Сочинения. Том 2. Стихотворения и проза
Издательство:
Автор
- -
- 100%
- +
© Евграф Жданко, 2025
ISBN 978-5-0051-1037-4 (т. 2)
ISBN 978-5-0051-1036-7
Создано в интеллектуальной издательской системе Ridero
Евграф Жданко
2022 г.
Стихотворения: XX век
Нежно и тихо
Всюду слёзы, милая, вижу с болью тихою.Где же радость прячется, затаивши дух?Может, вовсе нет её и тоскою дикоюМир заполнен доверху, сгорбленный от мук?Сколько бы ни думал я о тебе, хорошая,Всё звучит мелодия, как сама печаль,Заунывно-длинная, на реку похожая,Что теченьем пенистым мысль уносит вдаль.Ты мне сказкой призрачной в серых буднях кажешься,По ночам избавиться не могу от грёз:Чуть засну, и сразу же ты во сне мне явишься —Славная, любимая, близкая до слёз.Май, 1986Пожелание
И. А. Кархановой
Печальна жизнь в многообразии своём.Одни клянут её, другие воспевают.А я живу и не жалею ни о чём,Поскольку жизни смысл нехитрый понимаю.Я понимаю, что придёт всему конец,Что век недолог мой и радость мимолётна,Лавровый вряд ли уготован мне венец:Судьбу мне Бог определил бесповоротно.Живи и ты, не сокрушаясь без нужды,Крупицы радости цени, что так минутна,И лиц друзей ушедших милые чертыНа полке памяти храни с тоскою смутной.Ноябрь, 1986Откровение
Чувство усталости давит на плечи,Резкая дробь раздаётся в висках;День промелькнул, и настал скучный вечер,Еле держусь на тряпичных ногах.День промелькнул… Ничего не случилось,Всё – как вчера, как неделю назад.«Хоть бы весна, что ли, ночью приснилась», —Мямлю под нос, закрывая глаза.Есть лишь одно у меня утешенье —Ящик зелёный1, набитый в края;В нём – весь мой мир, всё моё откровенье:Музыка в нём неземная моя.Если бы Бог наказать меня вздумал(чёрт разберёт, за какие грехи!),Он бы недолго над карою думал —Просто бы сделал Евграфа глухим.1986Благодарно
Пустынна местность без строений рукотворных,Безлик портрет без красок сочных и живых,Бледна мелодия без всплесков нот мажорных,Безжизнен стих без слов душевных и простых.И так же точно жизнь без грустных расставаний,Без встреч случайных, без несбывшейся мечты,Без сильных чувств и дорогих воспоминанийУтратит сразу свои лучшие черты.Пусть мы не стали друг для друга утешеньем,Пусть порознь век наш скоротаем до конца,Нет-нет, да вспомню с благодарным сожаленьемОвал прекрасного и милого лица.31 мая, 1987Фантазия
Спой мне, родная, тихо песню о чужбине,О той земле, где нет ни горестей, ни бед,О тех краях, где в тёплом море тёмно-синемБерёт начало лучезарное рассвет.Но не жалей меня так трогательно-нежно,Не окропляй души солёною водой:Мне вдоволь той, что в океане слёз безбрежномМой утлый чёлн качает пенистой волной.Не убеждай меня, что счастье лишь на время,Ко мне спеша, призадержалось по пути:Поверь, что мёртвое, загубленное семяНе сможет в почве, льдом подёрнутой, взойти.И не зови меня пройтись по влажной ниве,Пройтись по травам, ветром смятым, не зови:Те травы, смоченные вешним добрым ливнем,Тоску пробудят по несбывшейся любви.Ты лучше спой мне тихо песню о чужбине,О той земле, где нет ни горестей, ни бед,О тех краях, где в тёплом море тёмно-синемБерёт начало лучезарное рассвет.5 октября, 1987Бессилие
День осенний, хмурый и холодный,Дождик нудный по стеклу стучит,И мотив негромкий, грустный, старомодный,В голове усталой, как сквозь сон, звучит.Листьев жёлтых хоровод печальныйЗакружился над сырой землёй,И куплет для песни, тихой и прощальной,Из груди стеснённой рвётся сам собой.Льются слёзы ручейком солёнымИ стекают по щеке сухой,Капают на строки и пятном зелёнымСлед на белом поле оставляют свой.Как охота выбежать из дому,Увяданье приостановитьИ хоть на минуту сердцу молодомуДать возможность биться, дать возможность жить.Но наивно верить в Провиденье:Осень жизни не предотвратить…И сижу тоскливо я в уединенье —Злой и не способный никого любить.1987Naïvement
