Колдун

– Хозяин далеко?

Сережка не успел ничего ответить – Велеслав вышел на крыльцо. Всматриваясь в женщину, он спустился и подошел ближе.

– Чего пришла? – строго спросил он, глядя ей в глаза.

– Ох, Велеславушка, извелась я вся. Не могу больше. Сил никаких нет! Тоска изглодала уже всю, света белого не вижу. Вызови Андрея, умоляю тебя!

У женщины на глазах показались слезы.

– О чем ты меня просишь, Дарья! У тебя уже разум совсем помутился от горя! Ты думаешь, так просто все? Не надо беспокоить его. Ты уже достала его своими плачами!

Сережка не понимал, о чем идет речь, о чем просила женщина Велеслава. Он наблюдал, как она кинулась ему в ноги с мольбой в глазах:

– Родной ты наш! Я хоть еще разок гляну на него, спрошу кое-что, может, тогда отпустит. Жизни нету мне!

Велеслав качал головой, сурово сдвинув брови. Он повернулся, давая понять, что разговор окончен, но женщина ухватила его за руку, закатившись в рыданиях:

– Умоляю тебя! Умоляю тебя! Жить не хочу!..

– Удумала! Жить она не хочет…

Велеслав смотрел на плачущую Дарью. В душе у него боролись два чувства – жалость к убитой горем женщине и нежелание сделать то, о чем она просит. Он стоял с озабоченным видом, о чем-то раздумывая. Вздохнув, он поднял женщину с колен, отряхивая ей юбку.

– Сколько времени прошло с тех пор?

– Почти полгода.

– День рождения когда у него?

– Послезавтра.

– Ладно. Уговорила ты меня на такое дело, грешная… В церковь ходишь? – спросил он, немного помолчав.

– Ну как же, хожу, конечно. И так молюсь каждый-прекаждый день. – женщина с надеждой смотрела на Велеслава, утирая слезы и тихонько всхлипывая.

– Мне нужно будет подготовиться, – строго сказал Велеслав. – а ты… побудешь здесь, у меня, пока я не скажу.

Дарья закивала головой, готовая соглашаться на все условия.

Велеслав повел ее к отдельной постройке – небольшому гостевому домику, чтобы устроить на ночлег.

Сережка, провожая их взглядом, слышал, как Велеслав тихонько ей давал наставления. Он гадал – о чем же она так умоляла? И почему Велеслав с трудом, но согласился исполнить ее просьбу?..

Вскоре Велеслав вернулся обратно и с озабоченным видом заторопился в свою комнату. Через некоторое время он вышел к колодцу с ведрами, чтобы набрать воды. Сережка направился навстречу Велеславу, чтобы помочь, но тот помотал головой:

– Сам. Сам!..

Вскоре он уже наводил порядок в своей таинственной комнате – протирал нехитрую мебель, чистил окно, отмывал полы до блеска. Потом стал убираться в других комнатах. Управившись с уборкой и достав с полок необходимые вещи, уселся за стол.

Сережка, между тем покончив с грибами, решил спросить Велеслава, не помочь ли с ужином. Он прошел в его комнату и увидел, как тот, склонившись над столом и разложив кусочки кожи, нож, птичьи перья с чернилами и еще много всего, что-то мастерил. Юноша не успел сказать и слова, как Велеслав, не поворачивая головы, сказал:

– На столе – еда готовая. Это для тебя.

– Для меня? – не понял Сережка – А вы?.. А эта женщина?..

– Мы обойдемся водой и хлебом.

Сережка вышел из комнаты, пожав плечами, повторяя про себя: «Только вода и хлеб… Это так скучно!»

Он решил пойти к гостевому домику, отнести, как сказал Велеслав, хлеб и воду. Он отрезал половину каравая пышного, душистого хлеба, налил полный глиняный кувшин воды, из солонки отсыпал немного соли в небольшую чашечку. Подойдя к домику и постучав в дверь, но не услышав ответа, он толкнул дверь плечом. Сережка увидел сидящую на кровати Дарью, заливающуюся слезами, рядом с ней лежала небольшая книжица. Сережка поставил на стол принесенный ужин и подошел к женщине.

