Между светом и тьмой

– И как быть?

– Не знаю. Да, ты пей чай, а то остынет. Чай должен быть крепким, сладким и горячим.

– Ну вот, вы говорили, что он ошибся, сотворив мир за шесть дней. В чем его ошибка, что вы недовольны этим?

– Я не могу вспомнить, что я говорила, но думаю, что я не говорила про ошибку. Не могла так думать.

– Да, верно, что можно сделать хорошего за шесть дней.

– Это возможно. Человек, живя несколько десятилетий, если оглянется назад, то может часто увидеть, что в целом прожил жизнь и, возможно, не плохую, но многого не сделал, о чем мечтал, что хотел. Не смог, не получилось. И это за несколько десятилетий. Конечно, он Всемогущ и для него длительность человеческой жизни – миг. Но прожив жизнь, начинаешь понимать, что были моменты, когда жизнь могла сложиться иначе, но она такая, какую прожил. И прожитая жизнь, это плата за рождение. В мире нет ничего бесплатного, разве, что кроме благодати, которую называют Божьей, хотя никто не может сказать, что это такое. Это просто состояние человека в какие-то моменты. А так, за все надо платить, и складывается впечатление, что жизнь дана в долг. Мы все здесь кому-то обязаны. Оттого и грустно.

– Мне не приходилось встречать человека вашего возраста, который так излагает свои мысли.

– Дима, мне восемьдесят лет. Есть возможность рассуждать. Я одинока, так получилось, иногда рассуждения утоляют голод отсутствия общения. Утоляют одиночество.

– И все-таки. А что бы вы спросили, если бы вам довелось встретиться с Богом?

– Если он есть, я с ним встречусь, не долго мне осталось, а вот удастся ли спросить не знаю. Ты бы еще спросил, чтобы я спросила, встретившись с сатаной. Я не слышала и не видела ни того, ни другого. И не верю в то, что их видели другие. Я думаю им этого не надо – быть на виду. Хотя, доведись, встретиться я думаю, что сказать или спросить будет нечего. Разве только задам простой вопрос, что озвучила невольно. Зачем? Но не спрошу.

– Почему?

– Потому, что предстающие не спрашивают, они отвечают.

Она замолчала, я не прерывал ее задумчивости, мало ли о чем она сейчас думает, что возможно не для меня. Она привыкла разговаривать с собой, находя в своем лице достойного собеседника. – Задавать вопросы прерогатива живущих здесь. Там это ни к чему и даже наивно, – прервала она свое молчание, – а вот тебе может быть и стоит попытаться задать ему эти вопросы.

– Почему мне?

– Потому что у тебя еще есть время, чтобы, если получишь ответ, что-то изменить, переосмыслить. Я в своей жизни, да, наверное, как и все, неоднократно обращалась к нему с вопросами, очень разными, но так и не была услышана или точнее не удостоена ответа. Хотя кто знает, может быть, и были ответы, но я не сумела их услышать и понять. В моем возрасте задавать подобные вопросы о смысле – глупо. Ответы уже не принесут удовлетворения, это будет выглядеть как простое любопытство.

– А как вы их задавали?

– Да, как и все очевидно. Просто мысленно обращалась, в надежде на ответ или помощь. Мы же все представляем, что вот зададим вопрос и услышим ответ. Хотя если быть объективной, наверное, это страшно. Представь, задаешь вопрос или обращаешься за помощью и в ответ слышишь голос, пусть внутренне в виде отказа. Поэтому вопросы это повод озвучить их для себя, а потом свалить на него. Мы же ждем явного ответа, но и боимся его услышать.

– Но, наверное, это было бы неожиданно, вдруг прикоснуться к таинству. Много рассказов о видениях, встреч со святыми.

– Именно. Но не с ним. Хочешь попробовать?

– Не знаю. Не готов к этому.

– А ты попробуй. Не надо медитировать и прочее. Захочет, услышит.

– И что я спрошу?

– Хотя бы то, что озвучила я. Почему этот мир такой. Зачем он его создал? Кто ответит, если не он?

– Вообще жутковато вызывать его на встречу такими вопросами.

– Не будь наивным. Это просто вопросы. Это суд над созданным. Но бояться, я думаю, нечего. Если он действительно есть и Всемогущ, то обижаться не будет. Не к лицу сильному обижаться на слабого смертного. Может разгневаться, но он в силу своих возможностей – милосерден. Так, что дерзай.

