Завернувшись в теплый плед. Зима. Пятый сезон

Зима: да или нет?

Совсем скоро зима. Пока ещё она робко намекает, что уже здесь, и даёт свыкнуться с мыслью, что скоро заснежит, заморозит. И я ей благодарна за этот мягкий приход.

Приход зимы – это возможность окунуться в сладкие воспоминания.

Моё первое настоящее знакомство с очарованием зимы случилось аккурат в Новый год. Мне было десять лет. Стол был накрыт, гости на подходе. Мама отпустила меня погулять, и я ушла за дом. Это была синяя ночь, необычная. Я упала в снег и лежала в нём, разглядывая серебряные звёздочки, сверкавшие алмазами на тёмно-синем небе. Что-то начало зарождаться во мне тогда, новое, необычное. Только спустя несколько лет я поняла, что это любовь к зиме.

Случилось это тоже зимой. Я шла к подруге в гости, а жила она на окраине города. Когда я повернула на её улочку в пять домов, я замерла. Передо мной открылась картина необыкновенной красоты: слева стояли домишки, из труб бежал в небо дым – топили печи; из окон струился мягкий свет. Слева же стояли огромные высокие ели в снежных шалях, на них тихо – тихо опускались маленькие снежинки. А передо мной бежала дорожка, вся в снегу. И этот снег… О, этот снег под мягким светом уличных фонарей! Он сделал тот вечер волшебным: не было ни души, сверкающий снег, ели напоминали лес, а дома – небольшие избушки с живущими в них героями из любимых сказок.

Зима меня любит. Я знаю. И это взаимно: она подарила мне мою старшую доченьку семнадцать лет назад. Сегодня это взрослая девочка, но я всегда помню, как встретилась с ней впервые: в розовом одеяльце поднесли мне куколку с голубыми, широко открытыми глазами. Это было самое главное чудо в моей жизни. Спустя три года оно повторилось, но уже летом. Но тогда, 14 декабря, зима меня изменила навсегда.

А вчера я говорила, что не хочу зиму. И была неправа – хочу! Не сильно морозную и не слишком снежную, но хочу снова увидеть этот блеск, вдохнуть морозный воздух и рассматривать снежинки на лохматых варежках… Приходи, зима, я жду тебя!

Баба-яга или теперь ЕГЭ?

Стемнело. В окнах школы горел свет: кто сказал, что учителя приходят домой в обед? Если читатель думает именно так, то он сильно заблуждается…

Нина Васильевна встала из-за стола, недовольно вздохнула и вышла из кабинета. Недобрые мысли крутились в её голове: в десятый класс пришёл двоечник из соседней школы. Она недоумевала, почему к ней, ведь она самый лучший учитель и к ней идут всегда только сильные дети. Ещё и Новый год на носу – совсем решили настроение испортить! Она решила пойти к завучу, чтобы поругаться, пошантажировать (а это она умела как никто) и добиться ухода неугодного мальчишки.

За большими окнами падал декабрьский снег, пока ещё всеми любимый. Нина Васильевна спускалась по лестнице, обдумывая свою речь, и вдруг споткнулась непонятно обо что – одна туфля отлетела в сторону, нога подвернулась. Пока она пыталась влезть в туфлю, кто-то тихонько толкнул в спину, она обернулась, но никого не увидала. Выругавшись про себя, она продолжила свой путь. Но кабинет завуча был пуст: предновогодняя суета выгоняет людей с рабочих мест всё настойчивее и настойчивее. «Что ж, визит придётся перенести на утро», – решила Нина Васильевна и вернулась в свой кабинет.

Перед ней лежали две стопки непроверенных тетрадей. Она долго смотрела на них, не решаясь открыть: совсем не хотелось этим заниматься. Вдруг выключили свет.

– Ну что опять за ерунда? Что за вечер такой?

– Какой? – раздалось из другого конца тёмного кабинета.

– Кто это? – от неожиданности Нина Васильевна подпрыгнула.

– Кто-кто, сестра твоя названая, из веков пришедшая.