– Простите… Я вам тут принес… Велеслав сказал, – только хлеб и воду.

Дарья взглянула на Сережку, утирая скатывающиеся по щекам слезы.

– Может, вам еще что-нибудь нужно? – он с жалостью смотрел на женщину.

Та помотала головой. Потом, немного помолчав, спросила:

– А ты кто будешь? Раньше тебя не видала.

– Я… родственник. – автоматически ответил Сережка, разглядывая женщину – теперь она была без платка, темные волосы обрамляли бледное лицо.

– Хоть бы все получилось, – как бы в раздумье произнесла она слабым голосом, – ведь он же сможет, правда?

Сережка не понимал, о чем она говорит, но уверенно сказал:

– Конечно, сможет! Он всем помогает.

– Еле упросила, – Дарья вздохнула, – не позволял он мне раньше даже слова молвить об этом; тяжело это ему и не по нраву таким делом заниматься.

– Вы уже просили его об этом? – поинтересовался Сережка.

– Просила. Сильно ругался на меня тогда, два месяца еще не прошло. Наотрез отказался. Сейчас, видать, уже можно. Меня, грешную, пожалел. На опасное дело его и себя толкаю.

Сережка насторожился:

– Опасное?

– Он так сказал. Да и один мужик у нас был в селе, – вздохнув, продолжала Дарья, – решил сам эти делом заняться, не стал Велеслава просить, и что получилось… погиб!

Сережке хотелось узнать все поподробнее, но тут вошел Велеслав.

– Так, женщина, тебе поменьше бы языком молоть, – строго сказал он, – вот, возьми, наденешь на себя тогда.

Велеслав протянул Дарье какой-то предмет.

– И продолжай читать. – кивнул он на книжицу, лежащую на кровати.

Затем он обнял Сережку за плечи, провожая к выходу. Юноша хотел задать Велеславу вопрос, но тот остановил его движением руки.

– Нужно еще кое-что успеть сделать до завтра. – и ускорил шаг.

Сережка понял, что Велеслав не хочет, чтобы он знал лишнее; он и так невольно вторгся в мир таинственный, мало доступный для обычного человека. У него роилось много вопросов в голове – его юный пытливый ум хотел узнать больше об окружающем мире, больше, чем преподавали им в школе, но и понимал, что, видимо, какие-то знания должны приходить в определенное время, до которых нужно дорасти. И все ли знания доступны? Может, какие-то знания доступны лишь для таких людей, как Велеслав? Сережка надеялся, что еще будет время поговорить с ним обо всем этом.

На следующий день Велеслав так же приготовил себе и Дарье только хлеб и воду. Дарья так же сидела у себя в домике и читала то, что дал Велеслав, а он сам почти весь день провел у себя в комнате. Ближе к вечеру он затопил баню и приготовил чистую одежду. Сходив за Дарьей, он велел ей помыться и облачиться в одежду, которую для нее приготовил. Затем и сам, вслед за ней, хорошенько помылся и также оделся во все чистое.

После ужина Сережка был во дворе, когда Велеслав спустился с крыльца в светлой льняной рубахе, увешанной разными медальонами и непонятными предметами. Увидев Найду, которая направилась в его сторону, приветливо гавкнув, он нагнулся к ней, ласково поглаживая лохматые бока:

– Прости. Сегодня тебе нужно провести эту ночь в лесу. Так надо. А утром возвращайся.

Собака как будто все поняла и, потершись мордой о руку хозяина, послушно ринулась в темную гущу зарослей.

– Так надо, – повторил Велеслав, увидев, как юноша наблюдает за странной картиной.

