Башня на краю времени

Введение

О Тэйне, владыке двух мечей, и волшебниках времени Эйи

В Вечном писании сказано: должен прийти тот, кому Башня раскроет свой секрет. Бесчисленные миллионы лет хранила Башня свою тайну, с тех пор как дети Эйи покинули эту галактику и вернулись туда, откуда они появились в начале мироздания – в Огненную мглу – неизведанный край, лежащий за пределами Звездной вселенной.

Все шесть тысяч лет, в течение которых звездными мирами правила могущественная Империя Карина, жрецы времени ожидали его, стоя на страже, и поклонялись Детям Огненной мглы, но тот, кого ждали, не пришел. И башня продолжала стоять и хранить свою тайну.

Империя пала, покорившись Звездным странникам, а потом Звездные странники сдались на милость Белых адептов Парлиона, но тот, кого ждали, не пришел. От безысходности жрецы времени провозгласили, что Писание лжет, что долгожданный герой никогда не придет, и даже сама Башня – всего лишь выдумка.

Но на девятый век междуцарствия, перед тем как на месте рухнувшей Старой империи поднялась Новая, пришел человек, которого звали Тэйн – владыка двух мечей. Он был из плоти и стали, обладал необыкновенной силой. Удивительным образом была получена эта сила. И еще более удивительная Судьба была предопределена ему…

Железная книга Аантора

Глава 1

ГОРОД ТЫСЯЧИ БОГОВ

Именно Тэйн пересек бездну веков и побывал на самом краю Вечности… Это он открыл секрет сокровища времени… он видел, смеялся и вернулся живым и невредимым из дальних запредельных областей Вселенной, откуда никто до него не возвращался и куда никто после него не сможет дойти.

Таков был итог. Но все началось в городе Зотеера на планете Дайкун…

Широким шагом вошел он в Зотееру – город множества храмов, в тот час, который на Дайкуне называют Смертью солнц. Когда искатель приключений миновал ворота Дракона, три солнца одно за другим опускались за горизонт в лучах яркого золотого пламени.

Высокий путник с блуждающей улыбкой был почти наг, если не считать набедренной повязки из алого шелка, плетеного пояса из кожаных ремней с квадратными бронзовыми заклепками и широкого голубого плаща, ниспадающего с крепких обнаженных плеч. Волосы лились багровыми струями на мускулистые плечи. Их красный цвет поражал воображение: не ржавый, бронзовый или золотой, но ярко-красный, как будто застывшие потоки крови металлическим блеском играли в свете дня. В нем можно было признать сына Зха с Планеты Джунглей, потому что только у зхаян были такие волосы. Их земля богата кристаллическим сульфидом ртути, из которого алхимики получают киноварь. Это вещество пропитывает почву и плоды, осаждается в телах детей планеты Зхи, не причиняя им вреда, но придавая волосам столь необычный оттенок.

Статью странник походил на гладиатора или бога, его сила и мужественный вид напоминали статую героя Лионуса, установленную в Аргионе – Мире Торговцев далеко на Орионе. Загорелая кожа напоминала золоченую бронзу, опаленную безжалостной лямбда-радиацией, проникающей сквозь любой из изобретенных человеком защитных щитов. Кожа задубела под излучением сотен солнц. Тэйн Два Меча был гибким как кошка, его глаза светились серым металлическим блеском, подобно рассеянному блеску стали. Путешественник решил расслабиться, и это выражалось в улыбке, игравшей на чисто выбритом лице, без устали блуждающих в поисках впечатлений глазах, в легкой игре покрытых шрамами рук в каком-нибудь миллиметре от рукоятей близнецов-мечей. При одном взгляде на него чувствовалось, что идет воин, чьи реакции молниеносны. Встречавшиеся на пути люди инстинктивно уступали ему дорогу.

Тэйн никогда прежде не бывал в Зотеере, но ничто в городе не затрагивало струн его души. Многое казалось странным, но не пугающим. Два Меча пил дурманящее вино приключений из тысяч кубков сотен фантастических миров – как поэт, гладиатор, наемный воин, вор, корсар – предводитель диких орд, грабящих межпланетные порты, или путешественник, охваченный жаждой неизвестного.

