Корона Золотого леса

Глава 10. Пепел и росток

Тьма надвигалась из разлома, густая и тяжёлая. Ледяной ветер, пахнущий гнилью, вырывался из провала. Воздух стал вязким, каждый вдох обжигал лёгкиe. Из чёрной глубины медленно выползали бледные руки с длинными пальцами, которые слепо ощупывали пространство, выискивая живую плоть.

Они раздирали края разлома, пытаясь расширить его, впустить в мир сказки всю ту тьму, что клокотала за ними. Воздух выл от немого давления, земля под ногами стонала и осыпалась в бездну.

Десятки рук. Без тел, без лиц, только бледные, почти прозрачные ладони с неестественно длинными пальцами, которые извивались в воздухе, словно слепые черви.

– Что это за твари?.. – я едва успела отшатнуться, когда одна из ладоней едва не ухватила мой подол. В месте прикосновения прикосновения ткань почернела.

– Не знаю, табличек не повесили, – Ерин перехватил копьё, но даже его руки дрожали.

– Вот и прекрасно! – огрызнулся Арлен, рубанув по очередной руке. Лезвие прошло сквозь плоть, не оставив ни единого следа. – Я, конечно, всегда любил играть с фантомами, но не настолько!

Моя задача была проста, не путаться под ногами и не попасть под раздачу. Разлом притягивал нас, и убежать дальше было слишком сложно. Мы едва удерживались, чтобы не полететь в тянущиеся к нам лапы. Финиг тянул меня как можно дальше.

Я пятилась, пока не уперлась спиной в шершавый ствол дерева. Сердце грохотало так громко, что казалось, фантомы услышат его. Полупрозрачные, извивающиеся и удлиняющиеся руки пытались снова добраться до меня. Одна рука едва мазнула по лицу – на коже остался след, холодный, как ожог льдом.

Арлен остался впереди, и существа оплетали его. Меч проходил сквозь руки, как сквозь дым. Финиг уже бросился обратно, к самому разлому, чтобы оттащить назад Ерина.

Копье могло лишь отгонять фантомов, и, пытаясь скрыться от них, вскоре мы все оказались спина к спине, сбившиеся в кучу. Я прижималась плечом к боку Арлена. Пальцы до онемения обхватили рукоять ножа.

– Ерин… – прошептала я, чувствуя, как в груди поднимается паника. – Что это? Что они делают?

– Они… ищут, – ответил он, сжимая древко копья. Голос дрогнул. – Они ищут живое.

Он коснулся моего локтя, левой рукой продолжая ударять копьем в подползающих к нам тварей.

– Ну что, всезнайка, не опознала наших гостей?..Оп, пригнись-ка, – я инстинктивно послушалась и нырнула вниз. Над моей головой просвистел меч Арлена.

– Я культуролог, а не эзотерик!

– Кто?!

– В призраках ваших не разбираюсь, говорю, – мой окрик утонул в глухом вое, заставившем нас замереть и уставиться в провал. Между рук показались силуэты. Они шатались, как зомби из третьесортного ужастика, которые крутили ночами в выходные дни.

Поделиться своими мыслями я не смогла, да и поняли бы они, что такое кино…

– Есть мысль, – копье Ерина продолжало вхолостую летать перед нами.

– Так поделись ей с нами!

Молчание длилось слишком долго. Пальцы фантомов уже касались корней под ногами Туила. Один из них обвился вокруг лодыжки древнего ши, но он не шелохнулся. Только наклонил голову.

– Присмотрись, и сам поймешь, – мы отбежали за дерево, у которого толпились, и пытались короткими перебежками пробраться как можно дальше от раскола.

Арлен выругался и застыл на несколько секунд, пристально разглядывая пульсирующий разрыв. Я на всякий случай всмотрелась вместе с ним, но ничего, кроме обтянутых почерневшей плотью костей, полупрозрачных волос и глаз не увидела. Впрочем, Арлен, по всей видимости, смотрел как-то иначе.

– Они пустые, – наконец произнёс он глухо. – Без имён. Без памяти.

– Без памяти?.. – переспросила я, и холод пробежал по спине.

– Они были как мы, – добавил он, не отрывая глаз. – Когда-то.

Одна из рук резко вырвалась вверх, целясь мне прямо в лицо. Я вскрикнула, но прежде, чем она коснулась, Туил опустил ладонь на землю – и воздух вокруг нас дрогнул. Из-под мха полезли корни, быстро, как змеи. Они обвились вокруг фантомных рук, сжимая их в клубок. Послышался хруст – будто ломались кости, и руки осыпались серым прахом.