Когда последний луч холодного закатаПогаснет, тихо растворясь в вечерней мгле,Ты приходи в мой дом убогий, как когда-то,Дверьми рассохшимися скрипни виновато,Пройди, присядь на ложе ветхом, небогатом,Прочти бумаги, что пылятся на столе.В моих стихах найдёшь ты бездну откровенья,Услышишь вод мятежно-грозных мерный плескИ ощутишь души моей больной смятеньеИ силу добрую святого вдохновенья,Увидишь трав густых любовное сплетеньеИ расписной, полунагой осенний лес.И ты поймёшь, с какой невысказанной больюПокинул я жестокосердный этот свет,Как я хотел хоть раз увидеться с тобою,Припасть к груди твоей устало головою,Мой милый друг, наивно выдуманный мною.Прощай навек, я отстрадал. меня здесь нет.1987Одинокий капитан
Судьбы безрадостной волнуемое море,Подспудных чувств моих безбрежный океан,Убогий чёлн мечты на гибельном простореИ в том челне – я, одинокий капитан.Поблёкший парус, бывший розовым когда-то,Весло, избитое в борьбе с стихией злой,Рубцы пробоин на борту челна покатомИ ветхой мачты крест могильный над душой.Последней чайки силуэт у края неба —Как всплеск надежды, превратившийся в мираж;Он не сулит ни сна, ни бодрости, ни хлеба,Он так же мёртв, как окружающий пейзаж.Прошедшей бури затихают грозно звуки,Солёной пены на лице шипит плевок;Висят безжизненно опущенные руки:Я так устал от вечной качки и тревог.Где берег счастья и желанного покоя,Где мыс надежды доброй в дымке голубой,Где бухта грёз, не омрачаемых тоскою,Где скромный угол – долгожданный, тёплый, мой?..Молчит в ответ судьбы волнуемое море,Чувств, обречённых на безвестность, океан.Пропал из виду чёлн на гибельном просторе:Убрал свой парус одинокий капитан.10 ноября, 1987Два одиночества
Задёрнут занавес, иллюзии конец,Конец трагедии комического родаОб одиночестве двух страждущих сердец,О грустной встрече без счастливого исхода.Задёрнут занавес, усталый режиссёрНе слышит шелеста восторженных оваций:Финал, он выполнил свой долг. Молчит актёр,Присев в тени уже ненужных декораций.Обоим больно от сознанья, что ушла,Как сон, иллюзия душевного покоя:На мозг опустится опять густая мгла;И снова спад и ощущение застоя.И так вся жизнь для них циклически пройдёт:Подъём стремительный, триумф и оживленье,И следом – спад очередной, и новый взлёт,А там и новое жестокое паденье.Но дисгармония двух творческих натурНе пропадёт вотще и эхом отзовётсяВ груди взволнованной сквозь чувственный сумбур…Волненье это словом «катарсис» зовётся.Задёрнут занавес невидимой рукой,Ушла иллюзия открывшейся вселенной;Молчат, терзаемые болью неизменной,Два человека, проводившие покой,Два одиночества, соединённых сценой.Декабрь, 1987Одиночество
В полночный час, когда назойливые звукиЛюдской возни растают в сонной тишинеИ мысль, уставшая от событийной скуки,В мозгу останется с собой наедине,Я не могу закрыть глаза и погрузитьсяВсем существом в животной спячки забытьё:В пустую грудь полночным призраком стучитсяРукой незримой одиночество моё.Оно, как тень, меня преследует повсюду,Идёт за мною псом бездомным по пятам;Ничем из глаз его не вытравить, паскуду:Оно нашло себе прибежище и там…Прокралось в душу, притаилось в ней коварноИ всякий раз, как только радость мне блеснётУлыбкой счастья белозубой лучезарно,Под сердцем болью неожиданной кольнёт.Декабрь, 1987Зов
