Слепая курица, или Отыскать принца

Глава 1

– Одри! – громкий и очень пронзительный голос тети разнесся по всему дому, эхом отразился от стропил чердака, спугнув пару ворон, как раз размышлявших, не свить ли гнездо в столь уютном и тихом месте.

– Одри!!! Ну где же ты!

Понимая, что счастье птиц разрушено, а ее саму вот-вот найдут, девушка сдернула с носа очки и быстро спрятала их в кармане платья:

– Я здесь, тетушка!

Мир, до этого момента четкий сразу же стал размытым, а очертания предметов расплылись. Одри отложила книгу и направилась туда, где располагалась чердачная лестница. Она столько раз взбиралась и спускалась по скрипучим ступеням, что легко могла проделать это с завязанными глазами. Или без очков, что, в принципе, было равносильно.

Фигуру тетушки она обнаружила на втором этаже. Именно фигуру, плохое зрение мешало в подробностях рассмотреть выражение ее полного лица с отвисшими щеками, так напоминающими бульдога. Но Одри знала и так: миссис Харрисон хмурится. Как и всегда. С тех пор, как под ее крышей поселилась племянница, миссис Харрисон была недовольна. Иначе и быть не могло, ведь мать Одри, красавица Джулия, отказалась от респектабельного брака, попросту сбежав с Полем де Лакруа, бедным вандейским дворянином, на Континент, где и вышла за него замуж, а после обосновалась в полуразрушенном замке – единственном, что сохранилось у некогда знатного рода.

Все свое детство Одри провела, бегая по лесу с деревенскими ребятишками. Она и не встретилась бы с родственниками матери, если бы на Континенте не свершилась революция. Вандея, сохранившая приверженность короне, восстала против Узурпатора. Военные действия шли с переменным успехом почти три года, а потом в провинцию вторглись колонны инферно: отряды воинов, в которых была Тьма.

Ведомые древней магией, разрушающей душу, колонны инферно продвигались вглубь Вандеи, оставляя за собой выжженные земли и реки, в которых вместо воды текла кровь.

Не в силах противостоять Тьме, восставшие отступали. Опасаясь за жизнь жены и дочери шевалье де Лакруа успел переправить их через пролив, а сам остался со своими соратниками.

Восстание было жестоко подавлено,лидеры повстанцев, кто остался в живых, схвачены и казнены. Узнав об этом, мать Одри слегла и вскоре последовала за мужем в мир иной, оставив единственного ребенка на попечение своей старшей сестры.

Нельзя сказать, что миссис Паулина Харрисон была зла или жестока. Напротив, как добродетельная особа и мать пятерых детей, трое из которых были девочки, она прекрасно понимала то отчаянное положение, в котором очутилась ее племянница.

Без приданого, с ужасным акцентом и по мнению тети не менее ужасным воспитанием, Одри де Лакруа вряд ли могла рассчитывать на удачный брак. Надеясь сбыть племянницу с рук, миссис Харрисон рьяно взялась за воспитание несчастной сироты. Но если ей удалось привить Одри правильную речь и хотя бы представление о том, как следует себя вести себя в приличном обществе, то невзрачной внешностью племянницы миссис Паулина не могла ничего поделать.

Если младшая сестра миссис Харрисон по праву считалась красавицей, то Одри де Лакруа пошла в отцовскую родню. Она выросла очень тоненькой и гибкой, словно тростинка. Никаких пышных форм, свидетельствующих о том, что девушка могла бы выносить и родить здорового наследника. Мелкие черты лица, светло-русые волосы и серые глаза – в девушке не было ничего, чтобы могло привлечь потенциального жениха при отсутствии приданого.

Вдобавок Одри постоянно щурилась – после нервных потрясений, вызванных войной и бегством из страны, а затем и потерей обоих родителей, зрение девушки резко упало.

Целитель рекомендовал носить очки, но миссис Харрисон была категорически против:

– Ты и так не слишком привлекательна, а в очках выглядишь, как одна из тех, кого называют синими чулками. Кто из джентльменов захочет взять в жены девушку, которая только и делает, что сидит над книгами и думает?

Хорошо, что тетя не знала о видениях, которые посещали Одри…

В них была Тьма. Древняя магия, которая несла смерть. Попав в человека она разъедала душу, подчиняя себе и превращая в безумца. Спасения не было. Столкнувшись в первый раз с этим, Одри настолько испугалась, что слегла с горячкой.