– Лесу не нужен мусор, – прохрипел он, убирая ладонь.

Прах рассеялся по ветру, но на его месте уже рвались новые. Ещё больше. Ещё ближе.

– Они не умирают, – прошептала я, отмахиваясь от ближайшей лапы ножом. – Кто это, черт побери?

Туил повернул голову, и я впервые увидела, как его глаза светятся изнутри – тусклым янтарём, в котором пляшет пепел.

– Изгнанные, – Ерин отозвался раньше. – Те, кого Лес отверг. Когда Золотой Король начал слабеть, они пытались получить власть. Но Лес их не принял. И теперь они хотят вернуть то, что потеряли.

– Ты хочешь сказать… они были живыми? – Арлен нахмурился, опуская меч ближе к земле.

– Были, – подтвердил Туил. – Пока не решили, что могут обмануть Лес.

Порыв ветра бросил волосы мне в лицо, и несколько прядей прилипли к взмокшим от страха лбу и щеке. Я едва дышала. Нож, о который я успела несколько раз оцарапаться, был испещрен серыми разводами рядом с темными каплями крови.

– Они… они идут не на нас, – прошептал он. – Они идут на неё.

– На меня? Почему?Я вздрогнула.

– Свет, – ответил Финиг. Голос его дрожал. – От тебя идёт свет. Мы видим его. Они – тоже.

– Я не излучаю ничего! – почти сорвалась я. – Я просто…

– Твоя кровь, – тихо закончил Туил. – Они тянутся к тебе, как к последней двери. Ты ключ к Трону, а Трон – это сам Лес.

Первые изгнанные тащились к нам. Подволакивали ноги, но даже так двигались быстрее, чем мы отдалялись от разлома. Мутные очертания лица то и дело оплывали и сминались. Пустые глазницы, полуоткрытые рты.

– Назад! – крикнул Ерин, вставая передо мной. – Шарлотта, не смотри на них!

Моё имя.Но я уже видела. Одно из лиц, мелькнувших в тьме, было почти человеческим. Женское. Бледное, с выжженными глазами. Оно произнесло моё имя.

– Шарлотта… – протянуло оно, и воздух вокруг похолодел.

Я закричала. Метнулась назад, врезавшись в грудь Арлена. Хотелось убежать как можно дальше, но я чувствовала, как разрастающаяся трещина неумолимо тянет нас назад, к вылезающим из неё тварям.

И тогда земля взорвалась ревом. Разлом дрогнул, и десятки фантомов разом бросились вперёд. Воздух стал вязким, как смола. Всё произошло в один миг – и длилось целую вечность.

Я не успела даже крикнуть.Только почувствовала, как Ерин толкает меня в спину, как Арлен хватает за руку, как Финиг что-то верещит, захлёбываясь страхом.

Во всей этой свистопляске я не сразу увидела, как близко к разлому оказался Туил. Маленький, неповоротливый ши. Его грудь вздымалась, а из его горла вырвался низкий, гортанный рык – звук, который я никогда не слышала от него раньше.

Из-под его ног поползли живые лозы, толстые и скользкие, тянущиеся навстречу мраку. На миг тьма отпрянула.

Лозы рвались, корни шипели, фантомы скрежетали беззвучно.

Я обернулась на Финига, а он смотрел на Туила с чем-то похожим на гордость.

– Он помнит, кто он есть, – сказал он. – Один из последних, кто может говорить с Лесом.

– Что это значит? – спросила я.

– Что он из старших, – ответил Ерин. – Таких почти не осталось.

С грохотом, похожим на раскат грома, из почвы взметнулись корни – толстые, как тела удавов, переплетающиеся в плотную, живую стену. Лозы, черные и блестящие, словно отполированные, оплели их, создавая барьер, который с каждым мгновением становился все выше и шире. Щит между нами и разрывом. И Туил был с другой стороны.

– Туил! – я вжалась в корни ладонью. Они были тёплые, будто в них билось сердце.

Сквозь щели прутьев я видела, как он улыбнулся. Странно спокойно.

Снаружи щита руки били, царапали, скребли. Лозы трещали, но Туил пел – тихо, я не понимала ни слова.

– Финиг! – закричал Ерин, прижимая меня к себе. – Делай что-нибудь!

Маленький ши, до этого дрожавший у моих ног, встрепенулся. Его глаза, полные слез, широко распахнулись.

