Противостояние судьбе. День, которого не ждёшь

© Денис Кампен, 2024

ISBN 978-5-0059-8279-7

Создано в интеллектуальной издательской системе Ridero

От автора

Дорогой читатель, эта первая книга в своей серии о том, как порой бывает невыносимо тяжело жить. Судьба часто преподносит не мало хлопот и неприятностей. Порой маленьких и посильных, а иногда, кажется, что все, конец. Но не стоит отчаиваться в смутные времена. Так или иначе человек справляется со всеми испытаниями на жизненном пути, если только не сдается. Конечно, бывает мучительно больно, ужасающе страшно, одиноко, и не хочется жить. В этом романе на примере главных героев хочу показать вам, как справляются с трудностями в суровых испытаниях разного возраста люди. "Противостояние судьбе" это не просто название серии запланированных книг, – это война. Внутренняя война с самим собой и бесконтрольными обстоятельствами. Это вызов, который бросает человек судьбе пытаясь изменить ход его личной истории. И самое главное, – с Богом шансов на победу гораздо больше. Желаю приятного прочтения! Надеюсь, каждый из вас, дорогие мои, найдет для себя в этой книге, что взять на заметку. Счастья, вам, и любви! И конечно же, верьте в чудеса!

Пролог

Белый внедорожник «Тойота Ленд Крузер Прадо» катил по центральной заснеженной улице города. Кристина любила свою машину и даже дала ей имя – «Лэнди». Удобный и вполне комфортный автомобиль надёжно и нежно доставлял её из дома в салон красоты, из салона красоты обратно. А также в торговые центры и в школу, на родительское собрание. Но не для того, чтобы поговорить об успеваемости Никиты, а, как это чаще всего бывало, сдать деньги на нескончаемый ремонт, который длился уже два года, и всё ещё не было видно конца. В основном никто из родителей не задавал лишних вопросов по этому поводу из соображений безопасности своих чад.

Вот и сейчас Кристина возвращалась от своего парикмахера домой. Остановившись на запрещающем сигнале светофора, она подняла правую руку с кожаного руля, такого же бежевого, как весь салон автомобиля. И тщательно разглядывая свой новый маникюр, она уже не замечала снегопад, с которым боролись стеклоочистители на лобовом стекле. Несмотря на бурю за окном, в машине было уютно и тепло.

По салону «Лэнди» раздалось бульканье «айфона», закреплённого в держателе. Кристина аккуратно ткнула мизинчиком в экран.

– Привет, милая! – вырвался голос Сергея из динамиков автомобиля.

– Привет! – ответила Кристина, продолжила искать недочёты на своих ногтях.

– Приезжай в наш ресторан, я забронировал нам столик.

– Ух ты! Это что, сюрприз? – Кристина сделала вид, что она удивлена. На самом деле она ожидала чего-то подобного.

– У нас сегодня годовщина! Видимо, ты забыла? – голос Сергея был серьёзным, вероятно так он думал. Но Кристина достаточно долго его знает, так что подловить её не получилось.

– Я? Ну ты выкрутился! Молодец прям! Извини, а не хочешь мне напомнить, ну и себе, конечно, тоже, кто же у нас все важные даты вспоминает только тогда, когда «Сири» напомнит? А?

– Ладно-ладно! Я всё понял! Точно забыла! Просто боишься признаться! – в динамике раздался шутливый смех Сергея.

Светофор загорелся зелёным, Кристина вернула вторую руку на руль, мягко надавила на акселератор. Её спина плотнее прижалась к спинке кресла.

– Ну ты… Сейчас бы как дала тебе! – улыбаясь и немного недоумевая, проговорила она, взглянув на «айфон», словно ожидая увидеть там глаза мужа.

– Ладно, хорошо! Ты победила, только не бей! Зачем мне синяки? – голос Сергея, без преувеличения, был счастливым, в этом Кристина не сомневалась.