Подобно беглецу, совершившему ужасное и непоправимое преступление, или искателю, новизны в далеких экзотических землях, уставшему от нестерпимого бремени потерь или незабытой любви, Тэйн скитался по необъятным черным межзвездным просторам. В вечно шепчущих ароматных лесах Валтомы он, безоружный, охотился на ужасных человекопауков. В круглой прозрачной дыхательной маске Тэйн проник в пурпурные глубины моря Яофы и созерцал подводные города из розового коралла. На ледниковых склонах гор он охотился на Фарвизианского снежного барса – там, где люди пьют кровь, а молчание считается сквернословием. На зеленых песчаных пляжах Пелизона, где трехглазые люди дерутся на коротких прутах из черного дерева, он нашел черный жемчуг. Искатель приключений побывал даже в районе Черного дрейфа меж галактических потоков туманной Клэши – мире, где правят ведьмы, а порабощенные каменные чудовища высекают из ароматного дерева статуи Властелинов хаоса. Тэйн многое видел, многому удивлялся. В нем ощущались сила и что-то еще… будто в его сущность навсегда въелся пугающий аромат экзотики за время долгих странствий по удивительным мирам.

Худые темнокожие люди Зотееры с любопытством разглядывали шагающего мимо них странника, огненную копну его волос, ярко горящую в золотых лучах опускающихся солнц. Из-под опущенных капюшонов его внимательно изучали раскосые глаза. Пришельцы из разных миров прилетали на Дайкун – землю пустынь, прославленную своими богами и ярко-красными рубинами. Сюда прибывали люди со всех ближайших звезд: Спики V, где живут люди с пурпурной кожей и белыми глазами; Атнолана и Делаквота из Мира Грез, где возделывают удивительные сады; миролюбивой Онладусы, знаменитой голубыми холмами и желтым небом; Скатеры, Минданеллы и туманной Валдормы; Азмериль, Бешты и Харцы – миров Тысячи озер. Но воинам пустыни, наблюдающим за проходящим мимо странником, не доводилось видеть никого подобного этому высокому, одетому в голубой плащ воину, и они смотрели и удивлялись…

Зотеера был городом множества богов. Тут и там вдоль запруженных улиц, по которым пробирался Тэйн, стояли храмы и часовни, посвященные тысячам богов всего космоса: Заргону-землемеру, Господу Наказания и Поощрения, Онолку – богу космоса, Марьяшу-защитнику и Шалакшу – богу Судьбы. За площадью Аткуома возвышался мрачный Дом Маласкуора и двенадцати алых чертей, а чуть поодаль сверкал золоченым шпилем храм бородатой Арнам и божественной Синдхи.

Но Тэйн с планеты Зха пришел сюда не на поклонение богам.

Он шел по городу, и его великолепный голубой плащ развевался на ветру. Странник прошел вниз по улице Медников и проспекту Красной ведьмы; миновал квартал Земмелака, где смуглые молчаливые люди вырезали из опала статуэтки священных кошек, и вышел на улицу Богомазов. На ней ремесленники вырезали статуи человекотигров из глыб кроваво-красного алебастра, который добывают на шахтах Бартоски, недалеко от Красных холмов Огненной земли. При виде Тэйна желтые бритоголовые резчики поднимали головы и провожали его взглядом.

Им было интересно узнать, кто этот искатель приключений и каким удивительным ветром судьба занесла его в этот город. Тэйн шел вперед, а за его спиной любопытствующая толпа не уставала перешептываться…

На улице Виноторговцев странник вошел в трактир «Дом тринадцати удовольствий». Пробравшись сквозь толпу у входа в задымленный зал, он присел к дальнему столику. Хозяин – толстый темно-лиловый спикан – принес ему флягу отменного эля, какой варят на Нетхарне. Но Тэйн выплеснул его на посыпанный опилками пол и с такой силой сжал пальцами бронзовый сосуд, что тот превратился в увесистый металлический комок.

– Выпью зеленого вина с Беллерофона, – мягко произнес он, а бедный Спикан никак не мог оторвать широко раскрытых белых глаз от руки, которая легко, как комок бумаги, смяла металлический сосуд. Опомнившись, хозяин с необычайной быстротой принес гостю зеленое вино в каменном гранатовом кувшине. Взгляды присутствующих устремились на Тэйна, на его большое вызолоченное загаром тело; они скользили взглядами по великолепному рельефному торсу, украшенному узором крепких мускулов, оплетающих кости, и старались держаться подальше от его столика.

Итак, Тэйн развалился поудобнее и, потягивая ледяное мятное вино, посматривал на танцующих девиц. Женские фигуры извивались в чувственном танце, но Тэйн прошел сотни миров и узнал в них псевдоженщин с Шууты.

