Помни об этом всегда. Начало

© Наталья Иванова, 2023

ISBN 978-5-0062-0152-1

Создано в интеллектуальной издательской системе Ridero

Глава I

На бескрайних просторах нашей необъятной родины есть множество рек и озёр, по берегам которых как будто случайным образом раскиданы сёла и деревушки большие и маленькие на первый взгляд очень похожие друг на друга и в тоже время самобытные и неповторимые. Вот в одном таком селе казалось ничем не примечательном, произошла одна необыкновенная история.

Село Р., расположилось на высоком берегу небольшой речки В., воды которой были прохладны даже жарким летом из-за множества ключей и быстрого течения. Русло реки было весьма извилистым: совершая замысловатые изгибы, непредсказуемые повороты река всё же стремилась в одном направлении ― навстречу восходящему солнцу. Весной её бурные потоки, ниспадающие с большой высоты в верховьях, впадали в крупную судоходную реку С., заставляя это могучее течение поворачивать вспять и возвращаться к своим истокам. Это было время, когда в одну реку можно было войти дважды. Под натиском своей младшей своенравной сестры С. на некоторое время разворачивалась и возвращалась к отеческим объятиям большого озера, когда же силы речки иссякали, и она успокаивалась, С. вновь покидала родные просторы и, принимая в себя потоки своей младшей сестрёнки, устремлялась всё дальше на север. Их путь был непрост: там дальше была ещё зима и реки стояли в зимнем оцепенении не готовые к дальнему путешествию к северному морю. Сёстры, на пару объединив свои усилия, напирали своим мощным потоком, затапливая всё вокруг, устраивая заторы, пытаясь разбудить от зимнего сна своих названных сестричек больших и не очень, чтобы уже всем вместе нести весну дальше на север и, наконец, соединиться с морем и раствориться в нём.

Природа севера сурова, но прекрасна, она обладает своими неповторимыми чертами: созерцание её безграничных таёжных просторов вызывает чувство свободы и бесконечности, а дикая, могучая живая природа побуждает восхищаться её силой и выносливостью. Удивительные ароматы множества луговых цветов и трав поутру и тихие вечера, наполненные пением кузнечиков, дают особое умиротворение и покой, а белые ночи кажутся продолжением длинного летнего дня и придают особый шарм природе севера. Люди, родившиеся и выросшие в этих местах, являются отражением самой природы: они свободолюбивы и сильны, порой угрюмы и холодны и в то же время невероятно жертвенны и добры.

Жители Р. и окрестных деревень занимались сельским хозяйством и животноводством, в округе было три фермы, маслозавод и ряд других небольших производств. Районный центр был недалеко ― вёрст десять, в целом это была обычная северная деревушка. Жизнь в селе была достаточно тихой и размеренной и протекала вдали от крупных населённых центров, где по рассказам старшего поколения, все куда-то спешили, суетились, было много машин, шума, криков и прочих прелестей, присущих большим городам. Проведённая властями в своё время коллективизация с организацией колхозов нарушила привычный уклад жизни населения. Люди были не свободны на собственной земле. Совсем недавно прошло преобразование колхоза в совхоз и условия для работы стали немногим лучше, тем не менее, молодое поколение, памятуя о прошлом, стремилось скорей уехать в центр (так называли между собой столицу области) или ещё дальше, объясняя свой отъезд отсутствием развития, хорошей работы с достойной зарплатой. А ещё больше молодёжь привлекала и манила к себе свобода и независимость, которая как казалось, была основой городской жизни. В общем, уезжали в поисках лучшей доли, красивой жизни и прочее и лишь очень немногие возвращались домой, получив образование в областном или столичном вузе. Так старшая сестра Оли уехала поступать в педагогический институт и не собиралась возвращаться, тоже, наверное, мечтала о тёплой, уютной городской жизни.