В последние годы как-то всё наладилось, стало по-другому. Появилось больше счастливых дней, больше причин для радости. Им всегда было хорошо вместе с Сергеем, а девять лет назад, когда в их молодой семье родился Никита, всё закрутилось вокруг младенца. Ребёнок не стал обузой, наоборот, с рождением сына обыденная жизнь приобрела новые краски. Стало ещё лучше, когда фирма Сергея начала приносить первую прибыль. Уже три года прошло с тех пор, как фирма превратилась в большую производственную компанию. Сергей счастлив и на работе, и дома. Что до неё? Она тоже счастлива. Любимый муж, хорошо воспитанный сын. Только вот в последние дни на душе какая-то тревога, неявная, глубокая. То пропадает, то снова закрадывается в самое потаённое место в сердце. Хотя для переживаний нет никаких причин. Подумав об этом, Кристина снова почувствовала тревожный всплеск внутри. Она постаралась избавиться от этого чувства, мысленно вернулась к разговору с Сергеем.

– Если ты признаешься, что я права, тогда при встрече, может быть, и не пострадаешь, – Кристина, не прилагая усилий, проговорила строгим голосом.

Необоснованная тревога в сердце не давала ей покоя, всё же Кристина продолжала сопротивляться этому чувству. Убеждая себя, что всё хорошо, ничего не случилось. Да и что может произойти? Ведь жизнь так прекрасна.

– Прости, милая! Да, это я вечно забываю даты, ну вот, такая у меня память! И да, голосовой помощник «Сири», очень помогает мне, – голос Сергея был искренним.

– Я пошутила! Неужели ты и правда думаешь, что я могу тебя покалечить? Я же тебя люблю, котик! – Кристина улыбнулась, а её тревога растворилась, как туман.

– И я тебя люблю, моя хорошая! Я выезжаю, скоро буду в ресторане.

– Хорошо, я уже почти приехала.

– Бронь на нашу фамилию, как обычно. Целую, скоро увидимся! – нежно проговорил Сергей.

– Давай, жду! – Кристина громко чмокнула, создав эффект поцелуя, ткнула в экран смартфона.

Через четыре минуты она, оставив «Лэнди» на вычищенной парковке, чего не скажешь о заваленном снегом городе, направилась к входу в ресторан «Большой Джон». Её встретил администратор Константин. Его имя она прочла на бейджике.

– Добро пожаловать в наш ресторан! У вас заказано?

Высокий, стройный молодой парень во фраке доброжелательно улыбнулся. Кристина сразу заметила, что он новенький. Она с Сергеем часто бывает в этом ресторане, но Константина видит впервые.

– Здравствуйте! Да, на фамилию Леманн.

Константин подал знак гардеробщику и помог Кристине снять шубу, затем проводил её к столику. Подвинул для неё стул.

– Спасибо! – улыбнувшись, она удобно устроилась за столиком.

– Что будете пить?

– Сок, персиковый, пожалуйста.

– Хорошо, блюдо сейчас желаете или позже?

– Позже.

– Хорошо, я отправлю к вам официанта. Приятного вам дня! – администратор улыбаясь кивнул, удалился.

В это время в ресторане обычно свободно, много пустых столиков. Хорошее время для уединения. Кристина обратила внимание не только на то, что в зале занято всего пять столиков, не считая тот, за которым сидит она. Также она заметила, что два из пяти занимают телохранители. Одинаковые костюмы, одинаковая стрижка, как на подбор. Явно охраняют какую-то «шишку» или «толстосума». Одно другому не мешает. Возможно, того пухляка с брюнеткой, который сверкает золотыми часами на весь зал. Ещё один столик заняли молодые – влюблённые. На их столе бутылка вина, закуска, свечи. А за пятым столиком, не совсем понятно, двое мужчин в деловых костюмах, то ли встреча по делу, то ли… хотя это и неважно. Сегодня прекрасный повод быть счастливой несмотря ни на что. Иногда не стоит обращать внимания на то, что не нравится или раздражает, и даже на плохую погоду.

