Монолог фармацевта. Книга 1

«Белую женщину видели у врат, однако там нет никаких павильонов, растет одна сосновая рощица. Началось все в конце лета… Именно в такую пору обычно…»

– Трудишься в поте лица?

Едва Маомао подумала о всяких непотребствах, как ее прервал неприятный голос, и спросили с явной издевкой. Перед ней как из-под земли вырос человек с мягкой улыбкой, что цвела на его губах, будто пион. Маомао без всякого выражения поглядела на него и пробормотала:

– Что вы, господин, это мне никакого труда…

Кабинет лекаря располагался в павильоне у южных врат, и там же неподалеку выстроились три главных управления дворца императорских жен, где часто бывал господин Дзинси. Наблюдая за тем, как он скрывается в тех дверях, а также припомнив, что он высокопоставленный евнух, Маомао по первости разумно предположила, что этот человек числится в Приказе внутренней службы. Однако в то же время ей показалось, что господин Дзинси нигде толком не состоит, а заведует делами сразу всего дворца императорских жен.

«Может, он даже главнее старшей смотрительницы?» – спросила себя Маомао.

Поразмыслив, она предположила, что он также может выступать попечителем самого императора, хотя верилось в это с трудом – так молод был господин Дзинси, которому на вид едва исполнилось двадцать. В таком случае он мог быть отпрыском государя, но тогда зачем ему становиться евнухом? Подозрительно и то, сколь близки они с наложницей Гёкуё… Не исключено, что сей господин выступает уже ее попечителем…

«Или же он наперсник императора», – выдвинула последнюю догадку Маомао.

Со стороны легко решить, что государь и наложница Гёкуё необыкновенно счастливы вместе, но любое счастье может быть обманчиво. Не исключено, что без вмешательства господина Дзинси им не обойтись.

Устав ломать голову, кто же такой господин Дзинси, Маомао про себя решила, что он просто фаворит императора.

– По глазам вижу, что думаешь о чем-то непочтительном… – прищурившись, заметил молодой евнух.

– Вам только кажется, господин, – спокойно возразила Маомао.

Поклонившись ему, она вошла в кабинет, где лекарь-самозванец с тонкими черными усиками, похожими на юрких вьюнов, усердно что-то толок в ступке. Маомао знала, что он занялся этим от скуки, а не ради приготовления лекарств. Если бы самозванец и в самом деле нес свою службу, Маомао не приходилось бы бегать к нему каждый день и отдавать то, что варит сама. Видимо, он знал составы лишь простейших снадобий.

Глядя на него, легко догадаться, как же не хватает придворных лекарей во дворце императорских жен. Притом женщинам врачевать строго воспрещалось, а сведущих в ремесле мужчин следовало обязательно оскопить – в противном случае они не могли нести службу во дворце. Естественно, никто не спешил расставаться со своим детородным корнем.

Сперва лекарь-самозванец явно недолюбливал Маомао, считая ее странной дворовой девицей, но вскоре смягчился к ней, особенно когда увидал, какие лекарства она готовит. Теперь он при каждой встрече подавал ей чай и сладости и по первой же просьбе позволял брать из хранилища любые ингредиенты. К сожалению, вместе с радушием и щедростью он был крайне безответственен и халатен, поскольку явно нарушал священную тайну, которая обыкновенно возникает между врачующим и страждущим, что само по себе достойно порицания.

«Как можно!» – недоумевала Маомао.

Тем не менее она не желала самозванца поучать: ее текущий уклад вполне устраивал.

– Не могли бы вы взглянуть на отвар? – переступив порог, спросила она.

– А, это ты, милая? Да, сейчас подойду, – заметив ее, лекарь-самозванец поднялся с места и побежал заваривать чай.

На этот раз он подавал его не с пирожками-маньтоу, а с сэмбэями. Маомао им очень обрадовалась, ведь сладкое мало любила. Ее больше привлекали вино и пряности.

Кажется, лекарь-самозванец хорошо запомнил предпочтения своей гостьи. У Маомао даже закралось подозрение, что так он пытается ее прикормить, но возмущаться, конечно, она и не подумала. Только решила, что лекарь – человек хороший, но трудится из рук вон плохо.

– Угостите и меня, пожалуйста, – медовым голосом попросили за спиной Маомао, и кабинет лекаря едва ли не озарило нестерпимым сиянием. Ей и оборачиваться не пришлось, чтобы сказать, кто к ним пожаловал.

Лекарь-самозванец с изумлением и благоговением взглянул на вошедшего и тут же куда подальше убрал смешанный чай и сэмбэи, заменив их на белый и юэбины.

«Мой сэмбэй, не-е-ет…» – мысленно простонала Маомао, с досадой провожая взглядом вожделенное блюдо, которое шустро утащил лекарь.

