Монолог фармацевта. Книга 2

Разумеется, вопрос касательно левой руки Маомао предпочла обойти стороной, тем более господин Дзинси не стал допытываться, откуда у нее многочисленные шрамы. Похоже, с того угла, где он наблюдал за безобразной сценой, их было не разглядеть.

– Пожалуй, найду другое место для уборки, чтобы не мешать вам, господин, – не дождавшись ответа, поторопилась удалиться Маомао.

Поскольку хозяин вернулся в свой кабинет, мыть и убирать там она уже не могла – подхватив тряпку и ведро, Маомао направилась в другое место. Стремительно отдаляясь, она краем уха подслушала, что именно бубнит господин Дзинси своим прелестным голоском:

– Нездоровое влечение?..

«Я же ничего дурного не сказала?» – забеспокоилась Маомао, но тут же сочла, что ничем перед своим благодетелем не провинилась. И нет беды в том, что он видел и слышал перепалку с дворцовыми девами от начала и до конца.

Избежав новых хлопот и забот, она с усердием взялась за работу.

* * *

«Зима у нас не задерживается», – подумала Маомао.

Она сидела в своей комнате, сложив руки на груди и скрестив ноги, и недовольно мычала. Днем, в одну из редких передышек во время уборки, ей удалось наскрести лишь жалкий пук трав. Конечно, из такого ни одно снадобье не сготовишь, но что поделать? Даже этот пук она тщательно промыла, бережно обсушила и развесила вдоль стены.

С тех пор как она перебралась во Внешний дворец, каждый день стал похож на предыдущий, и Маомао только и делала, что придавала своей комнатушке весьма сомнительный вид, развешивая всюду собранные травы.

Будет нелишним сказать, что выделили ей комнатушку ничуть не хуже той, что была у нее в Нефритовом дворце, – такую же тесноватую, зато свою, – а для низшей служанки такая малость уже дорогого стоит. Только в Нефритовом дворце ей разрешали готовить что-нибудь прямо на кухонной печи. Да и трав во дворе росло побольше… Но их пучки не забивали комнату Маомао, поскольку она сразу делала из них что-нибудь полезное.

«Так, чем бы заняться…» – вновь задумалась она и поглядела на лакированный короб из тунгового дерева, бережно водруженный поверх ее дорожного сундука. Короб был перевязан шелковой лентой, а в нем лежал гриб, растущий из тела гусеницы.

Господин Дзинси пришел на «улицы цветов» с сундуком серебра и диковинкой под названием «кордицепс». Завидев такое сокровище, Маомао поддалась искушению и тут же подписала договор, а торговаться насчет условий не стала. Но теперь она не могла отделаться от мысли, что уж слишком продешевила. Вот только загадочный кордицепс пробуждал в ней странное и жутковатое влечение, и не было ни сил, ни желания противиться ему.

Маомао сняла крышку короба и заглянула внутрь. Лицо ее жутко исказилось, да так, что аж мышцы свело, – то была широкая ухмылка полнейшего удовольствия.

«Так, держи себя в руках!» – мысленно одернула себя она.

На днях, открыв короб точно так же, Маомао взвизгнула от счастья, и этот пронзительный визг хорошо разобрала ее соседка через две комнаты. Возмущенная дикими звуками посреди ночи, мешающими спать, она не поленилась встать и явиться к Маомао, чтобы гневно попинать ее дверь.

Успокоившись, Маомао разлеглась на кровати и стала разминать одеревеневшие щеки кончиками пальцев – лицо ее перекосило от ухмылки.

Работа низших служанок начиналась рано, требовалось вставать еще до первых петухов, и Маомао не собиралась разлеживаться и тем самым гневить своего благодетеля. Да, господин лишился самого дорогого, но человек он прекрасный и благородный, не стоит пренебрегать службой при нем.

Рассудив так, Маомао накинула на себя тонкое покрывало и несколько слоев одежды, закрыла глаза и постаралась заснуть.

* * *

– Не тесно тебе жить в новой комнате? – спросил прелестный евнух за утренней кашей.

Моргнув, Маомао крепко задумалась, а после заметила:

– Думаю, мне выделили ровно такую, какая и положена низшей служанке.

Честно признаться и сказать «Да, там тесновато» и «Я бы с удовольствием переселилась куда-нибудь, где есть печь, и чтобы колодец рядом» она, разумеется, не могла.

– Неужели?

Маомао промолчала.