И на столе Кристины есть зажжённые свечи с играючи танцующими огоньками, а посредине в вазе благоухает букет алых роз. Она пододвинула вазу ближе к себе, наклонилась, прикоснувшись кончиком носа к лепесткам. Нежный, душистый аромат свежесрезанных цветов с фруктовыми нотками проникал в самое сердце, прямо в душу, согревая её любовью. Счастье на мгновение – так Кристина обычно объясняла себе этот порыв чувств.

Официант принёс графин с персиковым соком, налил из него в её стакан и поставил на стол.

– Желаете что-нибудь ещё? – вежливо пролепетал он.

– Позже, спасибо, – Кристина взяла стакан, сделала глоток.

По залу тихо разносилась приятная, лёгкая музыка, пробуждая где-то внутри чувства покоя, гармонии, счастья. Завораживающее предвкушение чего-то хорошего, сказочного в ожидании Сергея.

Прогремел взрыв. В сопровождении оранжевой огненной вспышки и осколков стекла, бармена разорвав, разбросало через стойку в разные стороны. Едва Константин открыл входную дверь, как его горячо лизнул огненный шквал, вытолкнув на улицу.

Столы и стулья поднялись в воздух, затем вместе с гостями ресторана полетели в сторону Кристины. Кого-то разорвало, разметая в разные стороны, а кто-то неумолимо летел в неё норовя немедленно расплющить её.

Уголок белой скатерти, что придавала праздничный вид столу Кристины, колыхнулся, словно подхваченный лёгким дуновением ветра. Стол опрокинуло, и он готов был раздавить её. К ней летели два крупных тела, сметут они её или нет, этого она уже не узнает. Осознав, что это её последние доли секунды, и почувствовав, как стул вместе с ней приподнялся от пола, стремительно начал опрокидываться, Кристина успела мысленно взмолиться Богу. Смертная тоска одолела её, ведь она больше не увидит своего сынишку и мужа. Её земной путь окончен. Это так неожиданно, несвоевременно. Почему именно сейчас она должна оставить всё, что ей дорого?

В ушах звенело, грудь сдавило от удара столешницей. Стакан сока в руке рассыпался на мелкие осколки, которые незамедлительно впились ей в лицо, её сознание, переполненное ужасом, погрузилось в густую тьму.

Глава 1.

Одиночество

– Сергей Константинович, до меня дошли слухи, что вы себя не бережёте.

– Неужели! А что ещё дошло до моего дорогого нотариуса? – старательно проговорил Сергей заплетавшимся языком.

– Вы, Сергей Константинович, не позволяйте смуте одолевать вас. Мне понятна ваша тревога, ваше переживание… Да что там. Мне понятна ваша боль. Мне уже шестьдесят два, и я многое в жизни повидал. Но нельзя так убиваться! Вы должны взять себя в руки и идти дальше. Уже три месяца прошло, как не стало вашей жены. Подумайте о сыне. Я уж не говорю о вашей компании, там сейчас такое происходит, боюсь… вы можете потерять дело вашей жизни.

– Мне плевать, и потом что с ней станет? Олег присматривает за компанией. Я ничего не могу делать… Я не могу думать, не могу дышать. Я не могу без моей Кристины, вы понимаете или нет? Откуда вам знать, что у меня в душе? – Сергей глотнул коньяка, осторожно поставил стакан на стеклянный столик. Прижался к спинке кожаного дивана.

– Вы правы, Сергей Константинович, не могу знать, могу лишь догадываться…

– Лев Илларионович, извините, я забыл, что вы тоже потеряли жену. Может быть, лет через десять я и смогу, как вы, смириться с этим, а пока… я буду пить до потери сознания. Это всё, что я сейчас могу, – Сергей понял, что ляпнул не подумав. В его голове такая каша, что с большим трудом ему удаётся проговаривать каждое слово. Всё перевернулось с ног на голову. Вся жизнь пошла под откос. Сил не осталось ни на что. Даже на этот телефонный разговор.

