Слепая курица, или Отыскать принца

Глава 2

Утро как обычно началось со скандала. Завтракая, Мери умудрилась испачкать платье Сьюзен, и та не осталась в долгу. Громкие крики из детской разбудили мистера Харрисона, который восстанавливал силы после бурно проведенной ночи.

– Одри, немедленно успокой девочек! – потребовала миссис Харрисон, возникая на пороге детской комнаты.

– Но…

– И без всяких “но”, просто сделай, что тебе говорят! – она вышла, хлопнув дверью. Опасаясь материнского гнева,Мери и Сьюзен тотчас притихли.

Одри, напротив, воспряла духом. Она направилась следом за тетей, намереваясь высказать ей все, что думала, но не успела, миссис Харрисон скрылась в спальне мужа. Входить туда было бы верхом неприличия, и девушка уже хотела отступить, когда раздался голос мистера Харрисона.

– … опять не справляется?

Понимая, что речь идет о ней, Одри замерла. Разговор слышался так явственно. словно девушка стояла в комнате. Опасаясь, что ее обнаружат, она затаила дыхание,

– Да, дорогой, – миссис Харрисон наверняка покачала головой, отчего ее второй подбородок заколыхался. – К тому же после вчерашнего я опасаюсь, какой пример она может подать нашим девочкам?

– Вчера после вашего отъезда викарий Торнотон говорил со мной.

– Вот как?

– Да. Он просил руки Одри и уверял, что сможет наставить ее на путь истинный. Хоть это и непросто.

– Думаю, для всех это было бы лучшим решением, дорогой.

Девушке показалось, что земля ушла из-под ног. Устраивая вчера демарш, Одри искренне полагала,что отпугнет незадачливого жениха, а не ускорит события.

– Хамфри сказал, что его невеста категорически против Одри в своем доме, – тем временем продолжала тетя, – а держать ее здесь… трудно представить, какой вред она может нанести нашим дочерям. Поэтому лучшее решение – выдать ее замуж.

– Я напишу викарию.

– Прекрасно, – судя по звуку шагов, миссис Харрисон намеревалась покинуть спальню супруга. Одри отскочила от дверей и на цыпочках бегом вернулась в детскую. Ни Мери, ни Сьюзен там не было. В любое другое время девушка бы озадачилась поиском кузин, но не сегодня. В голове шумело,а перед глазами все плыло. Она прекрасно понимала,что надо действовать, но не могла сообразить, как именно ей стоит поступить. Даже если Одри скажет “нет” викарию, тетя наверняка найдет способ сломить ее волю.

В отличие от рафинированных эргдейльских девушек, выходивших на прогулку в сопровождении гувернантки или горничной, Одри росла на Континенте, не раз присутствовала на деревенских свадьбах и знала, что происходит между мужчиной и женщиной.

“Тебе придется ублажать его…”

При мысли о том,что она должна будет стать женой этого человека, исполнять все его прихоти и каждый вечер ложиться с ним в одну постель к горлу подступила тошнота.

Девушка вскочила и закружила по комнате. Теперь она прекрасно понимала матушку, которая предпочла бежать, чтобы вырваться из-под чрезмерной опеки родственников. Бежать…

“Неплохая идея! Из тебя еще может выйти толк”.

Одри замерла,а потом кинулась к шкатулке, где лежали ее украшения: тонкая нитка жемчуга, одна бриллиантовая сережка, вторую пришлось отдать лодочнику,который перевез их с матерью через пролив, и медальон с портретом отца. Сняв дно, она достала деньги, которые иногда ей перепадали от щедрот душевных и пересчитала. Немного, но должно хватить на дорогу до Уэсли Грин, небольшого городка , находящейся на полпути между Ландием и Доубрисом. Именно там жила мисс Робертс, с которой Одри сохранила неплохие отношения. Бывшая гувернантка неоднократно намекала, что готова помочь девушке и дать рекомендации, когда Одри придется зарабатывать себе на жизнь самой. Что ж, настало время воспользоваться столь щедрым предложением. И сделать это немедленно, пока ее опекуны полагают, что она в неведении относительно своей судьбы.

