Когда Бездна смотрит

7

ГЛАВА 7.

Октябрь, 2018 года

– Мама, хватит пить!

Алина забрала полупустой стакан из несопротивляющихся рук матери.

– Я и не пью.

Елена убрала прядь волос с лица. Покрасневшие глаза, следы бессонной ночи на лице.

– Что?.. Опять хахаль бросил? – равнодушно поинтересовалась Алина.

– Не твое дело! – устало пробормотала мать, чуть погодя спросила, – Как дела в школе?

– С каких это пор тебя интересуют мои дела?

Но, видя расстроенное лицо матери, Алина снизошла до ответа:

– Вроде бы все в порядке… Надеюсь, ты не ждешь пятерок в аттестате?

Елена покачала головой. Она встала, подошла к шкафчику, вынула кружки.

– Тебе покрепче?

Алина удивленно взглянула на мать.

– Да, но без сахара… Мам, что-то случилось?

– Нет, – Елена пожала плечами. – Все хорошо. Так ты говоришь, что в школе все в порядке?.. Ничего необычного не произошло?..

– Мама! Ну что ты заладила одно и то же! У меня все нормально. Не колюсь, не нюхаю и даже не курю.

– Хорошо. А мальчики?

– Что?.. О мальчиках поговорим?

Алина встала, чуть хлебнула на ходу из чашки, чмокнула мать в щечку.

– Пока.

Дверь хлопнула. Елена уронила голову на руки, застонала.

Не жизнь, а сплошная череда разочарований. В себе, в окружающих, в близких…

Работа?

Никому не нужное перекладывание бумаг, перемывание костей коллегам, сплетни, склоки, бессмыслица.

Семья?

Родители всегда воспринимали ее как куклу. «Моя девочка должна быть самой стильной»… «Для нашей красотки только самый престижный университет»… «Этот брак позволит занять место среди лучших семей города. Наша девочка будет блистать»… Хоть раз спросили бы, чего хочет «ваша девочка»!

Муж?

Сволочь, каких поискать. Избалованный хлыщ, который привык жить на всем готовом. Самовлюбленный индюк, способный ударить женщину.

Елена провела рукой по белым отметинам на руке, оставшимся после одного из скандалов, окончившихся поножовщиной. Слава Богу, что сил хватило остановить все это. Она никогда не забудет испуганный взгляд едва научившейся сидеть дочери. Она видела ребенка сквозь решетку из прутьев кроватки, об которую сильно ударилась и, кажется, разбила нос. Тогда это ничтожество в последний раз поднял руку на свою жену.

Она еще пыталась построить отношения, но всегда неудачно. Создавалось впечатление, что мужской род выродился: вокруг алкоголики, альфонсы, игроманы или просто слабовольные нытики.

Или она – НЕПОЛНОЦЕННАЯ ЖЕНЩИНА, неспособная создать семью.

Алина…

Как мать она тоже потерпела крах. Собственный ребенок относится к ней как к пустому месту. Любые попытки наладить контакт, провести вместе вечер или просто поговорить по душам встречают непроницаемую стену нежелания говорить. Где она допустила ошибку?  В какой момент упустила дочь? Да, Алина независимая, самостоятельная, способная постоять за себя девочка, но… Так хочется посидеть вечером обнявшись, послушать о девичьих проблемах, дать совет, который будет проигнорирован.

ХОЧЕТСЯ НОРМАЛЬНОЙ ЖИЗНИ!

Когда все это началось?.. В какой точке жизнь пошла под откос?..

Все началось там!.. В том темном подвале.

Елена вздрогнула, опрокинула бокал, одним глотком допивая вино.

Четверть века она пытается забыть и не может… И в этом жуткой, наполненной странно живым туманом пещере остался Сашка. Маленький беззащитный мальчик. Они бросили его! Одного!

– О не-е-ет! – простонала Елена, резким движением смахивая все со стола.

Парень, которого она видела в школе… Ему около семнадцати. Как Алине. Но не может быть случайным такое сходство!

РЕИНКАРНАЦИЯ…

Долгие часы, проведенные в Интернете, не убедили ее. Да, фото… Подозрительно обтекаемые «воспоминания» о прошлой жизни… Не внушили доверия и «документальные» свидетельства о ребенке заговорившем на языке, носителями которого оказались аборигены на другом конце света.