– Не уверен, что сделаю это, но время покажет. Извините за не скромный вопрос. Почему вы одна? Может быть, это и наложило отпечаток на ваши мысли о нем?

– Так получилось. Я не могу сказать, что не счастлива. Все было и радость и горе, но видимо я несу ту ношу, которую в силах нести. Много работала, училась, снова работала. А что одна, так я не единственный одинокий человек, и не известно, что лучше, быть одинокой сама с собой, или одинокой среди людей. Я не озлобилась из-за того, что одинока. Глупо винить окружающих, Всевышнего. Это моя жизнь, я ее создавала сама, что же теперь злиться.

– Терпение нам всем не помешало бы.

Мы замолчали, и мне пора было уходить, – Спасибо за чай, но мне пора идти.

– Конечно, Это мне спешить не куда, а у тебя должны быть дела, ты не должен просто так убивать время, о чем потом приходится жалеть.

– Ну, что вы. Мне было приятно с вами поговорить. Это сейчас редкость.

– И тебе спасибо. У меня теперь будет время поразмышлять о нашей беседе. И спасибо за подарки в холодильнике.

– А можно, если будет случай, я к вам зайду?

– Случайностей не бывает, но заходи, если я к тому времени буду жива и здорова. – Увидев мой взгляд, добавила. – Не удивляйся, Дима. Думать о смерти не стоит, но не стоит и пренебрегать тем, что она есть. Никто не знает когда и как.

Я встал и направился к выходу. Она проводила меня и, не закрывая дверь смотрела мне вслед, пока я спускался. Уже на первом этаже я услышал щелчок замка, закрывающейся двери.

Идя к машине, я прокручивал в голове смысл беседы. Да, все-таки она не ординарная личность, видимо ей довелось хлебнуть в жизни всего. Многие задаются вопросами, но не многие могут на них ответить, а она не получая ответа, сама находит объяснения.

Пока я возвращался домой, то постарался не погружаться в свои мысли, а только следить за дорогой и когда я вошел в квартиру, Вика была уже дома, и я рассказал ей о встрече.

– Да, видимо, тебе самому пора задуматься об ответах.

– Почему?

– Ты становишься философом, это возраст, когда задаешь вопросы самому себе и не получив ответа сам себе отвечаешь. В молодости проще. Там ответ находится быстро.

– Возможно. Но как искать ответ?– задал вопрос я сам себе.

Уже лежа в кровати, и думая о прошедшем дне, незаметно для себя стал задавать мысленно те же вопросы. «Если ты существуешь, то почему мир таков? Я не уполномочен быть судьей от имени человечества, но вопросы к тебе, от тех, кто их задавал, остаются без ответа. Так почему ты не снизойдешь, чтобы ответить на них? Разве так трудно? Или мы не достойны этого? Тогда зачем создавал? Родители должны давать ответы своим детям. А кто мы для тебя?» – крутились мысли в голове. В этих раздумьях я и заснул.

Глава 3. Посланник.

Время летело своим чередом и потихоньку видение той ночи и встреча с Ириной Сергеевной стали уходить в глубины памяти. Выбираться к Ирине Сергеевне не было возможности, да и повода. «Зачем я к ней приеду? Чай пить? Вести разговоры о духовном?» – задавался вопросами. Мне хватало текущей действительности. Я старался не ворошить память, давая ей возможность, когда надо, проявиться самой. Да, в общем, и ворошить-то было нечего. Мало ли у нас бывает видений, встреч. Память сохранит, конечно, но потребности для реальной жизни в этом не было. Все мы заняты добыванием хлеба насущного. А возвышенном? Я не считал, что думать о чем-то нравственном – потеря времени, но и предаваться этому не хотелось. Я обычный человек, со своими достоинствами и недостатками, и живу реальной жизнью. Разве только в кругу близких друзей можно просто рассуждать, за бокалом хорошего вина, о смысле жизни, о ее превратностях и неожиданностях, которые порой она преподносит. Применять извечное сослагательное наклонение с частицей «бы». Если бы и так далее. Вот тогда можно просто говорить, зная, что результата не ждешь, и что беседа ради беседы, когда не надо напрягать мозги, надеясь, что они есть и еще пригодятся в другой ситуации.

