(Не)случайный попутчик

Глава 7: Уйти или остаться?

Новый день начался с отвратительной погоды. Крупные капли дождя, словно надоедливые комары, с раннего утра барабанили по жестяному навесу балкона. Звук отдавался резкой болью в пульсирующих висках, усиливая и без того мрачное настроение.

Я ворочалась в постели, тщетно пытаясь найти удобное положение. Сон ускользал, оставляя меня в плену беспокойных мыслей. За окном бушевала непогода: порывистый ветер гнал серые облака, а дождь лил стеной, заглушая все звуки вокруг.

Как ни старалась, этой ночью я так и не смогла погрузиться в глубокий сон. Лишь короткие, беспокойные дрёмы приносили временное облегчение, но затем я снова просыпалась, чувствуя себя разбитой и уставшей. Часы и минуты тянулись до одури бесконечно…

Не подавая вида, что наконец проснулась, я слегка приоткрыла глаза. Прищурившись, взглянула на часы – тонкие стрелки, отсчитывали время, которое неумолимо убегало вперёд, как река, несущая свои воды. Десять утра. Не поздно, однако и не рано для выходного дня. Соседняя подушка одиноко лежала рядом, хотя постель ещё хранила тепло того, кто провёл в ней остатки ночи. Значит, Вершинин уже встал. Не успела я подумать об этом, как со стороны кухни раздались непонятные звуки.

Нехотя поднявшись с дивана, я накинула лёгкий халат поверх ночной рубашки и поплелась в ванную комнату. Но не успела сделать и пары шагов, как услышала не очень трезвый окрик, раздавшийся из кухни.

– А поприветствовать мужа не желаешь? – Лёня, опираясь на подоконник, лениво смотрел на меня. Его глаза блестели, а на небритом лице играла самодовольная улыбка.

– Ты мне не муж, Вершинин, – холодно отрезала я. – Или тебе напомнить, кто является твоей законной женой?

– Не начинай, а? – Лёня поморщился, как будто я нарушила его утреннюю гармонию с самим собой. – Я же сказал, что разберусь с этим в ближайшее время. К тому же, живу-то я с тобой, а не с Наташкой.

– Только вот это ничего не меняет, – скрестила я руки на груди. – Абсолютно.

– Для кого как, – протянул Леонид, делая шаг к столу. Его голос стал ниже. – Ты не понимаешь, насколько наши отношения важны для меня?

Я прижалась к дверному косяку, с грустью наблюдая за его действиями. В голове снова всплыли мысли о том, как долго это всё тянется и как мне надоело постоянно объяснять ему одно и то же.

Он снова пил. На столе стояла пустая стеклянная банка, в которую Вершинин отправил нарезанный лимон, а после, отвинтив крышку с бутылки водки, перелил её содержимое в подготовленную ёмкость. Я смотрела на это с отвращением. Как я могла так долго не замечать, что происходит? Он был не просто изменщиком и женатиком, но и начинающим алкоголиком. Куда я качусь? На кого я трачу свою молодость, свои лучшие годы?

Внутри всё кипело от злости и разочарования. Я больше не могла терпеть. Нужно было срочно что-то решать. Подумать о будущем, о себе. Подыскивать новое жильё и уходить. Хватит. Это невыносимо.

– Присоединишься? – спросил он, приподняв бровь и внимательно глядя на меня.

Я поморщилась, не сразу ответив. Внутри всё бурлило от смеси раздражения и неприязни. Я понимала, что должна быть выше этого, но эмоции, как обычно, старались взять верх над разумом.

– Нет, – наконец ответила я, отрицательно мотнув головой. – Ты уж как-нибудь сам, без меня. Хотя… Тебе же есть с кем объединиться, ведь так?

Лицо Вершинина на мгновение напряглось, однако он быстро взял себя в руки.

– Ревнуешь? – цинично усмехнулся Леонид, явно наслаждаясь щекотливой ситуацией.

– И не думала, – отрезала я, стараясь скрыть предательскую дрожь в голосе. – Просто… Гадко всё это, Вершинин.

– Лазила в мой телефон или?.. – он сделал паузу, давая мне возможность объясниться.

– Или! – выпалила я с вызовом. – В следующий раз выходи со своей страницы. Хотя… Может, ты специально оставил её открытой? Чтобы насолить мне?

