Когда Бездна смотрит

1

Я расскажу вам кое-что из истории моего города. О-о-о, я знаю о чем вы подумали. Нет. Это не будет скучное перечисление сухих фактов от сотворения мира. Хотя… Да ладно, если я сейчас намекну, что события, о которых я хочу рассказать, берут начало из времен Ветхого завета, большинство молча покрутит пальцем у виска. А небольшинство… сделает это, добавив смачный комментарий. Поэтому начнем скромно. Думаю, восемьдесят четвертый подойдет. Не от рождества Христова, конечно, а более близкий нам тысяча девятьсот восемьдесят четвертый год. Ничем не примечательный. Для большей части человечества. Жителей нашего городка, как вы уже поняли, я к этим счастливчикам не отношу.

Хочу заранее отсечь закономерный вопрос, каким образом я узнала такие подробности о событиях, которые произошли задолго до моего рождения. Нет – нет – нет. Это не приторно-слащавые «воспоминания» родителей, приправленные нравоучениями, как неоновая вывеска выпирающими из-за каждого малозначительного поворота сюжета. Кстати, папашу своего я не видела лет с трех, а с матерью общение у нас как-то не задалось. Это так… Ремарочка небольшая. И не из бабушкиных многословных из-за обостренного старостью одиночества монологов. Нет, и еще раз нет! Может быть, сплетни?.. Тихие перешептывания за плохо прикрытой дверью, когда взрослые уверены, что дети видят стопятьсотый сон. Пропитанные страхом фразы, затухающие на полуслове. Да, но разве что чуть-чуть. Такие мааааааленькие крошки – след, который привел нас с ребятами к Истине. И вот там мы и узнали ВСЕ. Вдруг оказались чистой правдой похожие на сказки местные легенды. И завертелось!.. Истина оказалась куда страшнее и заманчивее. А мы сами…

Но все по порядку.

Я живу в небольшом городке. Не скажу, что захолустье, но, должна признать, что «аромат провинции пропитал все и вся» (слова моей бабушки). Три школы. Пара более-менее крупных предприятий, последнее десятилетие дышащих на ладан. Традиционный, похожий на десятки других мемориал. Еще одна “достопримечательность” – несколько остовов из арматуры и бетона, которые задумывали как будущее украшение города. Клубная система?.. Торговый центр?.. Бог знает, чего задумали и не достроили. Ах да!.. Кинотеатр.  Гордость и единственная новостройка в нашем “оазисе”! Ну и конечно, музей. Огромное пыльного цвета здание в самом центре городского парка. Полутемные залы пугают гулкой, пропитанной нафталином тишиной. Изрядно облысевшие от времени чучела смотрят друг на друга блестящими  стекляшками. Кажется, что все пространство пропитано пылью. И даже в воздухе серая взвесь застыла намертво. Быть может из-за вечного отсутствия посетителей. Иногда сюда приводят школьников, чтобы приобщить к «великим страницам истории города». Но скрипучий монотонный голос экскурсовода быстро гасит проблески интереса у юных слушателей. Может что-то «великое» и совершали первопоселенцы, но история так и остается историей, а поход в музей, призванный пробудить в нетронутых сердцах мечту о подвиге, – лишь неприятным воспоминанием.

Ничего удивительного, что каждый первый, достигший возраста совершеннолетия, мечтает вырваться из пронизанной мелочными склоками, меркантильными интересами и отсутствием перспективы атмосферы нашей малой родины. Некоторым это даже удалось! Но большинство, проведя несколько незабываемых лет вдали от дома, возвращаются после учебы к родным и оседают здесь навсегда. Со временем они превращаются в молодую версию своих родителей. У них рождаются дети, и все начинается  сначала.

Думаю, теперь вам ясно, что молодым людям, вроде нас, тесно и скучно в этом тихом благодушном городке. Юношество развлекает себя как может. Кто-то вечера напролет проводит в тайных уголках. Другие, провоцируя хранителей порядка, рассекают на гремящем музыкой авто. Обладатели двухколесного транспорта предпочитают со значительным видом собираться у полуразрушенного городского стадиона, потягивать пивко и рассуждать о политике и перспективах мировой экономики.  Примерно тем же, судя по словам моей бабушки, занимались свободными вечерами и мои родители. Разницы-то всего… У нас – мотоцикл, айфон, колонки. Тогда – магнитола, гитара, велосипед. Пожалуй, им повезло даже больше: бабушка раз сто рассказывала о многодневных походах, о том, как пасли баранов. Сакманы, кажется, называлось.