Так прошло около двух недель. В один из будних дней, который отличался только тем, что был понедельник, я вел в клинике прием пациентов, основную часть которых составляли пациентки. Меня не смущало, что впереди рабочая неделя. День выдался ясный, солнечный. С утра я проснулся с хорошим настроением и с ним же отправился на работу, которая при всей ее сложности общения, мне нравилась. Ничто не предвещало неожиданностей.

Так вот. Пациентки в основном были дамами состоятельными, и доставляли некоторые неудобства в общении, капризничали, вели себя высокомерно, правда, меньшинство. Разрыв между приемами составлял не менее десяти минут, чтобы исключить их сидение в очереди и не давать возможности им встречаться в коридоре лицом к лицу. Не все они любили друг друга, да и лица у всех были разные при общении. Каждая приходила на прием со своими вопросами, проблемами, которые сами себе и придумывали. Я, действительно научился видеть их глаза, в которых была просьба, надежда, уверенность, лукавство. Да, были и такие, которые откровенно пытались привлечь мое внимание, как мужчины, к себе, к своим формам. Что скрывать, часто они радовали глаз, но я надеялся, что в силу их капризности, больше их не увижу, понимая иллюзорность своих желаний, так как они приходили в дальнейшем на процедуры.

Рабочий день подходил к концу и был перерыв между приемами, когда ко мне зашел заведующий отделением, мой приятель Константин. Войдя, он устроился в одном из кресел, коих в кабинете было три, и посмотрел сквозь окно.

– Замечательная погода сегодня. Сейчас бы не здесь сидеть, а на веранде, где нибудь за городом и в молчании созерцать природу.

– Ты ко мне про природу пришел поговорить или по делу?

– Нет в тебе романтики, Дима. О делах наших говорить скучно, а о прекрасном – возможность дать отдохнуть душе.

– Да ладно. Ты и о душе!

– Да, представь себе, ничто человеческое мне не чуждо. Созерцать природу и чтобы рядом сидело милое создание, а главное, молча, которое тоже радовало бы глаз, и считать ее частью пейзажа.

– Зачем тебе немая?

– Ты циник. Чаще всего, как показывает мой опыт, очаровательные создания имеют сногсшибательную внешность, которая заменяет отсутствие всего остального.

– Ты, Костя, не там опыта набираешься. Есть и иные.

– Может быть ты и прав, но мне не встречались. Меня привлекают формы, все остальное вторично. Но я заскочил к тебе попросить об одном одолжении.

Я сделал удивленное лицо и спросил – Ты! Об одолжении! Эти два понятия в тебе не совместимы. Ты всегда привык указывать и не просить, а брать.

– Смешно. Покопаться бы в твоей родословной и узнать, нет ли у тебя в роду плотников.

– Почему именно они?

– Шутки плоские и отполированы.

– Стараемся, полируем, надо же, как то начальство привечать. Но все-таки что за одолжение? Хотя мне было приятнее поговорить о природе, о прекрасном.

– Кто бы сомневался. При твоей работе надо давать отдых глазам, которые видят за день столько прекрасных тел, но, увы, я по делу. Я посмотрел записи к тебе на прием и хочу попросить тебя принять одну женщину завтра после окончания работы.

– Она конечно прекрасна, необыкновенна? – иронично перебил его я.

– Да. Очаровательная женщина, но в ней есть что-то такое жесткое, холодное. Красивые глаза, приятный овал лица, но вот кожа на щеках грубоватая, как-то не вписывается в общий облик. Линия подбородка, линия губ очень уж энергичны. Надо все это скрыть.

– Что, когда касаешься щеки обдираешься? Ты присмотрись, вдруг это мужчина?

– Огорчу тебя – женщина.

– Если она так хороша, тогда что ей надо у меня? Я не занимаюсь хирургией.

– Она хочет процедуры, чтобы кожа была мягче, чтобы убрать, скрасить свою холодность.

– Знаешь, я не хирург и не стилист, ты ей наобещаешь, что я волшебник и с этим мнением она и придет.

– У тебя извращенный ум от частого созерцания женских лиц. Просто хорошие процедуры по твоему рецепту.

– Извращенный ум? Как я с тобой работаю, не могу понять. А главное, за что мне такой начальник? – улыбнувшись я, адресовал ему вопросы.

– Работаешь наверняка для того, чтобы получать заработную плату. Но ты себя переоцениваешь, называя это работой. Люди деньги платят, чтобы посмотреть полуобнаженные женские тела и красивые лица, а ты их руками трогаешь. Сказка, а не работа для сексуально озабоченных.

