Пролог
Скоро, очень скоро они найдут тело этой мерзкой твари. Я знаю, как это случится. Я явно представляю себе картину событий. Эти губастые дамочки при полном макияже в своих униформах из косметического салона «Шик. Блеск. Красота» начнут свой обычный рабочий день. Администратор салона, эта силиконовая кукла, в утренней суете не сразу заметит, что кого-то из мастеров нет на месте. Вскоре придет постоянная клиентка Натальи, записанная на десять часов утра на стрижку, окрашивание и укладку волос. Администратор позвонит Наталье на сотовый, но никто не возьмет трубку, оставит сообщение, затем снова наберет номер телефона. Но паники не будет, возможно, коллега попросту не слышит звонка, может, в лифте, а может, уже и бежит на работу, но опаздывает. Да мало ли какие могут быть поводы, и все вполне безобидные. Ведь Наталья всегда выходит в свою смену, за ней ни разу не было замечено нарушения графика. Но трудовой день будет в разгаре, а ее все никак не найдут, хотя смена Натальи полностью расписана. Она – профи в своем деле, к ней всегда очередь на несколько недель вперед. Настойчивые попытки дозвониться до нее ни к чему не приведут, и тогда в голову полезут уже другие, не такие невинные, а вполне тревожные мысли. Думаю, администратор позвонит дочери, в надежде, что, может, та знает причины отсутствия ее матери на работе и разъяснит ситуацию. Дочь охватит волнение: неужели могло случиться что-то неизбежное, и она кинется домой на квартиру к матери. Теребя запасные ключи, она доберется до двери дома, дрожащими руками вставит ключ в замок. Дверь окажется не заперта, дочь со страхом дернет ручку и решится войти. С порога, не раздеваясь, начнет звать: «Мама! Мам! Ты где?» Пройдет коридор, направится в спальню – кровать заправлена, в гостиную – чисто и убрано, на кухне тоже никого. В помещении матери нет. Постоит с минуту в недоумении, но на всякий случай останется проверить только в ванной комнате. Откроет дверь в ванную и… у нее перехватывает дыхание, немеют ноги, и единственное желание – поскорей выбраться отсюда, из этой квартиры, пока не стошнило.
Как бы мне хотелось оказаться там снова. Увидеть, как приедет полиция, набежит толпа любопытных соседей. Но я не сделаю такой глупости. Знаю, что они будут допрашивать всех вокруг, будут всматриваться в лица проходящих зевак. Ведь они знают, как велико мое желание оказаться там опять. Даже сейчас, когда я сижу в кафе с панорамными окнами напротив дома Натальи и вдали слышны звуки сирен полицейских машин, которые манят меня вернуться в эту обстановку.
Я сижу записываю свои мысли в дневнике. Допиваю свой любимый кофе американо, смакуя большой кусок шоколадного торта. Наслаждаюсь прекрасным летним теплым утром и прихожу в упоение, что еще одной гнидой стало меньше.
Я предвкушаю, как повторю это снова и снова.
4 июня
ВН.
Глава 1. Отголоски прошлого
Год спустя.
Старший следователь первого отдела по расследованию особо важных дел майор юстиции Максим Медведев подъехал на улицу Чертановскую, во двор дома, куда его вызвали для расследования очередного убийства. Дом располагался в обычном московском спальном районе, состоящем из стандартных панельных девятиэтажек унылого вида. Небольшую группу назойливых репортеров, толпящихся во дворе возле дома, сдерживала пара полицейских. Присутствие журналистов не удивило, но и не обрадовало майора. Не было сомнений, что медийщики намереваются сделать из убийства сенсацию. На скамейках шептались местные бабушки. Вокруг бегала любопытная детвора, которая мешала работать полицейским. Между тем они уже закончили опрашивать жильцов подъезда, где проживала жертва. Полезной информации – ноль.
В толпе следователь увидел своего вечно жизнерадостного молодого напарника, капитана юстиции Дениса Колесникова. Худое лицо, лишенное растительности, постоянная улыбка и добрые глаза делали Дениса значительно моложе своих тридцати. Он работал с Максимом вот уже третий месяц, и тот был доволен новым напарником, который ответственно подходил к работе, безропотно выполнял приказы и не раздражал своим характером.