– Надеюсь, что ты справишься с горем и не погубишь себя и сына… Что ж, мне пора, береги себя. Если что, обращайся, чем смогу – помогу. Крепись. Я лезть тебе в душу не буду, ты должен с этим сам справиться. Это твоя война. Но обещаю, что присмотрю за тобой, сделаю, что в моих силах.

– Угу… Всего доброго, Лев Илларионович, – Сергей бросил смартфон на столик. Каким таким образом он должен с этим справиться? Да и почему вообще он должен с этим справляться? С этими мыслями Сергей, пьяный распластался на диване, горюя и скучая по Кристине, уснул.

Со дня взрыва в ресторане прошёл уже без нескольких дней год.

Никита неторопливо брёл, удаляясь от супермаркета, к пешеходному переходу. Перебежал проезжую часть. Миновав переход и оказавшись в родном переулке, сменил темп. Снег в этом городе таял так же внезапно, как и выпадал. Хорошенько замахнувшись ногой, представив себя футболистом, ударил по рыхлому снегу, рассеивая его выше головы. Затем языком ловил мелкие льдинки. Это занятие доставляло ему немалую радость. Несмотря на пятиградусный холод и сношенную курточку, которая уже плохо справлялась со своей задачей из-за сбившегося в кучу синтепона.

Домой мальчик не торопился. Он парень крепкий, не мерзляка, всегда найдёт способ разогнать свою горячую кровь. Лишь бы только ноги были в тепле. К счастью, стоптанные кроссовки пока его не подводили, а остальное отогревается простыми движениями. Если замерзали пальцы, он сжимал кулак внутри протёртой перчатки, прятал руки в карманы.

Никита задумался. В его правой руке болтался белый пакет с надписью: «Спасибо за покупку!» Раскачиваясь от каждого пинка по снегу, бился о его колено. За этот год он многому научился. Пришлось научиться. Научился справляться с проблемами, хотя какие там проблемы могут быть у десятилетнего мальчишки. Вот у взрослых проблемы (так говорит папа). Никита не раз убеждался, что у него не меньше проблем, чем у среднестатистического взрослого человека. Проблемы в учёбе; проблемы дома; проблемы со сверстниками; бытовые проблемы. Вот однажды он накопит достаточное количество денег и купит себе много хорошей одежды, чтобы не нужно было стирать и гладить. Одни только мысли о новой одежде наполняли его сердце теплом и уютом. За лето он сильно вытянулся, и большая часть гардероба стала ему мала. Есть у него хорошая, почти не ношеная куртка, висит в шкафу, потому что жалко её испортить.

Сейчас за его гардеробом смотреть некому, а когда-то у него была новая, приятно пахнущая одежда. Конечно, он стирает её, просто не так часто, как это делала мама. Но это было так давно. Может быть, сейчас всё было бы по-другому, если бы она была рядом.

Никита продвигался в сторону дома по узкому переулку. Слева здание медицинского учреждения и длинное одноэтажное строение. Похожее на склад, что там на самом деле, он не знает. На ободранной стене красовалась надпись, выведенная большими корявыми буквами: «Ваня + Света = НАВСЕГДА». Строение плавно перетекало в череду советских гаражей. По правую сторону находились жилые дома, огороженные совершенно разными заборами: из деревянного штакетника или профнастила разной высоты. Лишь недавно выпавший снег придавал схожести совершенно разным строениям и участкам.

Дом, где жил Никита с отцом, последний в переулке, дальше уже располагались несколько многоквартирных пятиэтажных зданий, а за ними частный сектор. Участок, принадлежащий его семье, огорожен кирпичным забором с коваными воротами. Когда отец строил этот дом, Никита был маленьким и плохо помнит то время. Несмотря на это, мальчик хорошо помнит, как папе приходилось рано утром выезжать из дома. Чтобы вовремя добираться из Подмосковья до офиса. Но, как говорил папа: «Это того стоит. Лучше жить с семьёй в тихом городке и неудобно добираться до работы, чем жить в загазованном мегаполисе!»