Девушка вздохнула, надела на шею медальон и принялась за дело.

Сложив немногочисленные вещи (она взяла с собой только два платья и несколько смен белья) девушка надела шляпку, подхватила плащ, также доставшийся ей от Грейс и выскользнула из комнаты. Судя по голосам, миссис Харрисон в гостиной отчитывала дочерей, а те пытались возразить. Прислушиваться к спору Одри не стала, просто вышла из дома и зашагала по улице. Она знала, что ее отсутствие вряд ли кто-то из домочадцев заметит сразу, слишком часто тетя использовала ее вместо горничной, постоянно отправляя с разными поручениями, но все равно, сердце колотилось, как бешеное, а ладони вспотели от волнения.

Одри то и дело сторонилась прохожих, боясь, что кто-нибудь из знакомых мог заметить ее и потом доложить миссис Харрисон, куда направлялась ее племянница.

Ей повезло: мало того, что она никого не встретила, дилижанс на Реймсгейт, город, где строилась новая гавань, отправлялся через полчаса и шел через Шэлуэй, откуда было рукой подать до Уэсли Грин. Во всяком случае именно так сказал Одри седоусый мужчина в окошке кассы. Девушка приобрела у него билет, отдав почти половину своих сбережений и села в огромную колымагу, запряженную четверкой тощих лошадей. Тьма молчала, и Одри сочла это хорошим знаком. Возможно, это и вправду игра ее воображения, и вырвавшись на свободу, видения покинут ее разум.

Показалось. что кто-то усмехнулся, но скорее одна из лошадей просто фыркнула.

Дилижанс оказался набит до отказа. Две хихикающие горничные, торговка с огромной корзиной, тощий клерк с впалыми щеками, дородная крестьянка с вечно хныкающим ребенком, у которого болел зуб – это была малая часть пассажиров, которую Одри удалось рассмотреть. Дальше ее зажали в угол, а люди все садились и садились. Вскоре в колымаге стало почти нечем дышать, и в этот момент дверца захлопнулась, экипаж дернулся и, громыхая колесами, устремился в сторону городских ворот. Девушка выдохнула и прикрыла глаза, чувствуя, как напряжение последних часов покидает ее.

Правда,к обеду Одри уже не была так оптимистична.

Разумеется, она понимала, что путешествие будет очень долгим но все равно оказалась не готова к такому. Дилижанс останавливался у каждого постоялого двора, пассажиры то и дело сменялись, а воздух становился все более спертым. Запахи лука, табака, пота и дешевого мыла смешивались в невыносимое амбре, и у Одри начала кружиться голова. Она хотела выйти на одной из остановок, чтобы размяться, но не успела, поскольку сидела в противоположном от открытой двери углу, а остановка была очень короткой.

“Бедняжка, ты устала?”

– О нет, – тихо простонала девушка. – Только не сейчас!

“Ладно…”

После дилижанс какое-то время ехал очень медленно, а потом вдруг Одри откинуло на спинку сидения. Поскольку начал резко набирать скорость. Девушка воспрянула духом, а вот остальные пассажиры забеспокоились.

– Что происходит? – худощавый клерк дернулся и испуганно огляделся.

– Похоже, у кучера отобрали вожжи, – хмуро сообщила торговка, она ужасно картавила, и часть слов угадывалась с трудом.

– Отобрали?

– Да, я на постоялом дворе видел компанию подвыпивших молодых людей, – поддержал какой-то работяга с красным лицом. – Наверное, они заплатили кучеру…

Словно в подтверждение его слов, дилижанс подпрыгнул на яме и покачнулся. Кто-то из пассажиров вскрикнул, а ребенок. Сидевший напротив Одри расплакался.

– Мамочка, мы умрем?

Одри вздрогнула и еще сильнее вжалась в угол. Перед глазами поплыл серый туман. Слова вызвали воспоминания прошлого, которые она так силилась забыть.Крики, плач, стоны раненых…

«Ты не видел. Что они делают, Жорж! Мы все умрем…» Вот рту разлился солоноватый привкус крови.