Ночь, бессонница, тревожное томленье;Фраз обрывки, зыбких мыслей толчея;Смутных образов в мозгу нагроможденье,Одиночества холодная змея.Звёздный купол, лик вселенной, надо мною,Солнц бесчисленных полуреальный свет —Запоздалый слепок с вечного покоя,От которого следа уж, может, нет.Объективно для вселенной я не значуНичего, ни капли смысла не несу;Даже если горько-горько и заплачу,Я безмолвия её не потрясу.Я песчинка в бесконечности вселенной,Век мой – миг её гигантов бытия.Вспышка Новой, молодой и дерзновенной, —Вот событие! А что такое я?..Я, живущий здесь, на крохотной планете,На задворках мирозданья, в тесноте;Я, с душою, точно стиснутой в корсетеИ тоскующей по чистой красоте.Я песчинка… В то же время я частица,Скромный камень в своде Млечного Пути,Я материи космической крупица,С нею мне одной дорогою идти.Не поэтому ль сквозь тысячи парсековСлышу я душой, закрытой на засов,Доносящийся с далёких звёздных трековНе дающий спать средь ночи тихий зов.Словно кто-то на другом «конце» вселеннойЗнает что-то о Земле и о Луне,Смотрит в небо, Млечной вспрыснутое пеной,Среди ночи и тоскует обо мне.То души моей вторая половинкаГрезит встречею в томлении ночном;Разделённая на капельки слезинкаЖдёт слияния в просторе неземном.13 января, 1988Рота
Промозглый вечер при последнем издыханье.Безлюдье улицы чужого городка.Последних листьев на деревьях трепетанье.Мрак. Безысходность. Безнадёжность. И тоска.По камню мокрому ухоженной брусчаткиУгрюмо топают ступни усталых ног;Гниют мозолями изъеденные пяткиВ тисках казённых износившихся сапог.На лицах сумрачных с потухшими глазамиЛежит бессонницы тяжелая печать;Ртов кулаки не разрешаются словами,Нет силы даже помянуть «едрёну мать».Противный дождь сырой, холодной, мелкой пыльюУпрямо лезет в ухо, в глаз, за ворот, в нос.И нет конца его досадному засилью,И хочет лопнуть в голове свинцовой мозг.А в окнах, залитых манящим тёплым светом,Кипит другая жизнь: звучит весёлый смех,Кого-то любят, кто-то спит, укрывшись пледом,В качалке в бликах голубых телепомех.Безлюдна улица, лишь призрачная ротаИдёт куда-то от тепла и света прочь.Блеснув, исчезла, замерла за поворотомЧужая жизнь… Осталась только ночь.3 марта, 1988Параллели
О чём-то шепчет тихо-тихо мне берёзаВ лучах закатных беспокойною листвой;О чём-то льёт и льёт невидимые слёзыПлакуша-ива над извилистой рекой;О чём-то грезит на исходе дней печальныхУ края леса одинокая сосна,И среди редких звёзд осколочков хрустальныхМолчит о чём-то недоступная луна.Как та берёза беспокойною листвою,Тихонько шепчет мысль в сознании моём;Подобно ивушке, склонённой над водою,Душа рыдает в одиночестве своём;О чём-то грезит мозг в томленье безысходном,Как та печальная и дряхлая сосна,И я бреду в безмолвье вечности холодном,Как недоступная и гордая луна.15 марта, 1988Осенний ноктюрн
Сентябрьский дождь уныло сеет безнадёжностьВ промозглом воздухе, нависшем над землёй;Туман и дождь, поблёкший мир и невозможностьВ немом соседстве ждут исхода, жребий свойВлача безропотно, уныло, безучастно,Как будто жизнь их смысл утратила давноИ смерть с минуты на минуту беспристрастноБезмерной вечности накинет полотно.Огромный город, рассечённый на две частиКогда-то мощною, державною рекой,Подобно спятившей кобыле пегой мастиС безумным взглядом и закушенной уздой,Несётся каменной бесформенной громадойТуда, где сутки тихо празднуют пределИ неуспевший с нескрываемой досадойКлянёт безрадостный, пожизненный удел.