Рассказать кому-либо о случившемся она не решалась, опасаясь, что в этом случае ее упекут в сумасшедший дом, откуда она уже никогда не выйдет. Она ожидала, что умрет, но этого не произошло, более того, разум девушки оставался ясным, хотя видения не прекратились. Одри то и дело замечала клубы серого тумана, затаившиеся в каком-нибудь углу, а в голове раздавался вкрадчивый шепот. В конце концов она привыкла и даже начала получать мрачное удовольствие от голоса, который озвучивал ее сокровенные мысли.

Тетя же, решив, что плохое зрение привело к нервному потрясению и потратив немалые средства на целителя, сдалась. Очки все-таки были куплены, с условием того, что племянница не станет пользоваться ими прилюдно.

– Не хватало еще, чтобы тебя сочли заучкой!

К сожалению, это решение не пошло во благо.

Из-за близорукости девушка не узнавала знакомых на улице, а когда ее окликали, она начинала щуриться, словно выражала презрение. Подобное поведение могли бы простить, будь у мисс де Лакруа хоть какое-то состояние, но Одри была бедна, как церковная мышь, а потому ее поведение было возмутительным в глазах всего Пейнтборо.

Поэтому балам и званым вечерам Одри предпочитала общество книг, которые брала в городской библиотеке, куда пришла в надежде узнать что-нибудь о древней магии, чей голос звучал у нее в голове.

К сожалению, магические разделы могли посещать только лица мужского пола, и девушке пришлось ограничиться философскими трактатами, книгами по естествознанию и редкими романами, чтение которых не одобряла миссис Харрисон. Она искренне считала, что в положении племянницы негоже забивать голову порочными мыслями о любви.

– Чувства оставь лакеям и кухаркам, – любила повторять тётя. – Твоя задача – выйти замуж за достойного мужчину и подчиняться его желаниям!

“Или убить его и стать свободной” – вторила Тьма. Девушка только кивала и спешила за очередной книгой, оставляя миссис Паулину в уверенности, что внушение пошло на пользу.

С каждым годом Одри все больше тяготила зависимость от миссис Харрисон и ее многочисленного семейства, но она надеялась вскоре решить эту проблему. Всего два года отделяло ее от того момента, когда она сама сможет , после чего она покинет дом тети и сама зарабатывать себе на жизнь. И пусть это означало стать гувернанткой или компаньонкой, но в любом случае, она сможет вырваться из-под удушающей опеки миссис Харрисон.

Именно эти мысли витали в ее голове, пока она выслушивала замечания, что до сих пор не одета на бал.

– Ты же знаешь, как это для нас важно! – тем временем говорила ей тетя. – На балу должны объявить о помолвке Хамфри и мисс Клэр Деккер!

Одри едва сдержалась, чтобы не пожать плечами. Она не любила кузена. Слишком надменный, Хамфри всегда подчеркивал, что он – наследник рода, а сама Одри живет у них из милости. Его нареченная, Клэр Деккер тоже не вызывала добрых чувств, слишком уж старательно эта заносчивая красавица делала вид, что не замечает Одри, при этом не гнушаясь отпускать по поводу нее ехидные шутки, когда никто из старших дам не слышал. “Слепая курица” – прозвище, которое Клэр дала Одри в насмешку, даже не подозревая, насколько она права, прижилось, и теперь все называли племянницу миссис Харрисон именно так.

– О, тетя, я… – девушка вздохнула. – Я неважно себя чувствую. Позвольте мне остаться дома.

Простая просьба вызвала возмущение:

– И речи быть не может! Посуди сама, что скажут люди?

Одри подумала, что вряд ли они вообще заметят ее отсутствие, но послушно поинтересовалась:

– А что они скажут?

– Что ты не рада за кузена, разумеется, – миссис Харрисон смерила племянницу снисходительным взглядом. – Некоторые из них пойдут еще дальше, и заявят, что ты питаешь нежные чувства к Хамфри, а это крайне неудобно в сложившейся ситуации.

– Чем неудобно? – опешила Одри.

– Как иначе ты будешь жить в его доме и вести хозяйство?

