Сыграй для меня

ГЛАВА 1

Дилижанс катился вперед, кренясь и подскакивая на кочках. Мои спутники встречали каждую встряску ругательствами и стонами, я же едва обращала внимание на столь мелкие неудобства. Хвала небесам, что вообще едем! Наверное, я согласилась бы даже впрячься вместо лошади, только бы получить возможность уехать и начать новую жизнь.

На дороге попалась очередная яма, и взвизгнувшая Хлоя едва не упала на поспешившего поддержать ее Итана. Выровнявшись, поскорее полезла в сумочку за зеркалом, проверять: не нанесен ли тщательно уложенной прическе непоправимый урон?

Я же равнодушно потерла ушибленный локоть и вновь обратила взгляд к окну. Сейчас местность не слишком баловала разнообразием, оставляя простор для воображения. Дорога широкой коричневой лентой стелилась впереди, убегая куда глаза глядят. По сторонам раскинулись редкие кусты и поле с зеленеющей травой.

Совсем скоро должен был появиться город, где мы остановимся на отдых, а после – столица! Место, где вовсю кипит новая жизнь, где каждый сможет найти себе занятие по вкусу и наконец перестанет чувствовать себя лишним…

«Нет! Все обязательно будет хорошо», – поспешно одернула себя я.

В конце концов, не для того я сорвалась в путешествие, чтобы теперь грустить и накручивать себя.

«Да и саквояж у меня слишком маленький, туда сменная рубашка с трудом влезла. Для застарелых страхов и обид не должно было остаться места», – я старательно растянула губы в улыбке, пытаясь притянуть положительные эмоции.

Вот только, несмотря на все старания, руки все равно подрагивали. Из головы никак не шел вопрос: как встретит новая жизнь? Гостеприимно распахнет объятия или пребольно щелкнет по носу, дав понять, что куда лучше было сидеть дома и не пытаться тягаться с судьбой?

– Алекса, как думаешь, с чего лучше начинать? Алекса! – закончив наводить красоту, Хлоя заскучала и толкнула меня в бок, вырвав из плена тягостных воспоминаний.

– Пойдем на площадь! Надо же и столицу посмотреть, и себя показать! – Оливия намотала на палец рыжий локон и кокетливо улыбнулась.

– Какая столица? Я ведь сказал, что приглашаю всех в лучший трактир! Мы, наконец, выбрались из болота, и нужно отметить это, – порывисто воскликнул Итан.

– Для начала неплохо бы осмотреться и узнать цены, – как обычно, самым предусмотрительным оказался Мэтью. – А то как бы не пришлось обратно в наше захолустье возвращаться, еще и на своих двоих.

– Ну уж нет! Домой я не вернусь. Я была рождена для столичной жизни, мне нужен водоворот событий. А чем заниматься в Халивсе? Вести домашнее хозяйство? Изо дня в день обсуждать выходку Петера, год назад попытавшегося залезть к Лее в окно, да свалившегося с лестницы? – Хлоя презрительно фыркнула и скрестила руки на груди.

В мою сторону девушка не смотрела, никто из компании даже не вспомнил, что я не успела ответить, но вмешиваться в беседу не хотелось. Банально не знала, что сказать и как поддержать разговор. И вроде бы мы жили в одном городке, только вот обменивались лишь дежурными фразами.

– Вот бы сразу встретить боевого мага! Желательно огневика. Уверена, ему так не хватает любви, – замечтавшись, Хлоя машинально покосилась на правую руку, явно представляя обручальное колечко.

– Боевой маг? Он же постоянно на всяких выездах, ждать замучаешься. А если не повезет, нечисть ему руку или ногу отгрызет, – Оливия укоризненно цокнула языком, явно не одобряя выбора подруги. – Лучше уж артефактор. Уважаемая, хорошо оплачиваемая работа. И главное, драгоценностей в доме всегда куча!

– Алекса, а ты какого жениха хочешь? Учти, положишь глаз на моего огневика, без глаза и останешься.

Хлоя вроде бы весело рассмеялась, но чувствуя ее колючий взгляд, я непроизвольно напряглась.

– Никакого. Мне бы лучше работу, – поскольку на этот раз подруги обо мне не забыли, пришлось все же ответить.

– Все так говорят, – смех Оливии зазвенел колокольчиком. – А потом р-раз, ты увидела его, он увидел тебя, и все.