Вдоль задней стены таверны протянулся ряд занавешенных кабин. Из-за сиреневой портьеры одной из них высунулась сильная белая рука, украшенная перстнем с огромным красным камнем в оправе из редкого зеленого металла. Камень сверкал и переливался, в то время как палец показывал на спину Тэйна.

Ничего не подозревающий странник допил вино и достал из сумки на ремне платок из золотистого шелка. Вытерев губы, он небрежно накрыл платком свою правую руку.

Неподалеку от входа у стойки бара с мраморной столешницей в толпе астронавтов, прибывших с соседних звезд, стоял незнакомец. Все это время он, не показывая вида, наблюдал за кабиной с задернутой портьерой. От него не ускользнул указующий перст белой руки. Наблюдатель расплатился по счету и направился к столику, за которым небрежно поигрывал платком и потягивал мятное вино Тэйн. Проходя мимо искателя приключений, он споткнулся, или сделал вид, что споткнулся, о его вытянутую ногу. Незнакомец разразился потоком брани и остановился, сплюнув на пол между широко расставленных ног Тэйна.

– Ты, гнусный слизняк из джунглей, убери ноги, или я их отрежу и заставлю сожрать… Тебя заставлю, вонючее отродье девятой выгребной ямы преисподней…

Тэйн лениво смерил его взглядом серых стальных глаз: широкие плечи ормизианского борца, бритая голова и подрезанные уши чадорианского убийцы. Крошечные злобные зеленые глазки бандита светились упорством, а нос представлял из себя странное месиво, будто его ломали, потом пытались выправить, потом снова ломали, пока на его месте не осталась безобразная груда хрящей.

Тэйн не ответил. Он улыбался.

В зале повисла могильная тишина. С ближайших столиков посетителей как ветром сдуло. В застывшем воздухе росло напряжение, какое бывает перед грозой.

Чадорианец выхватил иссеченной шрамами огромной ручищей уродливый и кривой сирийский меч и слегка поигрывал им. Губы, приоткрытые в кривой усмешке, обнажали гнилые зубы. Их зеленоватый оттенок говорил о пристрастии к наркотику со странным названием – Цветок смерти. Тэйн не сделал ни одного движения. Он улыбался.

Озадаченный его реакцией чадорианец тем не менее продолжал насмехаться:

– Твое девичье личико в обрамлении миленьких красных локонов мне кажется знакомым, золоченый мальчик! Нет сомнений, что я знал твою мать – не она ли была шлюхой в доме Юдорны в воровском квартале? По-моему, я имел ее за несколько медяков – никакого удовольствия, зато подцепил заразу…

Продолжая вежливо улыбаться, чуть подавшись вперед, Тэйн медленно стянул с правой руки золотистый платок.

Под ним оказался лазерный пистолет, дуло которого холодным голубым глазом смотрело прямо в брюхо чадорианца.

Этот миг длился вечность. У бандита посерели даже губы. Наемник как-то обмяк, будто последняя капля мужества внезапно покинула его, и стоял слабый и мягкий, как тающий воск. Зал выдохнул в едином порыве.

– Я… послушай, приятель… – онемевшими губами попытался оправдаться чадорианец.

Тэйн выстрелил.

Нестерпимо яркая огненная игла цвета электрик вылетела из дула пистолета и ударила в клинок кривого и длинного сирийского меча, как раз рядом с рукоятью. Сталь внезапно покраснела, потом приобрела грязно-желтый оттенок и наконец раскалилась добела. Меч согнулся и стек на пол дымящимися огненными каплями. Клинок растаял, как свеча в топке.

Ощутив на ладони капли расплавленного металла, чадорианец взвыл от боли и судорожно затряс рукой, пытаясь отделаться от прилипшей к ней раскаленной рукояти. Наконец она упала на пол, сорвав с ладони куски обожженной кожи. Схватившись за запястье правой руки, покрытой страшными ожогами, чадорианец ревел от невероятной боли. Металлическая рукоять меча, отделанная кожей животного, прожгла человеческую кожу и мясо вплоть до кости, причиняя нестерпимые муки.

Тэйн щелчком выключил гудящий лазер и положил пистолет на стол. С ленивой грацией он вскочил на ноги. Небрежно расстегнув пряжку на портупее, он положил перевязь на стол и, шагнув к завывающему чадорианцу, наградил его двумя мощными ударами.