“Это будет забавно…”

Перед глазами мелькнуло видение: не вписавшись в поворот, дилижанс опрокидывается. Перед глазами пронеслись изуродованные тела, женщина со свернутой шеей, клерк с окровавленным лицом, все еще бьющийся в агонии.

– Нет, – в ужасе прошептала Одри, – только не это! Не смей!

В шуме дилижанса ее никто не услышал. Никто, кроме древней кровавой магии, которой и предназначались эти слова. Тьма сгустилась так, что стало трудно дышать. Девушке показалось, что она смотрит в бездну. Еще шаг, и…

“Будь по-твоему, моя Мелюзина…”

–– Мамочка! – голос ребенка прорвался сквозь вязкую тишину. Одри вздрогнула, и Тьма исчезла. Девушка снова оказалась в дилижансе, несущемся по тракту. Правда сердце колотилось, а по спине струился холодный пот. Но в свете стремительно развивающихся событий, ее состояние никто не заметил.

–– Эй, вы! Немедленно прекратите, – торговка забарабанила по крыше. Словно в ответ, экипаж еще больше ускорился. Это вызвало панику среди сидящих внутри. Все кричали, суетились, кто-то пытался протиснуться к выходу. Одри только вжалась в угол, молясь Создателю, чтобы этот ужас побыстрее закончился. Ее словно услышали. Снаружи закричали, потом раздался резкий звук сигнального рожка, каким пользуются любители быстрой езды, прося освободить дорогу, дилижанс снова подпрыгнул, покачнулся и завалился на бок. Одри тряхнуло так, что зубы клацнули, она повалилась сверху на кучу-малу из человеческих тел. Крики сменились стонами и руганью.

Внезапно послышался звон разбитого стекла, сверху посыпались осколки, и чьи-то сильные руки извлекли девушку наружу.

После полумрака экипажа солнечный свет показался очень ярким. Девушка заморгала, и только потом обратила внимание на своего спасителя. Он был облачен в дорожный костюм и плащ, а на голове красовался цилиндр. Тем не менее, мужчина находился достаточно близко, чтобы Одри смогла его узнать:

– Вы?

Капитан Лингейт, как раз направившийся к лежащему на боку дилижансу, чтобы помочь выбраться очередному пострадавшему оглянулся. Его глаза изумленно расширились:

– Мисс…

– Вы обознались! – выпалила Одри, прежде чем он произнес ее фамилию. Капитан приподнял брови.

– Возможно, – он ухватил извлек наружу орущего ребенка, а потом сразу же его мать. – Вы в порядке?

Вопрос прозвучал риторически. Правда, крестьянка этого не поняла и обрушила на своего спасителя ворох претензий. К чести капитана, он не стал обращать внимания, продолжая вместе со своим кучером вытаскивать пассажиров злосчастного экипажа. Убедившись, что все извлечены и особо пострадавших нет и пообещав прислать подмогу из ближайшего постоялого двора, он направился к экипажу, стоявшему на обочине. С секунду Одри следила за ним взглядом,а потом кинулась следом:

– Капитан, подождите!

Он улыбнулся:

– Мы все-таки знакомы?

– Разумеется, – девушка выразительно покосилась на остальных пассажиров. Благо, те были заняты своими проблемами и не обратили внимание на странное поведение. К тому же они с капитаном стояли достаточно далеко и их голоса тонули в шуме возмущения и всхлипов остальных.

– Рад, что после такого потрясения память так быстро вернулась к вам, мисс…

– Смитт, – она выпалила первую попавшуюся фамилию. Улыбка капитана стала шире.

– Мисс Смитт, – он прикоснулся к цилиндру. – Чем могу помочь?

– Вы не могли бы… – она замялась, но потом решительно продолжила. – Довезти меня до постоялого двора?

– Почту за честь, – он распахнул дверцу и протянул руку, помогая девушке забраться внутрь.

– Почему это вы подвезете только эту девицу! – запротестовал клерк. Он сидел на траве, прижимая к груди саквояж. Одри с тревогой посмотрела на капитана. Он подмигнул.

– Девушка – подруга моей сестры, – громогласно пояснил Линдгейт. Пока все осмысливали эту фразу, как и то, почему девушка благородного происхождения делала в дилижансе одна, капитан усадил Одри в карету и запрыгнул следом, пошатнулся, но сразу же выровнялся, с шумом выдохнув сквозь зубы.

