Мир! Дружба! Жвачка! Последнее лето детства

– Кто был инициатором угона? – холодно спросил опер.

– Я, – ответил Саня.

– Сообщники? Фамилии, имена, клички?

– Нет, я был один.

Опер оторвался от протокола.

– Уверен? А по показаниям свидетелей в машине было два подростка.

Мать вступилась:

– Саш, я не понимаю, кого ты защищаешь вообще?

– Я же говорю, я был один! – Саня почти повысил голос.

Дверь кабинета открылась, и появившийся на пороге сотрудник в форме с погонами лейтенанта сообщил:

– Хозяин тачки объявился.

– Очень хорошо, – отозвался опер. – Пусть пока в коридоре позагорает. Ну, так что?

В кабинет медленно вошел пожилой южанин в бордовом костюме и черных очках.

При виде его опер резко переменился в лице:

– Зураб Нотарович…

– Он умрет, – произнес Зураб.

После такого «приветствия» все замерли.

Зураб повернулся к оперу за крайним столом и указал пальцем на высохший цветок в горшке.

– Если не поливаешь. Погибнет.

– Так точно, – поддакнул опер. – Будем следить.

Зураб по-хозяйски кивнул на дверь. Как по команде, весь отдел удалился из кабинета.

– Подождите, а вы куда? Федя! – запаниковала мать.

– Постойте, а что вообще происходит? – запинаясь, спросил Федор.

В кабинет влетел молодой черноглазый кавказец в кожаной куртке и подбежал к Федору:

– Где этот гаденыш? Слышь, ты, говна кусок! Сядь на!..

Федор опустился на стул.

Кавказец продолжал распаляться:

– Ты знаешь, чью ты тачку угнал, а? Я тебя прирежу, а потом уши твои зажарю и съем!

– Это я угнал! – перебил Саня.

– Тимур! – Зураб постучал по столу и занял стул опера.

– Извините его. Тимур очень любил эту машину. У меня есть внук Резо. Я хочу оставить ему город, в котором нет воровства.

– Вы знаете, вы знаете, мы очень сожалеем о происшедшем, – затараторила Надежда.

Зураб Нотарович кивнул на Саню:

– Твой сын?

– Это… это, это мой сын! – зачастила она.

– И мой, – встрял Федор. – Наш.

– Ваш сын разбил машину моего племянника. Теперь вы должны купить ему новую.

– И бабки! – рявкнул Тимур. – Под сиденьем десять штук баксов было!

– Я не брал никакие деньги! – Санька оскорбился.

– Ну, разбить он разбил, но деньги не мог… – Уж если в чем-то Федор и оставался уверен, то как раз в этом.

– Не-не-не, он не брал деньги, – дрожащим голосом пролепетала Надежда, кивая. – Вы слышали, он сказал, он не брал деньги… – повторила она испуганно.

– Деньги надо вернуть, – настаивал Зураб.

– К-как вернуть? – Федор начал заикаться. – Но у нас же нет такой суммы.

– Продайте квартиру. Займите. – Зураб сурово посмотрел поверх очков. – Срок – неделя.

– А потом – за каждый просроченный день… – Тимур кивнул на Саню, – …по пальцу ему буду отрезать. Меня всегда можно найти в ресторане «Кавказ».

Зураб поднялся из-за стола и покинул кабинет. Тимур последовал за ним.

Федор встал и окликнул южан:

– Подождите… подождите, пожалуйста…

Опер как ни в чем не бывало вернулся к столу.

– П-простите… – Надежду трясло. – А кто? Кто эти люди?

– Какие люди? – Опер сделал недоумевающее лицо. – Я никого не видел.

– Как? – возмутился Федор. – Дураков-то не надо из нас делать.

– Погодите! Вы что, издеваетесь над нами? – истерила Санькина мать. – Вы же видели, щас только что здесь были люди! Они угрожали! Угрожали моему ребенку! Они сказали, что каждый день они будут отрубать ему пальцы…

– Мы подадим на вас в суд! – подытожил Федор.