Сам сорокалетний Медведь был высоким мужчиной крепкого телосложения с широкими плечами и копной темных волнистых волос. За ним давно закрепилось это прозвище из-за фамилии и внешнего сходства с грозным хищником. Максу не нравилось это сравнение, он не отождествлял себя с этим зверем и не позволял коллегам и знакомым называть себя так в его присутствии. Густые сдвинутые брови придавали его взгляду твердость и сосредоточенность. А привлекающая противоположный пол ямочка на подбородке смягчала внешнюю суровость Макса. Полгода назад Медведева перевели из подразделения по борьбе с наркотиками в отдел по расследованию убийств.
– Что тут у нас? Посвяти меня, кратко, в обстоятельства произошедшего, – обратился Макс к напарнику.
– Жертва – Мария Образцова, сорок восемь лет, была обнаружена дочерью в одиннадцать часов утра в своей квартире. Обычно она приходит на работу к девяти. Небольшой магазин одежды «Твой стиль» располагается в двух автобусных остановках от дома. Это семейный бизнес, которым убитая владела вместе с сестрой и дочерью. Когда Образцова не пришла на работу и не ответила на телефонные звонки, они заволновались. Дочь пошла к матери домой проверить, что случилось, и обнаружила ее труп в кухне. Со слов сестры, дочери и соседей, недоброжелателей у убитой не было. В квартире проживала одна, в разводе, мужчин не приводила. В последнее время ни с кем не конфликтовала. Обычная работающая женщина.
Напарники поднялись в квартиру, где была обнаружена жертва. Оперативная группа уже начала работать на месте преступления. Двое приглашенных понятых с ужасом в глазах мялись возле стены в коридоре. Судмедэксперт Карен Геворкян осматривал тело погибшей в тот момент, когда Макс с Денисом, облачившись в бахилы и надев резиновые перчатки, вошли в дом.
Хотя Максим был опытным специалистом и многое уже повидал в своей работе, он знал, что зрелище будет неприятным. В отличие от капитана Колесникова, которого часто выворачивало во время осмотра места преступления, у майора не возникало рвотных рефлексов при виде крови.
Посередине маленькой светлой кухни на полу, в лучах утреннего солнца, сочащихся сквозь окно, на спине лежала женщина в огромной луже крови. Руки были раскинуты в стороны, в одной из них зажаты сувенирные латунные весы с двумя чашами. Некогда белая блузка превратилась в алую. Остекленевший взор был направлен в потолок. На лице застыла маска ужаса, а окровавленные губы были приоткрыты и словно что-то хотели сказать. Заметна была только одна рана. Зато какая! Очень глубокая, от уха до уха, она рассекала горло, обнажая гортанный хрящ. На забрызганных кровью нижних фасадах белого кухонного гарнитура отчетливо выделялась кровавая надпись, выведенная заглавными буквами: «ТЫ СВОБОДНА».
– Здравствуй, дарагой! Сожалею, что сорвали вам ррыбалку, – сказал доктор Геворкян Максиму. – Но, похоже, ваш отпуск отменяется.
В голосе доктора слегка проскакивали нотки армянского акцента, несмотря на то, что он уже более тридцати лет жил и практиковал в Москве.
– Я был на автостраде, когда меня вызвали.
– Я только начинаю асмотр, – сказал доктор Геворкян. – Так что, дарагой, вы прибыли вовремя. Очевидно, что причиной смерти послужило ррассечение горла. А теперь внимательно посмотрите сюда. – Доктор шире приоткрыл рот трупу и направил луч фонарика прямо в ротовую полость. – Что вы видите?
– Языка нет, его отрезали.
– Да, судя по рровным краям рраны, жертва либо не сопротивлялась, либо язык был отсечен после смерти. Вся остальная информация позже, после вскрытия.
Глядя на жертву, на всю обстановку вокруг, Максим в какой-то момент впал в оцепенение, перенесясь мыслями в прошлое и вспомнив другую мертвую женщину. Наблюдалось явное сходство.