– Что? – Одри показалось, что она ослышалась. – Но…

– Дорогая, ты же понимаешь, что не можешь вечно сидеть у нас на шее, а поскольку с замужеством у тебя не вышло…

– Мне всего девятнадцать, – возразила девушка. Она осознавала, что поступает неправильно, пререкаясь с тетей, но не могла сдержаться. Очередная порция унижения не замедлила последовать:

– Тебе УЖЕ девятнадцать, моя дорогая. И к сожалению, ты не обладаешь ни красотой покойной матери, ни приданым, которое могло бы компенсировать твою блеклость.

“Кто бы говорил?” – ехидно зазвучало в мозгу.

Одри сосчитала до десяти и вздохнула, решаясь:

– Тетя, возможно, вы сможете дать мне рекомендации, чтобы я смогла поступить на службу гувернанткой… или компаньонкой.

– Что? – взвизгнула миссис Харрисон, прикладывая руку к груди. – Неблагодарная девчонка! Ты хочешь, чтобы в Пейнборро все судачили о том, что мы не могли содержать бедную родственницу!

– Но…

Тетушка величественно взмахнула рукой, обрывая возражения:

– Хватит пустой болтовни! Ты просто не понимаешь, о чем говоришь. Став гувернанткой или компаньонкой ты потеряешь возможность выйти замуж за приличного человека! И всю жизнь проведешь в качестве прислуги.

“Можно подумать, живя с Хамфри и его женой ты избежишь этой участи…”

– Действительно, – еле слышно пробормотала Одри и, желая прекратить все это, добавила чуть громче. – Да, тетя, конечно.

Как она и рассчитывала, после этих слов миссис Харрисон сменила гнев на милость.

– Ну вот видишь, – она потрепала племянницу по плечу, точно собачку. – Я знала, что несмотря на свое происхождение, ты – разумная девушка. Ты еще скажешь мне спасибо.

“Не иначе, как на твоих похоронах. Их можно и ускорить…”

– Да, тетя.

– А теперь – ступай, переоденься!

Одри кивнула и покорно побрела в комнату, которую она делила с младшими кузинами. Вернее, выполняла роль гувернантки, после того, как мисс Робертс, сославшись на преклонный возраст, попросила расчет и покинула дом Харрисонов год назад.Тетушка сразу же обратилась к Одри, попросив присмотреть за младшими дочерьми недельку-другую, пока они не наймут новую гувернантку. Деваться было некуда, и девушка согласилась. Неделя затянулась на год, и теперь Одри с иронией подумала о том, что, видимо, экономка зарабатывает больше гувернантки, раз уж тетя решила уступить ее своему сыну. Впрочем, Хамфри всегда добивался того, чего хотел, будь то новый фрак, цепочка с брелоками или же кузина в качестве экономки.

“Подумай, зачем ты ему вообще сдалась,” – предупредила Тьма.

– Наверное, это Клер… ей необходимо унизить меня, – прошептала девушка.

“Конечно. И Хамфри смотрит на тебя совершенно спокойно? А то, что он то и дело пытается дотронуться до тебя в последнее время ничего не значит?”

– Он же мой кузен.

“И привык получать, что хочет. Учти, ты не должна оказаться в его власти, иначе это конец…”

– Конец чему? – взявшись за дверную ручку, Одри замерла, но Тьма исчезла. Зато из детской послышался ор. Тяжело вздохнув, девушка поспешила войти. Кузины встретили ее шумом и кляузами друг на друга.

– Одри, она сломала мою куклу! – наябедничала Мери, десяти лет от роду.

– Ничего я не ломала! – обиженно заявила восьмилетняя Сьюзен. Пухленькая и болезненная, она была младшей в семье и любимицей отца, поэтому жаловаться на ее поведение родителям было бесполезно.

Одри понадобилось еще полчаса, чтобы утешить Мери, попытаться внушить Сьюзен, что сестры так не поступают, и только после этого она смогла начать собираться. Бальное платье было еще в прошлом году перешито из прогулочного наряда Грейс, старшей дочери Харрисонов, ныне леди Баркли. На Одри оно выглядело ужасно. Охристо-желтый шелк, расшитый голубыми цветами, неплохо смотрелся на полноватой брюнетке, но совершенно не подходил белокожей и светловолосой девушке придавая ее лицу землистый оттенок.

Глядя на себя в зеркало, Одри даже поколебалась, не надеть ли ей белое платье, в котором она проходила почти весь сезон два года назад, но это могло быть воспринято как вызов, и она не стала нагнетать обстановку.