Никакая, к черту, это не реинкарнация!.. Но что тогда?

Чуть ли не каждую ночь она видит его во сне. Эта длинная челка… Невероятно голубые глаза… Она узнала бы его из тысячи!

– Я СХОЖУ С УМА! – отчетливо произнесла Елена в пустоту квартиры.

* * *

Тишина. Школьная тишина с поскрипыванием ручек, с тихими смешками на задней парте, с неизменными записками и пинками.

Елена медленно брела по коридору. Она и сама не смогла бы объяснить, зачем пришла сюда. Блуждающий взгляд. Растрепанные волосы. Перед глазами все плывет. Видимо, алкоголь догнал все-таки. Но мысли по-прежнему ясные. И, по-прежнему – мрачные.

«Отец сказал тогда, что тоннель могло завалить. Быть может, был еще один выход? Он выглядит совсем мальчишкой!.. Может Петька прав, и алинкин одноклассник всего лишь родственник ТОМУ Сашке?..»

Мимо проскочили какие-то малыши (кажется, первоклашки). Елена проводила их взглядом, снова двинулась по коридору, придерживаясь за стену. Какой-то парень у окна складывает в сумку учебники. Елена попыталась сфокусировать взгляд. Темный свитер… Вихор на светлой голове…

– Саша!..

Елена сделала усилие – оттолкнулась от стены, сделала шаг к школьнику, схватила его за руку, развернула к себе.

Спокойные голубые глаза… Шрам…

– Саша! Ведь это ты? Ну скажи же, что это ты!..

Она тряхнула парня. Голос осекся. Слезы хлынули из глаз.

Парень молча смотрел на женщину. Лицо ничего не выражало.

– Саша, прости нас!.. – срывающимся голосом умоляла Елена. – Пожалуйста, прости. Мы же были детьми. Если хочешь отомстить, вот она я! Но не причиняй вреда Алинке.

Женщина зарыдала. Ее ноги подогнулись. Елена опустилась на колени, по-прежнему заглядывая в глаза парня, сжимая его руки в своих.

– Только не ее…

Александр оставался безучастен. Лишь на мгновение (или это была игра света?) его зрачки расширились, между бровей легла складка.

Где-то заиграла мелодия звонка. Дверь соседнего кабинета распахнулась. Школьники шумно вывалились в коридор, замерли.

– Мама?!

Алина бросилась к матери. Остальные остались стоять на месте, переводя взгляд с зареванной женщины, униженно коленопреклоненной перед мальчишкой, на одноклассника, безучастно смотрящего на нее.

– Мама, встань! Мамочка…

Елена только сейчас заметила дочь, обняла ее.

– Только не Алину!.. Прошу тебя… – лепетала Елена, не сводя глаз с застывшего лица Александра.

– Мама!

– Что здесь происходит?

Ребята посторонились, пропуская учительницу. Странная сцена обескуражила и ее, но сказалась учительская закалка:

– Дети, вернитесь в кабинет. Происходящее вас не касается. Быстро!..

Школьники неохотно попятились. Только теперь учительница позволила волнению отразиться на лице.

– Алиночка, что с мамой?

– Не знаю, Ирина Федоровна. Я никогда ее такой не видела.

Общими усилиями им удалось поставить Елену на ноги.

– Отведем ее в кабинет директора, – велела Ирина Федоровна и уже Александру: – А ты – марш к завучам.

Послышался гомон. Школа оживала. В рекреацию высыпали школьники, шумно обсуждающие насущные проблемы.

* * *

Запах валерьянки… Всеобщее беспокойство… Непрекращающиеся всхлипы матери. Алина растерянно стоит у стены. Ее мысли путаются. Мама, стоящая на коленях… Александр, спокойно наблюдающий за унижением взрослой женщины… Одноклассники, видевшие эту сцену…

– Скорая уже выехала, – сообщила директор. – Скоро все будет в порядке. Елена Анатольевна, пожалуйста, успокойтесь!..

– Только не Алину… – чуть слышно повторяла та.