– Тебе это не напоминает случай с Соколовой Натальей, парикмахером?
– Поднять дело Соколовой из архива, на случай, если понадобится перечитать его? – уточнил Денис.
Макс не видел в этом необходимости. Он хорошо помнил все нюансы дела Соколовой, потому что руководил расследованием. Год назад пятидесятилетнюю Наталью Соколову, работавшую в косметическом салоне «Шик. Блеск. Красота» парикмахером, нашли мертвой в ее собственной квартире. Администратор салона заволновалась, когда жертва не явилась на работу, и позвонила дочери в надежде, что та разъяснит ситуацию. Дочь поспешила домой к матери и обнаружила ее труп в ванной. Следов взлома в квартиру не обнаружили. У погибшей была рассечена шея и отрезан язык, в руке зажаты сувенирные весы. На стене в ванной комнате кровью погибшей выведена надпись: «ТЫ СВОБОДНА». Убийцу так и не нашли.
– Да, кстати, где то, что осталось от языка? В мусорном ведре? – спросил Максим.
– Совершенно верно, там мы его и обнаружили, – ответил один из сотрудников опергруппы.
– Как и в случае с Соколовой, – прошептал Макс Денису. – Что насчет орудия убийства? – поинтересовался Медведев у криминалистов.
– На месте преступления не обнаружено, – ответил все тот же сотрудник.
– У нас полно работы. Давайте не расслабляться! – обратился он к коллегам.
Каждый из членов следственной группы продолжил свое дело.
Глава 2. Две сестры
На часах была половина пятого утра. Маргарита вся извелась и не находила себе места в комнате. Старшая дочь Вера до сих пор не пришла домой. Дочь работала официанткой в элитном ресторане Москвы. Смена закончилась в полночь. Телефон ее не отвечал и находился вне зоны доступа. Это уже не впервые, когда Вера приходила под утро, да еще и навеселе. Поведение дочери беспокоило Марго. Они часто ругались по этому поводу. Матери не нравилось, что Вера официантка, что она поздно возвращалась домой, не нравился ее образ жизни. Какие могут быть перспективы у официантки, Марго не понимала, как и не понимала, почему дочь продолжала там работать. Маргарита желала, чтобы Вера пошла по ее стопам, стала медсестрой или даже лучше – врачом. Чтобы помогала людям, облегчала им страдания, была полезной обществу, проявляла милосердие, а не обслуживала напыщенных, богатых мажоров, которые только и думали, как ущипнуть за попу или затащить дочь в постель. Вера была очень красивой, стройной девушкой с эффектной внешностью, привлекающей взоры мужчин. И при этом обладала дерзким и необузданным характером. Поклонников и ухажеров было предостаточно, но длительных, серьезных отношений не было. Мать надеялась, что, возможно, Вере повезет выйти удачно замуж и построить благополучную семейную жизнь. У старшей дочери с ее внешними данными шансов на это было больше в отличие от младшей дочери Ники. Младшая была полной противоположностью. Тихая, незаметная, заурядная, неуверенная в себе особа.
Сорокапятилетняя Маргарита овдовела пять лет назад. После внезапной ранней смерти мужа от инфаркта взаимоотношения с дочками ухудшились. Муж был рассудительным, спокойным человеком. Марго была за мужем, что называется, как за каменной стеной. Он был ее опорой и поддержкой, доминантой. Марго приходилось брать больше рабочих смен в больнице, чтобы заработать дополнительные деньги. На воспитание и участие в жизни девочек оставалось мало времени. Они все больше были предоставлены сами себе и постепенно перестали воспринимать мать как авторитетного человека.
Дурные мысли лезли в голову и не давали спать. Как ни старалась Марго их отгонять, они продолжали проскакивать. В комнате уже стало светло. Вдруг раздался щелчок дверного замка. Марго вышла в коридор.
– Явилась, блудная дочь?
– Да, и не запылилась.
Сумка Веры выпала из рук и с грохотом шлепнулась на пол. Часть содержимого выкатилась. Марго в недоумении смотрела на неоднократные попытки дочери повесить пиджак на крючок вешалки. Было видно, что руки и ноги не сильно слушались девушку.