У Сережки сжалось сердце от жалости к собаке, к которой он так привязался, – вечерние сумерки скоро сменит ночь; он представил, как животному, наверное, будет тоскливо провести ночь вне дома, в темноте.

– А дома… ну никак ей нельзя было остаться? – у Сережки дрожали губы.

Велеслав видел Сережкины страдания, но опять твердо произнес:

– Так надо. А тебе, сынок, сегодня нужно спать крепко-крепко… Велеслав вздохнул, погладив юношу по голове.

– А если я ночью проснусь?

– Это плохо. Но если все же такое случится, мой наказ – никуда не выходи из комнаты!

Сережка кивнул в знак согласия; здесь, на природе, он спал крепким сном, но в душе он был озадачен словами Велеслава: почему нельзя выходить? Дело, к которому тщательно готовился хозяин, видимо, было очень серьезное. Сережка вспомнил слова Дарьи: «Решил сам этим заняться – и погиб». Что же там будет происходить? Эта мысль не давала ему покоя. До позднего вечера он просидел во дворе, раздумывая обо всем этом.

Тем временем Велеслав пошел в дальний домик за женщиной. Сережка увидел, как через некоторое время они вышли уже вдвоем, направляясь к дому. Дарья была одета в длинную свободную рубаху, на груди у нее висел какой-то замысловатый медальон, волосы на этот раз были распущены, спадая темными прядями на плечи. Велеслав провел женщину в свою комнату. Сережка вслед за ними также прошел в дом.

– Помни мой наказ! – Велеслав строго посмотрел на юношу.

Сережка снова кивнул. Дверь в тайную комнату Велеслава была распахнута, и, проходя мимо, он заметил горящие толстые восковые свечи, которые были повсюду: на столе, на полках, на подоконнике и на полу. Огоньки пламени на миг всколыхнулись от дуновения ветерка, сквозь распахнутую дверь донесся сильный густой обволакивающий незнакомый запах. Также на полу он заметил нарисованный мелом круг.

Велеслав пропустил женщину вперед и сам последовал за ней, прикрыв за собой дверь в комнату.

Сережка проследовал на кухню, закрыв дверь в сени, и тут вспомнил:

– А как же кот? – днем он спал на крыльце, подставив под солнышко пушистое брюшко, а потом куда-то девался. Велеслав, может, и его тоже спровадил? На всякий случай он заглянул во все углы, посмотрел на печке, прошел в комнату – кота не было. «Конечно, коты могут по ночам и гулять» – успокоив себя, Сережка отправился спать; задув свечи, и скользнув под легкое одеяло, он, свернувшись калачиком, ждал наступления сна. Но сон, как назло, не наступал: мысли одна за другой мелькали в его голове, рисуя страшные картины и слова Дарьи: «…и что получилось… погиб!» Какое-то опасное дело… Что же это за дело такое?..

Проворочавшись в кровати еще сколько-то времени, Сережка решил встать. Не зажигая свечу, шлепая босыми ногами по прохладному полу, он направился к двери, ведущей в сени. Взявшись за металлическую ручку, он толкнул дверь, но дверь не поддалась, еще раз толкнул сильнее, но она не поддавалась – как будто была заперта с другой стороны. Но никакого замка, ни засова у двери не было! Сережка припал ухом к деревянному полотну – еле слышно до него доносился голос Велеслава, который непрерывно произносил какие-то слова. Произносил долго, временами повышая голос.

Тем временем Велеслав читал молитвы и особые заговоры. Свечи горели ровным пламенем, вытянувшись в узенькую линию. Дарья сидела рядом и, тихонько шевеля губами, тоже произносила какие-то слова.

Закончив читать, Велеслав поднял женщину со стула и велел ей встать в центр нарисованного им на полу круга. Дарья босыми ногами ступила в круг и замерла, в этот момент похожая на статую – в светлом одеянии, белокожая, стройная, только в глазах мелькал еле уловимый страх и в то же время жажда встречи.