Оля была обычной девочкой из простой семьи: её отец был лесничим, мама ― учительницей в школе. Она была последним ребёнком в семье, бабушка Аня, соседка, называла её заскрёбыш. Сестра Оли, Надя родилась ещё до войны и была старше её на шесть лет. Знала Оля, что у неё имелись и старшие братья, но все они погибли на той войне. А отец Оли, Александр Николаевич, прошёл всю войну и вернулся цел и невредим. В семье Оли разговоры на тему войны не велись, лишь иногда к слову отец упоминал некоторые события из своей военной жизни. Отец призвался на войну уже зрелым мужчиной, ему было за сорок, он хорошо стрелял, владел холодным оружием и прекрасно ориентировался на местности, всё-таки жизнь в лесу не прошла даром. Александр Николаевич быстро отличился у командного состава, и вскоре у него было уже своё небольшое отделение, с которым он проходил всю войну. Отец обладал военной смекалкой и отвагой, совершал множество вылазок и, все его набеги в стан врага можно было считать удачными за исключением двух, когда он терял почти весь свой состав, тем не менее, поставленные боевые задачи были выполнены пусть даже такой высокой ценой. За это военачальники ценили и уважали Александра Николаевича и много раз представляли к наградам, у отца было несколько медалей и ордена, в том числе высшей степени. Из всех его подопечных только двое прошли с ним по всем тропам войны от начала и до конца, остальные, сменяя друг друга, погибали на глазах у своего командира. Отец помнил их всех до единого. Имён было много, Оля их запомнить не могла, а для отца это всё были его боевые товарищи, братья, а чаще всего сыны ― молодые ребята. Зная обо всём этом, Оля старалась не бередить душевные раны своих родителей. А вот бабушка Аня охотно рассказывала про братьев, они выросли на её глазах. Самого старшего звали Николай в честь деда, среднего Александр по отцу, а младшенький ― Андрей, по отцу матери Оли, Веры Андреевны. Братья были погодками и, по словам бабушки Ани, все красавцы как на подбор. Старший, Николай, был очень добрым и всегда всех жалел, никому ни в чём не отказывал, всегда старался помочь. Когда бабушка Аня говорила про Николая, она всегда светлела лицом, тихая улыбка играла на её лице; много помогал Николай своей одинокой соседке, память о нём глубоко жила в её сердце. Средний Александр был спокойным, рассудительным, много читал, учился на «отлично», собирался поступать в институт. Александр больше всех был похож на отца. А младший брат был живым и весёлым, редкие посиделки обходились без Андрея. Его задор и удаль не знала равных, он прекрасно играл на гармони, а его высокий прекрасный голос далеко разносился по окрестностям. Между Андреем и Надеждой у Александра Николаевича и Веры Андреевны были ещё двое детей: мальчик и девочка, но они умерли во младенчестве, и как говорила бабушка Аня отошли в мир иной ангелочками. Оля пыталась разобраться, кто такие ангелочки и что значит «мир иной», но все объяснения бабушки Ани были такими удивительными и загадочными, что Оля, как не пыталась, не могла понять. Дома религиозная тема никогда не обсуждалась, родители всегда уходили от ответа, а бабушка Аня не могла полностью удовлетворить пытливый ум девочки.

Был последний день лета завтра в школу. Оля сидела в своей комнатке и, глядя в окно, думала о своей семье. Сестра Надя уехала в центр и приедет не скоро, можно сказать, что у родителей она теперь одна, ещё она думала о своих старших братьях, которых уже никогда не увидит и не узнает, какие же они всё-таки были.

В горнице на стене на видном почётном месте висели портреты всех трёх братьев, иногда Оля подходила к ним и вглядывалась в их простые красивые лица и не могла поверить, что их больше нет. Часто у неё возникало чувство, что братья живы, они не могли исчезнуть бесследно, казалось, что ещё немного, и они вернутся все трое, ведь она всегда мечтала, чтобы у неё был старший брат. Оля, конечно, понимала что это невозможно, но ей так хотелось верить, что есть иная другая жизнь, про которую рассказывала бабушка Аня. Оля вспомнила и Ваню с Машей, так звали ещё одного брата и сестру, которые сейчас уже были бы взрослыми. Оля мечтала о большой и дружной семье, и она могла бы у неё быть, а теперь она сидит в одиночестве, и ей было очень грустно.