– Ты пьяна? Ты на часы смотрела? Ничего не хочешь мне сказать? Где ты шлялась? С кем ты была? Почему выключен телефон? – не скрывая раздражения и гнева, кричала Маргарита.
– Ох, началось, – вздохнув и закатывая глаза, произнесла Вера. – Сорок вопросов в минуту.
– Как ты со мной разговариваешь? Отвечай, я тебя спрашиваю! Почему…
– Забыла? Мне двадцать четыре, – перебила Вера, не дав матери договорить. – Я не обязана перед тобой отчитываться! Все, не начинай, не кричи, Нику разбудишь! Я спать, – с трудом выговаривая слова, сказала Вера и направилась в свою комнату.
Разговор с пьяной дочерью ни к чему не привел. Нравоучительные беседы были сейчас бесполезны. До работы Маргарите оставалась пара часов. Усталость брала свое. Когда Марго убедилась, что дочь жива и серьезного ничего не произошло, ей ничего не оставалось делать, как тоже пойти лечь спать.
Вера проснулась от проникшего в комнату ароматного запаха кофе и свежевыпеченных блинов. Запахи были настолько соблазнительные и манящие, что она, не раздумывая, сонная побрела на их зов. На кухне она встретила младшую сестру Нику, хлопочущую возле плиты. Стол был накрыт, стояли две чашки кофе, тарелка с целой стопкой блинов и несколько вариантов начинок – от сметаны до сгущенки, яблочный пирог и творожные оладьи.
– Проснулась, соня. Садись завтракать, хотя уже время обеда, – сказала младшая сестра Ника.
– М-м-м, вкусняшки, объедение, – с радостью в глазах сказала Вера и сразу же села есть.
– Вкусно?
– Молодец! Ника, вот ты умница! Хороший из тебя повар получился бы. Вот готовишь ты супер, у тебя все вкусно.
Ника смотрела на свою старшую сестру, уплетающую блины за обе щеки, и не могла отвести глаз. Даже после сна, нерасчесанная, с размазанной тушью под глазами, она была прекрасна. У Веры были густые золотисто-рыжие волосы, спадающие волнами на плечи и спину, такие же, как и у матери. Тонкие черты лица, зеленые миндалевидные глаза, пушистые ресницы, слегка вздернутый нос. Пухлые четко очерченные губы придавали Вере женственности и изящества. Ника любила сестру, но завидовала ее красоте и стройному телу. Она восхищалась ей и ненавидела ее одновременно. Казалось, что Господь Бог отдал ей все самое лучшее. Внешностью Ника больше походила на отца, унаследовав от него темно-каштановые с рыжиной прямые, похожие на паклю волосы, круглые карие глаза, нос картошкой и склонность к полноте.
– Чем собираешься заняться в свой выходной? – нарушила молчание Ника.
– Вечером встречаюсь с Тимуром. Погуляем в парке, сходим в кино.
– По-моему, ваши отношения с Тимуром затянулись. Непохоже на тебя. Он даже не управляющий рестораном, всего лишь администратор зала. Ты ведь, красавица наша, можешь вскружить голову любому. Сестренка, ты не влюбилась? – улыбаясь и заглядывая Вере в глаза, спросила Ника.
– Не знаю, – задумчиво проговорила Вера. – Он интересный и легкий в общении. Мне нравится проводить с ним время вне ресторана наедине. Он принимает меня такой, какая я есть. Он серьезный, надежный, перспективный, не урод. А самое главное, он не видит во мне красивую куклу, которую можно брать с собой везде, чтобы выпендриться перед друзьями.
– Да, он хороший парень и симпатичный. Замуж за него пойдешь?
– А что! Позовет – пойду, – игриво ответила Вера.
И девчонки рассмеялись в голос.
– Этой ночью ты с ним зажигала? Сильно от матери влетело? – продолжила расспрашивать Ника.
– Ага, с Тимуром. Да ну ее. Достала. Все хочет контролировать, что не по ее, так в штыки воспринимает. У нее выходной, или она ушла в больницу?