Велеслав еще продолжал произносить слова, ведомые только ему, и, увидев, как заколыхались огоньки пламени у свечей, замолк, отойдя от Дарьи. От приоткрытой двери пахнуло прохладой – как будто легкий ветерок пронесся по комнате. Женщина, застывшая в напряженном ожидании, казалось, вздрогнула, – ее бледное лицо побелело еще больше, – в проеме двери она увидела… увидела ЕГО! Он был одет так, как она его помнила: черный костюм, белая рубашка, туфли – все то, в чем его похоронили! Он медленно шел прямо на нее, не поднимая глаз. У Дарьи сильно заколотилось сердце, готовое выпрыгнуть наружу. Она боялась пошевелиться. Велеслав сидел за столом перед открытой книгой, уже про себя проговаривая заветные слова. Мужчина в костюме подошел к краю очерченного круга, в середине которого стояла еле живая от страха женщина, и остановился. Она всматривалась в его такое родное, любимое лицо, приглаженные темные волосы, несколько широковатый нос, широкие густые брови, твердый подбородок, бледные, резко очерченные губы, крепкая фигура – все то, что она хранила в своей памяти каждый день, каждую минуту, то, по чему тосковала и мечтала прикоснуться. На глазах Дарьи навернулись слезы:

– Андрюша… – произнесла она дрожащими губами.

Мужчина все так же не поднимая глаз, медленно произнес тихим глухим голосом:

– Зачем… ты меня… позвала?..

Было видно, что «Андрею» удается с трудом произносить каждое слово.

Дарья оживилась, справившись с неутихающей дрожью во всем теле, услышав знакомый голос:

– Андрюшенька, я по тебе скучаю! Не могу я без тебя! Как же мне жить-то дальше?..

– Слушай меня… не перебивай. Мне и так тяжко… Через два года встретишь человека по имени Михаил. Не отказывай ему. И все у вас будет хорошо…

Дарья заголосила:

– Я же тебя люблю! Зачем мне другой…

Придвинувшись вперед, она стала протягивать к «Андрею» руки. Велеслав, наблюдавший за этой картиной, встал со стула, пытаясь сделать Дарье упреждающий знак, – в глазах его были гнев и тревога. Еще шаг и Дарья переступила бы ту черту, за которой ее ждала… смерть! «Андрей» тоже сделал шаг вперед, навстречу женщине и… поднял глаза. Дарья с ужасом увидела: О Боже!.. У него не было зрачков! Белки глаз, подернутые пеленой, смотрели прямо на женщину. Он тоже медленно стал протягивать к ней руки. Дарья без чувств рухнула на пол. Велеслав с силой захлопнул книгу, лежащую на столе, произнося заклинание, быстро загасил свечи. По комнате пронесся ветер. Очертания «Андрея» стали колебаться, бледнеть – призрак растаял. Велеслав кинулся к Дарье – жива ли?! Он взял с полки кувшин, плеснул ей в лицо заговоренную воду. Проверил пульс. Уловив слабое биение, облегченно вздохнул…

Сережка все еще стоял, припав к двери, вслушиваясь в приглушенные звуки. Он уловил незнакомый мужской голос: кто-то еще к ним пришел?.. Вот как будто что-то упало. Послышались шаги, направлявшиеся к двери. Он поспешил обратно в комнату.

Велеслав, открыв дверь, направился к ведрам с водой. Зачерпнув кружку воды, опять вернулся в комнату, где лежала на полу еле живая Дарья. Когда он вошел, она уже открыла глаза. Он приподнял ее, поднес к губам кружку с прохладной водой. Та с жадностью принялась пить, виновато глядя на Велеслава. Он помог ей подняться и усадил на стул, укоризненно глядя на женщину:

– Я же говорил тебе неоднократно, предупреждал, не тяни к нему руки, не смотри в глаза, не двигайся навстречу! Глупая женщина… Могла бы погибнуть! А твоя смерть была бы на моей совести.