Дом Оли был последним, и там дальше на пригорке стояла закрытая церковь. Она любила смотреть на это старое здание, особенно, на закате. В лучах уходящего солнца храм притягивал к себе своей таинственностью. Вдруг, где-то наверху здания что-то заблестело. Оля смотрела, не отрываясь, это лучи солнца играли в высоких арках колокольни, но от чего именно исходил этот блеск, невозможно было понять. Оле очень захотелось узнать, что же это такое может быть, но вспомнила о строгом наказе родителей не подходить близко к церкви. Оле было известно, что храм вскоре после революции был закрыт. Потом какое-то время он использовался под склад, но по рассказам старожилов, там происходили странные вещи, какие именно никто не решался об этом говорить и председатель колхоза принял решение до времени закрыть «опасное» место. Многие кто впоследствии пытались попасть в церковь, пострадали тем или иным образом. Путники тоже старались обходить храм стороной, так как бывали случаи страхования особенно в тёмное время суток. Так и стоял он закрытый до сих пор, шли разговоры, что скорее всего храм снесут и не оставят камня на камне, но пока, вот уже на протяжении многих лет, он всё ещё стоял величественный белый и не собирался сдаваться.

Всё это Оле рассказывала бабушка Аня и добавляла, что Бог поругаем, не бывает. Правда Оля не понимала, что это значит. Вообще, всё, что было связано с храмом рассказами о Боге, ангелах, святых, Оле представлялось очень загадочным.

Солнце садилось, наступали сумерки, все предметы начали терять свои краски, очертания, наступало время тишины, покоя от дневной суеты. Мама заглянула в комнату и позвала ужинать.

Ужин был простой: печёная картошка, рыба из местной речки и молоко. У родителей Оли было небольшое хозяйство: огород с овощами, несколько фруктовых деревьев, с десяток курочек-несушек, корова с телёнком, пёс Полкан да кот Рыжик.

За столом было тихо отец семейства, как всегда был немногословен, в конце ужина он кратко проговорил:

– Кажется, Вера, стройка-то закончилась.

– Какая стройка? ― не сразу поняла мужа Вера Андреевна.

– Так в бывшей барской усадьбе, какая же ещё!

– Ах да совсем забыла. Завтра ведь мы с Оленькой в школу пойдем, ― сказала мама, улыбнувшись, ― кто учить, а кто учиться. Много работы было перед началом учебного года.

– Ну да понятно.

– И что там с этой стройкой? ― с неподдельным интересом спросила Вера Андреевна.

Эта стройка весной наделала столько шуму, что было всё-таки интересно узнать, что там теперь будет.

– По всему видно, что все работы закончились. Видел вчера как мебель и прочую утварь привезли, ― пояснил отец.

Оле тоже было интересно, кто же там будет жить. Барская усадьба располагалась на самой окраине деревни на другом порядке от дома Оли, который проходил вдоль берега реки. Её владения переходили в большой парк, который подходил к территории храма. Ещё в прошлом году Оля вместе с сестрой ходила на речку напрямую через сад усадьбы. В этом году по весне там началась большая стройка: было много техники и рабочих из центра. Работа кипела всё лето, вся территория усадьбы была огорожена забором за исключением парка. Но в парке тоже была какая-то суета, строители трудились и там. Теперь чтобы пройти к реке, надо было идти по тропинке между парком и старым кладбищем при церкви. Оля не решалась ходить через парк, ведь он тоже входил когда-то в состав усадьбы. Так говорил отец.

Ужин закончился, совсем стемнело. Отец вышел на улицу. Мама стала убирать со стола, Оля помогала. Вдруг послышался шум проезжающей машины, фары осветили окна дома. Через какое-то время отец вернулся.

– По всей видимости, и соседи пожаловали, ― сказал отец, проходя в горницу.

– Почему ты так решил Саша? ― спросила мама.

– Машина за ворота усадьбы проехала.

– Так мало ли машин за это время туда приезжало!? ― удивилась Вера Андреевна.

– Мало не мало, а таких ещё не было ― в некоторой задумчивости проговорил отец.