Ирина Федоровна и директор переглянулись: странное поведение; и запах алкоголя многое может объяснить, но…

– Где мальчик?

– Я велела ему быть в кабинете заместителей.

– Вы пока присмотрите за Еленой Анатольевной, а я пообщаюсь с ним. Может нам удастся узнать причины происходящего, – сказала директор и вышла.

– Алина, присядь пока. Врач скоро будет, – попыталась успокоить учительница, дрожащей рукой отсчитывая капли валерьянки в свой стакан.

* * *

Александр сидел под кабинетом организатора. Хозяйки на месте не оказалось, но ведь учительница велела… С утра показалось, что день начался неплохо. Одноклассники косились, но на драку больше не нарывались. Наверное, задумали что-то. Не зря же по вечерам дежурят на стройке. Он вспомнил, как призраком мелькнула мысль, что может и получится выправить ситуацию. В висках стучит. И в груди как-то тяжело… Неприятный момент. Но кто ж мог предположить, что все так произойдет. Она появилась так неожиданно.

– Итак, молодой человек, у вас есть что сказать?

Директор открыла дверь в кабинет, прошла к столу. Александр вошел, прикрыл дверь, встал в центре комнаты, но не произнес ни слова.

– Ты присядь. Присядь пока. Вы встречались раньше? – попыталась зайти с другого конца директор, сама присаживаясь за стол своего зама.

– Я чуть меньше месяца в этом городе. Кажется, видел ее однажды беседующей с классной, но могу и ошибаться.

– Почему же она стояла перед тобой на коленях?

– Спросите у нее, – несколько резко ответил Александр.

– Саша, – уже более миролюбиво продолжила директор. – У меня до сих пор не было причин быть недовольной тобой, но сегодня… Я хочу верить, что ты не при чем, но если тебе есть что сказать, скажи. Я обещаю, что не стану ругать тебя.

Александр отрицательно покачал головой. Директор вздохнула.

– Хорошо. Видимо, все произошло из-за нервного срыва. Надеюсь, ты отнесешься с пониманием. А сейчас можешь идти.

Александр толкнул дверь, шагнул прочь, замер, наткнувшись на Алину, направляющуюся за своими вещами. Несколько бесконечных мгновений они смотрели друг на друга.

– Извини, – буркнул Александр и, обойдя девчонку, пошел в сторону выхода.

Алина некоторое время стояла, окаменев. Что-то неуловимо изменилось в нем, когда их глаза встретились.

«Что такое мама говорила? О чем умоляла? Что все это, черт возьми, означает?»

Алина поспешила в кабинет за сумкой: врач сказал, что нужно ехать в больницу.

«Почему она так поступила? – вновь и вновь возвращалась мысль. – Почему Сашка не выглядел удивленным?»

Вещи Елены остались в кабинете директора (день сурка какой–то!). Алина вбежала в кабинет, подхватила сумочку и шарф. Огляделась. Вроде бы все… Взгляд скользнул по окну.

Обычно в этом тупичке мальчишки курят (единственный уголок школьного двора, который не просматривается из учебных кабинетов, а директор редко бывает у себя). Александр стоял, прислонившись к стене. Его грудь вздымалась и опадала, глаза были прикрыты. Было очевидно, что он сильно взволнован. Настолько, что ему трудно дышать. Словно в подтверждение алининых мыслей, он несколько раз резко ударил кулаком в стену. Бурые капли тут же впитались в серый кирпич.

Девушка попятилась. Захлопнула дверь. Некоторое время стояла, пытаясь успокоить мечущиеся мысли.

– Алиночка, поторопись, – воскликнула запыхавшаяся Ирина Федоровна. – Тебя ждут.

– Да-да… Я сейчас.

* * *

Алина освободилась через три часа. Мальчишки поджидали ее у выхода.

– Что с тетей Леной? – спросил Егор, обнимая подругу.

Одноклассники обступили Алину. На лицах – тревога.

– Да ничего… Все будет в порядке. Врач сказал что-то про нервный срыв. Пообещал обследовать, провести «поддерживающую терапию». Как-то так, кажется.

Девушка вздохнула, поежилась, обхватила себя руками, спасаясь от промозглой сырости.

– Про Сашку говорила чего? – спросил Егор, усиленно не замечая многозначительных взглядов Никиты и Паши.