В огромном городе нет места ощущеньюТого, что жизнь водой уходит сквозь песок.Здесь все спешат, и неприкаянною теньюВ огромном городе, где каждый одинок,Нахохлясь зябко и подняв потёртый ворот,В вечерней мгле скользит по улицам фантом:То Одиночество с тоской обходит город,И всяк себя при встрече с ним узнает в нём.В полночный час, когда дыханье спящей дочкиОзнаменует дня прошедшего конецИ мыслей нудных поредевшие цепочкиУтратят связь их составляющих колец,В преддверье сна, нейтрализатора невроза,Кто знает, может быть, в груди твоей на миг,А может, дольше, как подспудная заноза,Вдруг шевельнётся, породив чуть зримый бликВ мозгу усталом, боль с гнетущим ощущеньем,Что кто-то ждёт за плотной сыростью дождяТебя в ночи, неясным, призрачным виденьемК тебе в преддверье сна неслышно приходя,А ты не можешь отогнать тот дух бесплотныйИ от реальности укрыться до утра,Сознанья светоч погрузив в туман дремотный,Чтобы забыть всё, что тревожило вчера.Знай: это я в твоей душе бужу тревогуИ безотчётную о чём-то в сердце грусть.И даже если не угодно будет БогуТолкнуть навстречу нас друг другу ─ ну и пусть,Я всё равно в полночный час сквозь тьму густуюТебе пошлю моё печальное тепло,Чтобы оно согрело комнату пустуюИ на минуту стало больно и светло.Мы все умрём когда-нибудь, и в этом светеОт нас, былых, не сохранится и следа;Недолго взрослые о нас поплачут дети.Да и что слёзы их? Солёная вода!Пока живые, надо взять у этой жизниХотя бы часть её бесчисленных щедрот,Ибо в земле живут с уютом только слизни:Природа лучшего им просто не даёт.Сентябрь, 1988Уналашка
Далёкий остров УналашкаПред взором внутренним моим,Суров, как истая монашка,Стоит, скалист, неколебим.В старинной книге это словоМне повстречалось невзначай,И до сих пор оно мне ново;В нём безысходная печаль.Я вижу берег Уналашки,Тяжёлый камень и травуИ слышу лай цепной дворняжки…Всё предо мной, как наяву.Далёкий остров, детский образ,Я не увижу камень твой:В другой пожизненно я поясЗаброшен матушкой-судьбой.29 декабря, 1988Господи, если Ты есть…
Вечер, преддверие ночи,День позади, околел,Хочется выть что есть мочи —Глупо и глухо; согрелЧай, сел на стул колченогий,Взрезал консервную жесть:Ужин – дешёвый, убогий…«Господи, если Ты есть…».Улица, мёртвые лицаВ петлях из воротников,Каждый другого боится:Мир состоит из врагов.Встречных безликое племя,Много прохожих – не счесть,И никого в то же время…«Господи, если Ты есть…».Бары и видеозалы,Очередь, клочья афиш;Аэропорты, вокзалы,Лозунги, ржавчина крыш;Съезд болтунов на экране,Серость, призывы и лесть;Трёшник последний в кармане…«Господи, если Ты есть…».Боже, убей меня тихо,Без ожиданья и мук.В жизни нет места для психа;Жизнь – это замкнутый круг:Кружишь, утративши целость,Злой и издёрганный весь…Сделай, как мне бы хотелось,Господи, если Ты есть…16 октября, 1989Смысл
В холодных комнатах темно и неуютно,Пар изо рта и лёд в ведре, снег по углам.Всё это было, вспоминается уж смутно,И всё же мысленно в который раз я там,В том старом доме, где застыло моё детство,Где я – мальчишка, где мой мир, где мать жива,Откуда я пустился в призрачное бегствоВ большую жизнь… И завертелись жернова.Пока мололся, дом снесли, мир испарился,Оставив в памяти свой светлый вечный след;Мать умерла, и с нею как-то удалилсяМираж стабильности. Иллюзий больше нет.Есть лишь работа, угол с койкою в общаге,Раз в год поездка на другой конец страны;Есть одиночество и строки на бумаге,Что смысла здравого как будто лишены.А где же смысл? В неверном завтра? В Перестройке?В жестокой ломке под названием «прогресс»?В хмельном галопе по ухабам «птицы-тройки»?А может, в буквах четырёх – КПСС?..Смысл был в том доме, где темно и неуютно,Где снег лежал, сухой и белый, по углам,Где мать жива была, хотя и помню смутно.Смысл был вчера. Сегодня, завтра – это хлам.10 января, 1990Содом