После уборки Оля пошла к себе в комнату. Комнатка была небольшой на два окна по двум сторонам, от которых стояли две кровати. Раньше эту комнату она делила с сестрой. Вечерами они долго сидели, сестра рассказывала всякие интересные истории. И где только она их брала?! Было весело. Сестры тискали друг друга, подтрунивали и смеялись до тех пор, пока отец не заходил в комнату с неизменной фразой: «Ну-ка, тараторки, угомонитесь уже!» Отец говорил строгим тоном, но в глазах читалось совсем другое: Александр Николаевич души не чаял в своих дочках. И девочки скорее это чувствовали, чем знали. В комнате сразу наступала тишина. Оля с Надей боялись отца, но в хорошем смысле. Отец никогда их не наказывал, ему было достаточно сказать несколько слов, чтобы они успокоились. Когда отец в очередной раз делал выговор, всегда возникало особое чувство боязни, которое останавливало сестёр от продолжения их безобидных шалостей. Но это был не страх наказания, это было иное глубокое чувство. Для Оли была настоящая трагедия вызвать чем-либо огорчение у любимого отца. С момента отъезда сестры казалось, поводов для огорчения стало меньше, и Оля была примерной дочерью, но это никак её не радовало. Теперь в комнате всегда тихо и отец больше не заходил к ней пожурить за шалости. Оле было очень скучно и одиноко. Зашла мама, пожелать спокойной ночи. Она как обычно поцеловала Олю в лоб и вышла, аккуратно притворив за собой дверь.

Оля осталась наедине со своими мыслями. Итак, завтра наступит новый учебный год, и она отправится навстречу новым знаниям, а главное увидится с одноклассниками, по которым уже очень соскучилась за лето. Школа была в большом поселке недалеко от райцентра. Добираться было достаточно далеко где-то километров пять. Мама говорила, что раньше школа была и в их деревне. Но после закрытия храма, закрылось и учебное заведение. Здание школы отдали под местный леспромхоз, где работал отец. Из деревни Оли учеников больше не было. Сестра Оли, Надя, и её подруга Галя были последними. Остальные ребята уже окончили школу и разъехались. Родителям путь до школы казался небезопасным, так как дорога была длинной и часть дороги проходила лесом и через мелкие речки, стремительно бегущими в направлении большой реки. Мосты, наведённые через речки, казалось, были ненадёжными, бывали случаи по весне, когда сильным половодьем настилы срывало и уносило потоком. Поэтому в этом году ходить в школу Оля будет вместе с мамой. Потом мысли Оли вернулись к усадьбе, всё-таки интересно для чего или точнее для кого всё это было затеяно и кто там будет жить. Она строила различные догадки от самых простых до самых нелепых. Наконец, Оле надоело выдумывать, и мыслями она вернулась к храму. Она не первый раз смотрела на здание церкви и только сегодня увидела этот необычный блеск. «Почему? ― задавалась вопросом Оля. ― Что это может быть?» С этими мыслями она заснула. Ей снился храм, рядом был какой-то человек в длинных светлых одеждах, он что-то говорил ей и ласково улыбался, гладил Олю по голове и указывал куда-то в сторону, она смотрела туда и видела неизвестного ей мальчика. Лицо его было бледным и печальным и в тоже время строгим и красивым. А кругом было очень много света, он был везде. Оля чувствовала невыразимую радость и покой.

– Оля ну проснись же пора в школу. Это мама будила Олю, она наконец-то открыла глаза: «Это был сон, это был лишь чудесный сон!» Оля чуть не заплакала от досады. Надо было вставать. На улице моросил дождь. За ночь погода испортилась, небо затянуло серыми тучами, не было и намёка на солнышко.

Оля быстро умылась, позавтракала, портфель был собран ещё накануне. Мама уже обрядила домашнюю скотину и провожала отца на работу. Александр Николаевич взял ружьё и вышел. Послышался радостный визг Полкана, это отец выпускал пса. Для своего питомца лесничий сделал специальный загон и тёплую будку, соединенную с двором, он считал, что его друг не может быть на привязи, но всё-таки в целях безопасности ограничивал его перемещения загородкой. Пёс относился к свободолюбивой породе и был благодарен за любовь и заботу своего хозяина и служил ему всеми силами своих собачьих возможностей. Вместе с Полканом они отправились на совхозную конюшню за Серко. К лесной конторе отец уже подъезжал во всеоружии: на коне с ружьём наперевес и в сопровождении пса.