Знали бы они…

Но что это я? Пора приступать к повествованию. Наверное, стоит рассказать историю в хронологическом порядке. Как я уже сказала, можно начать издалека. И рассказ будет эпичным и захватывающим. Но я предпочитаю излагать факты, которые можно проверить, подтвердить газетными вырезками и рассказами свидетелей. Отсюда и отправная точка – далекий осенний день восемьдесят четвертого года. День из детства наших родителей.

ГЛАВА 1.

Октябрь, 1984 год

– У-у-у… Сашка, дурак! Ты мне все ноги отдавил! – сердито зашипела Лена.

– Я не хотел.

Саша попытался отодвинуться от вздорной девчонки, но в темноте тут же задел кого-то еще.

– Да стой ты спокойно! – почти в полный голос возмутился Петька, потирая ногу.

– Тише вы! – раздалось со всех сторон.

Впереди что-то зашуршало. Все замерли.

Перед ними зияло наполненное мраком отверстие. Оттуда тянуло холодом. И пахло… Чем-то кислым. Начитанный взрослый сказал бы, что пахнет смертью. Неначитанный молча развернулся бы и поспешил убраться подобру-поздорову. Но взрослых рядом не оказалось. Некому завернуть любопытных перепуганных ребят. Те жались друг к другу, не решаясь сделать первый шаг в мрачную пустоту, колышущуюся в проломе.

– Спорим, что там прохода дальше нет? Просто комнату замуровали, – предположил Саша с хрупкой надеждой в голосе.

– Ой, боюсь, – заскулила Наташа.

– Ну и топай обратно! – огрызнулся Женька.

Он протиснулся мимо трусишки и решительно шагнул в темный проем. За ним в дыру нырнули Петька, Лена и Саша.

Идти «обратно» самой было еще страшней, чем в неизвестное «вперед», но в компании, поэтому Наташа шмыгнула носом и поплелась следом за одноклассниками.

* * *

Этот тоннель второклашки обнаружили совершенно случайно. Готовясь к приезду представительной комиссии, из всех помещений старого здания школы выносили сломанные стулья, бесхозные вещи, давно не работающую печь. Все, что могло спровоцировать недовольство или неудобные вопросы проверяющих, решено было «временно» припрятать в подвале. Ребята с гордым видом перетаскивали коробки с хламом, разновеликие доски, и при этом дурачились и пугали друг друга в полумраке многочисленных узких коридоров. Во время одного из таких «походов» Женька  наткнулся на пролом в стене. Несколько кирпичей старой кладки выпали, открыв никому не известный проход. Из щербатой дыры тянуло чем-то стылым и жутким.

Промучившись оставшийся день и всю ночь, неугомонный мальчишка явился в школу загодя и огорошил немногочисленных в это время одноклассников:

– Я видел тайный ход!

– Врешь!

– Не заливай!

– Просто собачий лаз!

Скептический настрой ребят немного охладил пыл Женьки. Но он доверял своему внутреннему голосу! Именно «нюх на неприятности» был причиной многочисленных «историй», которые заканчивались поркой. Вот и на этот раз мальчишка решил довести дело до конца:

– Нет, это настоящий тайный ход. Батя говорил, что в этом здании раньше монастырь был.

– Ну, был… – шмыгнул носом Саша, отец которого работал в городском музее.

– Только не говорите, что не слышали про сокровища, припрятанные монахами! – перешел Женька на загадочный шепот.

– Так, то ж сказки! Легенда местная, – продолжила выводить аккуратную “косичку” на полях тетрадки в клеточку Лена.

– Дыма без огня не бывает, – наставительно изрек Женька, копируя интонации учительницы. – Революция была, потом – голод, а после – война. Да только никто не знает где золото зарыто. Мне бабка рассказывала, что монахи небедно жили. Сюда люди отовсюду съезжались! Вроде, в монастыре секрет какой знали: неизлечимых на ноги ставили.

– А нам-то чего? – хмуро поинтересовался Петя, запуская бумажный самолетик.

Тот спикировал точнехонько в ведерко с водой, в котором смачивали тряпочку перед тем как вытереть с доски. Жалко. Он так долго заглаживал ногтем сгибы…

– Ни «чего», а тут он – клад-то этот! Мы когда вчера стулья-деревяшки таскали, я дыру в стене видел. Дураку ясно: скрыть пытались, да только современный кирпич – не чета прежнему, рассыпался. А из дыры стылым тянет!..