– Но я… я не могу так далеко! Я не сильный!

– Ты можешь!

Мелкий проказник разжал лапы, и воздух перед нами дрогнул. Пахнуло озоном и прелыми листьями. Волна жара и света прошла сквозь меня, и вдруг щит – и весь мир вокруг – поплыли. Меня рвануло в сторону, будто чья-то гигантская рука схватила и выдернула с места.

– Быстрее! – крикнул он, и нас всех – меня, Ерина, Арлена – сорвало прочь.

Мир сплющился, превратился в цветную размазню. Меня вывернуло наизнанку, кости скрипели, стремясь разорваться. Это было в тысячу раз хуже, чем переход через Изнанку – резко, болезненно, беспощадно.

Мы рухнули на землю в двадцати шагах от страшного щита, сбившись в кучу. Я откашлялась, пытаясь выдавить из воздух, по ощущениям спустившийся в желудок. Ерин поднялся первым. Арлен, бледный и злой, отряхивал плащ.

Щит Туила еще держался, но был весь изъеден черными трещинами. Сквозь щели уже просачивались тонкие, как паутина, щупальца тьмы. И мы видели, как к нему, к этой живой стене, подошло Оно.

Тень.

И теперь её видели все.

– Это её ты видела рядом с оссхаерами? – Арлен за ворот платья вздернул меня вверх, придав подъему ускорения. Я угукнула, нащупывая нож. За эти пару часов он стал мне верным другом.

Ерин, услышав нас, бросился вперёд с копьём наперевес, но его отбросило обратно. Он подобрался и попытался метнуть копье в Тень: оно не долетело и зависло в воздухе в паре метров над землей.

– Твоя знакомая не любит, когда ей мешают, да?

– Она не моя знакомая… – я во все глаза смотрела на то, как высокая фигурая склоняется в маленькому Туилу так близко, что пасть черепа вот-вот уткнётся в вогнутую голову ши.

Она наклонилась к нему, и я застыла, ожидая худшего. Но Она не стала его убивать. Она просто… прошептала что-то. Слово, которое мы не услышали, но от которого шм перестал дрожать. Его широкие глаза уставились на Тень с немым вопросом и… смирением.

Затем Тень выпрямилась и повернулась к щиту. Когтистые ладони легли на щит, и он выспыхнул. Не огнем, а золотым, ослепительным светом. Он пошел из-под ладоней Тени, заполняя каждую трещину, каждую щель. Корни задрожали, как струны, наполнились светом и… начали осыпаться. Не рухнули – именно рассыпались, словно превращались в пыль. Каждая веточка, каждый листок вспыхивал золотым светом и исчезал.

Туил, стоявший там, в самом эпицентре, не закричал. Он просто посмотрел на нас – один-единственный раз. Его взгляд, полный какой-то древней, нечеловеческой печали, встретился с моим.

И он рассыпался вместе со своим щитом.

Не было взрыва, не было боли – только тихий, мелодичный хруст, будто ломается хрусталь. Его тело, его ветви, его лозы – всё обратилось в ту же золотую пыль, что медленно оседала на черную землю Межлесья, словто первый снег в аду.

Последнее, что я увидела – это маленькую фигуру, стоящую перед самой трещиной, и Тень, что держала ладони на щите, будто благословляя или добивая. Золотая пыль заполняла всё вокруг.

Разлом, лишенный своей цели, с громким, будто облегченным, вздохом схлопнулся. Воздух хлопнул, отбросив нас на землю. Последние когтистые руки, успевшие просочиться, задергались и испарились с тихим шипением.

Тени не было. Туила не было. Были только мы, золотая пыль на наших одеждах и оглушительная пустота.

Финиг первый нарушил тишину. Он поднялся на колени и тихо, по-детски, всхлипнул. Ерин опустился рядом с ним на одно колено и притянул к себе. Ши тут же вцепился в чужую шею и завыл.

Моя голова закружилась, меня вывернуло, и я упала коленями на влажную землю.

– Он Страж, рыжая, – Арлен мягко коснулся моего затылка. – Это… это было его предназначение. И он его выполнил, защитил нас и Границу.

Финиг завыл громче. Я уткнулась лицом в мох, и единственное, что могла думать:

«Он отдал всё за тех, кто его не знал».

***

Мы развели костёр в глубине леса. В Летнем Дворе должен был быть день, но в Межлесье темнело. И холодало. Я сидела у самого огня, укутанная сразу в два плаща – Ерина и Арлена, и всё равно дрожала.