– Ушла на сутки.
– Вот и отлично, не будет по ушам ездить.
– А ты чем сегодня займешься? – спросила Вера.
– У меня на вечер запланированы две капельницы в разных концах города, – убирая со стола, выговорила Ника.
– И охота тебе кататься к пациентам на дом, тратить время и силы?
– Меня устраивает. Работы я не боюсь, у меня хорошо получается. На дому больше платят, а деньги лишними никогда не бывают.
– Понятно. Но все же ты подумай насчет повара. Такой талант пропадает, – вставая из-за стола, сказала Вера.
– Давай уже собираться. Опоздаем. Кому-то на свидание, а кому-то на работу.
– Ничего, сестренка, будет праздник и на твоей улице.
С самого детства сестры были очень близки и не помнили себя друг без друга. Разница между ними составляла меньше полутора лет. Марго, их мать, была женщиной заботливой, но холодной и неласковой. Ее главная материнская роль заключалась в том, чтобы дети были сыты, прилично и чисто одеты, находились в тепле и комфорте. В ее сердце редко находилось место проявлению чувств и для бесед по душам. А после смерти мужа Маргарита стала более требовательной и строгой по отношению к уже взрослым дочерям. Старшая, за счет своего сильного волевого характера, могла противостоять нападкам матери, не воспринимала замечаний и делала все по-своему. Младшая, более покладистая, ранимая натура, старалась не конфликтовать, а чаще стремилась добиться расположения мамы в надежде на получение симпатии и одобрения. В желании угодить Марго даже в выборе профессии Ника пошла у нее на поводу и отучилась на медсестру, осуществив давнюю мечту матери, чтобы кто-то из детей пошел по ее стопам. Помимо основной работы в онкологической клинике, она занималась частной практикой, выезжала на дом проводить различные процедуры, ставить уколы и капельницы, обрабатывать послеоперационные раны и швы. Больше всего душевных эмоций не хватало именно Нике, она очень нуждалась в тактильных ощущениях. Потеря отца сказалась на ней тяжелее всех остальных членов семьи. Она обожала его, души в нем не чаяла. Скучала по тем временам, когда в обнимку с ним могла подолгу валяться на кровати, смотря кино, вдыхая запах его тела, запах родного, любимого человека. А после они часами дискутировали и обсуждали увиденный фильм. От папы она получала нежность и теплоту, похвалу, поддержку. Все то, чего не давала мать. Поэтому после смерти отца, учитывая неоднозначные отношения с токсичной матерью, девочки все больше сближались между собой.
Глава 3. Шерше ля фам
Капитан Денис Колесников стоял перед моргом, собираясь с духом, прежде чем зайти. Его подташнивало, и слегка кружилась голова. Самое тяжелое в его работе – необходимость присутствовать на вскрытии трупа: покойник – зрелище неприятное само по себе, но оно еще и сопровождается видом крови и своеобразными неприятными запахами.
В пятницу седьмого июня стояла жаркая погода. После уличной духоты в морге было особенно прохладно. Денис надел одноразовый хирургический халат, натянул перчатки, медицинскую шапочку и бахилы. Он не раз был свидетелем, как со стола на пол падает всякая гадость в виде сгустков крови или обрывков тканей. Соответственно, все это может попасть на обувь. Приносить все это домой на подошве совсем не хотелось. Колесников на миг застыл перед дверью в морг, чтобы взять себя в руки. Сделал глубокий вдох, приготовился к неприятному испытанию и вошел в секционный зал.
Доктор Геворкян вместе с санитаром морга готовились к вскрытию. Накрытый простыней труп лежал на столе, по другую сторону стола, напротив Дениса, стоял майор Медведев, не проявляющий никаких признаков дискомфорта.
– Все собрались, харашшо. Я начинаю внутренний асмотр, – сказал доктор Геворкян и сдернул простыню с трупа.
Кровь уже смыли с тела, кожа отливала мраморной голубизной. Глубокая рана на шее жертвы зияла пурпурными прорехами, сквозь нее Денис снова увидел гортанный хрящ. Санитар подкатил тележку с инструментами к столу.