– А… Нет, ей что-то вкололи. Она почти сразу уснула.

– Она еще в тот раз, когда Сашку в свое прошлое посещение повстречала, была сама не своя. Отец говорил, – мрачно сообщил Егор. – Может, накостылять ему по шее? Так, на всякий случай…

– Нет, не надо. Не трогайте его, – вдруг решительно сказала Алина. – Я хочу сперва с мамой поговорить. А сейчас давайте перекусим. Очень есть хочется.

– В пиццерию? Отметим последний рабочий день на этой неделе?.. – предложил Никита.

– Хорошо. Идем, перекусим.

8

ГЛАВА 8.

Октябрь, 2018 год

События накручивались как снежный ком. Поначалу все казалось просто странным. Каждый из нас ловил себя на мысли, что «а может, показалось». Я так точно ощущала себя параноиком. Но вид взрослой плачущей женщины на коленях перед застывшим как изваяние парнем… А дальше стало еще интереснее. И никто из нас не догадывался насколько, пока тревожные мысли не выплеснулись во время одной из «бесед», и не выяснилось, что у остальных накопилось не меньше «параноидального бреда».  Кажется именно в этот момент мы из просто компании тусовщиков, иногда совместно проводивших время, стали превращаться в команду. У нас появилось общее дело. Цель. Хотя… Я могу и ошибаться. С уверенностью могу сказать одно: в тот момент наша непримечательная жизнь «до» стала таять, уходя в небытие. И проступило иное… Яркое, сверхреальное, опасное.

Но… вернемся к событиям.

К выходным распогодилось. Повинуясь пожеланию бабушки («А не съездить ли нам на могилки, сынок?»), вся семья вынуждена была отправиться на городское кладбище. Причем, бабушка, сославшись на головокружение, осталась дома.

Егор обреченно глазел в окно (столько хотел успеть за субботу!). Шестилетний Дениска канючил и постоянно норовил задеть брата. Родители, тоже недовольные сорванной загородной поездкой, потихоньку ссорились впереди.

– Заметь, всегда так: как только мы запланируем что-нибудь, твоя мама обязательно придумает «мероприятие»!

– Н-ну п-при чем т-тут мама!.. В к-конце-концов м-мы могли и не ехать н-на кладбище.

– Да!.. И выслушивать целый месяц ее стенания о том, какие мы неблагодарные и так далее и тому подобное.

– Н-наташа, чего т-ты хочешь? Давай п-плюнем на все, п-поедем к куму, а м-маме скажем, что п-провели день здесь.

– Нет уж! Раз приехали, давай сделаем все как положено.

Петр вздохнул: жену не исправишь. А ведь когда-то она была самой робкой в их классе. Как давно это было.

– Пап, сбавь немного!..

Егор припал к стеклу, внимательно вглядываясь в сутулую фигуру, стоящую среди могил.

– Что с-случилось? – поинтересовался Петр, чуть притормаживая.

– Сашка…

– Кто? – спросила Наташа,  надевая очки.

– Ну, новенький… Детдомовский, что к нам перевели.

Наташа чуть прищурилась, пытаясь разглядеть одноклассника сына, о котором слышала много противоречивого.

Высокий парень в темной куртке с натянутым на лицо капюшоном. Немного сутулится. Егор, пожалуй, пошире в плечах будет.

– П-почему т-ты уверен, что это он? – чуть изменившимся голосом спросил Петр.

– Да он это! Вот только, что он тут делает? Вроде не из нашего города вообще.

– Могила у ограды… Обычно там хоронят самоубийц, – равнодушно заметила Наташа.

Именно в этот момент мальчишка повернулся. На долю секунды мелькнуло его лицо. Наташа вскрикнула, прижала руку к побелевшим губам.

– Что такое, мама?

Петр и Наташа обменялись взглядами. Машина рванула вперед.

– Да что случилось?!

– Это он!..

– Кто? – не понял Егор.

Петр промолчал. Наташа после паузы повернулась к сыну (испуганный взгляд в заднее окно, где виднелась удаляющаяся фигура).

– Егор, это призрак! Призрак из прошлого… Сынок, я прошу тебя, держись от него подальше. Обещай мне!