– Что за чушь! Я схожу с ума, наверное…

– Да конечно, размечталась. Не сходишь, не дёргайся.

– Кто ты? Зачем здесь?

– Так ты сама недавно сказала, что хочешь летать на метле, творить дела чУдные. Вот и я: всё будет тебе.

– Это же шутка была…

– Шутка-то шутка, зато сказано было очень эмоционально. Теперь придётся полетать со мной.

– Так ты ведьма, что ли?

– Бери выше! Яга я по имени ЕГЭ, – засмеялся кто-то в темноте.

– Покажись тогда, что ли, раз сестрой себя назвала.

Нина Васильевна говорила всё это, а сама не верила и думала про себя, что поехала крыша на старости лет…

Но поверить всё же пришлось: из тёмного угла шла к ней смелой походкой… Тамара Николаевна, директор. Только одета она была странно: не привычный костюм, а кожаные брюки и жилет, шляпа и трость.

– Тамара Николаевна, вы?

– А ты думала? Конечно я.

– Скажите, что мне это снится.

– Не скажу. Полетим сейчас работать.

– На метле? – чуть не заикаясь, спросила Нина Васильевна.

– О-о-о, не те времена нынче, Нинон. Метла в прошлом. У нас другие средства есть.

– А делать-то мы что будем?

– Кому-то жизнь налаживать, а кому-то нужно её присолить и поперчить. Держи трость. Посмотри, на набалдашнике две кнопки: левая – переход, правая – возвращение. Держи, – она протянула красивую трость Нине Васильевне.

– А зачем я вам нужна? Сами не справляетесь? – ухмыльнулась наша героиня.

– Я-то не справляюсь?! – хохотнула директриса. – Увидишь! Жмём на левую кнопку.

Обе нажали на нужную кнопку и вдруг оказались в сияющем пространстве, где не было ни неба, ни земли. Под ногами не было опоры, они словно повисли где-то в нигде. Тамара Николаевна подняла руку с тростью вверх, и вдруг они оказались в чьей-то квартире. Нина Васильевна разглядывала обстановку: мебель старенькая, немного обшарпанная. Никаких украшений новогодних не было, было тихо, но свет горел. Они вошли в комнату, где, казалось, кто-то был. Перед ними стояла кровать, на которой лежала женщина, худая и бледная. Она дремала. Неожиданно открылась входная дверь, и на пороге появился тот самый Вася, двоечник из соседней школы.

– Тамара Николаевна, зачем мы здесь?

– Нина, ты же возмущалась, хотела жаловаться на мальчика.

– Но он плохо учится!

– Посмотри сама, понаблюдай.

Вася разулся, аккуратно поставил обувь на полку. Пакеты с продуктами разобрал и пошёл к матери.

– Мам, я сейчас ужин приготовлю, – с какой-то невообразимой нежностью произнёс он эти слова.

– Спасибо, сынок. Как твой день прошёл? – тихо спросила женщина.

– Хорошо. Развёз доставку и побыстрее к тебе.

– К бабушке заходил?

– Конечно. Ей сегодня хорошо, она даже гуляла.

Мама мальчика закрыла глаза, видно было, что ей говорить трудно.

– Тамара Николаевна, это что же, он вместо учёбы работает?

– Да, Нина. И ухаживает за бабушкой и больной матерью, работает в свободное время. Отца нет.

В глазах Нины Васильевны стояли слёзы: как же она так ошиблась… Ведь он ни разу за три месяца не прогулял, ни разу не пожаловался. И никто не знает, как трудно мальчишке…

– Жми, Нина, на левую кнопочку, поглядим ещё на одного тебе знакомого человека.

Они оказались в подземном переходе. Там пела девушка красиво и нежно, люди, проходившие мимо, останавливались, слушая её. Другие, спешившие по своим делам, замолкали и на ходу слушали очаровательную девушку.

– Погодите, это ж Маришка! Что она тут делает?! – Нина Васильевна узнала в поющей девушке свою дочь. – Я и не знала, что она так поёт…

– А ты и не спрашивала. Отмахивалась от неё, говорила, что несерьёзно всё это. Так ведь?