Слушая, как девушки продолжают спорить, как и каких женихов лучше всего ловить в столице, украдкой вздохнула. У хрупкой блондинки Хлои и рыжей красотки Оливии в самом деле были все шансы окрутить какого-нибудь горожанина, я же на их фоне выглядела серо и невзрачно. Русые волосы, серо-голубые глаза, обычная фигура, в общем, не уродина, но и взгляду зацепиться особо не за что.

– Смотрите, ворота! – Итан нарочно повысил голос, перебив девушек. – Мы приехали!

– Это Этрейск. До столицы еще несколько дней пути, – не замедлил уточнить Мэтью.

Впрочем, Оливия с Хлоей не обратили на это никакого внимания и загомонили вдвое громче, причем я разделяла их чувства. Дорога выдалась долгой, короткие остановки не помогали, утомляя еще сильнее.

Город же манил возможностью отдохнуть. Нормально поесть в трактире, умыться, размять ноги, да хоть посидеть на лавке, наслаждаясь покоем.

Правда, ждать в итоге пришлось еще около часа. Наш дилижанс оказался за торговым караваном, и стражники не успокоились, пока не сунули нос в каждый сверток. У нас пожитков практически не было, так что, уплатив пошлину, получили разрешение проехать.

– На все два часа, – остановившись у трактира, предупредил возница. – Если выедем с опозданием, ночевать придется под открытым небом.

– Мы все успеем, – заверила Хлоя, первой шагнув по ступенькам.

– Леди, как же вы без сопровождения? – Итан обогнал ее, открыв дверь и галантно поклонившись.

В свою очередь, Мэтью предложил руку Оливии. Для меня кавалеров не хватило, но я и не ждала помощи. Нарочно задержалась, с любопытством разглядывая вывеску. Трактир назывался «Сытый лис», только вот художник невесть с чего изобразил матерого и очень худого волка с обгрызенным ухом. Правда, хвост у него был ярко-рыжим и очень пушистым. Продолжая дивиться фантазии местных жителей, схватилась за ручку двери.

Стоило переступить порог, как в нос ударил запах свежей выпечки и пива. Первый заставил желудок жалобно сжаться, второй вынудил поморщиться. Людей в помещении оказалось прилично. За одним из столов сидел отряд наемников, увешанных разнообразным оружием, два заняли купцы. Были как мужские компании, так и несколько парочек.

– Что застыла-то? – меня толкнули в спину, и вперед прошел молодой парень, сходу направившись к стойке.

Посторонившись, завертела головой, выглядывая рыжую макушку Оливии. Пусть я и пыталась изображать самостоятельную и независимую особу, одной в незнакомом городе все же было не по себе. И вроде бы мы разминулись на каких-то пару минут, но спутников и след простыл.

– Не подскажете, сюда только что вошли четверо моих друзей, они сняли комнату? – окликнула я проходившую мимо разносчицу с заставленным мисками подносом.

– Что? – девушка сначала поставила кружки на стол и лишь затем взглянула на меня. – Они наверх поднялись. Лучше у хозяина спроси.

– А как…

– Почтенная публика, благодарю за теплый прием, – раздался звонкий голос. – Какую песню желаете услышать следующей?

Служанка мгновенно забыла как про меня, так и ожидающих заказа клиентов. Развернувшись, восторженно уставилась на сидевшего за столом барда. Я тоже покосилась на него, но восторга девушки не разделила. Ну красивый. Худощавый, высокий, с белыми волосами до плеч и падающей на лоб челкой, ореховыми, отливающими золотом глазами и пухлыми губами. И яркий: желтая рубашка с вышивкой, зеленые штаны – такая же зеленая куртка висела на стуле.

Пожалуй, в беспечной, широкой улыбке барда действительно было что-то такое, вызывающее неосознанное желание улыбнуться ему в ответ, но я лишь сильнее сжала губы. В конце концов, менестрелям и положено быть красивыми и эффектными, иначе им никто не заплатит.

– Балладу о двух влюбленных, выдержавших все испытания, выпавшие на их судьбу? – помня, что еще одним обязательным умением является талант, бард коснулся струн гитары, извлекая несколько нежных звуков. – Или исполнить песню о славном воине, не знавшем ни единого поражения?

Новые аккорды, на этот раз более тяжелые, громкие, будто бы противники скрестили мечи прямо сейчас. Мужчина лучезарно улыбался, кому-то даже подмигнул, но тут я окончательно потеряла к нему всякий интерес и шагнула к стойке.

– О любви! Спой о любви, – с жаром воскликнула служанка.