Потёмки, потёмки, потёмки кругом.Потомки, потомки, потомки – потом.Сомненье, сомненье, сомненье – распад.Движенье, движенье, движенье – назад!Художник, художник – маляр у холста.Безбожник, безбожник – гайтан без креста.Всё в кучу смешалось, и сдавленный крик:Кому-то за правду отрезан язык!Ручей ярко-красный журчит: это кровь;Невестка отчаянно душит свекровь,Отец озверевший насилует дочь,Ему помогает ехидная ночь.Я чувствую: что-то течёт из ноздрей —То плавится мозг; у раскрытых дверейСтоит мой двойник и вопит мне: «Сюда!Оставь своё Я и забудь навсегда,Что был ты когда-то на этой земле,Карабкайся вверх, вслед за мной, по скале;В расселине есть очень узкий проход,Он к самой вершине тебя приведёт.Взберёшься наверх – обретёшь сам себя,Сорвёшься – пучина поглотит тебя!».• • • • • • • • • •Написано в свете неоновых ламп.Мой критик, найди хоть единственный штамп!15 января, 1990Езда на Пегасе
Слово, придумано слово —Можно садиться писать!Мысленно всё уж готово,Нужно лишь взять и сказать.Тут-то Пегас и споткнётся:Ум и рука – вразнобой;Чиркнешь пером – остаётсяСтрочка сухой и пустой.Слёзы, закапали слёзыИз затуманенных глаз:Как оживить мои грёзы(пошлая рифма!), хоть разВсё написать так, чтоб кто-тоСтроки прочёл и вздохнул:«Складно, вот это работа,Крепко ты, парень, загнул…»?Капают слёзы, и с нимиБоль вытекает на свет.Странно: как будто живымиСтали слова, словно нетБольше преграды Пегасу —Крыльями мах! и – вперёд…Странно как: даже к ПарнасуБоль охраняет проход…24 апреля, 1990Ожидание
Как дует ветер, Боже мой, как дует ветер…Зачем он дует? Где покой? Где тишина?Где рифма к «ветер»? Только, кажется, – «катетер»…Зачем она в стихах об истине нужна?Зачем об истине стихи? Мне непонятно,Что значит «истина», что может изменитьЕё познанье. Всё толкуется превратно,И рвётся смысла осязаемая нить…Я так устал, что жизнь давно уже не в радость,Но что-то держит, не даёт мне умереть…Пишу стихи, а значит, к «радость» рифма – «гадость»…Как пошло, просто. Может, вовремя стеретьТо, что написано ленивою рукою?..Но есть желание о чём-нибудь писать.И потому я не сотру: я всё же стоюТого, чтоб что-нибудь кому-нибудь сказать.• • • • • • • • • •А что сказать, когда слова лишились смысла?Мне остаётся только ждать, терпеть и ждать.12 мая, 1990Смятение
Что-то тяжко на сердце, смутно у меня,На стене колеблются блики от огня:То свеча оплывшая гаснет в тишине.Ох, как тяжко на сердце, ох, как тошно мне.Образы забытые из прошедших летОживают, грезятся, излучают свет,Будят память, спящую беспокойным сном,День вчерашний пасмурный брезжит за окном.Сон ли, явь ли жуткая: всё вокруг плывёт,Кто-то тихим голосом в прошлое зовёт;Мысль, как ошалевшая лошадь, рвётся вспять.Всё зовёт, зовёт меня в день вчерашний мать.Я пытаюсь вырваться к ней из бытия,К ней из мира этого, где не нужен я;Но не получается: держат на землеСилы неизвестные, в этой сизой мгле.Господи, прости меня, если что не так,Как мой срок закончится, Ты подай мне знак.Стану вечным бликом я, как на той стене.Может, вспомнит кто-нибудь завтра обо мне?..16 июля, 1990Безнадёжность