Первый пришелся прямо в солнечное сплетение. Огромный, как молот, кулак Тэйна по самое запястье погрузился в мягкую полость человеческого желудка – страшный и резкий удар. Воздух со свистом вышел из легких бандита, лицо побагровело, и бедняга согнулся пополам.

Второй удар был направлен снизу, от колен. На чадорианца обрушилась концентрированная мощь стальных мускулов бедер, спины, плеч и великолепно развитых рук, – каждый атом натренированного тела Тэйна подчинялся единому намерению.

Удар, направленный прямо в челюсть бандита, так и не успевшего разогнуться после первого потрясения, заставил его, резко выпрямиться. Хук оказался настолько силен, что несчастного приподняло на несколько дюймов над полом и отбросило назад. Наемник рухнул на стол с такой силой, что столешница треснула, а шесть ножек печально вытянулись на посыпанном опилками полу.

Челюсть чадорианца оказалась сломана, а четырех зубов как не бывало. Убийца лежал без сознания, как тряпичная кукла. Алая кровь сочилась из разбитого рта, в красной жиже валялись выбитые зубы.

Подбежали люди, приподняли задиру и вынесли бездыханное тело бандита из таверны. Тэйн невозмутимо занял свое место, пристегнул портупею, вложив в кобуру маленький смертоносный лазерный пистолет, и налил себе из гранатового кувшина очередной бокал холодного мятного вина.

– Не хочешь ли заработать сто тысяч золотых? – в кресло напротив Тэйна скользнул маленький бритоголовый человечек с хитрыми глазками и масляной желтой физиономией.

Глава 2

СЕМЬ ЗОЛОТЫХ ДРАКОНОВ

Тэйн взглянул на незнакомца. Перед ним сидел тщедушный карлик. Его маслянистую кожу, плотно обтягивающую гладкий череп, покрывала сеть из тысяч мелких морщинок, а сквозь узкие щелочки смотрели глаза цвета темного изумруда. В отталкивающем облике человечка было что-то от пресмыкающегося.

– Передай своему хозяину в третьей кабине слева: я не боюсь грубой силы и не продаюсь, – ровно и спокойно произнес Тэйн. – А теперь убирайся. От тебя за версту несет запахом Йот Зембиз, а я терпеть не могу колдунов.

От таких слов карлик-чародей замигал хитрыми глазками и затрясся, будто получив пощечину. Покуда человечек раздумывал над ответом, скучные глаза-изумруды смотрели пустым, ничего не выражающим взглядом.

– А двести тысяч золотых? – только и смог вымолвить карлик.

Тэйн ухмыльнулся. Не веселая улыбка, а волчий оскал обнажил белые зубы искателя приключений.

– И даже за двести миллионов я не продаюсь. Сомневаюсь, что твой хозяин поверит в это, – произнес он. – Судя по тебе и громиле-чадорианцу, которого, не сомневаюсь, он тоже нанял, твой хозяин имел дело только с проститутками. А теперь убирайся, пока я не раздавил тебя как змею. Узкие глазки вспыхнули ядовитым огнем.

– Тебе следовало бы научиться облачать в приличные слова свои пожелания, – прошипел карлик-чародей. – А игра мышц не производит на меня большого впечатления. Только попробуй прикоснуться ко мне, и я уничтожу тебя на месте любым из тридцати способов. Все они достаточно неприятны.

Тэйн расхохотался.

– Не сомневаюсь, что у тебя есть ядовитые зубы! Но и у меня есть нечто большее, чем груда мышц. На меня не производит никакого впечатления иссохшийся перебежчик из третьего круга планеты Гоэтья, нарушивший свои клятвы и скрывающийся от возмездия собственных жрецов.

Эти слова заставили вздрогнуть старого злобного чародея. Он едва дышал, видя, что странный незнакомец читает в его сердце как в раскрытой книге.

– Ты…

Тэйну доставляло удовольствие действовать неожиданно. Однажды он решил идти своей дорогой независимо от ухищрений неприятеля, и не было возможности переманить на свою сторону искателя приключений, используя принуждение, угрозу или подкуп. Тэйн продолжал тихо и насмешливо говорить, каждым выверенным словом нанося сокрушительный удар по маске спокойного безразличия, натянутой на лицо собеседника.