Ребята поежились, будто и вправду студеным по спинам потянуло. После недолгого обсуждения решено было проверить тайник, обнаруженный Женькой.

* * *

Где-то мерно капала влага, покрытые пылью и паутиной камни от прикосновений осыпались безжизненной трухой. Пахло сыростью и временем. Такой сладковатый привкус пыли и тлена.

В отличие от вековых стен здания школы кладка в подземелье казалась вовсе древней.  Глыбы разной величины громоздились одна на другую. Ни намека на ряды или какую-то иную последовательность. Так обычно выглядят скальные выступы, с которых дождь и ветер содрали тонкое покрывало земли. Только здесь природе помогли. Уж слишком правильной формы проступали из темноты ступени. Да и изгиб туннеля будто вычертил невидимый зодчий. Явно чьих-то рук дело.

– Папа говорит, что раньше строили глубоко и с толстыми стенами, чтобы всегда прохладно было. Хранили тут продукты. Как в холодильнике, – громким шепотом сообщил Саша.

Так всегда: когда волнуется, слова лезут из него. Ничем не удержать. А он сейчас волновался. Очень.

* * *

Едва теплящийся подрагивающий огонек небольшого огарка свечи, реквизированного «для дела» в сарае у ленкиной бабки, выхватывал из непроглядной тьмы выщербленные глыбы. Их покрывал то ли теплый на ощупь иней, то ли высохший до состояния пыли мох. От легкого шевеления воздуха он поднимался облачком белесой пыли, а потом оседал на лицах, одежде, щекотал в носу.

Чем глубже во тьму спускались дети, тем чаще на неровной поверхности встречались следы небольших, явно несовершенных инструментов. Ребята медленно пробирались по уходящему вниз тоннелю. В затхлом сводчатом пространстве слышались частое испуганное сопение и шаги. Иногда подстегнутое страхом воображение в легком шуршащем отголоске, который порождало эхо, рисовало монстра. И уже мерещилась тень,  двигающаяся по пыльным ступеням навстречу. Тогда тонкие пальчики судорожно цеплялись за стену. Но через мгновение становилось понятно, что чудовища нет. Сердце, пережив секунду страха, сокращалось, отсчитывая время, и ноги делали следующий шаг.

– Я хочу домой, – тихонько заскулила Наташа.

Она прижалась щекой к стене, сильно зажмурилась. Крупная слеза прочертила дорожку к подбородку и сорвалась вниз.

– Женька, ну правда… – поддержал ее Петя. – Уже звонок скоро.

– Цыц! – сердито прошипел тот.

Огонек свечи медленно пополз вверх. Мальчишка пытался осветить что-то впереди. Остальные, казалось, перестали дышать.

– Тут чего-то нарисовано, – послышался едва различимый шепот Женьки.

От напряжения у него сдавило горло, отчего голос стал глухим и высоким. Но рука, которой он сжимал свечу, не дрожала. Женька ощущал себя охотником, который выслеживает очень хитрую дичь.

Мальчишка некоторое время подсвечивал странный знак на стене. На буквы не похоже. Для цифр мудрено как-то. “Абра-кадабра” из линий, загогулин и точек.

– Сашка, не видел чего такого у бати твоего? – встал на цыпочки Женя, поднося свечу ближе к рисунку.

– Какая разница, чего там намалевано! – зашипела давно молчавшая Ленка. – Посмотрели и будет! Ничего тут интересного. Возвращаться пора.

– Не, еще немного времени есть.

Женька сверился с большими карманными часами, у которых было разбито стекло. Потом убрал их обратно в карман и, прищурившись, вгляделся в густую тьму впереди.

Как там делал папин начальник? Мальчик послюнявил палец, выставил его вперед. Он и сам не смог бы объяснить, зачем это, но что-то же надо было сделать. Сквозняка нет. И запахов никаких. Что же дальше?..

– Еще немного пройдем. Должен же этот знак что-то означать.

Лена чуть помедлила и шагнула следом. За ней неуверенно двинулись остальные.

Призрачный свет свечи сместился. Знак, который обнаружил Женька, трансформировался, ожил. Время частично стерло края неглубоких желобков, но недостаточно, чтобы в них не поселились тени. Они скользили, отчего неясное изображение ожило, сложилось в жуткое лицо, отдаленно похожее на человеческое. Темные рытвины на месте глаз пристально смотрели на маленьких искателей приключений. Взгляд смещался, пока дети медленно пробирались мимо. Последний отблеск выхватил из тьмы странное сплетение рогов и… ухмылку.