– Для них скорее пытка, душевная травма и не излечимая.

– Ладно, их травмы это забота психиатров. Наша, преобразовывать тела, чтобы радовали глаз. Ну, так что мне сказать знакомой? Я не могу отдать ее в другие руки. Твоим рукам я доверяю полностью во всех смыслах. А как профессионал ты умеешь, если захочешь, творить чудеса.

– Заметь, у этих чудес есть автор, – парировал я.

– Признаю. Значит договорились. Я знал, что ты добрый, отзывчивый человек. Побольше бы таких работников.

– Да, и чтобы ночевали здесь.

– Это как получится. Да, когда я заходил к тебе, около двери сидел мужчина. Он в графике? Мужчины редкие пациенты у нас.

Я посмотрел запись приема и, кивнув головой подтвердил, – Да, записался один. Он последний сегодня. Уходя, пригласи его войти, что время тянуть.

Мой приятель неохотно поднялся из кресла и направился к двери, выходя из которой обратился к невидимому мне пациенту, – проходите, пожалуйста.

В кабинет вошел мужчина, примерно моего возраста. Одет он был в джинсовый костюм: джинсы, короткая джинсовая куртка поверх рубашки в крупную бежевую клетку. Все было практически в ковбойском стиле, только без шляпы и коротких сапог, которые заменяли коричневые летние ботинки.

Я пригласил его сесть и посмотрел на его лицо, пытаясь понять цель визита, так как лицо было чистым. Иногда ко мне обращались мужчины, но все вопросы были относительно кожи лица, остальные части тела их устраивали. У этого клиента было красивое, загорелое лицо, коротко стриженые волосы, без единого седого волоса, хорошо сочетались со смуглой кожей. Нос чуть с горбинкой. Тонкая линия губ, придавала лицу чуть игривое выражение. Глаза его я видеть не мог, их закрывали дымчатые очки. Я видел их движение, но не видел цвет зрачков. В нем чувствовалась сила и уверенность. Даже сквозь дымчатые очки, его взгляд словно заглядывал внутрь собеседника, и в тоже время, это был тип мужчины, которые скорее приходят в гости на кофе, когда муж отсутствует, чем согласиться быть приглашенным на семейный ужин.

– Слушаю вас, – произнес я, глядя ему в лицо, – что привело ко мне? Что случилось?

– Видите ли, что со мной случилось, то произошло очень давно, и стало уже историей, – голос его звучал тихо и даже глуховато, что придавало некую таинственность, – на текущий момент я здоров так, что можно позавидовать. А привело вот что. Один мой, скажем так, знакомый хотел бы с вами встретиться, чтобы обсудить некоторые вопросы. Сам он, по ряду причин, прийти к вам не может.

– Он что, не может передвигаться?

– С передвижением у него полный порядок. Передвигается такими способами, что простому смертному не под силу. Для него передвижение не проблема.

– Что же тогда? Слишком занят?

– Занят? – переспросил загадочный клиент, – пожалуй, да. У него столько дел, что я иногда удивляюсь, когда он отдыхает. Столько забот. Как все успевает!

– Я вас не очень понимаю. Если он слишком занят, слишком значимый, то почему ко мне? У него должны быть иные возможности.

– Возможности есть. Да, он очень известен. Но вот странная особенность его существования. Все о нем знают, но никто его не видел.

– Вам не кажется, что у нас странная беседа для консультации у косметолога? – спросил я, всматриваясь в реакцию собеседника, и тут же подумал, – «Какой-то ненормальный, говорит загадками, ничего конкретного. Надо быть повнимательнее, мало ли что у него на уме, если он у него есть. Может действительно псих».

– Согласен, несколько странная, если не узнать сути. Но чтобы все понять, надо встретиться с моим знакомым. Я понимаю, что мое предложение выглядит, мягко говоря, бредом, но поверьте, я абсолютно нормален и здравомыслящ. Есть тема беседы, которая вам будет интересна.

– Видите ли, – я сделал паузу, чтобы корректнее сформулировать свою мысль, – я консультации на дому не оказываю, это во-первых. Во-вторых, вы ошиблись и обратились не к тому специалисту. Я врач-косметолог. Мое занятие – физическое воздействие на тело человека, посредством разных препаратов и кремов, чтобы сделать это тело более приятным, а для вашей темы, думаю, нужен психолог. Это их работа проводить беседы, так сказать лечить души.