Его глаза сверкнули злым огоньком, но он ничего не сказал, взяв пару минут на раздумье. Вместо ответа мой сожитель отвернулся к окну. Его плечи слегка дрогнули, выдавая внутреннее напряжение. Я заметила, как пальцами он нервно теребил край помятой рубашки, словно пытался найти выход из сложившейся ситуации, но не знал, с чего начать. В кухне повисла напряженная тишина, нарушаемая лишь тихим звуком дождя за окном.

– Может и так, – бросил он через плечо после непродолжительного молчания.

– Отвратный поступок, не находишь? – я не смогла сдержать горечь в голосе. – Использовать людей, играть с их чувствами…

Лёнька наконец повернулся ко мне, его и без того тяжёлый взгляд, казалось, насквозь прожигал меня, застывшую у дверного проёма.

– Ты даже не представляешь, насколько глубоко ты ошибаешься в своих суждениях, – сказал он тихо, но с такой уверенностью, что у меня мурашки побежали по коже. – И знаешь, что? Ты бы всё равно не поняла! Не дано тебе это, Журавлёва! Ты странная, не замечаешь очевидных вещей, пытаешься найти проблемы там, где их нет, и…

– Ты мне отвратителен! – выкрикнула я, не дослушав до конца его тираду.

– Пусть так, но сама-то ты далеко ушла, от меня? – взвился Вершинин, всплеснув руками. – Строишь из себя королеву, всё ей не так, да не эдак! Это ты, Таня! Ты виновата в том, что я стал таким!

– Серьёзно? – усмехнулась я, стараясь подавить обиду. – Сам-то в это веришь? Или так, к слову, пришлось? Я вообще не понимаю, к чему эти пустяковые обвинения? Пытаешься грамотно слиться с животрепещущей темы?

– Думаешь, я не вижу, как ты от меня нос воротишь? Противны мои объятия, поцелуи? Тогда какого хрена ты продолжаешь жить со мной, Журавлёва? Боишься, что одна не выкарабкаешься из той ямы, в которой находишься? Или нет! Ты упорно ищешь мне замену на стороне, да подходящего варианта не подвернулось? Так, я спрашиваю?!

– А хотя бы и так! – не осталась я в долгу. – Зато тебе, я смотрю, подвернулось великое множество вариантов, которые ты без зазрения совести и используешь, обманывая меня!

– Всё из-за тебя! – не унимался Вершинин, наступая на меня. – Из-за твоего холодного равнодушия! Я всё делаю для тебя! Работу нашёл новую, эту поездку грёбаную придумал. А ты!

– Что я? – эхом повторила я, чувствуя, как внутри всё сжимается от страха перед этим мужчиной.

– Вот именно, Журавлёва! Что ты сделала ради наших отношений? Ровным счётом ничего.

– Если бы я знала в тот самый первый день, что ты женат… – прошептала я, опустив глаза.

– Что бы изменилось? Скажи! – перебил он, впившись в меня невидящим взглядом.

– Всё! – я подняла голову, стараясь смотреть ему в глаза. – Я бы не поддалась на Машкину авантюру и…

– Что и? Договаривай? – Вершинин наклонился чуть ближе, его голос стал тише, но от этого ещё более угрожающим. – Осталась бы в той съёмной комнатушке, с семейной парой, которые тебе типа дальние родственники? Продолжала бы терпеть поползновения алкаша-хозяина, который без стука входил в твою комнату в любое время суток?

– Ты… ты… – я не могла подобрать слов.

– Что? Правду слышать ты не желаешь? – он усмехнулся, отступив на шаг. – Будь хоть перед самой собой честна, девочка моя. Ты без меня полный ноль! Никто и ничто! У тебя и парня-то не было на момент нашего знакомства. Чего молчишь? Ведь ты и сама прекрасно осознаёшь тот факт, что кроме меня ты никому не нужна, Татьяна. Уж извини, коли рожей, как говорится, не вышла!

Не ответив на этот выпад, я сделала шаг назад и, скрывшись в ванной, прижалась спиной к холодному кафелю, чувствуя, как из глаз брызнули горькие слёзы.

Он прав. В этом Лёня, несомненно, прав. Если бы я не съехала с той квартиры, возможно, уже бы случилось непоправимое. Выходит, я должна быть ему благодарна за то, что он появился в моей жизни? Да и к тому же, кому я нужна, кроме Вершинина? У меня ведь действительно нет никого ближе, чем он…

Уйти или остаться?.. Уйти, чтобы снова остаться одной? Влюбиться второй раз я уже не смогу, моё сердце принадлежит много лет одному мужчине, который меня жестоко обманул, надсмеявшись. А жить без любви… Какая разница, с кем?