– Успокойтесь, пожалуйста. Ваше дело закрыто. Водитель «КамАЗа» написал, что врезался в столб. А у владельца БМВ претензий нет. Вы свободны.

Коричневый «Мерседес» Зураба выезжал из двора отделения, когда дорогу ему перегородил широкоплечий парень в армейской куртке на красно-черном мотоцикле.

«Мерседес» резко затормозил. Парень подъехал к пассажирской двери и нахально постучал в стекло. То покорно опустилось. Из джипа, выезжавшего следом, вышли Тимур и несколько кавказцев покрупнее.

– Ну, здравствуй, Зураб, – улыбнулся мотоциклист с угловатым лобастым лицом.

– Афганец, – разочарованно вздохнул пассажир и, не поворачиваясь, сказал водителю: – Зря тормозил. Поехали.

– Не торопись. Говорят, у тебя тачку разбили.

– Откуда знаешь?

– У афганцев везде глаза есть. Давай починю, и никаких вопросов.

– Чини. Только с деньгами что делать? Десять штук баксов из машины пропали.

Отставник рассмеялся:

– Мелко, Зураб-джан. А че не сто? Не лимон? Я лично этих денег не видел.

– Твое слово против моего. – Зураб посмотрел с презрением.

– Короче, Зураб, тачку я починю, а бабки… Я твое слово уважаю, но доказательств нет – извиняй.

– Как знаешь. – Кавказец кивнул на Саньку и родителей, выходящих из отделения. – Ты не отдашь – с них спрошу.

Стекло поднялось, и машина исчезла за поворотом.

Мать суетливо вынула из сумочки записную книжку.

– Надюш, – утихомиривал Федор жену, глядя то на часы, то по сторонам, – я уверен – все будет хорошо.

– Саш, ты, главное, не волнуйся. Мы тут унитаз бывшему полковнику милиции меняли…

– Это что, дядя Алик приехал? – заметив мотоциклиста, Санька, похоже, повеселел.

Зато Надежду появление брата явно не обрадовало.

Она строго посмотрела на мужа:

– Все-таки позвонил ему?

– Чего ты, Надюш? – засмущался Федор. – Как я мог? Просто удачное совпадение.

Отставник, широко улыбаясь, шел навстречу.

– Санчо, ну ты даешь, племяш! – Он дружески и медленно провел Сане кулаком по челюсти, будто ударил.

Мать вспылила:

– Ты вообще че делаешь? Тебе че надо?

– Мне – ничего. Со старыми знакомыми болтал. По вашему вопросу договорился.

– О чем? – Надежда измерила брата взглядом.

– Тачку их починю, и все нормально.

– А нам твоя помощь не нужна.

– Правда? Ой, что я наделал! – Алик достал телефон, набрал случайный набор цифр и проговорил в трубку: – Зураб-джан, давай все отмотаем!

– Не смешно. Понял? – Надежда до сих пор находилась на грани истерики и отчаяния.

– Да ты улыбнись, сестренка! У тебя уже морщины выросли!

– Дурак какой-то! – возмутилась Надежда.

Однако Федор расцвел:

– Друзья! А поедемте к нам! Выпьем чаю, съедим по куриной ножке. В конце концов, у нас Алик давно не был.

– Мы тебе сколько должны? – ворчала Санькина мать. Она пока что не верила, что все может разрешиться.

– Одной спасибы хватит.

– Нам бандитские деньги не нужны. Мы честная семья с репутацией. И таким, как он, мы должны не будем. Сколько?

Алик скривился.

– Штука баксов.

– Ух ты… – опешил Федор. – Надь…

– Я все отдам. Под расписку. – Надежда полезла в сумочку.

– Ну-ну. Номер паспорта и печать не забудь, – кинул Алик и развернулся к мотоциклу.

– Ты… Ты вообще… куда пошел? – крикнула Надежда вдогонку.

– По почте пришлешь! – махнул рукой афганец. – Санчо, дядя Федор. Держитесь! – Алик завел мотоцикл.

– Ты отца навестить не хочешь?! – громко добавила Надежда, но мотоцикл зарычал и унесся за угол.