С прической девушка мудрить не стала, стянула волосы в узел на затылке, выпустив несколько прядей по бокам. Благо, волосы вились сами, и Одри не надо было прибегать к таким ухищрениям, как щипцы для завивки. Еще раз взглянув на себя в зеркало, она отложила очки и спустилась в гостиную, где находился Хамфри.

Облаченный в вечерний костюм, он сидел в кресле, держа в руках бокал с янтарной жидкостью. Девушка еле заметно поморщилась, понимая, что бокал был далеко не первый. В свои двадцать пять наследник рода Харрисонов не слишком ограничивал себя. Выпивка, игорные дома, распутные женщины – все это вызывало у родителей только снисходительные улыбки.

“Он еще слишком юн, – твердила миссис Харрисон. – Разумеется, женившись, он одумается и будет вести себя как и положено приличному джентльмену, а пока – пусть развлекается!”

Одри сомневалась, что Хамфри когда-нибудь изменит своим привычкам и станет образцом добродетели, но предпочитала держать эти мысли при себе. Вот и сейчас, она только кивнула развалившемуся в кресле кузену, (он даже не соизволил приподняться, когда она появилась в дверях) и присела на край дивана, стремясь оказаться как можно дальше.

В отличие от сестер, Хамфри был привлекателен. Темноволосый с пронзительным взглядом и достойным содержанием, в Пейнтборо он считался завидным женихом. Хотя разгульный образ жизни уже начинал сказываться на нем: под темными глазами виднелись мешки, а фигура начала расплываться. Одри цинично подумала, что кузен поступает правильно, делая предложение богатой наследнице именно сейчас, пока его привлекательность не испарилась окончательно.

– А, кузина! Тоже поедешь с нами? – в голосе Хамфри звучала издевка. Он смерил девушку взглядом, который ей вдруг показался слишком… плотоядным? Да, пожалуй, кузен смотрел на девушку как на вкусное пирожное или изысканный деликатес. От этого взгляда Одри стало очень неуютно.

–– Ты против? – осведомилась она, надеясь спровоцировать кузина и остаться дома.

– С чего вдруг? Матушка ведь сказала тебе, что произойдет на этом балу?

Хамфри не терпелось похвастаться своей победой.

– О твоей помолвке? – зачем-то уточнила Одри. – Да.

Он усмехнулся:

– Тогда ты знаешь, что скоро будешь жить со мной и Клэр.

Одри только кивнула, молясь о том, чтобы Хамфри перестал говорить на эту тему, но его было не остановить.

– Ты должна понять, Одри, что ни я, ни моя жена не потерпим своеволия в нашем доме! – важно оповестил кузен. – Ты будешь подчиняться и выполнять все мои распоряжения.

Девушка молчала. Она понимала, что любые слова прозвучали бы глупо, к тому же Хамфри не были нужны слова. Ей была отведена роль безмолвного слушателя. Обычно девушка не вникала, в то, что говорил собеседник, но в этот раз речь шла о ее судьбе, и Одри не могла абстрагироваться.

– Ты будешь вести хозяйство и следить за слугами, они ведь так и норовят облапошить! А еще делать то, что велит Клэр…

“А еще греть ему постель…”

Девушка мотнула головой, прогоняя странные мысли, не хватало еще, чтобы Хамфри заподозрил что-то.

– Не слишком заманчивая перспектива, – заметила она, стараясь, чтобы голос звучал ровно.

– Все лучше, чем сидеть приживалкой на шее у моей матушки.

Кровь бросилась Одри в лицо, темнота за камином вдруг сгустилась, а в ушах зашумело.

«Смерть… его надо убить. пока не поздно!»

Это было что-то новое. Пытаясь совладать с собой, девушка опустила голову. Она прекрасно понимала, чьими словами говорит сейчас кузен, но это ничуть не оправдывало ни его, ни саму Клэр. Девушка вдруг заметила, что сжала кулаки, и заставила себя успокоится.

Не обращая внимания на то, что твориться с кузиной, Хамфри тем временем продолжал рассказывать кузине о её обязанностях в новом доме. Он все говорил и говорил, и Одри уже была готова послушать Тьму, но в этот момент в гостиную вошла миссис Харрингтон.

– А, вы уже готовы? – осведомилась она.

– Матушка, – Хамфри вскочил. – Наконец-то! Я уже хотел попросить Одри поторопить вас!

– Как видишь, это лишнее, – она улыбнулась и потрепала сына по щеке. – Ну что, идем?