Арлен и Финиг ушли на поиски плодов или мяса. Ерин, угрюмо нахохлившись, точил мой нож. Его копьё лежало рядом. Где-то недалеко переругивалась стайка птиц. Или кто-то издавал похожие звуки.

– Он мог бы убежать, – сказала я тихо, не отрывая взгляда от языков пламени. – Финиг перенес бы и его.

Ерин не поднял головы, но движения его замедлились.

– Нет, – ответил он глухо. – Не мог бы. Сила Финига мала для такого. А долг Туила был велик. Он – был Стражем. Его жизнь – щит для других. Так устроен его народ.

– Это ужасно, – выдохнула я, и голос дрогнул. – Быть всего лишь… щитом. И умереть за чужих.

– Ты думаешь, мы все не щиты? – спросил он. – Я защищаю свой род и своё предназначение. Арлен – щит для своей младшей сестры. Ты… – он запнулся, – ты становишься щитом для всего этого мира, хочешь ты того или нет. Разница лишь в том, за что мы готовы умереть. Туил знал, за что умирает.

Мы замолчали. Металл звенел о камень, и этот звук казался бесконечным. Он избегал смотреть на меня, взгляд его упирался в лезвие, в пламя, в землю – только не в мои глаза.

– Ты сердишься, – сказала я наконец, и мой голос дрогнул.

– Я боюсь, – ответил Ерин. И в этом простом признании было куда больше боли, чем если бы он кричал. – Каждый раз, когда ты бросаешься вперёд с этим чёртовым ножом, я вижу, как ты исчезаешь. Как Туил. Как… – он осёкся, выдохнул. – Я не хочу терять тебя.Его рука замерла на полпути, но он не поднял головы.

Его слова повисли в воздухе. Я смотрела на него – на это красивое, отстраненное лицо, на руки, привыкшие держать оружие, на плечи, сгорбленные под невидимой ношей. Он был таким же заложником этой игры, как и я. И так же боялся.

– А ты? – спросила я. – Ты знаешь, за что готов умереть?

Он отложил нож и камень, сложил руки на коленях.

– Раньше знал. Теперь… не уверен. Слишком многое изменилось.

Сердце сжалось, и я потянулась к нему. Он не отстранился. Наоборот, позволил мне накрыть его руку своей. Мы молчали, и как дети держались за руки у костра, пока за нашими спинами не захрустели ветки.

Из тени вышел Арлен, за плечом тащивший связку странных плодов – с чёрной полупрозрачной кожурой, сквозь которую просвечивала алая мякоть. Финиг семенил следом, тяжело дыша, будто вся добыча висела именно на нём.

– Нашёл ужин, – Арлен швырнул плоды ближе к огню. – С виду мерзость, но на вкус терпимо. Или умрём от яда – тоже вариант. – он качнул головой в сторону куста, ягоды с которого настрого запретил есть.

– Великолепно, – пробормотала я, и Финиг нервно хихикнул.

Но не успели мы приступить к трапезе, как в темноту шагнула ещё одна фигура. Ерин с Арленом схватились за оружие раньше, чем я услышала хруст веток и увидела невысокий силуэт среди деревьев.

Я подскочила, приготовившись бежать в любой момент, но силуэт выплыл из темноты леса и оказался нам вполне знакомым. Могра. Её длинные волосы были растрёпаны, платье в грязи, а взгляд – тяжёлый, усталый.

Могра стояла у самой кромки света, будто не решаясь подойти ближе. За её спиной шевелилась тьма Межлесья, и казалось, что она несёт её с собой, как запах дождя.

– Вы живы, – произнесла она наконец. Голос был низким, сипловатым, и что-то в нём заставило меня настороженно замереть.

Арлен, присевший к огню, вскинул голову и смерил её взглядом.

– Могра, – медленно произнёс он. – Приятно знать, что о нас беспокоились.

– Я чувствовала прорывы в границе Межлесья, но не знала, что вы в опасности, наконец сказала она. Голос был ровный, спокойный, без надрыва, но в нём звенела усталость. – Когда всё успокоилось, я поняла, что кто-то заплатил за это слишком дорогую цену.

Кажется, все понимали, о чем она говорит, кроме меня. Неужели Стражи были так сильно связаны с Лесом? Тогда почему она не могла понять, что мы находились в Межлесье?

Ненадолго все стихли, и только пламя костра продолжало потрескивать, жадно облизывая раскрасневшуюся головёшку.