Едва переступив порог, Надежда, не разуваясь, кинулась в комнату. Из книг, шкатулок и тайников на стол перекочевали все отложенные сбережения и даже драгоценности.

Надежда взяла фарфоровую копилку с полки и разбила об пол.

Вика вбежала в комнату и увидела бело-голубые осколки на ковре:

– Мамочка, это же моя копилка!

Надежда выбирала мелочь, рассыпавшуюся по ковру.

– Солнышко мое, конечно, твоя копилочка! Просто у нашей семьи сейчас очень сложное экономическое положение. А за это скажи братику спасибо. Вот он стоит, скажи спасибо. А еще, солнышко мое, нам нужны денежки. А твой папа почему-то не хочет… Вот не хочет он зарабатывать! Потому что он гордый у нас! И у него любимое дело! А всю черную, грязную работу делает мама, солнышко мое.

Вика заплакала.

– Что у нас здесь? Щас посмотрим. Ага, сережечки. Нравятся сережечки? Хорошие? Смотри, и мне нравятся. – Она оглянулась на мужа и Саньку. – Придется продать. А браслетик вам как? И мне тоже приглянулся. – Очередной укоризненный взгляд. – Но придется продать. И орден дедовский, конечно, надо продать! И вот это все! – Надежда замерла, опустилась на стул, закрыла лицо руками и мягко попросила Вику: – Солнышко мое, прости меня, пожалуйста. Ладно?

Федор прижал дочь к себе:

– Все-все-все, иди сюда. – Он собрался с мыслями и обратился к жене: – Надь… Я пойду с тобой на рынок работать.

Утром за завтраком Надежда подписала расписку и протянула мужу.

– Этому отнесешь. А он… – она кивнула на Саньку, – …под домашним арестом.

Вика, уселась за стол и грустно посмотрела в тарелку.

– Мам, а почему только пололадушки?

– Кушай, зайка! – угрюмо улыбнулась мать и пододвинула тарелку ближе к дочке. – Ладно, давай. Хорошего дня.

– Пока, – вздохнула Вика.

Саньке стало стыдно, и он скинул сестре в тарелку вторую половину блина:

– Возьми. Я не хочу.

Вика молча улыбнулась.

– Пап… Давай я расписку отнесу. – Санька потянулся к листу бумаги.

Федор запротестовал:

– Не надо тебе в это ввязываться.

– Ну да. И в машину не надо было садиться. И под мост идти. – Санька выдернул расписку из отцовской руки и ушел.

– Да… не надо было… – ответил Федор в пустоту.

Саня выбежал из подъезда:

– Здрасьте, баба Маня, баба Тоня!

– Здравствуй! – Бабушки переглянулись.

Проскочив через арку, Саня направился к депо, в ремонтной мастерской которого обосновалась компания афганцев. Он даже не заметил припаркованную напротив «девятку», из которой за ним наблюдали двое.

В ангарах вагоноремонтных цехов царил армейский уклад. В депо парня встретил сослуживец Алика, Гриша. Он провел Саньку по двору вдоль рельсов – до жестяной раздвижной двери – и дальше, через мастерские, не давая долго засматриваться по сторонам. А засмотреться было на что: в серых бетонных бараках кто-то чистил автоматы, разложенные рядами по столу, другие спарринговали. Посреди цеха вокруг дивана собралась большая группа афганцев. Они не отрываясь смотрели на экран телевизора и выкрикивали слова поддержки, как футбольные болельщики.

Рядом стоял Алик с другим коренастым отставником. На вытянутые с джойстиками руки были накинуты ремни, на которых висели блины от штанги. Так даже файтинги на приставке становятся напряженнее.

Вдобавок афганцы хором болели кто за одного, кто за другого.

– Давай, давай!

– Алик, с вертухи его!

– Витек, блок ставь! Мочи!

Наконец Витя, обессилев, выпустил джойстик. Афганцы начали расходиться. Кто-то разочарованно вздыхал.

– Усек? – Алик хрустнул шеей и посмотрел на Витю. – Больше продавщиц на рынке не лапаешь. Понял?