Лучезарный евнух проснулся совсем недавно и тут же с беззаботностью ребенка принялся за завтрак, а потому не был одет и причесан со всей тщательностью. Волосы на затылке убрали кое-как, прядки на плечах лежали небрежно. Несмотря на растрепанный и заспанный вид, господин источал обаяние небожителя, сулящее одну беду. Ныне Маомао вполне понимала, почему в его покои допускаются лишь Гаошунь и немолодая прислужница. Любая другая женщина не устояла бы перед чарами господина Дзинси, и любой другой мужчина не удержался бы от того, чтобы схватить такую драгоценность и продать кому-нибудь в качестве раба. Что тут сказать? Господин воистину наделен демонической красотой.

«Словно насекомое в пору спаривания, не иначе», – подумала об этой греховной красоте Маомао.

Ей было известно, что самки некоторых насекомых источают особые запахи, чтобы привлечь самцов. Почувствовав его, самцы роем, десятками и сотнями особей, слетаются на одну-единственную самку. Некогда Маомао потребовались насекомые для приготовления одного лекарства, и, чтобы наловить самцов в достатке, она воспользовалась этим знанием. Сама она находила существование подобных природных явлений весьма любопытным.

«Если извлечь этот запах из господина, не получится ли приготовить особое душистое масло? Я бы тогда озолотилась…» – неожиданно осенило Маомао.

Размышляя об этом, она глядела на господина Дзинси не иначе как на сырье для любовного снадобья. Она прекрасно знала за собой дурную привычку от случайной догадки или мысли уноситься в заоблачные дали. Нередко бывало и так, что она пропускала разговор мимо ушей и только кивала как болванчик, будто все понимает, отчего возникала еще большая путаница.

– Если хочешь, я могу приказать выделить тебе другую комнату, – между тем предложил господин Дзинси.

Маомао страшно удивилась его щедрости, тогда как ему, кажется, было ничуть не трудно исполнить ее пожелание. Спросив о комнате, он с довольным видом потребовал добавки у госпожи Суйрэн, женщины уже немолодой, на вид разменявшей шестой десяток, которая была одной из немногих в личном услужении у лучезарного евнуха. Забрав у господина чашу, она спокойно вновь наполнила ее кашей, полила черным уксусом и с почтением подала.

Хотя Маомао не слишком следила за господской беседой, но вполне сообразила, что ей предложили комнату получше. Вместе с тем она почувствовала на себе взгляд господина Гаошуня, который стоял тут же с видом утомленным и крайне озабоченным. Казалось, брошенный на нее взгляд должен о чем-то сказать, но Маомао совершенно не понимала, что именно. В ответ она лишь озадаченно приподняла брови.

«Не понимаю я без слов! Лучше скажите прямо, что вам угодно!» – внутренне возмутилась она, но благоразумно промолчала. Не ей поучать других, ведь и сама зачастую изъясняется одними намеками.

– В таком случае прикажите выделить мне место на конюшне, недалеко от колодца, – пренебрегая явным предупреждением, бездумно выложила она то, чего желает ее душа.

– На конюшне?.. – переспросил господин Дзинси.

– Да!

Маомао надеялась, что уж там-то сможет спокойно разводить огонь и готовить все, что угодно, и никому не будет мешать. Но едва она, оторвавшись от мечтаний, подняла глаза, как увидела господина Гаошуня – тот, мотая головой, сложил руки крестом в знак того, что лучше бы ей промолчать и ничего не спрашивать.

«А все-таки какой озорной господин, даром что держит серьезный вид…» – подметила за ним Маомао.

– Там – нет! – сурово отказал ее просьбе господин Дзинси.

Маомао приняла это стойким молчанием. Лишь мысленно обругала себя за пустые надежды и, как и положено, извинилась перед своим благодетелем вслух.

* * *

Покончив с завтраком, господин Дзинси отправился на службу. По утрам он чаще всего трудился в своем кабинете, где принимал просителей, а его личные покои оставались пусты. Уборка всего крыла, принадлежавшего лучезарному евнуху, с первых же дней легла на плечи Маомао.

– Благодарю тебя за то, что перешла к нам, – однажды с улыбкой обратилась к ней госпожа Суйрэн. – Годы, как понимаешь, берут свое, следить за большим хозяйством все тяжелее и тяжелее.

До прихода Маомао эта добрая и рачительная женщина каким-то чудом управлялась одна, хотя заведовала всеми палатами господина. Но возраст ее был таков, что здоровье стало подводить, и без помощницы уже было не обойтись.