– Сама не знаю, как получилось, прости меня, дуру… – Дарья страдальчески вздохнула, тяжело дыша.

Велеслав помотал головой, в душе ругая себя за то, что согласился на уговоры женщины провести обряд.

– Только… что же у него зрачков-то нет? – Дарья спросила, вспоминая странный взгляд покойника.

– Это мог быть и не твой Андрей вовсе. – Велеслав строго посмотрел на женщину.

– Силы небесные! – Дарья со страхом в глазах стала неистово креститься.

– Ладно, – устало произнес Велеслав, – идем, провожу тебя до твоего ночлега.

– Мне страшно. Одна как останусь, мерещиться станет!

– Когда упрашивала меня, не боялась?

Велеслав протянул женщине листочек бумаги.

– Будешь читать, чтобы не бояться.

Дарья взяла бумажку, с благодарностью глядя на Велеслава, и послушно пошла к выходу. Велеслав, проводив женщину до гостевого домика, обратно вернулся в свою комнату. Убрав свечи и вытерев пол, он опрыскал себя и комнату святой водой, а затем сел за стол, прикрыв глаза руками, задумался: он ругал Дарью, а сам… Несколько лет назад, когда не стало Ксении, он также убивался, не находил себе места долгое время, хотел еще хотя бы разочек увидеть ее. Тогда, уже освоив тайные знания, одни из самых сложных, он решил вызвать ее, хотя понимал, что это дело опасное и ушедших лучше не беспокоить. «Хотя бы разочек»… Он вспоминал, как тщательно также готовился к обряду, стараясь не забыть ни одной мелочи, ни одной детали, так, как учил его в свое время дед Иван. Тогда обряд он проводил вне дома, на кладбище, на ее могиле. Велеслав совершенно был один; еще до наступления ночи он пришел туда, чтобы подготовиться, принес с собой все необходимое. Очертив ножом круг, затем второй круг вокруг могилы и поставив свечи, прочитав молитвы и оберег, а затем дождавшись полночи, зажег свечи и стал произносить заклинание на вызов. Он старался подавить подступающий страх и невольное волнение. Ждать пришлось недолго; как будто дымка или туман заколебался прямо перед ним. Из тумана постепенно стал проступать женский силуэт, как в черно-белом кино. Силуэт какое-то время еще колебался, был неустойчивым, затем проявился четче. Велеслав стоял в середине очерченного им круга, стараясь не шевелиться, не покачнуться, почти не дыша. Он не смотрел ей в лицо, хотя очень хотелось, а чуть опустив веки, устремив взор на вышитые белые цветы на ее груди.

– Родная… Прости, что потревожил тебя…

– Я знаю… ты страдаешь… – произнес знакомый голос. – Я люблю тебя… но мне тяжело. Твои тоска и слезы давят на меня… Отпусти…

– Как же я буду жить?.. – Велеслав чуть было не протянул к ней руки, но вовремя опомнился. Ему хотелось поговорить с ней, но он понимал, что не может ее долго держать, нужно завершать обряд. Он быстро погасил свечи, произнес заклинание на возврат духа; силуэт вновь заколебался, будто волны прошли по нему и… растаял.

Велеслав все еще стоял в круге возле ее могилы, не шевелясь, застыв на месте. В голове звучал ее голос, в сердце отзываясь болью по ушедшему. Она просила отпустить ее. А он держал ее своей неуемной тоской. Почему так получается, что любимых забирают раньше времени? Слишком глубокие привязки нежелательны для человека. Конечно, он должен быть сильным, он должен справиться. Нельзя ее больше задерживать на Земле. Он все прекрасно знает; он многое знает о мире духов, и ему, посвященному в тайные знания, не пристало поступать так, думая только о себе… Однако, уже пора… Велеслав вышел из очерченного им круга и, собрав все, что принес для обряда, направился к выходу с кладбища. Не поворачиваясь и не оглядываясь, он шел быстро и уверенно, и вот уже кладбищенская ограда, отделяющая мир мертвых от мира живых, осталась далеко позади…