– Но, мама…

– Обещай!..

– Обещаю. Но это почти невозможно! Мы учимся в одном классе.

Наташа со стоном развернулась. Спустя время произнесла:

– Может, сменим школу?..

* * *

Утро уступило место дню. Такому же дерганому и хлопотному. С кладбища вернулись рано: безмерному терпению отца пришел конец после часа брюзжания и попреков. Он сорвался, швырнул ведра в багажник и сел за руль, хлопнув дверцей. Сколько помнил Егор, до такого состояния мать довела своего мужа всего второй раз в жизни. Хотя первый можно списать на гормоны.

Это был памятный вечер сборов в роддом. В перерывах между болезненными схватками она все пыталась отдавать указания. Ни одна мелочь не ускользнула от ее бдительного ока. Когда речь зашла о трусах и носках (кажется, это было по пятому кругу), Петр сгреб жену в охапку и насильно запихнул в машину. Он и сказал всего лишь одно слово «заткнись». Тихо. Но женщина умолкла сразу. Было в этом слове, произнесенном без раздражающего спотыкания на первом звуке, глухое холодное необратимое нечто, что дало понять привыкшей распоряжаться Наташе: сейчас произойдет непоправимое. Она остановилась. С занесенной над пропастью ногой. Тогда их брак устоял. Но короткого мгновения, всколыхнувшего дремавший с детства ужас, стало достаточно, чтобы в памяти стерлось воспоминание шестилетней давности. Наташа снова «включила» «стервозную начальницу».

Всю дорогу домой родители молчали. Егор с остервенением бинтовал руки: инструмент, лежавший месяцами в машине отца, убил руки за час. Даже Дениска присмирел. И ему не нужно было объяснять, что назревает буря. По всему выходило, что гром грянет, едва они вернутся домой, но нет. Отец засел в гараже. Обедать не пошел, не смотря на упреки престарелой матери. Наташа скрылась на втором этаже, чем-то гремела. Судя по звукам, бросала на пол вещи.

– Хочешь, игрушку новую покажу, – спросил Егор брата, прислушиваясь к шумному молчанию матери.

– Правда? – обрадовался Денис.

Егор усадил мальчишку в крутящееся кресло (предмет мечтаний младшего брата), нацепил наушники тому на голову и запустил гонки. Самая шумная игра. Вовремя! Мимо приоткрытой двери прошагал отец. Сейчас станут обвинять друг друга. Внутри появилась тяжесть, разрослась. Егор готов был голову дать на отсечение, разговор этот неотвратимо приблизит их к точке невозврата.

Он глядел на вихрастую макушку увлеченно играющего братишки. В голове звенит от отсутствия мыслей. Еще и руки болят. Может бабку подключить? Ну, там… Сердечный приступ сымитировать. Она сможет. Но что–то подсказывало, на этот раз родителей не остановить.

На экране телефона высветилось сообщение. Алинка… Вся в муке, доисторический фартук на ней, причудливо завязаны волосы. Что–то вроде Бабы Яги из старых сказок. Рука сама дернулась набрать номер.

– Привет, – послышался полный улыбки голос.

– Привет, – попытался смягчить горечь в голосе Егор. – Что делаешь?

– Пироги с бабушкой печем. Как раз до начинки дошли. Что–то случилось?

– Нет, – поспешил заверить он. – Все в порядке. Когда освободишься?

– Ой, нескоро. Ты ж знаешь бабушку. Мы готовим на целую армию. Часа через три. Может позже.

– Понял. Набери, как закончишь. Хочу тебя видеть.

– Ладненько. Целую.

Алинка отключилась. Егор несколько минут листал список номеров. Вверх… Вниз… Никита с отцом на рыбалке. Димку запрягли копать дачу. Пашка тоже где-нибудь… Вот черт, и погулять-то не с кем!

Он выбрал из горы шмоток толстовку потеплее (кто знает, когда случится вернуться в теплый дом), подобрал выпавшие на пол перчатки. Нет, сегодня не стоит брать мотоцикл: прогноз выдал ливень после трех. Ну да мозоли прикрыть можно. Кинул их в рюкзак. Куртка… Черт, ну как приехали, сюда же зашел сразу. Бардак достал! Нужно завтра прибраться. Нашел. Егор натянул куртку, подхватил рюкзак и вышел в коридор. Надо бы бабку предупредить. Вдруг кинутся искать.