– К нам и раньше приходили служанки, но особо не задерживались. Впрочем, Сяомао, за тебя я могу не переживать.

Этим прозвищем Маомао наградил господин Гаошунь, и старшая прислужница подхватила за ним.

Познакомившись с нею, Маомао вскоре поняла, что госпожа Суйрэн чрезвычайно красноречива и расторопна, притом многоопытна, а ее руки всегда заняты делом. Серебряную посуду она натирала так споро, что в глазах рябило от перемены чаш. Едва покончив с этим занятием, она тут же принялась за полы. Увидев, что госпожа в таком почтенном возрасте берется за работу, подобающую разве что низшей служанке, Маомао поспешила вмешаться и предложить помощь, но в ответ услышала:

– Как же я поручу все тебе? Мы не успеем к полуденной работе.

И госпожа Суйрэн поведала, что теперь она лично прибирает спальню господина Дзинси. Так повелось с тех пор, как одна из прежних комнатных служанок позволила себе лишнее.

«Воровала, наверное», – предположила самое вероятное Маомао, хотя в глубине души догадывалась, что дело не в этом.

И тут госпожа Суйрэн подтвердила ее догадки. Вещи господина не столько пропадали, сколько к ним что-нибудь подкладывали.

– Господин, конечно, привык к чужому вниманию, а все же мало кому понравится обнаружить в своих вещах чужое исподнее… – намекнула она.

И добавила, что исподнее связали из человеческих волос. Видно, взяли с головы и связали. Даже именем своим подписали!

Последнее совершенно ошеломило Маомао. У нее в голове не укладывалось, как можно на такое пойти и подобное провернуть. Вдобавок ее всю передернуло от отвращения.

– Какой ужас…

– Да, история скверная, – согласилась старая прислужница.

Протирая оконные рамы, Маомао только и думала, что господину следует обзавестись маской и ходить в ней до конца своих дней.

* * *

Закончив трудиться в покоях господина Дзинси, Маомао взялась за поздний завтрак и после направилась в канцелярию. Прибираться там оказалось куда легче, чем в жилых комнатах лучезарного евнуха: кабинет не отличался роскошью, предметов в нем было мало. Правда, в павильоне уже поджидали гостя, поэтому уборку в кабинете пришлось отложить, ведь нельзя носиться с тряпками в присутствии высокопоставленного лица.

Вот так Маомао вдруг осталась без дела. Обыкновенно, когда господина Дзинси навещали, ей приходилось бросать порученное и спешно удаляться к себе. В такие часы Маомао нередко притворялась занятой и уходила бродить по Внешнему дворцу, изучая его закоулки.

«Куда бы податься сегодня? – получив свободу, задумалась Маомао. – Кстати, я уже обошла почти все Западное крыло».

Мысленно она уже составила подробную карту дворца. Ей давно хотелось посмотреть Восточное крыло, однако там живут служилые люди, а к ним простой служанке приближаться опасно. Вдобавок, если Маомао будет тайком собирать у казарм травы, ее, чего доброго, могут посчитать какой-нибудь лазутчицей и задержать. Не зря господин Гаошунь несколько раз предупреждал туда не соваться…

«К тому же вдруг среди вояк окажется тот мерзавец?..» – спохватилась Маомао и заметно поморщилась.

И хочется, и колется. Опасения повстречать того, чье имя она и вспоминать не желала, отчаянно теснила надежда, что уж там-то, в неисследованных уголках Внешнего дворца, она найдет редкие целебные травы.

Страдая от мук выбора, Маомао скрестила руки на груди и ушла в раздумья. Но тут почувствовала… как ей кто-то со всего маху треснул по затылку!

«За что?!» – мысленно вскричала она и, потирая затылок, с возмущением обернулась – перед ней невозмутимо стояла высокая дворцовая дева.

«Кажется, я ее где-то уже видела…» – припомнила Маомао.

Вскоре в памяти всплыли лица дворцовых дев, что обступили ее несколько дней тому назад. В стайке была и эта высокая девица.

Следует сказать, в отличие от многих, красилась она совсем неброско и лишь густо подводила брови. На пухлых губах, что сами по себе притягивали взгляд, краска алела едва-едва. Высокая дворцовая дева была красавицей, но что-то ее облику явно недоставало…

«Ей не помешает краситься поярче», – подумала Маомао.

