- -
- 100%
- +
– Ты прекрасно справляешься, Алина, – как-то раз он сказал, отодвигая папку с документами. – У тебя большое будущее в компании. Но будь осторожна с личными связями. Они могут… осложнить твой рост.
– Вы про Артема? – насторожилась я.
– Я про то, что не все люди такие, какими кажутся, – он многозначительно посмотрел на меня. – Иногда то, что мы принимаем за любовь, оказывается просто… удобной иллюзией.
Я вспыхнула:
– Я ценю вашу заботу, Максим, но мои личные отношения – это мое личное дело. Если устав компании не содержит пункта о запрете отношений между сотрудниками, то это разговор просто недопустим.
– Конечно, – он поднял руки в жесте примирения. – Просто помни: я всегда готов помочь, если что. Для тебя мой кабинет всегда открыт.
Осень ворвалась в город внезапно, раскрасив листья в багрянец и золото. Мы гуляли по Летнему саду, и он рассказывал мне о своей мечте стать архитектором в детстве. – Почему не стал? – спросила я. – Жизнь распорядилась иначе, – он пожал плечами, и в его глазах мелькнула тень чего-то невысказанного. – Но иногда я думаю, что еще не все потеряно.
В тот вечер, вернувшись ко мне, он был особенно нежен. Готовил ужин, включив джаз, кружил меня в танце на кухне, целовал пальцы, говоря, что у меня руки пианистки.
– Я так тебя люблю, – прошептала я, прижимаясь к его груди.
– И я тебя, зайчик, – он поцеловал меня в макушку. – Ты мой тихий порт.
Но позже, когда он заснул, я подошла к окну. За стеклом кружились осенние листья, предвещая скорую зиму. И где-то глубоко внутри, под слоем любви и счастья, шевельнулось холодное, крошечное семя сомнения. Словно далекий эхо того разговора с Максимом.
Я отогнала его прочь. Включила чайник, чтобы заварить ему утренний кофе. Решила, что завтра предложу снова сходить выбрать собак – мы давно об этом говорили. Мечты должны сбываться. Особенно когда ты так сильно любишь.
Глава 6. Тонкая грань
Осень превращалась в зиму, накрывая Петербург сыростью и бесконечной серостью. Редкие островки золотой листвы лишь подчеркивали уныние свинцовых туч. Отношения с Артемом теперь напоминали увядающий осенний букет – все так же прекрасный, но с четкой горчинкой, которую уже невозможно было игнорировать.
Он по-прежнему был нежен. Все так же целовал меня в шею, пока я заваривала утренний кофе, все так же приносил мои любимые пирожные с вишней из кондитерской на Невском. Но его «задерживаюсь на работе» стали звучать чаще. Сначала раз в неделю, потом два, потом почти каждый день.
– Опять этот проклятый проект с американцами, – он вздыхал, звоня мне в десять вечера. – Time zone у них дурацкий. Не жди, зайчик, ложись спать.
– Но мы хотели посмотреть тот фильм… – робко напоминала я, чувствуя, как мой голос звучит жалко и неуверенно .
– Обязательно посмотрим. В выходные. Я обещаю.
Выходные все чаще оказывались заняты «внезапными совещаниями» или «срочными выездами к клиенту». Когда мы все же виделись, он был внимателен, но его мысли часто витали где-то далеко.
– Ты уверен, что все в порядке? – как-то спросила я, когда он в третий раз за вечер отвлекался на телефон.
– Конечно, – он мгновенно ставил его на беззвучный режим и обнимал меня. – Просто работы много. Ты же знаешь.
Я знала. И любила его так искренне, всей душой, что готова была принять любое объяснение. Его усталость казалась мне закономерной платой за успех, а редкие встречи – временными трудностями.
Мои подруги, погруженные в свои романы, лишь укрепляли меня в этой уверенности.
Маша вовсю готовилась к свадьбе. Ее Саша наконец переехал из Новосибирска, и они сняли уютную квартиру на Петроградке. Он не стал тянуть, и сразу сдела ей предложение. Три года внушительный срок чтобы обдумать это решение.
– Смотри, какое платье присмотрела! – она восторженно листала каталог на моем кухонном столе. – И ресторан уже забронировали на набережной Мойки. Ты будешь моей свидетельницей, конечно же!