– Расскажи мне, что ты чувствуешь, нарушив клятвы и обеты, данные на крови и плоти перед Железным сердцем Кали-Зораматота, бога Хаоса? Разве ты не боишься Фула, Хагита и Оэха – духа Солнца? И разве ты не просыпаешься по ночам в холодном поту от кошмаров Алого озера или Черного глаза Угги – той, что читает в сердце каждого человека? Разве ты не дрожишь от ужаса при виде Магического пятиугольника, а зловещие имена Аратрона, Вефора и Казиели не отзываются плачем у тебя в душе?..

Лицо старого колдуна постепенно изменялось в цвете, в конце концов приняв болезненный зеленоватый оттенок. Выпучив полные ужаса глаза, дрожащей рукой, похожей на лапку ящерицы, чародей нарисовал в воздухе между ним и Тэйном волшебный Знак, который неподвижно повис в воздухе подобно слабо светящемуся витому облачку. Воин плеснул на стол зеленым вином и пальцем нарисовал ответ. Знак Тэйна зашипел и вспенился, испуская голубые искры.

– Аквиель господствует над Силчардом, а Фалег должен склониться перед Зеленым Львом с Зарзамафула, ведь так написано в Книге власти на Аптокалтере, – вежливо заметил воин.

Светящееся облачко затрепетало и рассеялось, подчиняясь голубому сиянию контрзнака.

Старый колдун с Йот Зембиз, пошатываясь и стукнувшись о кресло, убрался из-за стола, а Тэйн от всего сердца расхохотался, глядя, как тот, спотыкаясь, пробирается сквозь толпу. Стерев ладонью искрящийся знак, он уселся поудобнее, допивая вино.

Напряженность, возникшая в зале, постепенно рассеивалась. Люди заговорили, начали ходить, смеяться, однако остерегались смотреть в сторону высокого воина с алыми волосами. Так, в одиночестве, Тэйн допил кувшин мятного вина, бросил на слегка обуглившийся стол иридиевый дахлер и поднялся на ноги.

Он подошел к кабинке, занавешенной пурпурной портьерой, и откинул ее.

За столом сидел почти такой же высокий, как и Тэйн, человек, одетый в неслыханно великолепное одеяние, достойное принца. Он был облачен с головы до пят в мерцающий словно радужная дымка прозрачный наряд – творение искусных рук всегда грустных арахнидов с Алгола IV. На груди незнакомца горел ожившим угольком огромный радиевый рубин, пульсируя, словно алое живое сердце.

Мужчина страдал от редкой болезни: его лицо и кожа были молочно-белого цвета, а голову венчала грива густых и шелковых, но белых как снег волос. Это был альбинос с глазами – розовыми рубинами. Лицо мертвенно белого цвета с классически правильными чертами, лишенное ресниц и бровей, было поразительно отталкивающим и невыразимо страшным.

На указательном пальце сильной белой руки горел еще один радиевый рубин.

Перед незнакомцем стоял бокал из горного хрусталя с огненно-пурпурным напитком, который виноделы с Валтомы гонят из пахнущих мускусом винных яблок.

За инкрустированный драгоценными камнями пояс был заткнут электрический хлыст, на эластичной рукояти которого вспыхивали и переливались снежно-голубые алмазы.

Тэйн мрачно улыбнулся.

– Боюсь, что измучил вашего ручного чародея… правда, не так убедительно, как чадорианца. Приношу извинения.

Белокожий мужчина, ни один мускул которого не дрогнул с того момента, когда Тэйн отдернул пурпурную занавеску, высокомерно улыбнулся.

– Ничего страшного. Таких слуг можно продавать и покупать как животных, – тихо произнес он. – Я ищу по-настоящему выдающегося человека, как ты, например. И ему за простую услугу я предложу цену, выходящую за пределы…

– Я не продаюсь, – ласково улыбаясь, ответил Тэйн. – Советую попытаться договориться с уличными главарями Форума с планеты Ашлак: там ты найдешь напомаженных и позолоченных мальчиков, способных удовлетворить твои изощренные желания, принц Чан.

Белая рука конвульсивно дернулась в судороге, ярко вспыхнули сверхъестественно розовые глаза.

– Ты осмеливаешься…?

– Тэйн Два Меча может многое, мой дорогой принц. Послушай, разве у тебя на Шимаре не осталось нетронутых мальчиков, что ты рискнул заглянуть в публичные дома Зотееры?

– Мы никогда не встречались. Откуда ты меня знаешь?