– Так… Я хочу обратно.

– Жми на кнопку!

Нина Васильевна оторвала тяжёлую голову от стопки тетрадей. Уснула. Решила, что приснился сон. Оглядела свой кабинет, украшенный к празднику алыми снегирями. Собрала вещи и решила, что пора домой. По дороге домой она увидела Васю, идущего с сумкой для доставки. «Вещий сон, что ли…» – подумала Нина Васильевна. Дома она узнала, что дочку приняли в вокальную школу… Но то был всего лишь вещий сон.

На следующий день она встретила в дверях директора, Тамару Николаевну.

– Нина Васильевна, тут мне Наталья Родионовна передала вашу докладную на Василия Рогова. Оставляем на повторное обучение? – в глазах директора прыгали огонёчки.

– Нет-нет, я передумала. Он все экзамены сдаст, программу освоит. Только у меня вопрос: баба ЕГЭ была?

– А это уж как вы сами решите, Нина, – подмигнула Татьяна Николаевна и отвлеклась на входящий звонок.

Имбирное печенье

Надя мыла руки и думала: «Как было бы хорошо, чтобы у нас были деньги. Много денег! Очень много! Обеспечить будущее мальчишек, помочь родителям. В конце концов, и самим бы пожить в благополучии. Неужели не заслужили?»

Она переделала все дела по дому и пошла в магазин за вкусной выпечкой: мальчишки её любят такие штучки. Она шла в свою пекарню, но вдруг увидела через дорогу новый магазин с яркой вывеской «Новогодняя выпечка». Раньше там не было никаких магазинов. Она решила, что там её ещё не было, и вошла в полутёмное помещение, где пахло корицей, свежей выпечкой и чем-то ещё, сладким и приятным. За витриной с разными плюшками, пирогами, конвертиками, круассанами стоял пожилой мужчина, стройный, с правильными чертами лица, седой аккуратной бородкой и улыбающимися глазами. Вы подумаете, как глаза могут улыбаться? Могут, если быть внимательными: такие глаза искрятся добротой и смотрят всегда на тебя внимательно и ласково.

– Добрый день, барышня! Чем вас порадовать? – голос мужчины обладал приятной хрипловатостью, мягким и звучным.

– А скажите, давно вы здесь?

– Нет, мы открылись на пару дней. После Нового года мы закроемся.

– Это так странно, – размышляла вслух Належда. – А зачем вам это?

– У нас необычный магазин. Такая концепция. Что вам предложить?

– Давайте вот это имбирное печенье.

– У него есть два свойства: первое печенье показывает будущее, если вы загадаете желание. А второе исполнит это желание, если вы всё же решитесь…

– Вы шутите?

– Отнюдь, – ответил продавец.

– Хорошо, тогда два печенья имбирных. Один штоллен, четыре круассана с миндалём и пирожные «Медовик», – сделала заказ Надежда, пожалев, что зашла к ненормальному деду.

Надя пришла домой, развернула покупки. Последним она достала нарядный пакетик с печеньем. Может, попробовать? Может, и правда это магазин чудес? Она сварила кофе, съела имбирное печенье, загадав при этом иметь много денег, и неожиданно уснула. И приснился ей сон…

– Миша, я на маникюре. Немного задержусь, – говорила она по телефону мужу из салона красоты, который принадлежал ей.

– Хорошо, дорогая. Я тоже задерживаюсь, – ответил ей Миша. От этих слов внутри что-то кольнуло.

– Маш, долго ещё? – засуетилась Надя.

– Нет, Надежда Александровна, ещё минут пятнадцать.

После маникюра, отдав распоряжение по графикам на неделю, она села в свой дорогой автомобиль и полетела домой.

Сыновья даже не обратили внимание на её приход: не встретили, не обняли, не спросили, как дела. Она переоделась, заглянула в комнаты к детям: один в наушниках играл в какие-то игры и даже не поздоровался, когда увидел мать; второй же только буркнул что-то про обещанный концерт. На большой кухне она сделала себе бутерброд, налила бокал красного и села за стол в ожидании мужа. Но его всё не было и не было…

Наступила полночь. Миша ввалился в квартиру. Нетрезвый. На рубашке красовался классический след помады противного коричневого цвета.