– Я так за тебя рада! – искренне восклицала я, просматривая с ней образцы тканей и меню. Ее история любви, выдержавшая годы и расстояния, казалась мне живым доказательством – настоящее возможно.
Света, наша идеалистка, встретила «того самого». Правда, с одной оговоркой – он был женат. Но, в отличие от моей ситуации, тут не было никакой тайны.
– Он честно сказал мне об этом с первого дня, – рассказывала Света за бокалом вина. – Брак несчастливый, живут как соседи ради детей. Но развод – процесс долгий…
– И ты уверена, что он его запустит? – осторожно спрашивала я.
–Не знаю, – честно признавалась она. – Но то, что я чувствую… оно того стоит. Пусть даже временно. Мне страшно, Алин, очень страшно. Это может больно обжечь. Но я хочу верить. Хочу попробовать.
Думая о подругах, не могу не сравнивать их истории, насколько же они разные, непохожие друг на друга. Думая о подругах, я не могла не сравнивать их истории. Маша и Саша – это ровное, как поле, плато долгой любви. А Света – это яркий фейерверк чувств, где не знаешь, что ожидать в следующую секунду.
Их истории были разными, но обе говорили мне: любовь требует риска, терпения, веры. И я верила. Верила в Артема, в его усталые глаза, в его «скоро все наладится».
Как-то раз в офисе ко мне подошел Максим. Выглядел он озабоченным. – Алина, есть минутка? – Конечно, – я отложила работу.
В его кабинете пахло кофе и тревогой. – Как дела? – он прошелся по кабинету. – Имею в виду… не только рабочие. – Все прекрасно, – улыбнулась я, хотя внутри что-тт щелкнуло. – Смотри… – он остановился напротив. – Я ценю Артема как профессионала. Но как друг… я обязан кое-что сказать. Ты уверена, что все то, что он тебе рассказывает – правда?
Кровь ударила в лицо. – Максим, я не знаю, на что вы намекаете, но… – Я не намекаю, – он резко повернулся к окну.
– Я пытаюсь тебя предупредить. Есть вещи, которые… Не будь слишком доверчивой-сбивчиво закончил он.
Я встала, стараясь сохранить достоинство.
– Спасибо за заботу. Но мои отношения – это мое дело.
–Алина , если потребуется помощь и поддержка я рядом, я открыт для тебя. Артем не всегда так прост и честен как кажется, будь аккуратна.
Я вышла, не понимая, что только что произошло, с чувством несправедливой обиды. Защищала его, Артема. Защищала нашу любовь от чужого вмешательства.
В тот вечер он приехал неожиданно рано. С огромным букетом розовых пионов – не знаю, где он нашел их в ноябре, но это были мои любимые цветы.
– Соскучился, – сказал он просто, целуя меня в дверях. И в его глазах снова был тот самый свет, тот самый мужчина, в которого я влюбилась.
Мы готовили ужин вместе, смеясь над чем-то глупым. Он обнял меня сзади, пока я резала салат, и прошептал на ухо:
– Прости, что последнее время пропадал. Я все наверстаю. Обещаю.
И я поверила. Снова. Потому что верила, что любила. Потому что в глубине души уже строила планы: вот закончится этот сложный проект, мы поедем в отпуск, возможно , он наконец встретится с родителями… возможно , даже…
Он был нежен той ночью. Как в самые лучшие наши дни. А за окном хлестал ледяной дождь, смывая последние листья и намекая, что зима будет долгой и холодной.
Казалось, что нашего тепла хватит, чтобы растопить любой лед, а наши чувства защитят от всех тревог и препятствий.Я так искренне верила в это. И вот. Вот мы здесь. В этом проклятом кафе. Где только что разрушился мой мир.
Глава 7. Ледяное молчание
Неделя после того вечера прошла в туманной пустоте. Подруги окружили меня заботой, как стражники. Маша приносила готовую еду и следила, чтобы я все же ела, а не держалась на одном кофе, ее молчаливая поддержка говорила громче любых слов. Света, обычно такая болтливая, просто приходила и сидела рядом, читая книгу, пока я смотрела в потолок. Она не пыталась заводить разговор, но в те минуты, когда я чувствовала, что задыхаюсь от боли, когда казалось, что меня редут изнутри, она неизменно оказывалась рядом, и делала именно то, что требовалась в тот момент больше всего- обнимала и давала выплакать эту боль.