– Желание прекрасной леди для меня закон, – теперь уже голос менестреля прозвучал более низко, с бархатными нотками. – Спою балладу о проклятых влюбленных.

Непроизвольно я передернула плечами, чувствуя, как кожу пощекотало пушистым мехом. Судя по тому, что за спиной раздалось несколько вздохов, подобным образом бард подействовал на всех женщин в трактире.

– Эй, скажите, пожалуйста, какие комнаты сняли мои друзья? – присев за стойку, окликнула хозяина.

Тот как раз разливал пиво из бочонка и дернулся. Часть спиртного пролилась на пол, и трактирщик сердито выругался, в сердцах пожелав мне подавиться колючим ежом.

«Я же ничего не сделала!» – грудь сдавило от незаслуженной обиды.

И вроде бы мне стоило давно привыкнуть к упрекам и научиться пропускать их мимо ушей, но на глаза все равно навернулись слезы.

«Стоило ли вообще так рваться покинуть дом, чтобы в результате совершенно ничего не поменялось?»

Я в очередной раз всхлипнула-вздохнула, досадуя на злодейку-судьбу, но тут бард заиграл, и по трактиру разлилась плавная музыка. Почему-то перед глазами сразу возник океан. Показалось, будто на пол хлынула волна, легкими волнами разбиваясь о стены и разбегаясь вокруг. Поверив в иллюзию, я машинально поджала ноги и лишь затем сообразила, что намочить обувь точно не грозило. На душе вдруг стало удивительно легко и спокойно. Исчезла обида на нахамившего трактирщика, грусть растворилась без следа.

«Всему виной долгая дорога и усталость», – словно нашептывал прибой.

Между тем мелодия стала громче. Она взлетала вверх, кружилась в облаках и звала за собой, обещая подарить крылья. А потом струны жалобно взвизгнули, последний аккорд резко, грубо оборвался, и стоявшая перед глазами картинка изменилась. Плескавшееся под ногами море исчезло, трактир будто тряхнуло, и пол перерезали несколько широких трещин.

Я не собиралась слушать выступление барда. Хотела лишь дождаться, пока трактирщик закончит работу, и вновь окликнуть его, но сама не заметила, как развернулась, во все глаза глядя на мужчину. И поймала его взгляд. Пронзительный, глубокий, опаляющий. Меня словно окунуло в кипяток, кровь вскипела, сердце чаще забилось в груди.

Менестрель же словно только этого и ждал. Убедившись, что завладел моим вниманием, легко улыбнулся, отчего в глазах заплясали искорки, и, наконец, запел.

{ Как громовой раскат часов раздался бой,

Они пробили полночь, мы вдвоём с тобой

В последний раз, и время ход нам не прервать,

От безысходности готов я закричать!

Ты нежно смотришь на меня, любовь моя,

И в бездне глаз твоих тону, как в море, я.

До тла сжигает сердце пламенная страсть,

Лишь эту ночь мы можем у судьбы украсть.

Любить тебя, дышать с тобою в унисон,

И с губ твоих срывать протяжный тихий стон,

Хотел бы вечность быть в плену твоих оков…

Но почему сурова воля так богов?! }

«Навсегда разомкнуть объятия. Больше не увидеть его улыбки, не ощутить жара поцелуя», – сама мысль об этом резала ножом.

Чужие, непонятные и незнакомые эмоции захлестнули с головой. Бард по-прежнему смотрел только на меня, и я плавилась под его взглядом. Кожа горела огнем, все чувства обострились, не хватало дыхания. Пусть я видела этого мужчину впервые, но каким-то волшебным и непостижимым образом он стал центром моего мира. Воздухом, без близости которого я задыхалась и едва не рвала на себе рубашку.

Гитара продолжала петь о запретной любви. Бархатный, завораживающий голос рисовал влюбленных, приникших друг к другу в сумасшедшем поцелуе. Не желающих даже на мгновение разомкнуть объятия и вознамерившихся украсть у вечности последнюю ночь.

«Плевать, что будет потом. Без него вовсе не существует никакого завтра. Есть только сейчас, и эти минуты принадлежат нам», – стучало в голове.