– Надюха, это след от торта шоколадного. Он был такой вкусный. Я своим устроил новогоднюю вечеринку. Прикинь, все такие счастливые. Завтра с ними проведём совещание. И ещё премию дал всем, – бубнил он.

– Молодец, Миш. А мы? Мы тебя ждали, вообще-то. И ты обещал нам завтра покататься на коньках, – ответила с горечью Надя.

– Ну ладно, чё ты. Я ж зарабатываю для вас. Вон вы как живете! А всё я, – стукнул он себе в грудь и поплёлся в ванную.

В этот момент Надежда проснулась. Дверь в квартиру открылась, послышался весёлый говор детей и мужа.

– Надюшка, привет. Завтра идём кататься на лыжах и пить какао на морозе! Мы с пацанами так решили, отказ не принимается! – кричал из коридора муж.

Надя, задумчивая и довольная, выкинула второе волшебное печенье, решив, что платить за богатство счастьем семьи она не хочет.

– Я на всё согласна! А вас ждут свежие круассаны и вкуснейший штоллен, – ответила Надя любимым людям.

Познакомиться с творчеством автора можно,

набрав ник в соцсетях: https://t.me/doroga_v_osen

«Наполеон»

Главным украшением новогоднего стола в нашей семье был вовсе не телевизор, не «Оливье» и даже не селёдка под шубой. Почётное место во главе всегда занимал ОН – бабушкин «Наполеон»!

У неё он был не чета тому самому полководцу – монументальным, в десять-двенадцать слоёв, обсыпанный мелкой, загорелой крошкой. Таинство приготовления бабушка начинала накануне, 31 декабря, выделяя себе на эту кулинарную магию целый день.

Заранее закупала пушистую муку, жёлтое сливочное масло, грецкие орехи, пару банок самой качественной сгущёнки и приступала к творчеству.

Брала миску и рубила в ней масло, чуть согретое после холодильника. Добавляла в него муку, воду и немного уксуса, замешивая эластичное тесто. Липкому комочку непременно нужно было отдохнуть пару часов в холодильнике. Охладившись, тесто становилось упругим и почти не липло к рукам.

Пока оно доходило, бабушка делала крем. Брала надёжный советский миксер, выливала в кастрюльку две банки сгущёнки, добавляла к ним размягчённое сливочное масло и долго взбивала, пока крем не становился равномерно гладким, без единого комочка.

Отдохнувшее тесто бабушка делила на десять-двенадцать равных кружочков, брала каждый и по очереди раскатывала в очень тонкий пласт. На него водружалась «образцовая» тарелка, по которой вырезался ровный круг. В это время духовка уже пыхала жаром, готовая принять первые коржи.

Пять минут в ней, и подрумяненный корж отправлялся остывать, а за ним на выпечку шёл следующий. Каждый подостывший корж бабушка смазывала кремом, каждый слой присыпала прорубленными в крошку грецкими орехами. Верхушка «Наполеона» традиционно украшалась поломанным в мелкую крошку лишним коржом, а ещё тем, на что хватало фантазии.

Торту нужно было обязательно постоять сутки, чтобы пропитаться. Впрочем, ели мы его обычно наутро, 1 января, с первым утренним чаем в наступившем году. И это было настоящее счастье.

Бабушкин «Наполеон» всегда был для меня главным символом Нового года. И дело даже не во вкусе, хотя, видит Бог, это лучший десерт, что я пробовала в жизни. Но, кроме того, «Наполеон» был про любовь, заботу о близких и готовность весь день провести возле жаркой плиты для того, чтобы порадовать свою семью.

В последний год перед смертью бабушки она сказала нам, что не будет готовить «Наполеон», мол, неважно себя чувствует. Помню, как до слёз расстроилась, но даже не подумала, что, вероятно, никогда больше не попробую этот торт в её исполнении. Она обещала, что обязательно приготовит его на Рождество, но 3 января её не стало. Скоропостижно, неожиданно, больно.