Когда Вера Андреевна с Олей вышли на улицу дождь уже прекратился. Они были уже на окраине деревни и подходили к развилке дорог, когда сзади послышался шум мотора. Оля с мамой остановились и встали на обочину, чтобы пропустить машину. Мимо проехала чёрная блестящая машина, шофёр за рулём был в фуражке, а окна задних дверей были зашторены. Было не понятно водитель один или всё-таки вёз пассажиров. Д-а-а таких машин они ещё не видели!

– Наверное, папа вчера говорил про эту машину. Это машина наших новых соседей? ― спросила Оля.

Мама ответила не сразу:

– Да… Наверное.

Они продолжили свой путь и остаток дороги прошли молча. Вера Андреевна и Оля каждая думала о своём. Если Олю съедало любопытство, кто же это может быть, то Вера Андреевна понимала, что это очень серьёзные люди и такое близкое соседство к ним может быть и не к добру.

Первый день учебного года был коротким. Вначале была линейка, а потом два урока. Оля сидела за одной партой вместе со своей подружкой Катей, которая жила в самом поселке рядом со школой. Иногда, когда были сильные морозы, чтобы не идти в один день такую длинную дорогу, Оля оставалась ночевать у неё. За лето подруги виделись только пару раз: когда Оля вместе с родителями провожала сестру Надю на экзамены в центр и на самом дне рождения Оли. А день рождения был в июле, и прошло уже больше месяца. Новостей у девочек накопилось много. Оля рассказала и про своих новых соседей и много чего другого, но ни словом не обмолвилась про храм и сон, это было что-то такое необычное, сокровенное и ей не хотелось этим делиться ни с кем даже с мамой.

На обратном пути дождь усилился, домой Оля с Верой Андреевной вернулись все промокшие. Отца дома ещё не было. Обычно он возвращался ближе к вечеру, но иногда и ночевал в лесу и даже проводил там несколько дней. Владения, попадавшие в ведение отца, были достаточно обширными и чтобы всё осмотреть, требовалось немало времени.

Мама затопила печь. Оля любила смотреть на играющие языки пламени. Огонь разгорался не сразу, он понемногу лизал ещё не просохшие с вечера поленья. Потом дрова начинали потрескивать, был слышен шум разгорающегося пламени, в комнате становилось теплее и уютнее. Кот Рыжик, потягиваясь, потёрся о ноги мамы и подошёл к Оле, зажмурив глаза и ожидая очередной ласки. Оля взяла кота на руки, он громко замурлыкал и стал пытаться уложиться на её коленки, места, очевидно, было мало, но кота это не останавливало.

Оля улыбнулась, она погрузилась в воспоминания. Рыжика принёс отец с фермы, располагавшейся в соседней деревне. Фермерская кошка Муся окотилась в очередной раз. Дело было летом. Участь котят была очевидна. Мало кто когда брал котят: у всех дома были свои кошки, которые тоже котились не по одному разу за год. Неизвестно по какой причине, может Муся уже знала об участи своих детей, может ещё почему, но люди заметили, что живота у Муси уже нет, а котят нигде не видно. Стали искать, но не нашли, решили, что может быть погибли каким-то образом. Вскоре тайна раскрылась. Кошка Муся спрятала от людских глаз своё потомство. Прятала до тех пор, пока котята не подросли и не стали сами выбегать к людям. Отец Оли подъехал к ферме в тот момент, когда решалась судьба котят. Котёнка было четыре: таких пушистых разноцветных комочков. Они действительно были очень красивые проворные, суетились возле матери, лежащей рядом на лужайке, припекаемой солнышком. Один глаз у Муси был приоткрыт, она следила за играми своих детишек.

– Рука не поднимается на таких животинок большенькие уже ― сказал местный конюх Степан.

– Жалко, жалко таких красавцев губить ― вторила ему доярка Катерина.

– Правда ваша шустрые и весенние хорошие наверняка мышеловы выйдут, если в мать пойдут, ― подтвердил механизатор Григорий.

– Может не зря Муся их и припрятала? ― задалась вопросом другая доярка Мария.

– Ну, так в чем дело берите себе по одному, и проблема решена, ― сказал оказавшийся здесь рядом председатель Владимир Николаевич.

Помолчали. Все вспомнили, что дома у всех не по одной кошке и коту и глубоко вздохнули.