Предавшись воспоминаниям, он не заметил, как усталость взяла свое, и он уснул, склонив голову на стол…

Сережка еще долго лежал с открытыми глазами, вслушиваясь в темноту. В голове мелькали отрывки из фильмов-«ужастиков»: «Вий, – ведьма – панночка, – там тоже был нарисованный мелом круг, как и в комнате у хозяина. Значит, что-то подобное здесь, рядом за стеной, происходит!» Велеслав не зря его предупредил не выходить из комнаты. Сережке стало страшно; он укрылся с головой одеялом, стараясь не думать о покойниках и вампирах. Как назло, сон не шел. Скорее бы уже наступило утро! Через какое-то время он все же решил встать и подойти к входной двери. Тихо прошмыгнув на кухню, он опять прильнул к дверному полотну, стараясь уловить хоть какие-то звуки. Но все как будто замерло – ни звука, ни шороха. Сережка осторожно приоткрыл дверь и высунул голову в образовавшийся проем, огляделся – дверь в комнату Велеслава был приоткрыта. Значит, все уже закончилось?.. Он, стараясь не шуметь, на цыпочках подошел к двери.

Велеслав спал за столом, положив голову на руки. Свечей и нарисованного на полу круга уже не было. В комнате царил полумрак, лишь только светившая в окошко Луна ложилась прозрачной дорожкой на подоконнике и на досках пола, сильно пахло свечами.

Сережка подошел ближе и тронул Велеслава за плечо. Тот пошевелился и приподнял голову. Сережка отступил назад, к выходу, решив, что не нужно выдавать свое присутствие, и, тихонько ступая, вернулся в комнату и лег в кровать.

Сережка проснулся от лая собаки. Сладко потянувшись и взглянув на настенные часы, которые показывали девять часов утра, он еще продолжал лежать в постели, вспоминая прошедшую ночь. «Найда уже вернулась!» Солнечное утро развеяло состояние тревоги и страха. Нужно вставать; за дверью было слышно, как хозяин уже хлопотал на кухне.

Сережка одевался, когда в комнату вошел Велеслав, бодрый и улыбчивый, как будто вовсе и не было тяжелой напряженной ночи.

– Проснулся… Как спалось?

Сережка замялся, опустив глаза.

– Вижу, что полночи не спал, – Велеслав всматривался в лицо юноши, – и к двери подходил, хотел выйти.

– Да она не открывалась!

– Знал, что будешь любопытствовать, вот и сделал так, чтобы ты ее не открыл.

– Я не нарочно. Сон все не шел и не шел, вот и…

– «Не нарочно»… – укоризненно повторил Велеслав, – любопытство, порой, может до добра не довести. Идем, завтрак уже готов.

Опять Сережка почувствовал себя провинившимся маленьким глупым мальчишкой, сующим длинный нос не в свое дело.

Выйдя на кухню, он увидел Дарью, помогающую Велеславу накрыть на стол. Она опять была в своей одежде, в которой пришла сюда, темные волосы были заколоты в пучок. Круги под глазами выдавали бессонную ночь. Склонившись над столом, она ловко нарезала пышный яблочный пирог. На столе дымились яичница в большой сковороде и душистый травяной чай. Кот Паня терся боком о ногу хозяина, поводя носом и поглядывая на стол.

«Ну вот, и кот на месте» – Сережка нагнулся и погладил кота по мордочке. «Велеслав и Дарья больше суток только на хлебе и воде, – подумал он, – и все из-за этого обряда. Если все-таки попросить рассказать об этом, наверное, откажется». Юноша посмотрел на Велеслава и заметил только сейчас, как осунулось его лицо, глаза, казалось, стали еще глубже. Сережке стало жалко его.