Изучив деву, она сочла, что фигура и черты у нее безупречны, но именно неброская краска сводит все природные прелести на нет. Ах, если бы подкрасить брови потоньше и поизящнее, а губы, наоборот, погуще и поярче, да после причесать и уложить волосы так, как подобает придворной красавице… Высокая дева тут же бы засияла не хуже любой из драгоценных наложниц императорского дворца!

Впрочем, распознать подобный алмаз под слоем пыли могла лишь Маомао, поскольку не раз наблюдала, как распоследняя замарашка обращается в прелестную ночную бабочку. Другие бы и не заподозрили, что в грязи и заурядности таится кричаще-яркая красота.

– Тебе не следует заходить дальше, – между тем предупредила Маомао высокая девица.

Говорила она несколько лениво и сухо, но необыкновенно четко и по делу. Маомао невольно подумала, что эта госпожа могла бы окликнуть ее, призывая к порядку, а не бить почем зря.

Сказав все, что имела сказать, дворцовая дева круто развернулась и стремительно удалилась – она явно считала ниже своего достоинства говорить с безродной служанкой. Любопытно, что к груди она бережно прижимала какой-то узелок.

Заметив его, Маомао принюхалась и помимо аромата белого сандала учуяла, что от узелка тянет какой-то необычной горечью. Нахмурившись, она обернулась и посмотрела, с какой стороны пришла дворцовая дева.

«Так она состоит при служилых?» – догадалась Маомао.

Дева явно пришла из Восточного крыла, и вслед за этим Маомао сообразила, отчего та неброско красится. Спору нет, в императорском дворце не так опасно, как в темных переулках «улиц цветов», но все равно красивой женщине лучше не ходить к разгоряченным мужчинам.

Запах, тянущийся от узелка, не давал Маомао покоя. Она силилась разгадать его природу, но так и не смогла. К тому же ее прервал бой полуденного колокола: слуг зазывали вернуться к работе.

«Ладно, потом…» – неохотно оторвалась от размышлений Маомао и поспешила назад, в канцелярию. В ее груди теплилась надежда, что она не застанет хозяина на месте.

Глава 2

Курительная трубка

Прежде Маомао казалось, что прелестный и благородный господин Дзинси совсем не обременен заботами, но вскоре она поняла, что это далеко не так. Будучи евнухом, он заведовал делами не только Внутреннего, но и Внешнего дворца. Быть может, второго такого деятельного сановника в империи и не сыщешь.

В тот день господин Дзинси сидел в своем кабинете и с хмурым видом изучал какие-то бумаги, пока Маомао подбирала в углу густо исписанные ненужные листы. Вопреки обыкновению, она прибиралась при хозяине, поскольку тот желал весь день трудиться на своем месте, и Маомао ничего не оставалось, кроме как взяться за поручение тут же, а не ждать, когда он уйдет.

Ах, каких только вздорных указов не пишут на этих прекрасных листах! Но как только законы теряют силу, бумагу живо предают огню.

«Думаю, на рынке за нее дадут хоть сколько-нибудь деньжат», – прикинула Маомао, но следом обругала себя за бесчестные мысли и решительно взялась за поручение – собрать листы и отнести на сожжение.

Бумагу сжигали в дальнем углу Внешнего дворца, неподалеку от Восточного крыла, где размещали служилых и устраивали склады.

«Опять служилые…» – мысленно проворчала Маомао. Ей не хотелось туда идти, но что поделать! Работа такая.

Собравшись, она уж было вышла из канцелярии, как вдруг что-то мягкое упало ей на плечи.

– На улице холодно. Прошу, одевайтесь теплее, – предупредил господин Гаошунь, внимательный, как и всегда, к нуждам других. Именно он закутал Маомао в ватную накидку из некрашеного полотна.

За окнами падал мелкий снежок и слышался вой зимнего ветра. В теплой канцелярии с ярко пылающими жаровнями легко позабыть, что с начала года прошло меньше месяца и сейчас стоит самая холодная пора.

– Благодарю вас, господин, – поторопилась ответить на заботу Маомао.

Ей было ужасно жаль, что сей достойный человек вдруг сделался евнухом. Такой мужчина пропал!

Стоило накинуть поверх что-то потеплее, как Маомао перестала зябнуть. Занятая тем, чтобы просунуть руки в рукава, она не сразу заметила на себе пытливый взгляд господина Дзинси. И он не просто смотрел, а едва ли не пожирал ее глазами.