Котята тоже притихли. Вдруг маленький рыжий комочек выкатился к ногам Александра Николаевича и тихо мяукнул. Лесничий улыбнулся и взял котёнка на руки:

– А что я, пожалуй, себе этого возьму. У младшей дочки день рождения скоро, подарок будет.

Котёнок благодарно замурлыкал и стал укладываться в больших ладонях лесничего.

– Однако ― крякнул в кулак председатель, улыбнувшись уголками губ.

– А можно я возьму вот эту кошечку ― робко проговорила молодая доярочка Фима, указывая на серого с рыжими подпалинами котёнка.

– Бери Фима бери, видишь, участь у животинок решается, ― сказала бойкая доярка Катерина.

– Так осталось двое ну народ налетай, товар оказался ходовой, качественный ― весело протянул тракторист Василий. ― Александр Николаевич толк в животных понимает.

– Так мы долго будем стоять до морковки на заговенье, работать надо ― сказал председатель. ― У меня дома кот уже старый, ленивый. Остался тут кот ещё?

– Вон тот серый, кажется, кот ― проговорил конюх. ― Берите Владимир Николаевич.

– Один остался сердечный. Пусть при матери-то остаётся одним больше одним меньше, ― то ли спросила, то ли подтвердила Мария.

– Пусть, пусть ― все сказали в один голос.

– Слава Богу, решилось дело, грех на душу не возьму, итак хватает, ― промолвил старый конюх Степан и тихо перекрестился, что-то бормоча в сторону заброшенного храма.

Так все дети Муси обрели свои дома. И все четверо выросли в прекрасных, сильных, ловких животных на радость своим хозяевам. Особенно последняя Дымка, которая осталась на ферме. То ли в благодарность за сохранённую жизнь, то ли уродилась такая, но равных ей по силе и ловкости не было во всей округе. Она ловила не только мышей, но и крупных крыс, а из ближайшего леса приносила зайцев.

Всё это рассказывал Оле отец. Она видела всё так ясно, как будто сама была свидетелем спасения котят. Можно подумать это были её собственные воспоминания. Рыжик жил у них уже третий год. Службу свою знал, исправно носил мышей, иногда крыс. У кота была одна слабость, он любил охотиться на маленьких птичек. Добычу приносил домой. Его ругали, прогоняли из дома, но всё было бесполезно. Иногда такую полуживую «добычу» удавалось спасти. Оля очень любила животных и особенно ей нравились птицы. Она всегда восхищалась птичьими трелями по весне и могла слушать их песни часами, гуляя в парке и барском саду. В этом году такой возможности у Оли не было из-за начавшейся весной стройки. А в их саду и огороде бабушки Ани птицы были не такими уж частыми гостями из-за Рыжика. «Птицы не только красиво поют, но они ещё умеют летать, как бы мне тоже хотелось летать» ― думала и мечтала Оля.

Наконец, грёзам Оли пришёл конец, мама попросила помочь по хозяйству. Рыжик нехотя спрыгнул с колен и устроился дальше спать на приступке печи.

Все последующие дни были монотонны и однообразны и незаметно сменяли друг друга. Даже погода была скучной, серой: хороший дождь сменял моросящий дождь, переходящий в водную пыль, на время исчезающую и дальше всё повторялось по кругу. Солнца все эти дни не было видно, лишь иногда к вечеру дождь утихал, тучи рассеивались, и всходила луна.

Утром Оля с мамой уходили в школу. Возвращались днём после обеда. Мама занималась хозяйством, Оля немного помогала. Потом Оля садилась делать уроки. Потом с работы приходил отец, и садились ужинать. В свой один выходной Оля ходила в гости к бабушке Ане и слушала её занимательные, а иногда поучительные истории. Детей по возрасту Оли в деревне не было, только совсем малыши, поэтому гулять и играть Оле было не с кем. Она много читала, благо книг в доме было более чем достаточно, всё-таки мама была учителем русского языка и литературы, но чувство одиночества не покидало её, она глубоко переживала свою уединённость и оторванность от внешнего мира.

Так в однообразии, серости прошло недели две. В одно прекрасное утро, а это был выходной, распогодилось: наконец-то показалось солнце, небо разъяснилось, на небосводе вплоть до горизонта не было ни тучки. День обещал быть солнечным и тёплым.