Он замер с поднятыми над головой руками. И на миг позабыл, что хотел надеть шапку. Мама плачет. Всемогущая, неуязвимая, несгибаемая мама… плачет. На миг Егору померещилась Алинка. В тот далекий уже вечер, когда ее чуть не сбила машина. Она тогда словно промокший котенок дрожала в его объятиях и говорила, говорила… Тоненько, безудержно. Будто выплескивала пережитой ужас. Мамин голос звучал так же. Страх, растерянность… Что–то еще. Папа бубнит слова утешения. Как всегда спотыкается на каждом слове. Но главное не слова.

Егор шагнул к родительской спальне, взялся за ручку. Замер, вдруг осознав, что его вмешательство только навредит.

– … Что делать, Петя? Таких совпадений не бывает!.. Зачем он здесь? Зачем восстал из могилы?..

* * *

Он долго шел. Шел, не разбирая дороги, пытался разобраться в путаных мыслях, которые вот-вот взорвут череп. Велосипед с легким свистом пронесся мимо, едва не задев его. Спустя секунду донеслось запоздалое «Поберегись».

Егор остановился. Парк. Мамочки с колясками судачат на дорожке, пока их отпрыски, неуклюже переваливаясь, снуют между деревьев. Ярко-желтая листва устлала все вокруг. Настолько яркая, что глаза заболели. Там и тут это покрывало расчертили дорожки следов. «Ненадолго»,  – мелькнула мысль. В недвижимом прозрачном воздухе с ветки неподалеку сорвался пятипалый кленовый лист и неторопливо опустился на землю. Стояла тишина, наполненная миллионом звуков: шелестом опадающей листвы,  негромкими голосами молодых мамаш, отдаленными звуками дороги. Умиротворенность и покой.

Мысли улеглись. Все хорошо. Родители помирились. Алинка печет пироги. Кто–то копает участок, проводит время с семьей. Дети играют. Жизнь идет своим чередом.

«А что, собственно, произошло?.. Мы мечемся, не зная за что ухватиться. Чего там физик вещал?.. Первое, что нужно сделать, – собрать информацию. Он, конечно про свои опыты, но может сработать и в ситуации с Сашкой. Что мы знаем? Ведь родители всполошились не на ровном месте».

Егор присмотрел лавочку, приткнувшуюся у искривленной ели. Громадные частью сухие лапы отбрасывали пугающе плотную тень. Мамаши с ребятней держались от этого уголка парка поодаль. То, что нужно!.. Вечный троечник Никита говорит «Гугл в помощь». Что ж, поищем в Интернете… Вопрос: почему раньше эта мысль не пришла в голову?

9

ГЛАВА 9.

Октябрь, 2018 год

На этот раз они собрались полным составом – и парни, и девчата. Из–за мелкой мороси, к вечеру снова замельтешившей с посеревшего неба, паркуром заняться не рискнули. Просто сидели кто где, трепались ни о чем. Несколько раз пошутили над Егором, который, помогая родителям на кладбище, умудрился набить кровавые мозоли.

– Чего ржете? В следующий раз вместе поедем, – шутя, огрызнулся он.

– Не-е–ет! – вскинулся Никита. – Теть Наташа в качестве бригадира!.. Уволь. Я так молод! Еще много не сделано. Я о стольком мечтал!..

– Сейчас врежу. Выпрашиваешь же, – сказал Егор, разматывая бинты.

– А вот и Алинка, – обрадовано возвестил Никита.

Он и сам понимал, что переборщил с «праведным возмущением», и приход девчонки, как никогда, был кстати.

– Привет.

Алина обменялись «ритуальным» поцелуем в щечку с ребятами (повод для шуточной перебранки) и пристроилась «под крылышко» к Егору.

– Я уже соскучился. Твои «пироги» закончились еще пару часов назад, – тихо упрекнул тот, кутая девушку в свою куртку.

– У мамы в больнице была.

– Как она?

– Все так же. Что с руками? – заметила Алина повязки.