– Может, поедешь домой, к родителям? – осторожно предложила Маша, разогревая суп на моей кухне. – твой Папа звонил, он очень волнуется. Говорит, готов приехать и «разобраться» с этим козлом. – Нет, – я покачала головой, обнимая колени. – Папе не надо ни с кем разбираться. Я уже все решила.
Разговор с отцом был тяжелым. Его гнев был огненным и праведным. – Дочка, он посмел тебя обмануть! Использовал тебя! Я не позволю… – Пап, – мягко прервала я его. – Я не позволю тебе мстить. У него скоро родится ребенок. Этот ребенок заслуживает расти в полной семье, он не виноват в ошибках и поступках взрослых. Дети должны расти в любви, хотя бы попытаться, и раз Артем не ушел из семьи сразу, значит там было и есть за что держаться. Я не буду той, кто разрушит это, пусть это даже призрачный шанс на счастье для них, для маленького еще не родившегося человека.
Это было самое трудное. Осознать, что невольно стала третьей в чужой семье. Я, с моей чистой совестью, моими принципами «чужое не трогать», оказалась соучастницей обмана. Чувство вины за эту ошибку глодало изнутри, смешиваясь с болью предательства.
Разговор с Артемом состоялся спустя десять дней. Он пришел без звонка, с виноватым видом и букетом тех самых пионов. Если бы мое сердце и эмоции не пережили эту бурю, и все еще могли чувствовать, не уверена, что не смогла бы его принять обратно.
– Можно войти?
Я молча пропустила его. Выслушала жалкие оправдания о «случайной беременности» и «мертвом браке». Его слова отскакивали от ледяного панциря, который вырос вокруг моего сердца.
Я влюбился в тебя, понимаешь? – его голос сорвался. – Это было настоящим. Ты была как магнит… Ты веришь мне? Я посмотрела на него, и в горле встал ком. Не от слез, а от горькой жалости. – Нет. И не хочу верить. Потому что даже если это правда – ты построил наше "настоящее" на лжи
Дверь закрылась за ним, и в квартире повисла оглушительная, звенящая тишина. И тогда она пришла – навязчивая, спасительная идея. Я должна была увидеть то шоу. Купила последний оставшийся билет, не глядя на цену. Это был не поход на представление. Это был ритуал. Захоронение наших с ним несбывшихся "когда-нибудь"
Вечером шоу я надела красивое черное платье, и впервые за три недели сделала макияж и укладку. Зеркало не обманула, боль и усталость видны, но еще я увидела красивую и немного повзрослевшую девушку.. Я ехала одна, отдавая себе отчет в каждом движении. Странное ощущение быть одной среди огромного количества людей, среди тех , кто пришел семьей, парой, друзьями.
В антракте ко мне подошел незнакомец. Элегантное пальто, уверенные движения.
– Простите за бестактность, – его голос был низким и спокойным. – Вы невероятно проникновенно смотрели действо. Видно, что вы здесь не просто так.
Я улыбнулась устало. В его взгляде не было навязчивости, лишь легкая учтивая любопытность.
– Я здесь для того, чтобы поставить точку, – ответила я, и сама удивилась своей искренности,-я с собой для себя.
Он кивнул, как будто понял все с полуслова.
– Прекрасная причина. Приятного вечера.
Возвращаясь домой, я зашла в первый же цветочный киоск.
– Хризантемы, пожалуйста. Белые. Я не стала ждать охапку от кого-то. Я купила ее сама себе. Новое начало должно пахнуть по-новому. Морозный воздух обжег легкие, и я сделала глубокий-глубокий вдох – первый за долгие три недели. Осколки внутри еще не срослись, но их острые края начинали потихоньку стачиваться.