«Опять я что-то не так сделала?» – в недоумении нахмурилась Маомао, но тут поняла, что этот грозный взгляд предназначен не ей, а господину Гаошуню.

Наконец и он почувствовал, что на него смотрят, и заметно дернулся.

– Накидка не моя, а господина Дзинси, – поспешил объясниться господин Гаошунь. – Я всего лишь передал ее, и благодарить меня не нужно.

«Неужели на все требуется дозволение господина?» – выслушав его, ужаснулась Маомао и пожалела верного слугу.

Тяжело ему приходится, если без спроса нельзя даже укрыть от холода низшую служанку.

– Да? – состроила удивление она, после чего послушно поклонилась господину Дзинси и поблагодарила его как подобает. Подобрав корзинку с бумагой, она покинула канцелярию.

* * *

«Вот бы и во Внешнем дворце отец мог что-нибудь посадить…» – подумала Маомао и не удержалась от тяжкого вздоха.

Внешний дворец в несколько раз просторнее Внутреннего, но целебных трав в нем почти не сыскать. В его угодьях попадаются лишь одуванчик, полынь да ликорис. Кстати сказать, Маомао любила поедать луковицы последнего. Только прежде их надо хорошенько вымочить, ведь сами по себе они ядовиты. И если съесть луковицу ликориса, из которой до конца не вышел яд, будешь маяться животом несколько дней. Бабуля не раз распекала Маомао за то, что та ела всякую дрянь, но упрямство всеядной девчонки было не переломить.

«Ничего не поделаешь, надо смириться…» – успокаивала себя Маомао.

К тому же зимой куда сложнее искать травы, да и ничего стоящего в округе не найти. Посожалев немного, она задумала весной засеять всю округу. Быть может, что-то да взойдет… От этой придумки Маомао довольно усмехнулась.

Блуждая в своих мыслях, она прошла ряд канцелярий и наконец очутилась среди белых складов, сложенных из известняка. Уже направляясь к месту, где евнухи жгли мусор, она заметила знакомое лицо. То был молодой служилый с резкими чертами, за которыми тем не менее чувствовалась собачья преданность и доброта. Маомао живо узнала господина Лихаку и, глянув на новенький пояс другого цвета, догадалась, что его повысили в ранге. Господин Лихаку стоял и переговаривался с несколькими служилыми – те, судя по всему, находились у него в подчинении.

«Видно, старается выслужиться…» – подумала про него Маомао.

Бабуля сказывала, что господин Лихаку теперь частенько заглядывает в Малахитовый чертог, дабы попить чаю с красавицами на обучении. Конечно же, в любимицах у него ходит барышня Пайрин, однако ночь с ней стоит половину годового заработка простолюдина. Увы! Познав небесное блаженство, этот несчастный теперь раз за разом наведывается в чертог, чтобы хоть глазком, сквозь щель между занавесками, поглядеть на лик той, что подобна цветку на недосягаемой вершине.

Похоже, господин Лихаку ощутил на себе чей-то сочувствующий взгляд. Обернувшись, он замахал рукой и ринулся к Маомао с таким пылом, что одним лишь этим напомнил ей большого пса. Хвоста у него не имелось, но вместо него виляла из стороны в сторону непослушная прядь, выбившаяся из убора-футоу, что был в ходу у военачальников.

– День добрый! Не ожидал увидеть тебя за пределами дворца императорских жен! Сопровождаешь одну из наложниц? – громовым голосом как на духу выпалил господин Лихаку, даже не подозревая, что Маомао рассчитали.

На «улицах цветов» им встретиться так и не довелось, ведь она приезжала туда погостить всего-то на три дня, а потому господин Лихаку закономерно счел, что его знакомица все еще состоит при наложнице.

– Нет. Один высокопоставленный человек снял меня со службы и взял личной служанкой. На него и тружусь, – отмахнулась Маомао, стараясь выразиться так, чтобы не потребовалось лишних объяснений. Ей не хотелось в подробностях рассказывать о том, как ее рассчитали и она вернулась назад.

– Личной? И кто этот чудак?

– Да… Лучше и не сказать…

Господин Лихаку выдал грубость, но Маомао ничуть не обиделась, ведь и сама не представляла, как можно описать лучше. Вдобавок этот высокопоставленный чудак потребовал от нее, чтобы она, даже став его личной прислугой, продолжала рисовать себе веснушки. А ведь Маомао не собиралась носить эту «маску»! Но приказ есть приказ, она обязана подчиниться.