Лёня стал для меня чем-то вроде стойкой привычки. Да, он изменился, стал больше пить, и я не могла не замечать этого. Возможно, в этом была моя вина. Отчасти. Может быть, я не смогла дать ему то, что ему было нужно: нежность, ласку, любовь? Может быть, я не была достаточно сильной, чтобы поддержать его в трудные моменты? Скорее всего, он не ошибся…

В какой-то мере, я верила его словам и соглашалась с высказанными претензиями. Ведь я действительно его не любила и была холодной с ним в постели и в жизни. Только как вести себя иначе не знала.

Он не тот… для меня. Да и я для него, не та!

Глава 8: А может?..

Поезд отправлялся с вокзала ровно в одиннадцать утра, но, как всегда и бывает, что-то пошло не так. Не сложилось.

Лёня снова не вернулся домой ночевать, и ранним утром нам пришлось спешно собираться. Мы бежали по перрону, подгоняемые сообщением диспетчера о том, что состав вот-вот отправится по заданному маршруту. Сердце колотилось, дыхание сбивалось, и я едва успевала переставлять ноги.

Остановившись у седьмого вагона, я бросила сумку на землю пытаясь отдышаться. Женщина в форме проводника раздражённо посмотрела на меня.

– Какое купе? –спросила она, нахмурив брови, густо подведённые чёрным карандашом. – Почему опаздываете на посадку?

– Третье, – выдохнула я, стараясь не показать, как сильно устала. – Такси задержалось из-за пробок.

Она недовольно покачала головой, взяла наши билеты и проверила данные. Затем, не говоря ни слова, небрежным жестом пригласила войти. Как только мы поднялись на площадку, проводница тут же последовала за нами и немедля закрыла дверь, отрезав нас от суеты вокзала.

Я огляделась. В вагоне было довольно шумно, люди разговаривали, кто-то уже устраивался на своих местах, а кто-то ещё пытался отыскать нужное купе.

Увидев на приоткрытой двери цифру «три», я выдохнула с облегчением. Соседей у нас не предвиделось – по крайней мере, до следующей станции точно.

Я поставила вещи на нижнюю полку и уселась к окну, наслаждаясь моментом. Мы успели на поезд, и это несказанно радовало. Хотя вагон был заполнен пассажирами, в нашем маленьком мирке мы были одни. Я могла спокойно смотреть в окно, слушая шум колес и ощущая, как поезд мягко покачивается на рельсах. Не нужно было вступать в разговоры с незнакомыми людьми, поддерживать пустые беседы, которые могли бы отвлечь от моих мыслей и таких далёких воспоминаний о юности.

– Тань, я в вагон-ресторан, тебе что-то купить на обратном пути? – спросил Вершинин, стараясь придать своему голосу беззаботность, только вопреки всему я заметила, его бегающий взгляд и дрожащие от нетерпения руки.

Выходит, его извинения и гроша ломаного не стоили, а убедительные речи о том, что он больше не прикоснётся к спиртному, как обычно, оказались пустой болтовнёй.

– Лёня! Ты же обещал не пить? – то ли воскликнула, то ли спросила я, не скрывая раздражения в голосе. Я не понимала, как он мог так легко нарушать данные мне обещания.

– У меня отпуск! Заслуженный! Могу позволить себе немного расслабиться? – ответил Леонид, пожимая плечами, будто это было само собой разумеющимся. – Тем более дорога нам предстоит дальняя.

Мне не хотелось продолжать этот разговор, который уже не раз заходил в тупик. Он был похож на бесконечный круговорот слов, который никогда не приводил ни к чему значимому. Отмахнувшись от него, словно от назойливой мухи, я достала смартфон и открыла приложение для чтения. Пальцы сами собой начали набирать заученный наизусть пароль, и через мгновение я погрузилась в мир новой книги. Это было моё убежище, место, где я могла забыть о реальности и раствориться в словах любимого автора. Подтянув колени к подбородку, устроилась поудобнее на нижней полке. Свет от экрана смартфона мягко освещал моё лицо. Я вчитывалась в строки, чувствуя, как напряжение покидает тело. Книга была как глоток свежего воздуха, который наполнял меня новыми силами и надеждами. Надеждами, которым никогда не суждено осуществиться наяву…