* * *

Тоннель резко повернул. Снова ступеньки. На миг показалось, что у этой лестницы не будет конца: череда каменных плит, чудом держившихся на весу в вязкой плотной мгле, вела вниз, все дальше и дальше – в темную бездну.

Женя чуть помедлил. Мысль о том, чтобы прервать поиски клада, все больше крепла в его голове. Сейчас ему уже казалось, что возвращаться нужно было раньше. Когда Наташка ныть начала. Или в другой раз – когда Ленка возмущалась под знаком. Дурак! Поверни они тогда, можно было бы свалить все на девчонку: такое дело пришлось свернуть из-за трусихи! А сейчас… Он представил реакцию ребят на бесславное возвращение и… сделал шаг в неприветливую пустоту.

* * *

Дети тесной группкой ступенька за ступенькой шли вперед. Казалось, время остановилось. Никто не мог бы сказать, сколько они бредут по этому тоннелю. В какой-то момент возникло чувство, что солнечное осеннее утро и шумный школьный двор не существуют. Реальны только тьма, холодные камни и плотная тишина, окружающая их.

Все чаще кто-нибудь оглядывался: жуткое ощущение, что тьма смотрит, становилось все сильнее. Когда разрастающийся внутри страх стал перевешивать боязнь опозориться в глазах одноклассников, и с губ готово было слететь признание, что все было зря, в затхлом воздухе повеяло свежестью. Стены немного расступились, потолок стал выше. Света маленького огарка, уже не хватало. Мальчишки и девчонки прижались к стене, сцепили руки. От небольшого сквозняка свеча потухла. Наташа пискнула, намертво вцепившись в курточку Пети.

– Больно же!.. – почти в полный голос возмутился тот.

– Смотрите, – прошептал Саша.

Он протиснулся мимо замерших ребят, вглядываясь в дальний конец тоннеля: бледное сероватое свечение обозначило край частично осыпавшихся ступеней и арку, обрамляющую вход куда-то.

Детское любопытство перевесило: ребята спустились еще на несколько ступенек. Стало немного светлее. На стенах и особенно на сводчатом потолке открывшейся перед ними пещеры роились целые созвездия каких-то насекомых, источающих свет. Не сказать, что стало светло как днем. Скорее, светлячки создавали эффект молодого месяца в безоблачную ночь. Когда глаза привыкли, дети смогли довольно отчетливо разглядеть пещеру.

– Ого, – чуть слышно произнес Петя, выглядывая из-за плеча Лены. – И это спрятано под школой?..

Высокие своды пещеры влажно поблескивали. Неподалеку с небольшого выступа тонкой струйкой стекала вода. Даже не стекала, а длинными тяжелыми каплями срывалась вниз. Каждое падение сопровождалось звонким «шшшмяк». Потом следовали несколько мгновений тишины, и все повторялось снова. Плотный молочного цвета туман, укрывший плиты пола, медленно перетекал, заворачивался воронками, вскарабкивался на стены и с неохотой отступал.

В самом центре пещеры на каменном возвышении покоилась огромная круглая плита. Насколько можно было рассмотреть в призрачных отблесках светлячков, она была идеально ровной. Как стекло. Черные массивные цепи накрепко пригвоздили ее к скальному выступу. Цепи потоньше протянулись от скоб, впаянных в монолит, к невидимым в углублениях креплениям. Но и это не все! Тонкие, извивающиеся канаты, очень похожие на старые узловатые виноградные лозы “проросли” сквозь плиту, делая ее единой со скалой, на которой та лежала.

* * *

Казалось, дети стояли целую вечность. Сердца гулко стучали в груди. Широко распахнутые глаза, не моргая, смотрели на страшную находку.

Что-то зашумело наверху. Мелкая тварь резко сорвалась вниз, тенью мелькнула перед застывшими ребятами. Огни светлячков на мгновение померкли, а сразу после разгорелись с новой силой, но тревожным красным сиянием. Сказочная пещера Аладдина вмиг превратилась в жуткое, будто охваченное сполохами огня подземелье.

– Ой, мамочки… – испуганно заголосила Наташа.

– Дурочка, это летучая мышь. Она нас испугалась, – постарался успокоить ее Саша.