Я продолжала любоваться менестрелем. У него был красивый подбородок. И скулы. А на виске виднелся еле заметный шрамик. Волосы немного вились и казались очень мягкими. Тонкие пальцы ловко перебирали струны, ласково касались инструмента, а непослушное воображение рисовало меня в его объятиях. Это было настолько ярко, что я почти ощущала, как горячие губы касаются моих, как ловкие пальцы освобождают от одежды, ласкают обнаженное тело. Желание принадлежать этому мужчине затопило каждую клеточку тела. Он был необходим мне больше всего на свете. Пусть даже завтра нас казнят, но эту последнюю ночь мы проведем вместе.

{ Навек расстаться и укрыться от беды…

Но для чего мне жизнь, когда не рядом ты?

Я всей планете мог бы объявить войну,

Чтоб уберечь от всех невзгод тебя одну!

Спадают шелком твои волосы на плечи,

В объятиях жарких я лишаюсь дара речи,

Целую жадно и твоё дыханье пью,

О, как же сильно я тебя люблю!

По телу дрожь, земля уходит из под ног,

Постелью нашей станет сена мягкий стог.

И пусть не суждено увидеть нам рассвет,

Я где бы ни был, знай, всегда найду твой след!1 }

Мелодия сводила с ума, уговаривала и подталкивала в спину. Происходившее было безумием, казалось чем-то невероятным, но баллада опьянила куда сильнее самого дорогого вина. А может быть, разгадка крылась в затопленных золотом глазах барда? Я все сильнее тонула в его взгляде, и в голове не осталось места ни для единой разумной мысли. Казалось, если я промедлю хоть еще одно мгновение, если не прикоснусь к нему прямо сейчас, то умру на месте.

Финальный аккорд прозвучал сигналом к действию. Стоило музыке оборваться, а барду подняться, как я кинулась вперед. Повисла на мужчине, обнимая изо всех сил, и приникла к желанным губам в жадном поцелуе.

Если менестрель и растерялся, то лишь на мгновение. Потом сильные руки скользнули по талии, притянули к себе, и губы обжег ответный, страстный и пылающий, поцелуй. Тело сразу же стало легким-легким, будто бы и не моим. Мы целовались стремительно, порывисто, словно никак не могли насытиться друг другом. Мужчина до боли зарылся пальцами в мои волосы, провел рукой по спине. Я рвалась к нему всей сутью, каждой клеточкой тела. Тонула в безумном поцелуе, задыхалась, отчаянно цепляясь за его плечи. И с каждым новым поцелуем в груди все сильнее полыхал огонь, а разум окутывал сладкий дурман.

– Сколько пыла. Ты сводишь меня с ума, – одобрительно выдохнул менестрель мне в макушку. – Пойдем. С посетителей уже достаточно зрелища.

Те несколько минут, которые мы поднимались по ступенькам, растянулись в целую вечность. Мир вокруг казался темным, страшным, пугающим, и я отчаянно цеплялась за ладонь барда. А стоило двери захлопнуться за нами, кинулась в обещающие защиту объятия.

«Никому не позволю нас разлучить!»

Я прильнула к своему мужчине, уткнулась лицом в плечо, чувствуя, как бешено колотится его сердце.

– Искорка, – негромко выдохнул менестрель и, как только я подняла голову, поцеловал.

Его губы были горячими и жесткими, подчиняющими и одновременно нежными. Пальцы путались в волосах, скользили по спине, обжигая даже сквозь рубашку. Перед глазами все плыло, ноги превратились в желе.

– Моя… только моя… – от сумасшедшей властности этих слов в сочетании с мягкими, вкрадчивыми интонациями сердце едва не выпрыгивало из груди.

Очередной поцелуй оборвался хриплым выдохом, скользнул по губам и шее коротким сладким ожогом, горячей волной прокатился по телу. Дыхание вырывалось сдавленными полустонами, я плавилась в огненном кольце объятий, отчаянно желая стать еще ближе.

– Здесь становится слишком жарко, не находишь? – пощекотал шею горячий шепот.

А потом я почувствовала, как медленно распускается шнуровка. Рубашка стала свободнее, и менестрель начал стаскивать ее с плеч. Наверное, нужно было что-то сказать, улыбнуться, но я отчего-то вздрогнула. По телу пробежала дрожь, не имеющая ничего общего со страстью, а потом внутри натянулась и лопнула невидимая тетива. Застилающий глаза сладкий туман исчез, в висках запульсировала боль.

Я моргнула раз, другой. И оторопело уставилась на мужчину совсем рядом со мной. Мужчину с растрепанными волосами, пылающими глазами и к тому же недвусмысленно обнимающему меня.

– Что?! Отпустите немедленно!

Заметив, что моя рубашка бесстыдно расстегнута, я едва не свалилась в обморок.