«Что же творится в голове господина?..» – гадала Маомао, хотя давно свыклась с тем, что благородных господ всегда трудно понять.

– Кстати, я тут слышал, что один высший сановник выкупил девушку для утех из Малахитового чертога, – как бы между прочим поделился слухами господин Лихаку.

– Тоже об этом слышала.

Маомао не находила в этих слухах ничего удивительного. После того как господин Дзинси взял ее на службу, она должна была отправиться вместе с ним прямо во Внешний дворец. Взбудораженные этим событием, барышни чертога решили сделать из Маомао писаную красавицу. Она подозревала, что в тот день со стороны и близко не походила на служанку, скорее на наложницу. Отец же провожал ее таким взглядом, будто отправляет дочь не во дворец, а на убой, точно какого-нибудь теленка.

Да и само по себе подозрительно то, что во дворец вдруг заявилась девушка для утех, к тому же в сопровождении сиятельного господина Дзинси, чье появление неизменно приковывает любопытные взгляды. Разумеется, Маомао при первой же возможности поспешила переодеться, однако ее успело заметить немало дворовой прислуги и господ.

«Да уж…» – не без досады подумала Маомао.

Та самая «девушка для утех», о которой он слышал, стоит прямо перед ним, а он ни сном ни духом! До чего же глупый пес!

– Я, случаем, не отвлекаю вас от важных дел? – поспешила переменить разговор она.

– А? Ты об этом?

Пока они говорили, к господину Лихаку боязливо подошел один из подчиненных. Судя по всему, он силился угадать, в каком настроении пребывает начальство. Сам подчиненный был юн и, завидев девушку, поначалу обрадовался ее приходу, ведь был обделен и жалованьем, и вниманием красавиц. Однако, приглядевшись к Маомао, он мигом понял, что она-то никакая не красавица, а щуплая, что ободранная курица, веснушчатая дурнушка, к тому же бродит всюду с кислым лицом, и заметно поник. Что до Маомао, то ее такие перемены ничуть не удивили – она привыкла наблюдать, как другие пренебрегают ею. Лишь подумала, что этому юнцу до начальника еще расти и расти, раз не умеет скрывать свои чувства от других.

– Небольшой пожар. Такое не редкость в зимнюю пору, – не замечая подчиненного, охотно объяснил господин Лихаку и большим пальцем ткнул в сторону стоящих рядком складов. Стены одного из них были в копоти, и повсюду блестели лужицы воды. Видимо, остались после тушения пожара.

Маомао догадалась, что господина Лихаку вызвали сюда оттого, что причину возгорания так и не установили.

«Загадочный пожар…» – подумала она и, хотя это дело совершенно ее не касалось, почувствовала, как внутри все затрепетало в предвкушении очередной загадки. Маомао попросту не могла сдержаться и не сунуть свой нос.

Ловко юркнув между двумя служилыми людьми, она направилась к сгоревшему складу.

– Не подходи ближе! – окликнул ее господин Лихаку.

– Хорошо, – отмахнулась Маомао, изучая место пожара.

Стены, сложенные из известняка, остались в пятнах копоти и трещинах. Повезло, что пламя не перекинулось на другие склады.

Маомао находила «небольшой пожар» странным. Во-первых, дело было пустяковым, и в обычных обстоятельствах господин Лихаку мог бы послать вместо себя подчиненных, а не являться самому. Во-вторых, ее смущали разлетевшиеся повсюду обломки и осколки известняка, и как раз они говорили уже не о пожаре, а о взрыве. Если все так, то без жертв явно не обошлось.

«Выходит, они подозревают не просто пожар, а поджог», – заключила она.

И совершенно не важно, что сгорело, склад или не склад. Главное, что в угодьях императорского дворца!

В стране, конечно, тихо и мирно, власти много не спрашивают, однако не бывает так, чтобы все были довольны и поддерживали императора. Порой земли государства опустошают внешние враги, и тогда народ страдает от засухи и голода. Мир с варварами непрочен, и никто не знает, сколько продержится очередное соглашение. Да и в народе многие ропщут. Особенно потому, что покойный император каждый год любил забирать из деревень красивых девиц и уводить во дворец, отчего в некоторых местах стало не хватать невест. С его кончины прошло примерно пять лет, но в памяти народа еще живо его правление. А недавно, при нынешнем императоре, упразднили рабство, хотя немало купцов наживалось на живом товаре.