пойти, а я, получается, зря ехала. Да и ладно с этим! Мы с ним ещё во вторник договорились! А он сегодня решил с друзьями пойти, а я – гуляй. Зря через полгорода к нему ехала.

– А потом?

– А потом! Я ему говорю, что раз мы с ним раньше договорились, то он со мной должен пойти, а с друзьями и завтра может. А он разозлился, сказал, что ему уже надоело от меня упрёки слушать. Да и вообще, все равно на выходных встретимся. Какая разница? И раз он сказал, что с друзьями пойдёт, то с друзьями и пойдёт, ведь это считай он пообещал, а какой мужик обещания не выполняет? А мне он что, не пообещал? Так ему и сказала. А потом как толкнул меня. А я… А я даже никогда против не была его друзей! Понимаешь? Ну хочет с друзьями развлекаться – пожалуйста! Я и не запрещала никогда! Но раз мы договорились, и я уже приехала…

Дара вновь в голос разрыдалась. Я неуютно поерзала рядом, не зная, как себя вести, но потом все же приобняла её за плечи. Ещё какое-то время провела рядом, успокаивая начавшуюся истерику. Когда она поутихла, я хотела было сказать что-то ещё, но побоялась, что снова расстрою девушку. Дара продолжила разговор сама.