– Итак, Маррия Образцова. Я уже взял протокол вскрытия похожего случая, Соколовой Натальи, – продолжал судмедэксперт. – Возможно, вам понадобится его перечитать.
– Есть какие-нибудь улики? – спросил Максим.
– При осмотре до обмывания тела мы обнаружили волос, прилипший к краю рраны.
Максим оживился:
– Волос жертвы?
– Жертва светло-ррусая, волос черный и не короткий, – поверх очков сказал доктор Геворкян.
– Запроси образцы волос всех, кто соприкасался с телом, – обратился Макс к Денису, который стоял бледный как стена, с выступившими на лбу каплями пота.
– Итак, господа! – Доктор привлек внимание следователей к ране на шее. – Невооруженным глазом видно, что причиной смерти явилось ррассечение горла от левого уха с пересечением левой сонной артерии. А теперь заглянем в ротовую полость, здесь мы имеем поперечный рразрез языка.
– Как и у Соколовой, – заметил Макс.
– Да, но есть небольшие рразличия.
– И? Какие же?
– У Натальи Соколовой ррана была местами неровной, ррваной, что может говорить о некоторой нерешительности убийцы. А у Образцовой этого нет, линия рразреза четкая, ни разу не обрывается. Очевидно, что убийца в этом случае нанес удар с большей уверенностью.
– Наш вероятный серийник набирается опыта, совершенствуется, значит.
– Если, конечно, это один и тот же убийца, – сказал Денис, сдерживая рвотные позывы.
– Еще кое-что схожее есть. Лезвие, которым отрезан язык и нанесена смертельная ррана, прямое, без зазубрин. Такое же лезвие, как и в случае с Соколовой.
– Скальпель? – уточнил Максим.
– Похоже на скальпель.
– Язык был отрезан до или после смерти?
– Посмертно.
Послышалось звяканье инструментов в лотке. Санитар подкатил тележку ближе к судмедэксперту, и доктор приготовился продолжить осмотр трупа. Денис сделал шаг назад от стола, не зная, куда отвести взгляд, чтобы тошнота не подступала к горлу. Он старался не смотреть, как доктор делает Y-образный разрез. Его мутило от вида зияющей раны на шее жертвы, пугали ее широко распахнутые глаза, смотрящие с застывшим ужасом в потолок, волосы, свалявшиеся в сгустках запекшейся крови. Капитан решил не задерживать больше взгляд на мертвой и предпочел сосредоточиться на живых. Беспокойство Дениса было замечено доктором Геворкяном.
– Дарагой, вы плохо выглядите. Вам нужен нашатырь? – спросил судмедэксперт.
– Нет, все нормально. Восхищаюсь вашим самообладанием, вы каждый день видите мертвых.
– Когда я впервые присутствовал на вскрытии, то почувствовал такой мандраж, а потом быстро понял, что бояться мертвых – пустое дело. Бояться надо живых, – говорил доктор Геворкян, продолжая исследование трупа. – К смерти быстро привыкаешь, нельзя не привыкнуть, иначе ляжешь ррядом, если будешь принимать близко к сердцу каждый случай. Наша с вами задача не плакать над убиенными, а установить причину смерти, найти доказательства, чтобы суд мог вынести приговор убийце.
Утром десятого июня в понедельник следователь Медведев, дав задания своему напарнику Колесникову, один направился к дому убитой Марии Образцовой.
Закурив, Максим прохаживался вдоль улицы, оглядываясь и задаваясь вопросом, не наблюдает ли кто за ним. Убедившись, что за холодными стеклами окон квартиры Марии не было никакого движения, он бросил сигарету и направился к подъезду. Перед квартирой была натянута оградительная полицейская лента. Открывая дверь, Максим перепачкал ладони черным порошком, которым была обработана ручка. Когда он вошел, лента сорвалась, зацепившись за его плечо.
Позавчера, находясь здесь, он был сосредоточен на осмотре места преступления, той самой кухни, где была убита Мария Образцова. Сейчас, находясь в полном одиночестве, он хотел сконцентрироваться и внимательно изучить обстановку и быт погибшей. По словам Дениса, с момента убийства здесь ничего не трогали.