Лёня усмехнулся ведомым лишь ему мыслям и, покачав головой, направился в вагон-ресторан. Я слышала, как за ним закрылась дверь, и почувствовала, как моё сердце снова начинает биться быстрее. Я так и не решила ещё, как мне вести себя в сложившейся, между нами, ситуации. Уйти? Остаться? Или терпеть, вопреки всему? А может, набраться смелости и разорвать «душащие» меня отношения, плюнуть на всё и вернуться домой, к родителям, оставив мечты о жизни в городе? Повиниться и смириться с тем, что, скорее всего, неизбежно. С тем, что я так и останусь на всю жизнь неудачницей, у которой ничего не получилось…

Да… Я действительно не знала, как поступить…

Прошло уже несколько часов, а я так и сидела одна, в купе поезда, мчавшегося на юг. Я стремительно врывалась в свой долгожданный отпуск, который, как оказалось, не принесёт мне ни радости, ни покоя. И, по-видимому, его я проведу в полном одиночестве.

Через некоторое время раздался стук в дверь. Я вздрогнула от неожиданности, поднимаясь с полки. За стуком последовал отборный мат, от которого у меня сжалось сердце. Я нехотя нажала на ручку и сдвинула дверное полотно, встречаясь взглядом с тем, на кого трачу свою бесценную жизнь. Лёнька еле стоял на ногах.

– Опять? – тихо произнесла я, чувствуя, как горечь обиды подступает к горлу. – Мог бы хоть в поездке остепениться…

Я уложила его на нижнюю полку, накрыла одеялом, чтобы хоть как-то прикрыть его неопрятный вид. Сама залезла наверх, стараясь не смотреть на «своего» мужчину. Слёзы обиды уже текли по моим щекам, хотя я не собиралась вновь плакать из-за него. Вершинин преспокойно дрых, распространяя вокруг себя запах перегара и табака, который казался мне невыносимым.

Протянув руку, я опустила вниз раму окна. Тёплый летний воздух ворвался в купе, но он не принёс мне облегчения. Наоборот, напомнил о том, как прекрасен мир за пределами этого замкнутого пространства, о том, что я могла бы наслаждаться им, если бы не…

Если бы не была такой зависимой и нерешительной!

Глава 9: Новый пассажир

Лёня проснулся ближе к обеду. Он долго ворочался на неудобной полке, пока наконец не поднялся. Сначала умылся, затем, перекусив бутербродом, прихватил с собой непочатую бутылку водки, которая появилась в его руках словно из ниоткуда. Неужели заранее приобрёл или же купил вчера в ресторане?

Не сказав мне и пары слов, Вершинин уверенно направился в соседнее купе, где с самого утра гудела весёлая компания. Я слышала через тонкую перегородку, как они громко смеются и о чём-то оживлённо спорят. Похоже, Лёню там приняли как родного. Видимо он не собирался возвращаться, пока не дойдёт до нужной кондиции, а я… Я наслаждалась вынужденным одиночеством, которое давало мне возможность спокойно обдумать свои мысли и построить планы на будущее. В которых не было места Вершинину.

К вечеру второго дня нашего неблизкого пути мы прибыли в Новосибирск. Стоянка длилась двадцать семь минут, и этого времени хватило, чтобы выйти на перрон, размять затёкшие от долгого сидения ноги и немного подышать свежим воздухом. Я воспользовалась этой возможностью, чтобы перевести дух и немного отвлечься от монотонного движения поезда.

В Новосибирске царила пасмурная погода, небо затянули серые облака, моросил мелкий дождь, каплями оседая на потемневшем перроне. У меня не было с собой зонта, поэтому я осталась стоять недалеко от вагона. Переминаясь с ноги на ногу, с любопытством, рассматривала вновь прибывающих пассажиров, пока мой взгляд не упёрся в выделяющегося на их фоне молодого парня. Он шёл, слегка прихрамывая. Однако, несмотря на это, его ноги, обутые в грубые кожаные берцы, уверенно ступали по мокрому асфальту. В каждом шаге чувствовалась небывалая сила и непоколебимость. Мне отчаянно захотелось хоть на миг взглянуть на его лицо, только вот его надёжно скрывал от назойливых взоров козырёк кепки. Высокий, мускулистый. От него словно веяло несокрушимостью и… защитой?

Проходя мимо, он случайно задел меня рюкзаком, туго набитым вещами. Я отшатнулась, но не успела ничего сказать, как парень быстро произнёс:

– Извините, – его голос был ровным, но в нём отчётливо слышались нотки усталости и подчёркнутого равнодушия.

Он даже не поднял головы, продолжая свой путь.