Глава 8. Случайное касание
Прошло полгода. Шесть долгих месяцев, которые тянулись как век, а пролетели как одно мгновение. Боль не ушла, она превратилась в тихого, но надоедливого соседа, с которым приходится жить, хоть и жаждешь его выселить. Но похоже мы учились существовать вместе. Мир вокруг все еще казался пластмассовым, цвета – приглушенными, еда – безвкусной. Но я дышала. Вставала по утрам.
Работала.
Мысль об увольнении приходила каждый день. Первые недели я буквально физически ощущала его присутствие в здании – мурашки по спине в лифте, затылок, горевший на совещаниях. Я писала заявление. Десять раз. Но так и не отнесла Максиму. Работа стала моим коконом, моим щитом. Она заставляла мозг скрипеть, перемалывать цифры и стратегии вместо того, чтобы снова и сначе пережевывать боль. Она давала иллюзию контроля и цели. Пусть даже единственной целью было – дожить до конца дня. – Сублимация, – диагностировала Маша, и в ее глазах я читала не осуждение, а тревогу. Она боялась, что я сгорю. Родители звонили каждый день, настаивая: «Приезжай домой!». Родные стены, мамины объятия… Это манило, как теплая, мягкая ловушка. Но где-то в глубине, под слоем апатии, жило непоколебимое знание: если я вернусь, я сдамся. Боль и жалость к себе, взращенные в тепличных условиях, поглотят меня с головой. Свои битвы нужно проходить самому. Да, с поддержкой близких, но не перекладывая на них штурвал своей жизни
Я понемногу возвращалась к жизни, шаг за шагом. В итоге Максим сам предложил решение: перевод в другой отдел – в маркетинг, подальше от Артема. Новая работа требовала концентрации, и это было спасением. День за днем, неделя за неделей, пережив холод, я пришла к лету, к солнцу, пусть пока еще как сторонний наблюдатель.
А сегодня был девичник Маши. Та самая Маша, чья вера в любовь когда-то подпитывала и мои иллюзии. Теперь я была просто счастлива за нее. По-настоящему. Я любила ее как сестру, и ее сияющее от счастья лицо было лучшим лекарством. Видя их с Сашей, я каждый раз принимала частичку их тепла.
Организацией девичника занималась Света. Девочки понимали, что я была не способна на такой подвиг, как взять на себя все хлопоты. Наш маленький праздник начался с прогулки на катере по каналам Петербурга. Странное и смущающее ощущение внимание со стороны простых прохожих, белые ночи, бокал просекко в руке, смех подруг, летний вечер в Петербурге – я ловила себя на том, что улыбаюсь уже вполне искренне, а не из вежливости. Город и подруги исцеляли меня.
После прогулки мы отправились в ресторан с панорамным видом на набережной Мойки. Шумный, стильный, полный жизни. Я сидела, откинувшись на спинку стула, наблюдала за подругами, все еще со стороны, все еще поглощенная собой, но уж выглядывающая и кокона, сотканного болью да, но в основном состоящего из обиды.
Прислушавшись к разговору подруг я поняла, как много упустила за это время. Они никогда не перекладывали на меня свои огорчения и переживания.
Света, наша идеалистка, выглядела уставшей, но счастливой.
– Он наконец съехал, – рассказывала она, играя бокалом. – Развод – это ад, бумажная волокита, дележка имущества… Но он с ней не живет. Мы снимаем квартиру пока.
– Ты уверена, что он…? – начала я, но Света прервала: – Да. В этот раз – да. Я вижу, как он старается. Это сложно, но оно того стоит.
Я кивнула, радуясь за нее, но где-то глубоко внутри все сжималось от старой боли. Их история была другой – честной, с самого начала. В отличие от моей. Но страх за подругу не отпускал меня, в этот момент мне захотелось защитить ее, от возможной боли, от возможных разочарований. Но я как и она мне, могла дать лишь нем поддержку, показать что я рядом, я на ее стороне.
От тяжелых мыслей, все еще чуждого мне веселья, большого количества людей и громкой музыки мне стало душно.
– Я на пять минут, подышать, – сказала я Маше и направилась к выходу на террасу.
Я шла, почти не глядя по сторонам, погруженная в собственные мысли. И вдруг – столкновение. Чье-то твердое плечо, легкий запах парфюма с нотками сандала и чего-то древесного.