Он долго стоял неподвижно в коридоре, в тишине и покое, ожидая, когда в воздухе успокоятся частицы пыли, потревоженные его проникновением. Перед Максимом предстала небольшая двухкомнатная квартирка, выдержанная в консервативном стиле. В интерьере не было ни пафоса, ни гламура, ни вычурных декоративных деталей. Гостиная оказалась обставлена в спокойном классическом стиле: темная стенка вдоль стены, в центре – стеклянный столик со стопкой журналов о моде и стиле, а рядом диван и два кресла. В углу стоял письменный стол с ноутбуком. Макс направился по коридору в спальню: «Так, что здесь у нас?» Большая кровать, шкаф, плазменный телевизор на стене. Везде чисто, уютно, ничего лишнего. Вещи в шкафу аккуратно сложены или развешаны, в ящиках порядок. На прикроватной тумбочке рамки с фотографиями. Макс подошел поближе, чтобы рассмотреть. На всех фото была запечатлена хозяйка дома со своей взрослой дочерью на фоне достопримечательностей из разных стран. Наблюдалось внешнее сходство матери и дочери: обе светло-русые с серыми глазами, схожие черты лица. Только вот дочь на всех фото по сравнению с улыбающейся и гордой матерью выглядела какой-то подавленной. В глазах читалась грусть, а губы были растянуты в неестественной улыбке. Потом он направился в ванную комнату. Плитка с цветочным рисунком, шампунь из лепестков роз, гель для душа из черной орхидеи, косметика, парфюм на полках, шкатулка с украшениями – все говорило, что хозяйка здесь живет одна.
Медведю хотелось, чтобы жилище заговорило с ним. Он сам не знал, что искал: не замеченную ранее улику, иголку в стоге сена, а может, подсказку, открывающую мотив убийцы. Он не чувствовал ни запаха смерти, ни волнения от недавнего кошмара, произошедшего здесь. Убийца не расхаживал по квартире, его не интересовали ни деньги, ни шкатулка на видном месте, набитая побрякушками. Его внимание явно было сосредоточено исключительно на хозяйке жилища, у него был какой-то личный мотив.
Максим вернулся к входной двери и начал анализировать, прокручивая в голове возможный ход действий убийцы. «Дверь не была взломана, хозяйка впустила убийцу на порог дома сама, зная его, либо он расположил Марию к себе. Ты знал ее распорядок дня, знал, что утром ей на работу к десяти, хотел поймать ее врасплох. Между вами завязался разговор, вы проходите на кухню…» Максим следовал по маршруту убийцы, и воздух становился тяжелее. Входя на кухню, Медведь знал, что увидит за дверью. Кровь на полу, стенах и мебели уже запеклась. Клининговая служба еще не приходила. Казалось, уже сам воздух пропитался смертью.
«Итак, вы зашли в кухню, продолжили разговор, который перешел на повышенные тона. Ты возбуждаешься все больше и больше, ты чувствуешь, что ты хозяин положения. Ты пришел подготовленный. В кармане у тебя скальпель, который дает тебе уверенность. Ты теребишь его, ожидая подходящего момента, чтобы им воспользоваться. Цель у тебя одна – убить ее. Ты ждал пика своего эмоционального состояния, чтобы поставить точку в этом деле. Наконец ты крепко схватил Марию сзади за волосы и так запрокинул ей голову, что даже вырвал пучок. Эти волосы потом мы обнаружили на полу. Возможно, жертва кричала, а может, и не успела отреагировать. Никто из соседей ничего не слышал. Одним уверенным ударом лезвия ты рассек ей шею от уха до уха, перерезал левую сонную артерию и трахею. Хлынула алая струя. Кухня залилась кровью, одежда насквозь пропиталась. Марии хватило времени для осознания, что она умирает, но сделать она уже ничего не могла. Она видела, как фонтанирует из шеи ее собственная кровь, забрызгивая стену и мебель. Она задыхалась и захлебывалась кровью, попавшей в поврежденную трахею, в глазах читался страх и безысходность. Она металась по кухне, сдавливая руками рану на шее. А ты стоял и наслаждался. Когда ее муки закончились, она перестала биться в агонии и упала на пол, ты склонился над ней, чтобы завершить свой обряд. Открыл рот, достал ее язык и отрезал одним движением. Потом ты оставил послание. Ты обмакнул язык в лужу крови, как художник обмакивает кисть в краски, и вывел на дверцах мебели: “ТЫ СВОБОДНА”. А после, как ненужную больше вещь, выбросил его в мусорное ведро. Затем ты вложил в руку убитой сувенирные весы, которые принес с собой. Что это? Подарок, подпись, подсказка? Зачем? Что за извращенный ритуал? Что ты хотел этим сказать? Кому это послание: жертве или кому-то еще? Чью душу и от чего ты освободил таким кровавым способом?»