– Что это за разрывы? – я пожевала щёку, раздумывая, стоит ли задавать вопрос сейчас. Захотелось отвлечь ши, потому что от печальных глаз Могры мне делалось жутко.

– Ты знаешь, что Лес слаб, – Страж опустилась на бревно возле меня так близко, что я смогла различить запах мха и подгнивших листьев. – Раньше все, кто был изгнан или ушёл сам… Все те, кому родиться здесь не было суждено. Лес ограждал их, удерживал, но теперь он не справляется, и существам, подобным оссхаерам, хватает мощи злости их, чтобы сюда попасть и искать жертв среди тех, кто их отверг. Под злостью их ткань мира рвётся. И если раньше Стражей дело случайных путников отправить восвояси и избранную Лесом ждать, сейчас мы защищаем все границы, но ткань прорваться может даже во Дворах.

Как было в Летнем Дворе. Призраки, монстры, напавшие на нас, были такими же, вышедшими из разрывов и разломов. От воспоминания о них я задрожала.

– Шарлотта, тебе холодно? – из-за обеспокоенного тона стало неловко, и я отрицательно помотала головой. Они и так сделали слишком много для той, что была для них никем. Призрачной надеждой на спасение Леса. Вот только Арлену до этого не было дела, а Ерин не выказывал никакого интереса ко мне как к особенной или важной. Его опека была скорее человеческой, дружеской и теплой. Зачем им идти со мной дальше? К чему этот риск? За эти дни любого из нас могли убить не единожды, и то, что первая потеря случилась лишь сегодня, было настоящим чудом. Больным, несправедливым чудом. Чудом, оборвавшимся вместе с чужой жизнью.

Пламя костра потрескивало, выплёвывая в воздух крошечные искры, и тишина вокруг становилась плотной и вязкой. Не было слышно ни птиц, ни шорохов. Межлесье будто замерло, переживая утрату вместе с нами.

Могра пересела подальше от огня, и теперь её фигура практически скрылась в полумраке, лишь отдельные оранжевые всполохи очерчивали мелкие, едва выделяющиеся среди коры черты лица. Резкий угол острого подбородка, вздернутый кверху нос, пролегшая тень вокруг глаз-бусинок. Изломы коры, сеточка трещин возле лба. Её плечи были опущены, взгляд устремлён в пламя.

Мы молчали – никто не хотел нарушать этот хрупкий покой, в котором слышалось эхо утраты.

Я долго собиралась с духом, прежде чем решилась заговорить.

– Ты пойдёшь с нами? – слова вышли тихими, почти неслышимыми.

Могра не сразу ответила. Пальцы её провели по колену, словно она искала в узоре собственной ладони нужный ответ. Потом подняла голову – и просто покачала ею.

– Не могу, – сказала она негромко. – Межлесье ранено. Его границы дрожат, и кто-то должен остаться, чтобы поддерживать Лес, пока он не исцелится.

Она взглянула на меня – прямо, спокойно, и я впервые поняла, насколько она устала. Не физически, а как устают деревья – когда долго стоят на ветру, глядя, как падают другие.

– Он отдал себя, чтобы мир не распался, – добавила она, и голос её стал чуть хриплым. – Если я уйду, всё, что Туил удержал, снова рухнет.

– Вы уходите, а я остаюсь… одна, – слова вырвались прежде, чем я успела подумать. – Сначала Туил, теперь ты. Все уходят.Я почувствовала, как внутри поднимается знакомое, липкое ощущение – одиночество. Тяжёлое, как свинец.

– Эй! Мы всё ещё здесь! – Арлен взвизгнул, получив от Ерина тычок древком копья в колено. – Убери от меня свою грязную палку.

Блондин только кивнул головой, скрывая легкую улыбку. Но, встретив мой потерянный взгляд, посерьезнел:

– Вынужден согласиться с э… с ним. Мы пойдем с тобой дальше, что бы ты ни успела себе придумать.

– Не одна, – она посмотрела на Финига, свернувшегося клубком у огня, и в её взгляде мелькнула тёплая, почти материнская мягкость. – Финиг пойдёт с тобой. У тебя есть прекрасные спутники. А у врат Осеннего Двора вас встретит Хрус. Он знает, что делать.Могра покачала головой.

Молча я сжала в ладонях нож, чувствуя, как холод металла отрезвляет.

– Значит, ты останешься одна? – спросила я. – Как Туил?

– Я не одна. Лес со мной. А ты должна идти дальше, Шарлотта. У каждой дороги своя жертва.Могра чуть улыбнулась уголками губ.