– Что-то не так? – встревожилась Одри.

– Откуда такие выводы? – Линдгейт присел напротив.

– У вас такое выражение лица…

– Не обращайте внимания, я просто оступился. С некоторых пор со мной такое случается довольно часто, – в его голосе ирония смешивалась с грустью. – Джон-Джозеф, мне кажется, мы уже достаточно задержались здесь!

Кучер, невысокий коренастый мужчина,захлопнул дверцу, резанув по девушке недовольным взглядом, словно она покушалась на самое святое. Впрочем, в глазах верного слуги все так и было, Одри прекрасно понимала, что увидь их вместе кто-нибудь из Пейнтборо, ее репутация была бы погублена. Конечно, как честный человек, капитан мог бы на ней жениться. Но девушка сомневалась, что женитьба, особенно на такой, как она, входила в его планы.

Расправив юбки, Одри украдкой посмотрела на своего попутчика, пытаясь понять, хотела бы она такого человека в мужья. Капитан был весьма привлекателен: хоть и не слишком высокий, но широкоплечий и подтянутый, он обладал правильными чертами лица, упрямо выдвинутым вперед подбородком и веселым нравом. А, судя по одежде и экипажу, запряженной четверкой серых рысаков, и слуге, определенными средствами, что делало его привлекательность более явной. Весьма достойный молодой человек, которому не составит труда найти себе невесту, и уж явно не сироту-бесприданницу. Негодуя на себя саму и то, куда завели ее собственные мысли,Одри тихо вздохнула.

– Не нашли во мне ничего интересного? – вежливо поинтересовался капитан, осторожно вытягивая ноги.

– Что? – опешила девушка.

– Вы рассматривали меня, словно ученый жука, и судя по выражению лица, насекомое оказалась не такое уж и редкое, – подсказал он.

– А, это, – Одри немного смутилась и на секунду отвернулась к окну, но сразу же снова взглянула на своего попутчика , – я пытаюсь определить ваши недостатки.

– И как?

– Безуспешно. Похоже, вы – средоточие всех достоинств.

Ее заявление вызвало кривую улыбку.

– Подождите до постоялого двора, – посоветовал Линдгейт.

– И что тогда? – Одри заинтересованно посмотрела на него. – Неужели вы обладаете пагубной страстью к горячительным напиткам или азартным играм?

От ее предположения капитан нахмурился:

– Что это вам вдруг пришло в голову?

– Вы упомянули постоялый двор. Что еще можно там делать? – пояснила девушка.

Линдгейт скривился:

– Интересно, откуда у вас такие познания о постоялых дворах.

– Хамфри, мой кузен, о его помолвке объявили на балу у Деккеров, – пояснила Одри, дождалась кивка и продолжила. – Я как-то слышала, что дядя его отчитывал как раз за то, что тот напился на постоялом дворе и проигрался в пух и прах.

– А, – усмехнулся капитан. – Вынужден вас разочаровать: азартные игры меня не привлекают, а из крепких напитков я предпочитаю то, что вряд ли можно найти на постоялом дворе. И уж точно я не собираюсь напиваться в дороге.

– Тогда почему ваши недостатки должны проявиться именно там? – не сдавалась Одри.

– Если вы позабыли, я хромаю, – он указал на правую ногу.

– Да, я помню, вы упоминали об этом, но что с того? – Одри пожала плечами.

– Многих это ужасает.

– Как глупо.

– Глупо?

– Конечно. Я понимаю, было бы страшно, повредись вы рассудком, а так…Мне, например, ваша хромота лишь на пользу.

Капитан только приподнял брови, выражая изумление, и Одри сочла это знаком продолжать:

– Я ужасно близорука, поэтому лица расплываются, стоит только людям отойти подальше. На улице я часто не замечаю знакомых, а вас я всегда смогу распознать по походке. А если вы еще и наденете мундир…

– Ну уж нет!

Девушка удовлетворенно заметила, что добилась того,что капитан рассмеялся.

– Я, знаете ли, в отпуске, после которого планирую подать в отставку! – пояснил он.