Но то, что зверюшка испугалась, возможно, даже больше них, не меняло всего остального.

Казалось, что тьма ожила: тени в углах вытянулись, уплотнились. Пространство дрогнуло, прогнулось. Пещера вдруг стала больше, глубже. Струйки тумана устремились к застывшим от ужаса детям. Что-то зашуршало совсем рядом. Ноги будто вросли в каменный пол. Где-то на краю сознания билась мысль: «Бежать!.. Бежать быстрее и как можно дальше!» Но дети стояли, не шелохнувшись, огромными от ужаса глазами глядя на оживающую пещеру.

УДАР…

Звякнули тяжелые цепи. Снизу вверх по стенам побежали дорожки символов – знаков, наливающихся жутким пурпурным свечением.

ЕЩЕ УДАР…

Водяная пыль взметнулась вверх над круглой плитой, упала вниз тяжелыми каплями, струйками побежала по зеркальной поверхности, выстраивая сложный узор. Туман ожил. Словно щупальца мифического чудовища он взметнулся вверх. Быстро достиг уровня плит, на которых сгрудились дети. Ужас сковал ноги, сжал маленькие сердца.

УДАР…

– А-а-а!..

Вопль Наташи вернул способность двигаться. Дети шарахнулись прочь!

* * *

Длинный темный тоннель (потухший огарок остался где-то там – в жутком «позади»)… Ступеньки. Поворот. Поворот…

Яркий солнечный свет ослепил на миг. Теплый осенний воздух, наполненный запахами, звуками волной накрыл бледных дрожащих ребят. Они выпали из дверного проема, напугав мальчишек и девчонок, заполонивших к этому времени школьный двор. Обдирая коленки, натыкаясь друг на друга, падая и продолжая ползти, они спешили убраться как можно дальше от жуткого тоннеля. И только оказавшись на зеленой траве, перепуганные кладоискатели, сбившись в кучу, замерли. К ним уже бежал кто-то из взрослых, подходили ребята из других классов.

– Мамочки… – всхлипывала Наташа, размазывая слезы по щекам.

– Н-н-не реви, – буркнул Петька.

Он все еще отстукивал дробь зубами и кутался в короткую форменную курточку.

Бледная как снег Лена сидела на траве, ритмично покачиваясь и глядя в пустоту немигающим взглядом.

– А где Сашка? – вдруг спросил Женя.

Всхлипы и бормотание прекратились. Мальчишки и девчонки медленно повернулись к низкому проему в стене. Непроницаемая тьма хищно смотрела на них из древнего подземелья.

Саши не было.

2

ГЛАВА 2.

Осень,1984 год – 2020 год

События нескольких последующих лет восстановить оказалось относительно просто. Быть может, потому, что где-то мы сами были тому свидетелями. Конечно, нам с ребятами пришлось покопаться в архивах, заглянуть в пресловутый музей. 

Очень помогла бабушка. Если честно, то она мне прабабушка. Помнит все в мельчайших подробностях. Ее сложно было разговорить сначала, но когда стало ясно, что мы вляпались в эту историю по самое «нехочу», ее будто прорвало. Что послужило причиной? Не знаю. Может она хотела нас предостеречь? Хотя… Думаю, просто накопилось, устала держать в себе.

Но что-то я снова сбилась с выбранного курса. Итак, факты, факты и еще раз факты.

* * *

Сразу после того как выяснилось, что ученик второго класса пропал бесследно, шум поднялся невероятный. Газеты писали о «вопиющем случае» и «трагедии десятилетия». Вездесущие журналисты подняли историю здания от закладки фундамента. Тут же выяснилось, что в городском архиве нет сведений об основателях монастыря, как, впрочем, и первоначальных планов постройки. За ними тщетно охотились. Градус интереса к местным преданиям подскочил после того, как не совсем трезвый сторожил поведал свою версию истории о сокровищах.

Чертежи не нашли. Информация достоверная, потому что об этом написал в своей служебной записке следователь (подняли архивы через знакомых в органах). Кстати, именно благодаря этому хмурому молчаливому человеку газетчики сравнительно быстро потеряли интерес к мифическому кладу. Уже после двух-трех статей, кричащих о «пропитанном тайной ходе» и «секретах мистических монахов»,  пресса заговорила о «судьбах зданий с вековой историей», о «необходимости обезопасить детей». Но и это продолжалось недолго: через месяц «мальчик из подземелья» был позабыт. Передовицы украсили смачные заголовки о казнокрадах и успехах земляков-стахановцев (что бы это слово ни значило). Самые охочие до кричащих новостей писаки разместили текст о маньяке, убивающем девушек в черных сетчатых чулках.