– Смею вас заверить – душа не лечится. Если у нее есть страдания, муки, то их можно облегчить, но вылечить нельзя. Душу можно только очистить, но, увы, не у живого человека. Да моему знакомому этого и не надо. Он сам знаток человеческих душ, в этом ему нет равных.

– Извините, но наша беседа приняла не нужный оборот. Я еще раз повторяю, что я косметолог, а не психолог. Мое время стоит денег, и предназначено для косметических процедур и давайте закончим это пустой разговор. Если у вас нет вопросов по моему профилю, я предлагаю прекратить встречу.

Он внимательно посмотрел на меня и после некоторого молчания сказал: – Что касается материальной стороны, то ваше время будет, безусловно, оплачено. Я не стремлюсь отнять у вас время простым разговором. Но вот в чем дело, вам предлагают встречу не на дому, а на нейтральной территории, при этом обращаю ваше внимание, что встреча не столько в его интересе, сколько в вашей просьбе.

После последних слов, мое лицо, очевидно, выразило удивление, на что мой собеседник произнес, – именно так.

Стараясь погасить удивление, я постарался мягко сказать, не обидев собеседника, – Это беспредметный разговор. Я ни к кому в последнее время не обращался с просьбой о встрече.

– А вот здесь вы не правы, – он снял очки и посмотрел на меня. Я увидел, что у него разные глаза, один зеленый, другой карий, и они смотрели на меня жестко и печально. Это было какой-то миг и, надев очки он продолжил, – вы сами попросили о встрече, точнее о заседании. И прежде, чем согласиться, он захотел посмотреть на вас и изучить. Он не торопился, были видимо другие заботы, но в итоге он принял решение, и лишь теперь дал согласие, – и затем тихо, словно не хотел, чтобы кто-то нас услышал, шепнул, – помните грозовые тучи? А взгляд? Вот это и был мой знакомый.

Я замер, не зная, как реагировать. Я никому не говорил о том, что видел той ночью.

– Он знает о вас больше, чем вы можете себе представить.

– Вы хотите сказать, что вы приглашаете меня на встречу со Всевышним? – тихо произнес я, – бред какой-то!

– Ну, вам ли говорить о бреде! Вы быстро соображаете, что очень важно, я на это не рассчитывал и думал, что придется все разжевывать. Но вы сами этого захотели. Понятно, что не ожидали, думали, что это так мысли и не известно есть ли он. Но вот и результат. Он услышал ваше предложение и, обдумав, согласился. Я не знаю, почему он согласился, но это факт. Можете сами спросить у него, хотя надо ли это? А мне поручил передать, что ваше предложение принимается.

Я помнил прошлое, память мне подняла из глубин образ той ночи. Я помнил, что задавал вопрос, не зная можно ли это назвать обращением, да и не задумывался об этом.

– Я, конечно, обращался, но не думал, что это реально возможно.

– Как ни странно оказалось, возможно. Сам ему удивляюсь.

– А почему вы? Насколько знаю из истории, у вас не самые лучшие отношения и если правильно помню, то у вас разные глаза и вы…

– Да, я сатана, – не дал он мне договорить. – Я озвучу это сам, чтобы оградить вас от упоминания моего имени вслух. Нет необходимости звуками привлекать меня. Я уже здесь. А глаза могут быть разные и у людей, это не признак. А отношения? Они действительно прохладные. Но я лучше умею разговаривать с людьми. Опыта больше. Вот он и обратился ко мне, через своих помощников, чтобы я передал вам его согласие. Так что перед вами его противоположность – темная сторона.

– Но если вы тот, за кого себя выдаете, то почему нет запаха серы, а просто, вот так, пришли, а не появились неожиданно.

– Ну, ну. Вы же образованный человек. Не надо мыслить категориями средневековья. Хороший парфюм всегда предпочтительнее, а сера ранее была так, для эффекта, а не потому что из преисподней, где горят костры.

Он посмотрел на меня тяжелым взглядом, в котором чувствовалась усталость и, улыбнувшись лишь уголками губ произнес: – Вы еще не до конца осознали ситуацию, которую создали. Я сам, тоже редко появляюсь перед человеком, обычно это делают мои многочисленные помощники, но учитывая, что он сам решил встретиться с вами, то мне было бы просто не прилично присылать кого-либо к вам. Это было бы не уважением. Но дам совет, надеюсь, вы понимаете, что рассказывать кому– либо о том, что вам предложил встречу Всевышний, а тем более рассказывать, что видели его или меня не стоит, вас сочтут за психа. Посудите сами, за свою жизнь редкий человек встречается лично со мной, не говоря о нем, но чтобы с обоими вместе и одновременно. Так что данная ситуация тяжелая ноша для вас, но вы сами так захотели. Расскажете, не поверят.