Максим вернулся в гостиную и в изнеможении плюхнулся в кресло. Его пробирала дрожь, он был вымотан физически и морально. Он ощущал усталость, ноги и руки ломило, голова раскалывалась. Закрыв глаза и откинувшись на спинку кресла, он в воображении переместился на Жижицкое озеро, в чистых водах которого есть улов на любой вкус и где Максим любил забрасывать удочку. Он хотел оказаться сейчас где угодно, но только не здесь, в месте, где было совершено преступление и пахло смертью.
Раздался звонок, Макс вздрогнул. Достал из кармана телефон, на экране высветилось лицо капитана Колесникова.
– Есть новости? – с надеждой спросил Медведев.
– Макс, пришел протокол заключения анализа волоса, взятого с края раны у Образцовой.
– И? Есть ДНК?
– Образец оказался малоинформативным, ДНК выделить не удалось. В описании какая-то ерунда, понятно только, что волос принадлежит женщине.
– Значит, шерше ля фам, – задумчиво проговорил следователь.
– Еще кое-что.
– Не томи, говори.
– Образцова на протяжении последней недели неоднократно и безуспешно пыталась связаться по сотовому с одним и тем же абонентом.
– Кто это?
– Врач тибетской медицины, профессор Дон-гин-доо Жар-гал, – произнес по слогам Денис.
– Скажи еще, что это женщина с черными волосами? – с надеждой в голосе спросил Максим.
– Судя по фото в интернете, да. Врач работает в центре восточной медицины «Тибет». Со слов дочери Образцовой, погибшая наблюдалась там по поводу болей в спине. Два раза в год проходила курс иглорефлексотерапии.
Максу на мгновение стало легче.
– Сначала разберемся с анализом волоса. Встречаемся в лаборатории. Потом навестим доктора.
В экспертно-криминалистическом учреждении шестьдесят процентов сотрудников составляли женщины, треть из них находились в декретном отпуске. Все больше представительниц слабого пола встречалось в этой профессии. Майор Медведев по долгу службы не раз посещал криминалистическую лабораторию, с некоторыми экспертами доводилось совместно работать, некоторых он знал только заочно.
Максим и Денис зашли в отдел по исследованию волос и волокон. На рабочих местах находилось четверо сотрудников.
– Милые дамы, здравствуйте! Рад вас всех видеть, – нежно сказал Медведев.
Макс обладал врожденным обаянием, что притягивало противоположный пол. Все четыре пары глаз устремились на следователей, и женщины расплылись в улыбках. Особенно оживилась Аллочка, молодая сотрудница, большая сплетница, вечно находящаяся в поисках достойного кандидата для замужества.
– Ирина Михайловна, мы по вашу душу! У нас возникли вопросы по делу Образцовой. Поможете нам разобраться? Нам без вас никак! – игриво спросил следователь Медведев.
Не теряя ни минуты, Аллочка тут же встала из-за стола, кокетливой походкой прошлась между мужчинами и направилась к кулеру с водой. Медленно наклонилась прямой спиной, демонстрируя свою соблазнительную пятую точку в короткой юбке и длинные ноги на высоких каблуках. Набрала стакан воды, затем так же кокетливо вернулась на рабочее место. Данное позирование не могло остаться не замеченным остальными. Денис стоял с глупым выражением лица, раскрыв рот.