Отец очень постарался почти четыреста квадратных метров превратить в уютный уголок для своей семьи. Одноэтажный дом с мансардой, гаражом на две машины и террасой. Крытый бассейн, отдельно стоящий за домом, год уже как не наполнялся, а гаражные ворота не открывались. Никита иногда позволяет себе по-тихому, украдкой проникать в гараж и играть в трёхлетнем автомобиле «Тойота Ленд Крузер Прадо». Белый внедорожник, покрытый пылью, с отпечатками на дверях и капоте от маленьких детских ручонок. Автомобиль напоминает о маме, наверное, это стало причиной, почему у папы не поднялась рука продать его.

Свой «Лексус» отец разбил меньше чем через неделю после трагедии, так и продал. С тех пор Никита не помнит и дня, чтобы отец не напивался до беспамятства.

За весь год отец несколько раз спросил: «Ты поел?» – и несколько раз извинялся. На этом их общение заканчивалось. Как же скорбно и одиноко маленькому человечку в этом несправедливом огромном мире! Паршиво! А вечером, когда заходит солнце, сердце Никиты наполняется невыносимой болью и смертной тоской по маме. Ведь он всего лишь ребёнок. За что это с ним всё происходит? Почему этот задира Эдик живёт, наслаждаясь каждым днём, а ему приходится бороться за каждый кусочек радости. Разве это справедливо? Вот и сейчас что ему делать? Почему он должен выбирать? Замёрзнуть на улице или идти домой, где всё пропитано перегаром. И всё напоминает о маме. Ему ничего не остаётся, как снова закрыться в своей комнате и рыдать уткнувшись в подушку или рыдать забившись в углу. Рыдать в голос, кричать от боли. Кричать от безвыходности, кричать от одиночества и травли со стороны сверстников в школе. Куда сбежать от этих страданий, что ему делать с этой непосильной ношей, которая, как гигантский валун, упала на хрупкие детские плечи. Ведь даже отец не справился.

Никита почувствовал, как слёзы пытались вырваться наружу. Он понимал: этого нельзя допустить, по крайней мере не здесь и не сейчас. Стянув с одной руки перчатку, прислонил к щеке горячую ладонь – высушил глаза. Не сейчас. Он изо всех сил старался быть сильным. Старался держаться. Старался с терпением переносить все трудности и испытания, которые преподносила ему судьба. И лишь вечерами, когда на улице стихали голоса, шорох, звуки моторов и птичье чириканье. Когда папа уже спал, проглотив очередную партию коньяка, тогда накатывало такое отчаянье, такая тоска, с которой он был не в силах справиться. А сегодня он даже в школу не пошёл, хватит с него насмешек и издевательств: «Батя – алкоголик, сын – оборванец!» На себя бы посмотрели! А этот недоразвитый Эдик мог бы вообще молчать. Читает хуже первоклассника, да ещё и заикается при этом. Своим бесстрашием и физическими данными он невольно заставил половину учеников начальных классов бояться его. Так и закрепилось за ним «Эдик-великан». У него рука, наверное, больше, чем у Никиты нога. А реп… то есть голова (нельзя ругаться, маму бы это огорчило) чем-то похожа на голову кабана. Его неправильный прикус: выдвинутая немного вперёд нижняя челюсть с приоткрытым маленьким ртом и кривые зубы – по-настоящему придавал схожести с диким кабаном. Нос картошкой и кучерявые рыжие волосы. А эти вечно трясущиеся, обвисшие розовые щёки! Никита поёжился не от холода, его обычно доброе лицо скорчилось, словно он проглотил гадких слизней и его вот-вот вывернет наизнанку. Интересно, Эдик хоть изредка в зеркало заглядывает, а стоило бы иногда посмотреть на свою мор… (то есть лицо). Никита помотал головой из стороны в сторону, пытаясь вытряхнуть из неё гримасу Эдика: его багровые влажные губы, которые он чуть ли не после каждого сказанного им слова облизывает. Никита приближался к дому, где его ждал пьяный отец и воспоминания.