На этом страшная история Саши, бесследно сгинувшем в подземелье, для мира закончилась.

Но не для маленького городка, в котором он родился!

* * *

Той страшной осенью восемьдесят четвертого школьный подвал прочесали вдоль и поперек. Только что пыль не просеивали. Но, ни следов пролома, ни каких-либо признаков исчезнувшего мальчика так и не обнаружили.

Добиться хоть каких-то пояснений от перепуганных детей оказалось делом невозможным. Девочки либо плакали, либо впадали в молчаливую прострацию. Мальчишки, насупившись, молчали. Ни угрозы, ни уговоры не действовали. И все без исключения боялись ложиться спать. Короткий сон неизменно завершался приступами панического страха. Кое-кто стал мочиться в постель.

Родители справлялись с ситуацией как могли.

* * *

Лену увезли в столицу, где еще пять лет мучили психотерапией. Не добившись значимых улучшений, вернулись в родной город, продолжая почасовой прием бесчисленного количества лекарств.

Едва окончив школу, она сбежала из дома. Кто знал ее хоть немного, говорили, что в этом поступке было больше желания просто вырваться из тисков постоянной опеки, чем воплотить мечту о театральном будущем. Несмотря на задатки, Елена провалила вступительный экзамен. Долго куролесила по заведениям с плохой репутацией, во время редких созвонов заверяя родителей, что строит успешную карьеру певицы.

Выскочила замуж. Через полгода развелась. И, следуя лучшим традициям земляков, вернулась к родителям с грудной девочкой на руках. С тех пор она вела безрадостную жизнь, наполненную истериками, скандалами, обидами. Не задерживалась на одном рабочем месте дольше двух лет, часто кутила с подругами-однодневками в местных барах, сходилась с мужчинами и почти тут же их бросала. Любила дочь, но избегала ее, потому что рядом со своим ребенком особенно остро ощущала всю безысходность такого существования.

* * *

Наташу очень долго, но совершенно безрезультатно возили по всем возможным «бабкам», монастырям, «чудодейственным» источникам. Влезли в долги, чтобы попасть на массовый сеанс популярного экстрасенса. Затем был несчастный случай с отцом, положивший конец мистическим экспериментам. После похорон Наташа застала мать с порезами на руках. Врач скорой сказал только одно: «Мужайтесь».

В пятнадцать лет девчонке пришлось взвалить на себя заботу о семье. Очень быстро она научилась вести хозяйство, шить, стирать, печь, экономить на всем. И при этом успевала сдавать вовремя сессии (денег не было на проплату несвоевременных оценок), писать курсовые, участвовать в конкурсах и тд.

Наталья окончила экономический колледж, удачно пристроилась на работу в маленькой посреднической фирме. Своей сильной управленческой рукой вывела работодателя в элиту местного бизнеса.  Все восхищались стойкостью женщины.

И лишь муж, ночами вглядывался в лицо спящей супруги и искал в ней черты робкой девчушки, которой та была ДО того жуткого осеннего дня. Он знал, что деловитость Наташи всего лишь броня, в которую та спряталась.

* * *

Петьку выпороли так, что он еще несколько недель ходил, придерживая штаны. А после – долгих четыре года из школы и в школу его сопровождала согбенная бабушка – соседка, пока ребята постарше не стали откровенно посмеиваться над ним. Скрепя сердце, отец с матерью отменили «конвой». Но то и дело звонили классной, чтобы убедиться, что чадо на занятиях, а не ищет приключений.

С «приключениями» пришлось «завязать». Не потому, что пыл угас. Просто у Петра почти не осталось друзей. Конечно, попробуйте пообщаться с мальчишкой, которому чтобы фразу сказать, нужно потратить целый день. Да, после их «похода за сокровищем» Петька страшно заикался. Согласные звуки стали непримиримыми врагами мальчишки. Язык и горло сводило судорогой, едва он начинал произносить «пенал» или «тетрадь». Он провел много ночей, сжимая в объятиях подушку. Ревел и с остервенением орал в нее «мама мыла раму». Получалось что-то вроде «м-м-м-мама м-м-м-м…». После сотой попытки тугой ком перекрывал горло. Родители сбились со счета, сколько раз им приходилось бороться с приступами сына.