– Извините ! – вырвалось у меня автоматически, я отшатнулась и хотела продолжить свое бегство на воздух, но его слова остановили меня.
– Ничего страшного, – он улыбнулся, и в уголках его глаз собрались лучики морщинок. – Смотрю, сегодня ваша компания стала больше.
Передо мной стоял мужчина. Высокий, приятной внешности. Лицо показалось смутно знакомым, но я не могла вспомнить, откуда.
И тут я вспомнила. Ложа. Ледовое шоу. Мимолетная встреча, которая ничего не значила тогда и не значила ничего сейчас. Простая вежливость.
– Да, девичник у подруги, – ответила я вежливо, но холодно. – Не удержалась, пошла проветриться от всего этого женского счастья.
Он рассмеялся – открыто, по-доброму.
– Понимаю. Иногда мужские посиделки тоже бывают чересчур… мужскими. Я, кстати, Кирилл.
– Алина, – кивнула я, уже направляясь к выходу.
Он последовал за мной. Мы простояли на террасе еще минуту, болтая ни о чем. О погоде, виде на Мойку. Никакого интереса, никакого любопытства, я была не лучшим собеседником из возможных. Доверие к мужчинам было похоронено под обломками моего сердца, и одна случайная улыбка незнакомца не могла этого изменить.
– Тебе наверное пора к своим, – вежливо сказал он, словно почувствовав мое желание уйти.
– Да, пожалуй, – кивнула я. – Приятно было познакомиться.
Показалось, что он хотел еще что-то сказать, но я сбежала, поторопившись
Вернуться к столу, к своим подругам, к настоящему, что имело значение – к их счастью, их поддержке, нашей дружбе. К Маше, которая сияла, как новогодняя елка, несмотря на самый разгар лета и к Свете, которая наконец-то боролась за свою любовь честно.
Боль никуда не делась. Но сегодняшний вечер был не про нее. Он был про женскую дружбу. Про счастье подруг, которое уже было рядом и потихоньку согревало меня своим теплом. И этого было достаточно. Более чем достаточно.
Глава 9. Урок с привкусом железа
Время текло странно: то мчалось спринтером, то тянулось, как усталый старик. И вот однажды августовской ночью я вдохнула – и ощутила в привычном тепле первый острый холодок. Дыхание близкой осени. Перемены, которых ты еще не знаешь, но чью неотвратимость уже чувствуешь кожей.
Всё это время я с головой ушла в работу. Новый отдел, новые задачи, новые лица. Маркетинг оказался тем самым глотком свежего воздуха, которого мне так не хватало. Здесь не было ни одного напоминания об Артеме, никто не смотрел на меня с жалостью. Я была просто Алиной – компетентным, перспективным специалистом. И это было моим спасением.
Летом стало окончательно ясно: компании грозят большие перемены. Слухи о слиянии с федеральным холдингом обрели плоть и кровь. Воздух в офисе сгущался от нервного ожидания. Все только и говорили о грядущих «чистках» и московском начальстве.
Как-то раз я столкнулась с Артемом в коридоре. Буквально – вышла из лифта, а он заходил, уткнувшись в телефон. Он выглядел… помятым. Усталым. В его глазах читалась неуверенность, которую он так мастерски скрывал раньше.
– …Да, Лен, я понял. Купил. Молоко, творог, твои хлопья… – он говорил в трубку покорным, выдохшимся голосом, и в его интонации не было ни капли тепла. – Малышу всё возьму, пришли список… Да не забуду! Пришли ВСЁ, что надо!
Наши взгляды встретились. Он смущенно кивнул, я – холодно, и прошла мимо. И поняла: не чувствую ничего. Ни боли, ни гнева. Лишь странную, щемящую жалость. К себе? К нему? К его жене, которая вот-вот родит и звонит мужу с напоминанием о молоке? К их будущему ребенку, который будет расти в семье, держащейся на долге и лжи? Ответа у меня не было.
Он не ценил того, что имел. Не ценил жену, ждущую ребенка. Не ценил меня. Он просто плыл по течению, создавая видимость жизни, не способный на настоящую глубину. И его выбор теперь меня не интересовал.
В тот вечер, стоя у окна и глядя на огни «Парка Победы», я наконец осознала. Это не было моё счастье. Это был всего лишь урок. Суровый, болезненный, с привкусом железа и предательства. Но всего лишь урок.