После завтрака Дарья стала собираться в дорогу. Велеслав вышел проводить ее. Испытующе глядя на женщину, спросил:

– Ну как, тебе хоть полегчало после этого? Стоило оно того?

– Как тебе сказать… – Дарья вздохнула, – если бы знать, что это мой Андрей приходил, нагляделась бы на него в последний раз, а тут… говоришь, что это мог быть и не он вовсе… со страшными глазами, на которого и смотреть-то нельзя. Бояться теперь по ночам буду!

– А ты думай поменьше об этом. Твои мысли и вопли покоя ему не дают. Нечего его каждый день терзать, ему дальше идти надо, а ты его здесь удерживаешь. И вот, возьми, – Велеслав протянул женщине бумажку, – будешь читать. Это от тоски поможет.

Дарья поклонилась Велеславу, с благодарностью заглядывая ему в глаза.

Сережка сидел на лавочке, наблюдая, как женщина прощается с Велеславом. Найда, увидев Сережку, подбежала к нему и, высунув свой розовый язык, устроилась рядом. Он погладил собаку:

– Ну как ты? Ночью, в лесу, наверное, было одиноко?

Собака в знак согласия издала утверждающий звук и лизнула его в руку.

Велеслав, проводив Дарью, присел рядом на лавочку.

– Велеслав… – начал Сережка, – мне бы так обо всем этом хотелось узнать. Я понимаю, что, может быть, мне не все положено…

Велеслав смотрел в глаза юноши, вспоминая себя – так же хотелось все поскорее узнать. Дед Иван, будучи сильным ведуном, которого все уважали и побаивались, начал передавать свои знания, когда ему исполнилось шесть лет. Год за годом знания, которые передавал дед, были все сложнее и сложнее. Если Велеслав хотел узнать что-то особенное, дед одергивал его, строго глядя из-под лохматых бровей, и говорил, что каждому знанию свое время; «Сначала изучай это. Нельзя через ступеньку перескакивать»…

Велеслав улыбнулся, вспомнив, как Сережка сказал, что хочет быть колдуном. Но он родился обыкновенным мальчишкой, без магических способностей, – но впечатлительным, жаждущим чего-то необычного, тайного. Немного наивный, добрый.

– Ты сам должен понимать, мой мальчик, что рассказать тебе могу лишь только то, что можно. Если бы ты был моим сыном и в твоих жилах текла бы моя кровь мага, то было бы другое дело. А так… Вот друг твой, залез на сайты по магии, из любопытства решил провести черный приворот, да еще и тебя в это дело втянул. Он думал лишь только о себе, о своем желании привлечь девушку, а что будет дальше, какие будут последствия, – он об этом, наверняка, не задумывался. Да и на сайтах, не знаю, пишут ли там все подробности? Книги по магии продаются где угодно, у многих может возникнуть соблазн попробовать что-нибудь эдакое!

Велеслав вздохнув, продолжал:

– Конечно, в книгах, что продаются, не все целиком и полностью тайные знания даются, но и они при неумелом использовании могут нанести большой вред.

– А Лешка и эта девушка… не умрут? – Сережка с тревогой смотрел на Велеслава.

– Если оставить все как есть, кто знает, это может значительно испортить им жизнь. Твой Лешка провел обряд на кладбище, который, как я и раньше тебе говорил, считается самым опасным. Вижу, его девушка, которую он приворожил, стала болеть, думаю, что это неспроста. Я сейчас смотрю, и через тебя вижу твоего Лешку: с ним стало тоже твориться неладное.

– Неладное? – Сережка напрягся.

– Своими неумелыми действиями он привязал и к девушке и к себе покойника. – Сережка от волнения заерзал на скамейке. – Твой друг с девушкой, – продолжал Велеслав, – избавиться от него, конечно, сами не смогут. Да и не подозревают они об этом. Чем дальше, тем хуже может быть. Дарья вот тоже…