Мне никогда не доводилось напиваться, но, наверное, именно так чувствовали себя с похмелья. Мысли в голове путались, руки и ноги дрожали, сердце гулко стучало в груди.

Я помнила, как слушала выступление менестреля, но хоть убей не понимала, почему очутилась в его комнате, да еще и в столь непотребном виде!

– Мне нравится твой пыл. А ведь казалась такой скромницей, – бард лукаво усмехнулся и начал расстегивать теперь уже свою рубашку. – Если хочешь командовать, я не против.

– Не подходи! Стой, или закричу!

В глазах мужчины отразилось пламя, и я шарахнулась в сторону, едва не впечатавшись в стену.

– Поиграем? Ведь все равно поймаю и тогда… – договаривать бард не стал, но додумывать я побоялась.

Лицо и без того горело. Кажется, краска залила даже шею и уши. Я попыталась завязать рубашку, но пальцы дрожали, и шнуровка никак не поддавалась.

«Да за что мне все это?!»

– Беги. Считаю до трех. Раз, – вместо того, чтобы посторониться, менестрель распахнул объятия и нарочито медленно шагнул ко мне.

– Нет!

Оглянувшись, я кинулась к тумбочке и схватила железный таз для умывания. До боли вцепившись в бортики, выставила перед собой.

– Даже так? В моей жизни случалось всякое, но тазиком мне угрожают впервые, – явно продолжая считать происходящее игрой, бархатно рассмеялся мужчина.

– Не подходи, – отчаянно, уже не надеясь на успех, повторила я.

– Ладно.

К моему удивлению, бард все же остановился. Устало вздохнув, вытащил из кармана кошель и взвесил в руке.

– Сколько ты хочешь? Пять? Десять золотых? Хотя больше пяти устроенный тобой цирк определенно не стоит.

– Да мне вообще не нужны деньги! – стоило сообразить, за кого меня принял менестрель и за что собирается платить, как лицо перекосила гримаса.

– А что нужно? Если драгоценности, так поискала бы за соседним столиком, у купцов кошели потолще будут, – не обращая внимания на мои вспыхнувшие щеки, цинично посоветовал бард. – Молодых, красивых и богатых одновременно, увы, не бывает. По крайней мере, не для такой, как ты!

– Хватит уже меня оскорблять! – фыркнув, я кинулась к двери.

– Э нет, лапочка, не так быстро.

Грубое обращение резануло слух. Почти сразу менестрель шагнул навстречу, отрезав пути отхода.

– У каждого есть своя цена. О чем ты думаешь прямо сейчас?

– Убраться как можно дальше! – вот теперь страх окончательно захватил меня.

Взгляд у мужчины стал холодным и жестким, пробирая до мурашек и вызывая бессознательное желание забиться куда-нибудь под кровать. Он продолжал медленно приближаться, буквально шаг за шагом, вынуждая также пятиться назад, пока в спину не уперлась стена и отходить оказалось некуда.

– Дай пройти! – хотела потребовать, а вышел жалкий писк. – Ты не смеешь удерживать меня.

– Вообще-то это ты накинулась с поцелуями. К слову, весьма посредственными. И едва не начала срывать одежду прямо в зале, – бард наклонился, едва не касаясь моих губ и обжигая дыханием. – Так ради чего это было?

– Не трогай меня. Я… я закричу, – понимая, что сбежать не получится, от безысходности припугнула я.

– Кричи, – кивнув, разрешил менестрель. – Только погромче, и больше страсти. Учитывая, зачем мы сюда поднялись, это вряд ли кого-то удивит.

– Да не поднималась я никуда! Вообще не представляю, что здесь делаю! – от обиды на глаза навернулись слезы. – Меня ждут друзья, я должна вернуться к ним.

– Неужели в самом деле не помнишь? – в глазах барда по-прежнему отражалась настороженность, но теперь его взгляд перестал колоть иголками.

– Не помню, – окончательно перестав понимать что-либо, подтвердила я.

– Значит, я действительно хорошо целуюсь. Настолько сильно мои поцелуи еще никому не кружили голову, – самоуверенно усмехнулся менестрель.

«Наглец!»

Пугаться сильнее было невозможно, и для разнообразия я разозлилась. Открыла рот, собираясь высказать заносчивому блондину все, что думаю о его манерах, но так и не произнесла ни слова. Вместо этого, повинуясь внезапному импульсу, осторожно коснулась опухших губ. В памяти тут же вспыхнуло воспоминание: я бросаюсь к мужчине и целую его, встаю на цыпочки, обнимаю за шею, ерошу волосы…

«Нет, нет, нет! Это не может быть правдой!»