– Привет, Никита! – знакомый голос заставил его остановиться и оглядеться по сторонам.

– Как дела, в магазин ходил?

Ворота в небольшой двор были распахнуты внутрь. Виктор Николаевич стоял рядом с белым пикапом «Рэм» с щёткой в правой руке, он пытался смахнуть сугробы с внедорожника. Пикап, урча, выпускал пар из выхлопной трубы. По стёклам, на дверях автомобиля, стекал тающий снег. Виктор Николаевич пару раз махнул по лобовому стеклу, не сводя глаз с Никиты, ожидая ответа.

– Здравствуйте, Виктор Николаевич! За хлебом ходил, молока купил.

Никита попытался не показывать своего уныния, через силу улыбнулся. Ему нравился Виктор Николаевич. Этот сосед казался ему добрым и мудрым человеком. Да и работу он часто даёт, нетяжёлую, но хорошо оплачиваемую.

– По-взрослому, – одобрительно произнёс сосед. – А как в школе дела?

Никита стоял опустив голову. Сейчас он завидовал страусам. Вот бы ему спрятать свою голову в песок, как в мультфильмах, чтобы никого не видеть. Не видеть, как на него смотрят с жалостью или исподлобья. Научиться бы не видеть гримасы Эдика. Но больше всего ему хотелось спрятаться от стыда. Что ему ответить соседу, что он неудачник – как говорит Эдик, а вдобавок ещё и прогульщик. Никита стоял переваливаясь с ноги на ногу, по-прежнему не поднимая головы. Сосед или понял, что происходит, или только догадывался.

– Работа есть. Тебе интересно? – Виктор Николаевич словно забыл о своём предыдущем вопросе, посмотрел на Никиту, затем скинул остатки снега с лобового стекла.

«Подработка лишней не бывает и копилку наполняет. Интересно, сколько можно будет заработать?» – подумал Никита.

– Да, Виктор Николаевич, не откажусь, – мечтательно проговорил он.

Тем более что последние деньги (помимо тех, которые он откладывал в свою копилку) он уже потратил. Большую часть заработанных подобным образом денег каждый раз он прячет в тайник, оставляя себе немного на карманные расходы. Он дал себе слово, что из накоплений не возьмёт ни рубля до совершеннолетия. К восемнадцати годам он накопит приличную сумму, эти деньги помогут ему обосноваться в какой-нибудь деревушке, где чистый воздух, мало машин и мало людей. Главное – уехать подальше отсюда. Туда, где его никто не знает. Начать нормальную, новую жизнь. Купить ферму и работать в своё удовольствие, работать своими руками. Сейчас ему десять, и через восемь лет у него будет приличная сумма… обязательно будет. И он уедет.

– Хорошо. Тогда я заплачу тебе пятьсот рублей, если ты успеешь сегодня расчистить снег до гаража. Можешь прийти после обеда, ближе к вечеру. Желательно, чтобы снег не успел растаять. Не хочу, чтобы тут была слякоть. На завтра обещают плюсовую температуру, – Виктор Николаевич задумчиво посмотрел на мальчика. Затем на его небритом лице появилась улыбка.

– Спасибо! Я обязательно почищу, – Никита улыбнулся в ответ.

Мальчик понимал – соседу не составит труда самому расчистить небольшой двор, комфортно вмещающий два внедорожника. Но ему совсем не хотелось упустить возможность заработать. Наверное, это единственное, что его сейчас мотивирует и приближает к далёкой, совсем не детской мечте.