Вернуться в дом с заснеженным окном,Вернуться в поле за родным селом,Вернуться в детства сказочный мирок,Где сердцем помню каждый уголок.Где мать жива и ждёт меня всегда,Где в роднике холодная вода,Где лес хранит мой призрачный покой,Где солнце льёт свет благодатный свой.Приходит утро, сон уходит прочь,Уходит с ним и образами ночь,Уходит сказка, снившаяся мне,И тает снег на крохотном окне.Пора вставать, одеться и бежатьВ тот чуждый мир, где можно только ждать,Где жизнь сокрыта тяжестью оград,Откуда мне дороги нет назад.28 августа, 1990Ожесточение
Лица, руки, души и сердцаСнятся ночью, снятся без конца,Словно кто-то хочет раздавитьМозг мой белый, по полу разлить.Я не плачу: время слёз прошло;Даже если битое стеклоРазбросают под моей ногой,Я останусь век самим собой.На осколках я станцую степ,Пусть увидит даже тот, кто слеп,Как сочится кровь моя из ног,Я же буду знать, что это смог.Знать, что можешь, – сладостная мысль;Снизу кто-то спросит: «Ты повис ль?».«Нет, – отвечу, – я ещё живой,Ну вас к чёрту с чёртовой роднёй!».Кто-то скажет: «Ты обидел нас».Я в ответ им: «Дайте же хоть разМиг один послушать тишину,Вспомнить маму, дочку и жену!».31 августа, 1990Письмо
И. А. Кархановой
Мой добрый друг, мне, видно, скоро уходитьЗа тот предел, откуда мне не возвратиться.Но в декабре, под Рождество, я, может быть,К тебе приеду на денёк, чтобы проститься.Найду на улице свободный автомат,Вложу копейки в щель и буду ждать ответа(совсем как восемь долгих-долгих лет назад!)В лучах холодного неонового света.Услышу голос твой, совсем почти чужой,Договорюсь о краткой встрече на работе,Явлюсь к тебе с тяжёлой, гибнущей душойИ через час уйду. А ты в своём цейтнотеПродолжишь бег, как лошадь, взгретая вожжой.1 октября, 1990Ходьба по краю
Снилось что-то из былогоНакануне ночью мне;Видел пса-дворнягу злого,Тоже ночью, при луне;Пёс неистово вцепилсяХваткой мёртвою в рукав;Помню, как перекрестился,Пса насилу отодрав.Ночь осталась безучастной,Лишь луна холодный взгляд,Видно, будучи несчастной,Мне послала, и я радБыл тому, что хоть покойник,Отдалённый и немой,Пооправил туч повойникИ с тоской следит за мной.Жизнь и вечность, явь и грёзы,Жар и холод, «есть» и «нет»,Ожидание угрозыИ спокойствие планет —Всё во мне, я это знаю,Ибо космос – это я…Сон мой был ходьбой по краюНеземного бытия.10, 11 января, 1992В ожидании будущего
А мир подлунный всё бледнее и бледнее,Всё холоднее и беднее с каждым днём,Всё чаще с петлей представляется на шееМне человечество, и гибельным огнёмВ воображении моём живом бываютОбъяты лица безразличных мне чужих…Порой мне кажется, что силы убываютИ с миром вместе меркнет мой печальный стих.Как он мне дорог, стих мой светлый и печальный,Моё сомненье, оправданье, мой прикол,Держащий дух мой, бесконечный, безначальный,В прибрежных водах, чтобы вечный не ушёлТуда до времени, где Свет и есть реальность,Которой жаждет воплотившееся Я.Скрежещет мир, ему чужда сентиментальность,И бестолковей всё двуногих толчея.В безбрежном космосе Земля есть лишь песчинкаС наростом временным из чувствующих боль;Эон-другой – остынет жаркая начинка,И шар умрёт, сыграв положенную роль;А мы, оставив пережитых Рас цепочкуВ глубоком прошлом, обретём наш новый дом.Каким он будет?.. Поживём и по кусочку,Глядишь, по крошке представленье обретём.14 февраля, 1992Строфы