Проводница заметила меня, стоящую под дождём на перроне. Её резкий голос выдернул из зыбкого липкого тумана, который окутал с ног до головы, едва я увидела странного незнакомца. Этот парень отчего-то тревожил меня…

– И чего ты здесь стоишь, мокнешь? – обратилась она ко мне с явным раздражением. – Шла бы лучше горячего чаю выпила. Это у меня работа, между прочим, а ты-то зачем выперлась?

Я подняла голову, стараясь не смотреть ей в глаза.

– Воздухом подышать, – тихо ответила, чувствуя, как капли дождя стекают по лицу.

Проводница фыркнула и покачала головой.

– Эх ты! Воздухом! Твой-то небось опять в хлам? Смотри, будет буянить, высажу на первой же станции.

Опустив голову, словно это я, а не Вершинин, была виновником недовольства женщины, поспешно юркнула в тёплое нутро тамбура, протискиваясь сквозь стоящих с сумками пассажиров.

Открыв дверь купе, я молча вошла внутрь, внимательно разглядывая затоптанный коврик, лежащий в проходе под ногами. Не оглядываясь, направилась к своему привычному месту слева от столика и, опустившись на него, постаралась устроиться как можно удобнее.

Внезапно тишину нарушил раздражённый голос:

– Очень рад знакомству, – произнёс он с лёгкой иронией. – Но, может, всё-таки дама соблаговолит занять свою полку?

От неожиданности я вздрогнула и, подскочила, чувствуя, как лицо заливает яркий румянец.

– Простите, – скороговоркой пробормотала я, стараясь скрыть своё смущение.

Подняв глаза, мельком взглянула на своего неожиданного соседа. Это был тот самый угрюмый парень в тонкой куртке защитного цвета, скорее всего, военный, который сразу привлёк моё внимание своей хромотой.

Мне хотелось в мельчайших подробностях рассмотреть его лицо, однако парень тотчас потерял ко мне интерес и отвернулся, увлечённо разматывая проводные наушники. Он склонил голову вниз, словно скрывшись за накинутым на голову капюшоном, из-под которого выглядывал короткий «ёжик» русых волос, подчёркивающий суровую внешность незнакомца.

Я вдруг почувствовала себя неловко, оказавшись наедине с ним.

В нашем купе, где раньше мы были полными хозяевами ситуации, я без колебаний забиралась на верхнюю полку, опираясь на край стола. Но сейчас, в присутствии этого молчаливого и замкнутого соседа, я ощутила неловкость и неуверенность.

Скинув шлёпанцы, попыталась залезть на верхнюю полку, опираясь на боковую подножку. Обычно я легко и непринужденно забиралась наверх, но сейчас каждое движение давалось мне с трудом. Мне казалось, что его взгляд следит за мной, оценивая и, возможно, осуждая за неловкость. Я чувствовала, как краснею под этим пристальным взором. Хотя, может, мне это лишь казалось?

Пытаясь подтянуться на слабых, нетренированных руках, я почувствовала, как качнулся поезд, начав движение. Этот внезапный толчок заставил меня потерять равновесие, и я, не успев найти устойчивую опору под ногами, сорвалась вниз. Отчаянно хваталась за воздух, пытаясь удержать себя от позорного падения. Только вот безуспешно.

Глава 10: Всё вспять

Неуклюжая назойливая девица испортила мне первые минуты поездки. Она была настолько неумелой и неловкой, что даже не смогла самостоятельно забраться на верхнюю полку. Её движения были хаотичными и неуверенными, а руки постоянно соскальзывали с металлического поручня. В какой-то момент она ожидаемо сорвалась вниз, её ноги взметнулись в воздухе, а голова, казалось, вот-вот коснётся старого, видавшего виды коврика, который лежал между нижними полками. Я не мог остаться равнодушным к происходящему. Молниеносно среагировал, выбросил руку вперёд и, подхватив попутчицу за тонкую талию, удержал в воздухе. Её тело, лёгкое и стройное, оказалось в моих руках, а я, почувствовав девичью дрожь, понял, что она действительно испугалась произошедшего.

В тот момент, когда держал её в вынужденных объятиях, неосознанно прижимая к груди, я почувствовал, как будто шальная молния пронзила меня насквозь. Это было странное, необъяснимое чувство, словно само провидение вмешалось в обыденное течение жизни. Я не мог понять, что это было, только вот взгляд её огромных, глубоких глаз заставил меня замереть на мгновение.

В моих руках была Журавлёва – та самая девочка, которой я когда-то искренне хотел сделать предложение. Та, которую я безумно любил, мысли о ней до сих пор живы в моей памяти, только вот… Она смотрела на меня чересчур настороженно, хлопая длинными ресницами, словно не узнавая. Её лицо было бледным, а пухлые губы слегка дрожали. Внутри меня словно сжалась стальная пружина. От жалости или?..