– Усек, усек. – Витя отдышался. – Но тока… месяц.

Оба приземлились на диван.

Сидевшая там в джинсовке без рукавов высоколобая девушка по имени Эльза, увешанная украшениями и серебристыми цепочками, нежно обняла Алика и томно прошептала:

– Добрый ты, Алик. Я б ему за это шею свернула.

– Че? – оторопел Витя.

– Иди! – усмехнулась Эльза, махнув высокой косичкой, и кинула Вите вроде бы скомканное платье.

– Ты ж моя безжалостная. – Алик усадил девушку себе на колени и поцеловал.

Саня не мог оторвать восхищенного взгляда.

– Алик! Алик. Командир, блин! – Гриша метнул в Алика подушку. – Вон шкет какой-то пришел, говорит – племянник твой.

Эльза отодвинулась от Алика.

– Не поняла. У тебя племянник есть?

– Я его первый раз вижу. Сань, подтверди! – Алик подмигнул.

– Может, я еще чего о тебе не знаю? – недоумевала Эльза. – Может, у тебя жена есть?

– Да я евнух.

Санька и Гриша не выдержали и рассмеялись.

Эльза вскочила и, цокая каблуками, направилась к выходу.

– …был. Пока тебя не встретил! – крикнул ей вслед Алик. И посмотрел на племянника: – Санчо, ну ты… диверсант!

– Извините, я не хотел… – Саня почувствовал себя неудобно перед дядей.

– Свободен. – Алик кивнул Грише.

– Че? – озадачился отставник.

Алик повторил жест.

– А-а-а… есть! – Гриша отдал честь и ушел.

Алик, уже успевший встать с дивана, шагнул к Саньке и шепнул:

– Куртку подними, у меня руки не гнутся.

Санька взял с дивана кожаную куртку и накинул Алику на плечи.

На площадке в ангаре Алик развалился на кресле, зачерпывая ложкой из банки черную икру.

– Вот так мы и врезались в грузовик, – закончил рассказ Саня.

– Понятно! Давай-ка за встречу. Держи! – Алик протянул Сане ложку икры с горкой. – Пацаны из Астрахани прислали. Давай-давай-давай.

Икра была странной на вкус. У Рябининых в семье и красная-то почти не встречалась. Саня поморщился.

– Не умеешь ты красиво жить, – заметил Алик. – Пока… – И проглотил еще ложку.

– Я тоже ненавижу икру. – Вернувшаяся Эльза вручила Сане гроздь бананов, блок жвачки «Дональд Дак», банку с колой и несколько шоколадок «Сникерс».

– «Дональд!» – загорелся Саня.

Девушка уселась рядом с ним. Пока Саня разбирал подарки, она с вызовом смотрела на Алика.

– Санек, а у тебя есть девушка? – кокетливо спросила она.

Саня остолбенел.

– Нет.

– А это поправимо.

– Да все у него есть, – рассмеялся Алик. – Он ради нее тачку угнал.

– М-м-м… какой крутой. – Эльза причмокнула чупа-чупсом и приобняла Саню. – Ради меня никто тачки не угонял.

– Эй, але! – Алик собирался возмутиться, но из коптерки появился Витя в женском платье и принялся подметать пол ангара.

– Витек, тебе идет! – съехидничала Эльза.

Какой-то афганец подкрался к Вите и смачно шлепнул его по заднице. Витя погнался за сослуживцем с веником.

Судя по шелесту хвороста за бетонной колонной – даже догнал.

Алик крикнул вдогонку:

– Че, Витек? Нравится тебе, когда за жопу лапают?

Витя, услышав это, зажал веник между ног черенком вверх и демонстративно поводил по нему рукой вверх-вниз. Алик пересадил девушку к себе на колени.

Саня вспомнил, зачем на самом деле пришел.

– Дядя Алик, возьмите меня к себе. Я должен долг отработать.

– Че, так жить хочешь? – полушепотом спросил Алик.

– Да я готов все что угодно делать. Только не криминальное.

Примечания