– Хорошо! – сосед потрепал свою подстриженную бороду, бросил щётку в салон автомобиля. – Пообещай, что работа, которую я тебе даю, не помешает твоей учёбе! И завтра ты обязательно пойдёшь в школу! И если устанешь, сразу мне скажешь! Не надо бояться меня и не надо стыдиться усталости. Все устают. Обещаешь?

– Да, Виктор Николаевич, – Никита снова опустил голову, начал вырисовывать на снегу носком потрёпанного кроссовка.

– И ещё одно. Зови меня просто дядь Витя, – сосед влез в огромный пикап.

– Хорошо, – подняв голову, Никита улыбнулся и сделал несколько шагов в сторону, чтобы не мешать выезду внедорожника соседа. – Спасибо вам, я вечером приду!

Дверь пикапа захлопнулась. Белый «Рэм» попятился, утаптывая снег широкими шинами. Никита проводил взглядом удаляющийся внедорожник соседа. Сжав кулаки, он изо всех сил подпрыгнул, высоко, насколько только мог. Его детской радости сейчас не было предела. Вот есть же люди на земле! Как хорошо, что Виктор Николаевич (дядь Витя, для Никиты теперь – дядь Витя!) один из добрых, понимающих людей. И зачем он тратит своё время на таких сорванцов, как он, непонятно. Но ясно одно – есть работа, и чем быстрее он её выполнит, тем быстрее получит вознаграждение, а значит, на шаг приблизится к своей мечте.

Мысли о школе спустили Никиту с небес. И почему он должен ходить в эту дурацкую школу? Если бы не Эдик и его компания… это они виноваты, что при мыслях о школе он испытывает только страх и ненависть.

Никита осторожно закрыл за собой тяжёлую входную дверь, сделанную из красного дерева на заказ, вставленную в арку со стеклянными элементами по бокам, выполняющими роль узких окон. Немного усилия – и мокрые кроссовки уже стояли на коврике. Белый большой палец правой ноги, торчащий из протёртого носка, быстро начал чувствовать домашнее тепло. Никита снял оранжевую, не такую яркую, как прежде, куртку, повесил на плечики в шкаф. Рваный рукав в области локтя вместо крови испускал синтепон – боевая рана, полученная в очередной драке с Эдиком. В тот роковой день досталось и самому локтю, кажется, что его до сих пор жжёт от одного только воспоминания. Затем небрежно стянул с головы вязаную шапку, бросил её на верхнюю полку и задвинул зеркала.

Отражение в раздвижных дверях гардеробной у Никиты вызвало только отвращение. Ему никогда не нравилось то, что он видел в зеркале. Чёрные соломенные волосы торчали во все стороны, щёки пылали огнём. Но раздражало его не это безрадостное лицо, а родимое пятно с горошину на правой щеке. Как бы метка неудачника или чего хуже. Но всё же он выглядел приятней Эдика. Никита хихикнул, нарушив тишину в прихожей. На того-то точно без слёз не взглянешь. Он поднял брошенный у двери пакет. Стараясь не создавать шума и шелеста, через гостиную направился в кухню-столовую. Тишину нарушали только шоркающие джинсы – штанина об штанину. В гостиной на кожаном диване эмбрионом лежал отец. Никита осторожно пробрался вдоль гостиной, мимо полутораметрового телевизора, прикреплённого к стене, вошёл в кухню. Открыл двухдверный холодильник «Хайер», поставил бутылку молока. Это всё, чем он был заполнен в данный момент, не считая старых приправ, оставленных мамой, с лучших времён. И пустой литровой упаковки апельсинового сока. Было время, когда в правой дверке стояли соки, а в левой разные приправы. Внизу, в ящиках, лежали овощи и фрукты. Рядом на полках мясные блюда, то, что оставалось с обеда, а выше торты, пирожное и йогурты. Никита сглотнул слюну. Перед его глазами стоял огромный холодильник, а в нём одна бутылка молока и какие-то столетние приправы. На месте овощей – шелуха от лука. От воспоминаний ему захотелось облизнуться и закрыть холодильник. Так он и поступил.