Последнее относилось к мистеру Харрисону, который по примеру сына потянулся к графину, стоявшему на журнальном столике.

– Конечно, дорогая, – одним глотком осушив бокал, он устремился к дверям. Миссис Харрисон последовала за ним, опираясь на руку сына. Одри замешкалась, надеясь, что ее позабудут, но тетя строго окликнула девушку. Пришлось идти.

Ежегодный бал Деккеров был событием для всего Пейнтборо, поэтому у крыльца особняка создалась очередь из экипажей, и Харрисонам пришлось битых полчаса просидеть в карете, прежде чем они смогли выйти. Лакеи с факелами стояли по бокам, приветствуя гостей, парадные двери были распахнуты, а из дома доносился смех.

Поднимаясь по ступеням, Одри уныло подумала, что будь в ее судьбе все по-другому, она смогла бы насладиться этим вечером: потанцевать с молодыми людьми, похихикать с подругами… Но подруг у нее не было, а кавалеры избегали ту, которая потом легко могла пройти мимо них по улице, даже не поздоровавшись.

“Не печалься, эти жалкие людишки недостойны тебя…”

Девушка только пожала плечами.

– Мне кажется мы опаздываем! – громкий голос тети перекрыл шум.

Не мешкая ни секунды, семейство Харрисонов устремилась внутрь, Одри замешкалась, в неровном свете факелов очертания ступеней казались особенно нечеткими, и она опасалась оступиться.

– Прошу мисс, – лакей протянул ей руку. помогая подняться.

– Благодарю, – кивнула она, радуясь, что лакеи Деккеров всегда надевали парадные бархатные ливреи, и она сможет отличить эти зеленые пятна от гостей, представших перед ее глазами черно-белыми расплывчатыми фигурами. Рассеянно улыбаясь, она прошла в бальный зал и, отыскав свободный стул в углу, притаилась там.

– Мисс де Лакруа! Вот вы где!

Услышав знакомый голос, Одри еле слышно застонала и сразу же сухо улыбнулась:

– Викарий…

– Для вас – просто Джордж.

– Я не смею, – возразила девушка, украдкой закатывая глаза.

Викарий Джордж Торнотон был ее единственным поклонником. Вбив себе в голову, что брак с ним осчастливит сироту без гроша за душой, он настойчиво преследовал ее, и даже пытался просить руки у её дяди. К счастью, как раз в этот момент мисс Робертс уволилась, и решительный отказ Одри был воспринят Харрисонами почти благосклонно. Конечно, тетушка побранила девушку, после чего, внимательно изучив объявления о найме гувернанток, заявила:

– Он тебе совершенно не подходит, милая.

Впервые в жизни Одри была с ней согласна. Она надеялась, что викарий быстро отступит, но отказ только раздразнил его. Торнотон был уверен, что мисс де Лакруа отказала ему под влиянием своих родственников и продолжал навязывать девушке свое общество. Вот и сейчас, вместо того, чтобы уйти, он присел рядом.

– Вы не танцуете?

“А он наблюдателен!”

– По-моему это очевидно, – сухо отозвалась Одри, досадуя, что Тьма зазвучала так не вовремя.

– И правильно, поскольку скромность и благочестивость – главные достоинства девушки.

“Какая нудятина!”

– Как это связано с танцами?

– Выходя на середину зала, вы выставляете себя на показ, – пояснил он, недоуменно хлопая ресницами.

– Ах, вот оно что, – протянула Одри. Она взглянула в сторону кружащихся в вальсе пар. Хамфри и Клэр были среди них. Почему-то им можно было выставлять себя напоказ. И остальным тоже. Всем, кроме нее. Понимая, что вот-вот наговорит лишнего, Одри резко встала.

– Прошу прощения, в зале душно, у меня закружилась голова.

– Я провожу вас в сад, – викарий тоже вскочил.

– Право, это – лишнее.

– Я настаиваю!

Это было сказано очень громко, и находившиеся неподалеку гости начали оборачиваться. Одри прекрасно понимала, что отказать викарию означало устроить скандал, а следовательно, получить очередной нагоняй от миссис Харрисон, поэтому ей не оставалось ничего иного, кроме как смириться с неприятной компанией.

“Мы можем убить его,” – предложила Тьма. Перед глазами сразу же мелькнуло видение: хрипя, викарий падает под кустом жасмина, а изо рта стекает алая струйка крови. Девушка тряхнула головой. Викарий, сочтя этот жест согласием, подхватил ее под руку. Вырываться было неприлично. и Одри пришлось последовать за навязчивым ухажером.