– Жаль, – глубокомысленно заметила Одри. – В мундире я бы узнала вас среди тысячи…

– Почему бы вам просто не надеть очки? – поинтересовался капитан. – Уверяю, так вы узнавали бы не только меня!

– Я их не взяла, – призналась девушка.

– Не взяли? Как так?

– Признаться, я собиралась впопыхах и забыла про них, – она смущенно улыбнулась. – А поскольку большую часть сбережений я потратила на дилижанс…

Капитан внимательно посмотрел на нее:

– Что вы вообще там делали? Еще и одна?

– Видите ли, – Одри потупилась, делая вид, что разглаживает несуществующие складки на платье. – Я сбежала.

– Неужели?

Не слыша в голосе ни упрека, ни осуждения, она осмелилась взглянуть на своего попутчика;

– Увы. Так что я отнюдь не благонравная девица, как вы, наверное, думали.

– Ну что вы, я вообще о вас не думал, – поспешил уверить ее капитан. Показалось, что в голосе мелькнула насмешка. – Могу я поинтересоваться причинами, побудившими вас на столь… Э-э-э… Экстравагантный поступок?

Одри хотела заявить, что это – личное, но в последний момент передумала. К чему скрывать то, что рано или поздно выплывет наружу?

– Мне пришлось, поскольку я не желаю быть ни экономкой в доме Хамфри, ни женой викария Торнотона, из которой он собирается лепить образец добродетели и покорности! – пояснила она.

– Торнотон? – к ее удивлению капитан прищурился, – Викарий Джордж Торнтон?

– Да. Вы что-то про него знаете?

– Скажем так, на него поступали жалобы архиепископу. Дело замяли, но говорить о стойкости веры и добродетели не приходится..

– Я так и знала! – возликовала Одри. – Он никогда мне не нравился! И… А что он сделал?

– Ничего хорошего! – отрезал капитан, вспомнив, что говорит с юной девушкой, которая была чуть старше его сестры. – И по закону я должен отвезти вас домой!

– О, тогда вам следует приказать ехать в Доубрис, – с наигранной беспечностью заметила Одри. Сидя напротив капитана, она чувствовала, как напряжение последних дней покидает ее, спина распрямляется, а дышать становится все легче. Шум в голове давно стих, а мир снова обрел привычные краски.

– Зачем?

– Ну вы же хотите отвезти меня домой, мой дом на Континенте, в Вандее. Вернее, был там, вряд ли от него хоть что-то осталось, – Одри вымученно улыбнулась. При воспоминании о беззаботных годах, проведенных в Лакруа, к горлу подступил комок. Она отвернулась, но Лингейт все равно заметил ее состояние.

– Простите, – он осторожно коснулся ее руки. – Я должен был догадаться, когда вы назвали свою фамилию, но на балу вы были с тетей и я не понял…

– Вы не должны извиняться – она заморгала, стараясь прогнать непрошенные слезы. – Вы ведь не знали. Да и на самом деле я должна быть благодарна…

– Наверняка, тетя напоминала вам об этом каждый день, – хмыкнул капитан, сразу вспомнив, как обращались с бедными родственниками многочисленные знакомые.

– Только когда надо было исполнить какое-нибудь поручение, – уверила его Одри.

– И как часто они давали вам эти поручения?

– Каждый день.

Они дружно рассмеялись.

– Могу я поинтересоваться, куда же вы направлялись, когда я нашел вас в дилижансе? – продолжил Лингейт.

– В Уэсли Грин.

Он приподнял брови, выражая удивление выбором пункта назначения, и Одри поспешила пояснить:

– Там живет мисс Робертс, гувернантка моих кузин. Она вышла на пенсию и обещала дать мне рекомендации, если мне придется самой устраиваться в жизни – девушка смущенно улыбнулась.

– И как же вы собираетесь устраиваться?

– Мне придется стать гувернанткой. Или компаньонкой.

– Тяжелый выбор, – мрачно сыронизировал капитан.

– Вы даже не представляете какой! Весь этот год я была гувернанткой для младших кузин и компаньонкой для тети, и право, я не знаю, что из этого хуже!