– Что ж, иди.

Настроение барда прыгало настоящим кузнечиком. Вроде бы минуту назад он во что бы то ни стало желал вытрясти ответы, а теперь потерял ко мне всякий интерес. Усевшись на постель, подложил подушку под голову и вытянул ноги, с преувеличенным вниманием разглядывая потолок.

Вот только стоило поравняться с кроватью, как менестрель резко повернул голову и окинул меня полыхающим взглядом.

– Смотри не пожалей потом, – со всей возможной страстью выдохнул он.

– Было бы о чем!

Может, это прозвучало слишком резко, но вернувшиеся воспоминания оглушили, окончательно сбив с толку и начисто перепутав все мысли. Я никак не могла понять, что именно нашло на меня внизу? Сейчас я не испытывала и эха прежних чувств, отчего собственное поведение казалось помешательством. Может, именно так и сходят с ума?

– Тогда почему ты до сих пор здесь? – опять усмехнувшись, мурлыкнул менестрель.

Казалось, ему доставляет удовольствие вот так играть со мной, наблюдая за реакцией и делая вид, будто способен читать мысли.

Наверное, служанкам в трактире подобное поведение нравилось, только вот меня жутко раздражало, вызывая только одно желание: все-таки подобрать таз и огреть блондина по голове.

– Сама ведь не знаешь, от чего отказываешься, – приняв более томную позу, бард приглашающе хлопнул ладонью по матрасу.

Этих слов оказалось достаточно, чтобы я пробкой вылетела из номера. Чудом не споткнувшись, слетела по ступенькам в общий зал. За время моего отсутствия практически ничего не изменилось, разве что компания наемников исчезла.

Один из парней покосился на меня и толкнул друга локтем, после чего они громко расхохотались. Покраснеть сильнее было уже невозможно. Ужасно хотелось поскорее сбежать из трактира и забиться в дилижанс, но я заставила себя принять равнодушный вид и невозмутимо зашагала к выходу.

«В конце концов, это люди видят меня первый и последний раз. Не все ли равно, что подумают?» – попыталась втолковать я себе в безуспешной попытке успокоить нервы.

Выскочив на улицу, глубоко вздохнула. Здесь было прохладнее, налетал ветер, и разгоряченное лицо начало остывать.

«Это всего лишь досадная неурядица. Мелочь, не стоящая внимания», – не желая, чтобы мои спутники о чем-то догадались, я пригладила волосы и поправила одежду. – «Как будто попавший в яму дилижанс. Проехали и забыли».

Я сделала еще шаг вперед и споткнулась на месте, наконец, сообразив, что дилижанса нет на прежнем месте.

– И вовсе нет причин для волнения, – чтобы звучало увереннее, я произнесла это вслух. – Наверное, кучер загнал дилижанс в хлев. Да-да, именно так. Не на улице же лошадей кормить.

Обругав себя за излишнюю панику, я улыбнулась и зашагала вперед, обходя трактир. Вот только меня поджидал неприятный сюрприз. В хлеве были стойла с несколькими лошадьми, нашлась пара коз, но дилижанса не было. Да и если бы лошади еще поместились, то он точно нет.

Насвистывая веселую мелодию, в хлев вошел молодой паренек. Меня он даже не заметил и, подхватив щетку, направился к ближайшему стойлу.

– Подскажи, пожалуйста, а где дилижанс? У вас есть еще какие-то места, где оставляют повозки? – окликнула его.

– Какой дилижанс?

Лошадь всхрапнула, и мальчишка начал расчесывать ей гриву.

– Дилижанс, на котором я приехала с друзьями. Он должен быть здесь, – надеясь, что слуга просто был занят и пропустил наш приезд, повторила я. – Мы пошли в трактир, а возница остался на улице и занимался лошадьми.

– А-а-а, вроде был, – взъерошив волосы, кивнул паренек. – Кажись, уехал уже.

– Как уехал? – внутри все оборвалось.

– Знамо как. Кучер на козлы сел и такой: «Поехали!» – мальчишка взмахнул невидимым кнутом. – Эх, хоть бы кто покататься разрешил. Столько вожусь с лошадьми, ухаживаю, а никто не доверяет. Госпожа, а здесь часом вашей лошадки нет?