Необходимость молчания всегда и ложится тяжким грузом на душу. Вот и получается, что как бы несете чемодан без ручки, и бросить жалко и нести тяжело. И так всю жизнь. Единственное – это иногда поделиться мыслями, услышанными от него, как будто своими.

С трудом осознавая услышанное, и вынужденный принимать это за реальность, я вымолвил: – Согласен, но я, конечно не ожидал такого развития событий. Думал так, просто мысли.

– Вот в этом и беда ваша, людей. Думаете, зовете, а потом понимаете, зачем сделал? Еще бы вы ожидали. Вам редкая удача, кто видел его взор.

– И что дальше?

– Дальше, – он на мгновение задумался, – что откладывать. Вы можете завтра вечером встретиться с нами?

– У меня прием до семи. И это надолго?

– Я вас буду ждать завтра в начале восьмого у выхода из клиники. Что касается долго, то все относительно. Вы не беспокойтесь, время подвержено сжатию и сколько бы, не продлилась встреча, по меркам людей это может оказать всего несколько минут, так что дома будете вовремя и не пропадете. Да, вы не будете возражать, если я буду присутствовать на беседе, вернее, как вы хотели на заседании. Я предлагаю свою кандидатуру в роли свидетеля, адвоката. На роль прокурора не претендую – не мое. Все в одном лице. Что зря привлекать сторонних наблюдателей. Не бегай, не ищи, а так я рядом и все знаю и видел.

Я слушал его и не мог поверить в реальность происходящего. Я бы посчитал это за бред, если бы не его упоминание о той ночи, – я не возражаю, – был мой ответ – очевидно же, что выбора у меня нет.

– Выбор есть всегда, важно какой. У вас он тоже есть, но, не красиво напросившись отказываться.

– Только странно как-то, вы оба и в одном помещении. Вы что тоже его помощник?

– Понимаю вопрос, но все значительно сложнее. Конечно, я в целом самостоятелен и не отчитываюсь, но мир един и как бы я не хотел не в моих силах делать все, что захочу. Я же не сам по себе появился на свет. Ну да, был конфликт интересов, взглядов, как это бывает у вас, у людей между подчиненным и начальником. Я себя считаю «испытателем». Я испытываю вас на духовную прочность, проверяю, насколько у вас крепка вера во Всевышнего, Создателя. А как проверить, если не создать вам, людям, искушение? Если человек не поддается, значит, вера крепка не только в него, но и в свои взгляды, принципы. Но лично мне это не надо. Это надо Создателю. Вот и выполняю эту грязную функцию. Все состоит из двух полюсов – положительного и отрицательного в этом мире, так и в людях. Вы образованный человек и должны понимать, разве возможно, чтобы Создатель не контролировал процесс, особенно на начальной стадии создания мира. Что сейчас не берусь за него отвечать, но тогда? Например, соблазнение Адама? Откуда у змея разум? Все было подконтрольно, а что подконтрольно само не совершается. Так что все было предусмотрено и разыграно, как в театре. Правда зритель был один и актеров маловато. Вот и возникла ситуация, когда мое мнение не сошлось с его, и получилось так, как получилось. Вот с тех пор я вам и даю себялюбие, ложь, страх, временные удовольствия. Вы оправдываете свои поступки и считаете их добром. Мое оружие – искушение, соблазн. Вы получаете сейчас свои помыслы, а что потом, то потом. Да, явно мы с ним не пересекаемся. Это заседание исключение.

Он замолчал, словно давая мне время на осмысливание сказанного, а затем произнес, – и так до встречи?

– Все это выглядит как авантюра, но я готов рискнуть, – ответил я.

– Вот и славно. Как ни покажется странным, мне было приятно с вами познакомиться в данной ситуации, а не в иной, в какой я обычно появляюсь. У вас есть выдержка, вы смогли быстро и правильно все понять, а не впали стопор. Я не буду исчезать, а уйду тем же путем, что и пришел, чтобы не шокировать, еще успеете удивиться.