Скинув с себя оцепенение, с лёгкостью подкинул Таню на верхнюю полку, стараясь не показывать бушующих в глубине души эмоций, и вернулся к выбору музыки на телефоне. Однако мысли о ней не давали мне покоя. Почему Татьяна так изменилась? И, отчего я не узнал её сразу? Что же теперь делать с этим странным чувством, которое вновь охватило меня вызывая сердечный трепет?

Казалось, кожей я чувствовал её изучающий заинтересованный взгляд. Для меня он был подобен ледяному прикосновению. Боролся с непонятным, мучительным волнением, захватившем меня с головой. О чём конкретно я думал? Хотел обхватить лицо Тани своими грубыми ладонями и спросить, за что она так жестоко обошлась со мной тогда, в прошлом? Что такого неожиданного могло произойти за одни несчастные сутки? Почему оставила без внятных объяснений, словно я был для девушки пустым местом? Но я молчал, только замер, как античная статуя, бездумно водя пальцем по экрану телефона, словно это нехитрое действие могло стереть опустошённость, разрастающуюся в моей израненной душе.

За стенкой раздавался громкий, раскатистый хохот, который никак не давал сосредоточиться. Он словно вырвал меня из омута тяжких раздумий, в котором я тонул, пытаясь найти ответы на терзавшие меня вопросы. Внутри разгоралось что-то горячее и тёмное – злость, раздражение и неукротимое желание выплеснуть всё это наружу.

– Заткнитесь, уроды! – не сдержавшись, я стукнул кулаком по тонкой перегородке, отделявшей меня от источника шума. Раздался глухой звук, и смех мгновенно прекратился. На мгновение воцарилась тишина, но затем он вспыхнул с новой силой, ещё более громкий и издевательский.

Я резко поднялся со своего места и, сжимая кулаки, решительно подошёл к двери. Пальцы впились в ручку, но я замер, почувствовав прикосновение Тани, которая склонилась с верхней полки, дотронувшись до моего плеча невесомыми тонкими пальцами.

– Не ходите туда, – сказала она испуганно, но настойчиво. – Они все пьяные… Ничего не соображают. Как бы беды не случилось…

Я обернулся к ней, чувствуя, как внутри меня что-то ломается. Татьяна смотрела на меня с неподдельной тревогой и отчаянием в глазах. Её голос дрожал, но она продолжала:

– Пожалуйста, не надо. Лучше останьтесь. Ваша нога… У вас ведь травма? Верно?

– И не с такими справлялся, – бросил я, стараясь, чтобы голос звучал уверенно. – А ты глазастая стала, да? На хромоту мою внимание обратила?

– Что? – изумлённо ответила девушка, впившись взглядом в моё лицо.

И я не сдержался! Шагнул ближе к ней, вцепившись руками в белый поручень, и процедил:

– Журавлёва, ты прикалываешься или в самом деле не узнаёшь меня? Хотя… всё возможно, не так уж и долго ты была моей. Каких-то тридцать дней, а потом…

Секунда, другая, и она подскакивает, забывая о том, что находится в ограниченном пространстве. Слышу глухой стук удара, и моё сердце сжимается, словно наяву я чувствую её боль. Девчонка машинально потирает рукой затылок силясь не разреветься. Не вышло… Крупные слёзы градом хлынули из некогда любимых глаз.

Она плачет оттого, что ей больно, или так рада неожиданной встрече со мной?

– Ванечка… – всхлипывает Журавлёва. – Неужели? Через столько лет…

Её тело дрожит, как осиновый лист на осеннем ветру, и я вижу, как она пытается подавить непрошенные слёзы. Но они вновь прорываются сквозь её тщетные попытки, и тогда, девчонка начинает отчаянно плакать, беззвучно и жалобно, словно её душа в этот миг разрывается на части.

Я стою рядом, не в силах двинуться с места. Её слёзы для меня, как удар под дых. Я не ожидал, столь сильной реакции на нашу случайную встречу. Выходит, она тоже, не забыла… О нас?

– Прости меня, – шепчу я, не зная, за что именно прошу прощения.

Танюша поднимает на меня взгляд, полный боли и невысказанной надежды.

– За что? – в тон мне отвечает она.

Мне нечего сказать. Я просто стою и смотрю на неё, чувствуя, как внутри меня что-то ломается.