Пока он ходил, господин Дзинси, не убирая ослепительной улыбки с уст, со всеми удобствами устроился рядом с Маомао. Та, понимая, что сидеть в его присутствии не дозволено, попыталась было соскочить с места, но властный евнух удержал ее за плечо, оставив недоумевать, как можно так наглеть и распускать руки, не сгоняя с лица мягкого и благодушного выражения.

– Простите, не могли бы вы принести из хранилища трав все это по списку? – любезно обратился к лекарю-самозванцу господин Дзинси, подавая ему бумагу.

Маомао, даже толком не заглядывая в нее, поняла, что список весьма обширен и господин явился вовсе не к лекарю, а к ней самой. Самозванца же таким образом отослали, чтобы по благовидному поводу остаться наедине со служанкой.

Лекарь знакомился с бумагой со страдальческим видом, то и дело бросая на гостей косые взгляды, но все-таки отправился в хранилище исполнять порученное.

«Господин все подстроил…» – сказала себе Маомао, а вслух спросила: – Так что вам угодно?

– Ты ведь уже слышала, что у нас завелся призрак?

– Да, у нас поговаривают…

– Так вот, это не более чем хождение во сне! – торжествующе объявил господин Дзинси.

От него не укрылось, что на этих словах в глазах Маомао зажегся огонек любопытства. Улыбка небесной девы мигом исказилась, и господин, пакостно захихикав, огладил щеку Маомао своей широкой ладонью. Голос его сделался совсем сладким, точно вино, настоянное на плодах.

– Тебе ведомо, как это лечить?

– Не представляю. Насколько знаю, от этого недуга нет средств, – осторожно ответствовала она, стараясь не показаться глупой, но в то же время так, чтобы не задирать нос. Безусловно, она знала о такой болезни и лично наблюдала ее у других.

Причины ее кроются в душевном разладе, а лекарства душу не лечат. Потому-то отец Маомао, когда какая-нибудь девушка из «дома цветов» принималась бродить во сне, не выписывал ей никаких порошков.

– Но если все средства бессильны, чем тогда лечить? – задумался прекрасный евнух.

– Не представляю, господин. Я ведь травница. Разбираюсь в травах, и довольно с меня, – отчеканила Маомао, надеясь так свернуть беседу.

Она мельком глянула на господина Дзинси и заметила, что прекрасный лик небесной девы больше не сияет, глаза затуманила печаль.

«Нельзя в них смотреть!» – одернула себя Маомао и уже хотела отвернуться, чтобы уберечь себя от этого хищника под видом невинной овечки…

Хотела, да не смогла. Господин подстроился под нее, двинулся с ней в одну сторону, отчего их взгляды пересеклись.

«Вот наглец! Какой же приставучий!» – вышла из себя Маомао.

– Постараюсь что-нибудь придумать… – наконец с кислым видом выдавила из себя она.

Глубокой ночью к Маомао явился евнух по имени Гаошунь. Он должен был сводить ее к больной, страдающей хождением во сне.

Говорил сей господин мало, казался человеком сухим и холодным, отчего можно было подумать, будто с ним трудно иметь дело, только Маомао, напротив, оказала ему расположение, поскольку видела в этом мужчине едва ли не родственную душу. Как известно, сладости нужно заедать соленьями или чем-нибудь подобным – так и приторному господину Дзинси никак не обойтись без черствого слуги, каким был Гаошунь.

«Даже не похож на обычного евнуха», – заметила Маомао.

Многие евнухи отличаются женственными чертами, поскольку их лишают детородного корня. Иначе сказать, мужского начала ян. От этого волосы у них становятся тоньше, характер – мягче, а вместо жажды любовных утех они начинают есть без меры, что приводит к полноте. Лекарь-самозванец – яркий тому пример. Безликий и заурядный, он, на первый взгляд, держался так же, как и любой мужчина его лет, но в личных беседах начинал походить на благородную и благовоспитанную хозяйку зажиточного дома.

Господин Гаошунь, даром что имел гладкую, как у женщины, кожу, ни в чем на евнуха не походил. Складывалось впечатление, что он совсем не ведает страха и не лишен удали служилых людей. Если не знать, что он приставлен к дворцу императорских жен, о его должности так сразу и не скажешь.

«Хотелось бы знать, как он избрал этот путь…» – задумалась Маомао, но спрашивать об этом, конечно, непозволительно. Так что, замотав головой, она оставила досужие домыслы.

Господин Гаошунь шел впереди с фонарем в руке и показывал ей дорогу. На небе сияла лишь половинка луны, но в безоблачной ночи она все равно казалась достаточно яркой. В неверном свете очертания павильонов и дворцов, знакомые днем, становились совершенно чужими. Изредка в тенях деревьев раздавались шорохи и сладостные вздохи, однако господин Гаошунь и Маомао не обращали на них никакого внимания. Во дворце императорских жен истинным мужем является лишь государь, а потому любовь здесь между евнухами и служанками приобретает весьма причудливые формы. Что ж, неудивительно.