Тэйн пожал плечами.

– В твоем ухе драгоценный камень по последней моде Звезд Дракона. И только вселенский принц может позволить себе костюм из арахнидской прозрачной ткани. Я охотился на морских медведей на побережьях белых морей Шимары. Там и узнал, что ее принц – единственный альбинос на Клястере. А еще предостаточно наслушался о его специфических вкусах…

Принц Чан напрягся, а рубиновые глаза подернулись странной поволокой.

– Несомненно, ты можешь многое… Возможно, даже слишком многое, – произнес он глухим шепотом. Сильная белая рука дернулась к рукояти украшенного драгоценными камнями электрического хлыста, а белые губы растянулись в неестественной гримасе.

– Прежде чем ты успеешь прикоснуться к хлысту, я разрублю твою руку натрое, – спокойно объявил Тэйн. – Но если думаешь, что я блефую, можешь продолжать. Твой чадорианец разочаровал меня: он слишком быстро сломался. А мне хотелось бы еще немного поразвлечься.

С видимым усилием принц расслабился.

– Хотелось проверить твою хваленую скорость, – улыбаясь, произнес он. – Мне бы доставило… огромное удовольствие… высечь тебя. Но ты представляешь для меня большую ценность, поэтому я не буду потворствовать своим желаниям. Я заплачу тебе миллион золотых монет, если ты поступишь на три дня ко мне на службу, – все тем же непринужденным тоном продолжал принц.

Тэйн скептически прищурился. Такое богатство смогло бы обеспечить бродячего астронавта до конца жизни.

– А как насчет двух миллионов? – парировал он. Чан с Шимары бросил на него удивленный взгляд.

– Отлично, – мягко произнес он.

Тэйн кивнул, неохотно выражая восхищение.

– Никому не уступлю, даже когда так высоко ценят мои способности, – рассмеялся он. – Но за такие деньги ты мог бы купить целую армию наемников… Не могу не признать: не существует дела, которое под силу одиночке, пусть даже Тэйну Два Меча, и с которым не справилась бы армия.

Белое лицо принца Чана было непроницаемо.

– Позволь мне судить об этом, – произнес он. – Ты согласен с ценой?

Тэйн посмотрел на него сверху вниз и улыбнулся.

– Не буду работать на свинью с красными глазками даже за цену в сто раз большую, – ласково ответил он.

Маска слетела с лица Чана, губы исказила яростная гримаса. Рука судорожно потянулась к поясу, но Тэйн уже сжал горло принца. Одно молниеносное движение, и большой палец с силой надавил на болевую точку около уха альбиноса. Бедняга беспомощно осел, задыхаясь от ярости.

– Так-то лучше, – заметил Тэйн. – Терпеть не могу сплетен. Они так быстро разносятся и причиняют столько проблем. А эти хлысты оставляют такие безобразные рубцы…

– Ты – дерьмо из сточной канавы! Электрической иглой я разделаю твой мозг на кусочки! – На белом лице было написано явное замешательство. В углах спазматически дергающихся губ выступила пена.

– Какой темперамент! – тряхнув алой гривой, отметил Тэйн. – Должно быть, таким способом ты мастерски мучаешь людей. Думаю, будет благоразумнее отобрать у тебя все эти игрушки до тех пор, пока ты не научишься играть по правилам!

С этими словами Тэйн разрубил надвое украшенный драгоценными камнями хлыст. На стол упали бриллианты, куски шнура зашипели, с оголенных металлических проводов посыпались искры: в крошечном блоке питания, помещенном в рукоятку, произошло короткое замыкание. Над остатками хлыста потянулся черный маслянистый дымок.

– Вот так-то лучше.

Тэйн скомкал обломки оружия и засунул их в бокал из горного хрусталя с пенящейся жидкостью. Безумным, полным ярости взглядом принц беспомощно наблюдал за его действиями.

– Это улучшит аромат, вот увидишь, – похлопывая ладонью по стенке бокала, усмехнулся Тэйн. – Добавит необыкновенный привкус к букету. Надеюсь, ты сумеешь его оценить.

После этого искатель приключений отодвинул пурпурную занавеску и широким шагом покинул таверну «Дом тринадцати удовольствий», выйдя в ночь, опустившуюся на город тысячи богов.

Вернулся карлик-чародей. Его хозяин уже пришел в себя после встречи с Тэйном, однако в нем бурлила холодная ярость.