После душного зала воздух в саду показался очень свежим и прохладным, и девушка плотнее закуталась в шаль. Мистер Торнотон шел рядом, разглагольствуя о скромности, которой должна обладать юная девушка. Одри почти не слушала его. Поэтому, когда он остановился, она не сразу поняла, что викарий оращается к ней.

– Простите, что? – она моргнула.

Она скорее поняла, чем услышала, что он задал вопрос.

– Вы выйдете за меня?

“Еще чего не хватало!” – взвилась Тьма.

Одри споткнулась и нелепо взмахнула руками, а потом повернулась к своему спутнику, озадаченно хмурясь:

– Вы опять?

– О да. Дело в том, что я… как викарий я имею некие привилегии, в том числе первым узнавать о некоторых новостях, и вот…

– Вы узнали о помолвке Хамфри с Клэр и решили…

– Что вы будете несчастны. Подумайте сами: бесприданница, еще и не блещущая красотой…

Одри почувствовала, что щеки полыхнули. Фонарик над головой мигнул, а в ушах снова зазвучал вкрадчивый шепот:

«Смерть…»

– Вот, значит, какого вы обо мне мнения, – процедила девушка. Луна в этот момент зашла за облако, и в саду стало еще темнее. Показалось, что по траве к Одри и ее незадачливому кавалеру ползет туман.

– У вас полно других достоинств, – живо возразил викарий.

– Например? – Одри прищурилась. Она делала это скорее по привычке, но все равно в тайне надеясь, что собеседник сочтет это неуместным. Но в темноте ночи он не заметил.

– Вы скромны, и умеете держаться в стороне от остальных. Вас не привлекают светские развлечения… – преподобный Торнотон начал загибать пальцы. Одри захотелось его ударить. Не просто ударить, схватить за шею и сжимать руки, пока он не посинеет и не перестанет дышать, а потом трясти, словно куклу, пока голова не отлетит в сторону.

«Только прикажи!» – раздалось в голове. Ветви дерева над головой зашевелились. Девушка посмотрела на них и заметила, что густой туман окутал ствол. Тьма! На этот раз она была гораздо явственнее, чем раньше. Одри попятилась, а потом развернулась и бегом направилась обратно, к особняку.

– Мисс де Лакруа, – спохватившись, викарий устремился следом. – Вы так и не ответили!

Девушка скрипнула зубами. Стремясь избавиться от нежеланного ухажера, она почти взбежал на крыльцо. Злые слезы застилали глаза, а в голове все еще шумело:

“Смерть! Смерть!”

– Осторожно! – воскликнул кто-то в дверях.

Предупреждение запоздало. Одри больно ударилась плечом обо что-то алое, вдруг возникшее у нее на пути.

– Ой!

– Вы не ушиблись? – продолжал тот же голос.

Девушка помотала головой и прищурилась. При ближайшем рассмотрении алым пятном оказался военный мундир, в котором находился мужчина. (Вообще странно было бы, если бы мундир носила женщина, но в тот момент Одри об этом не подумала). Незнакомца, а в том что она никогда не видела этого мужчину, Одри была уверена, нельзя было назвать красавцем. Черты лица были резкими, глаза – не слишком яркими, а волосы в свете свечей отливали рыжиной, что в купе с алым мундиром казалось вызывающим, но в то же время что-то в этом человека притягивало взгляд, и несколько мгновений девушка просто рассматривала его, пока обладатель мундира не повторил свой вопрос.

– Мисс, с вами все в порядке?

– Нет, – Одри оглянулась, заметила приближающегося викария и торопливо добавила: – Пожалуйста, пригласите меня на танец!

От столь неприличной просьбы брови незнакомца поползли вверх.

– Простите? – он задал этот вопрос таким надменным тоном, словно был принцем крови.

– Пожалуйста, – девушка умоляюще посмотрела на него. – Просто один танец…

– Но я… – незнакомец криво усмехнулся. Показалось, или в его глазах мелькнула грусть. – Если вы не заметили, я хромаю…

– У меня очень плохое зрение, – призналась Одри. – А тот человек, который вот-вот подойдет к нам только что сделал мне предложение, утверждая, что мое главное достоинство – скромность и нежелание танцевать, то есть выставлять себя напоказ, так что вы – мой последний шанс!