Тот Новый год стал самым тяжёлым в моей жизни. Я до сих пор помню, как мы разбирали ёлку в опустевшей квартире. ЕЁ ёлку, которую она самолично украшала накануне праздников. Как я обнаружила в своём холодильнике приготовленный ею свекольный салат, успевший испортиться за эти мрачные дни. Как рыдала, выбрасывая его в мусорное ведро, осознавая, что больше не будет ничего, приготовленного её руками.

И тогда впервые я взяла в руки кулинарную книгу, в которой её аккуратным, библиотекарским почерком был написан рецепт «Наполеона». Я взяла пушистую муку, жёлтое сливочное масло, грецкие орехи, пару банок самой качественной сгущёнки и начала творить. 23 января мы отмечали бы её день рождения. 23 января я позвала в гости маму с папой и угостила их «Наполеоном» по бабушкиному рецепту.

С тех пор каждый год этот торт готовлю уже я. Традиция жива, а вместе с ней и память о бабушке и её кулинарной магии. Каждый год 1 января мы пьём первый чай наступившего года с самым вкусным в мире «Наполеоном». И, кажется, мы даже снова научились радоваться зимним праздникам.

Отпуск затянулся

– Не хочу, – красавица с белоснежной кожей и иссиня-чёрными волосами попыталась захлопнуть дверь прямо перед носом трёх своих сестриц.

– Зима, но ты должна! – голубоглазая девушка с русой косой до пояса ловко вставила туфельку в щель между косяком и дверью. – Осень уже зашивается!

Стоявшая позади сестры женщина с копной медных волос и веснушками, рассыпанными на нос, лоб и щёки, быстро закивала.

– Зима, я устала! – рыжая поплотнее укуталась в изумрудное пальто. Выглядела она и правда утомлённо, под глазами залегли тени, волосы не блестели, как было ещё недавно.

– Ну пусть Весна тогда приходит, они её любят, – Зима снова попыталась закрыть дверь, но сестрицы, объединив усилия, таки ворвались в ледяной терем.

Младшенькая Весна зябко поёжилась и прихватила с вешалки в сенях меховой тулуп, висящий тут специально для гостей. Зиме утепление было ни к чему: в своём доме она создала себе идеальные условия.

Русоволосая Лето, а это была именно она, тоже прихватила себе шубку и проследовала за хозяйкой в горницу.

– Зима, уже конец декабря, тебе пора вступить в свои права, – увещевала она вздорную сестрицу. – Народ негодует. Одни дожди да серость, они хотят снега. Новый год на носу!

Зима резко развернулась к сёстрам, столпившимся у входа.

– Снега? Да стоит мне посыпать хоть немножко, самую малость, как начинается: «Опять снег! Сколько можно! Мы устали! Когда уже лето!» Сил моих нет это слушать, из года в год одно и то же! – Зима возмущённо всплеснула руками. Вокруг неё закружились небольшие снежные вихри, отражая негодование хозяйки.

– Дорогая, ну что ты такое говоришь, – Лето попыталась успокоить разбушевавшуюся сестрицу, сдувая с носа снежинки. – Они тебя любят! А как же санки? Коньки? И Новый год – не Новый год без тебя!

– Да-да, а посевы! Огороды! Даже стихи про тебя сочиняют «Зима, крестьянин торжествуя…» – поддакивала Осень. Её пора закончилась почти полтора месяца назад, но приходилось отрабатывать сверхурочные. Осень устала и мечтала просто выспаться.

– Пф, крестьянин! Про тебя, поди, стихи-то поинтереснее, – парировала Зима. – «Осенняя пора, очей очарованье…» Ты, понимаешь, очей, на минуточку, очарованье! А у меня крестьянин…

Осень постаралась сдержаться и не закатить помянутые очи долу.

Лето воззвала к совести хладнокровной сестрицы:

– Зима, у нас строгая очерёдность! Так нельзя, мы тоже хотим отдыхать. Осень за тебя уже полтора месяца отдувается, теперь ты Весне предлагаешь поработать, разве это честно?