Когда темно, когда один, тогда мне кажется,Что мир подлунный где-то очень далеко,Тревога дня как бы уймётся и уляжется,И мне становится так больно и легко,Как будто жизнь освобождается от смутногоМатериального покрова бытия,И сквозь обрывки эфемерного, минутногоЯ слышу голос пробудившегося Я.Оно звучит, подобно верному и чистомуАккорду, взятому умелою рукойНа фоне фальши, ощущению лучистомуДавая импульс. Воцаряется покойНа краткий миг, уходят лживые пророчества,Уходит всё, чего не жаждет светлый дух.Лишь вечный голос Я да поступь Одиночества —Вот всё, что в сумраке фиксирует мой слух.А в мире ночь, а в мире сон и что-то липкоеРазлито в воздухе, похожем на свинец;Всё в мире этом ненадёжное и зыбкое,Всему положены начало и конец.Удел души слепой – подспудное смятениеИ страх пред будущим, исполненным забот…И так, пока в её глубинах ПровидениеПо ветке гнёздышка для веры не совьёт.23, 24 марта, 1992Сонет
Разве можно повторным рожденьемИсказить моё вечное Я?Не смотри на меня с отчужденьем,Невесёлая Муза моя.Я не умер, я просто спокоен —Не смущаюсь, не жду, не боюсь,И по-прежнему дух мой настроенНа реальность, к которой вернусь.Я вернусь к ней, как после скитаний,После поисков и испытанийВозвращается тот, кого ждут.Среди звуков искристо-печальных,Как в сплетении нитей хрустальных,Обрету я последний приют.30 апреля, 8 мая, 1992Лесгитуниэль
В солёной сырости предутреннего моря,Глубин вселенских покидая колыбель,Раз в сотню лет от брака Радости и ГоряНа свет рождается мой Лесгитуниэль.Крупицей Истины, в сомненье облечённой,Он в жизнь пускается, чтоб, всю её пройдя,Сомненье сбросить и с душою облегчённойВернуться в Истину, как блудное дитя.Проходят годы, мир подлунный сиротеетИ погружается в пучину мелких дрязг;Круг лиц, живущих с ясной памятью, редеет,И вместо слов из уст звучит жестокий лязг.И вот когда, между собой по-вражьи споря,Калечат люди окончательно Закон,В солёной сырости предутреннего моряОпять рождается от несовместных он.Приходит в мир под видом бедного поэта,Или художника, иль просто чудака,Чтобы оставить там хотя б крупицу Света,Крупицу Света из Глубин, Издалека.Ноябрь, 1992Примечания
1 В ту пору в зелёном ящике из-под выстрелов к РПГ-7 хранилась моя коллекция виниловых грамофонных пластинок – советских, чехословацких, югославских, польских, изготовленных по лицензиям «западных» компаний грамзаписи. Да, сегодня она ничего не стоит, а тогда… Неужели это всё было? – Е. Ж.
Стихотворения: XXI век
Успокоение
Асфальт закончился, подошвы ощутилиВчерашней насыпи стекающий песок.Скрип на зубах и запах придорожной пыли —Вот всё, что есть. Да ветер, треплющий висок.А где же я, бредущий полем как попало,Влекущий, ждущий, вопрошающий без слов?..И где всё то, о чём когда-то хлопоталоСлепое сердце, не спешившее на зов?..Безлико солнце, проглянувшее сквозь дымку;Безлюдно поле, разделившее меня;Безбрежен я, надевший шапку-невидимку;Безмолвен лес в исходе чахнущего дня.Вопрос и строки, вытекающие в рифму;Слова и образ, указавший колеюИ подчинённый чётко заданному ритму, —Чем не реальность, чем не штрихи к бытию?..Нет, я не умер, хоть невидим в этом полеИ солнце светит и не греет без лица:Ведь я пишу и адекватен в этой роли,А значит, нет уже иллюзии конца.К тому же – музыка… Как с ней, непреходящей?Она – навек, а мне как будто – в никуда?..Неубедительно. Пусть мир не настоящий,Но я в нём есть, хоть и меняюсь, но всегда.Что мне асфальт, что мне песок и запах пыли,И даже ветер, пролетевший надо мной?Их нет, хотя они когда-то где-то были…А я всё жив – знакомый, близкий и земной.Апрель, 2006