Он научил меня не доверять слепо. Слышать не только слова, но и смотреть на поступки. Ценить себя выше любых, даже самых прекрасных, иллюзий.
Я не стала счастливее в одночасье. Рана затягивалась медленно. Но теперь я сравнивала её не с порезом, а с местом сложного перелома. Кость срослась, оставив рубец. Этот шрам был не напоминанием о боли, а наставлением. Напутствием быть мудрее. Добрее к себе. И безжалостно требовательнее к тем, кто хочет занять место в моей жизни.
Моим спасением были подруги. Удивительно, как одни люди, став близкими, могут разрушить тебя, а другие – стать крепкими стенами, на которых держится твоя жизнь. Без них я уже не была бы целой.
Их счастье стало моим тихим утешением. Маша с головой ушла в подготовку к свадьбе. Да, она решила устроить свадьбу года. Её радость была такой искренней и заразительной, что я ловила себя на улыбке, слушая её восторженные рассказы о тканях, меню и платьях подружек. Помогая ей, я по кирпичику восстанавливала и свою стену, на которой когда-то красовалась надпись «Любовь».
Но самое обнадеживающее чудо произошло со Светой. Её избранник, тот самый мужчина, ради которого она рискнула, – не обманул. Он действительно ушёл от жены. Не быстро, не легко, но – ушёл.
– Это всё еще непросто, – признавалась она как-то раз за бокалом вина на моей кухне. – Иногда ему звонят ночью, иногда он мрачный после их разговоров. Но он здесь. Со мной. И мы вместе проходим через это все. Самое ценное – он честен. Со мной, с ними. Он не стал затягивать это на годы.
Я смотрела на неё и думала: вот он – редкий пример, когда риск оправдан. Когда любовь прошла проверку на прочность. Их история была не сказкой, но она была честной. И в этом была её сила.
Видеть их обеих счастливыми было горьковато-сладким чувством. Горьким – от щемящей зависти к их уверенности в завтрашнем дне. Сладким – потому что я искренне, до слёз, любила этих дурак и желала им только добра.
Их успехи стали для меня живым доказательством – настоящее, честное счастье возможно. Просто не с Артемом.
Моё сердце всё ещё замирало от случайных громких шагов в коридоре и знакомых силуэтов в толпе. Но теперь это был рефлекс, выжженный болью, а не живое чувство. Я училась заново доверять себе. А видеть, как счастье моих самых близких подруг становится реальностью, было лучшим лекарством. Оно не заживляло раны мгновенно, но тихо и уверенно доказывало: жизнь не закончилась. Она просто взяла паузу, чтобы перезагрузиться. И двинуться дальше – к чему-то новому. Возможно, ещё более светлому.
Глава 10. Новый руководитель
День икс настал. В офис «Квантум Софт» прибывало новое руководство из Москвы. Воздух был густым от напряжения, наполнен свежемолотым кофе, дорогими парфюмами и четко определяемым волнением. Все старались выглядеть максимально продуктивными и незаменимыми, впереди неизвестность, а она как известно пугает.
Ближе к завершению дня мы все собрались в конференц-зале. Находясь рядом с коллегами из своего отдела, я старалась сохранять спокойный, профессиональный вид. Внутри все ёкало. От неизвестных людей из Москвы зависело будущее компании, а значит, и мое тоже. Я усердно работала все эти месяцы, доказывая свою ценность, и теперь предстояло доказать это еще раз. Волнение нарастало.
Дверь зала открылась. Первым вошел Максим, наш «бывший» генеральный, теперь – вице-президент по региональному развитию. Он выглядел сосредоточенным и немного уставшим, но разочарования или страха на его лице не было. Это давало надежду на благополучный исход для всех нас. За ним следовала группа строгих, подчеркнуто деловых людей в темных костюмах. Они были спокойны, уверены в себе и хотелось верить, что не ставят целью разрушить то, что мы создавали здесь. Секунды растягивались, погружая меня в водоворот мыслей о будущем, перспективах и страхе перед переменами. Я вздрогнула, когда с глухим стуком закрылась дверь конференц-зала – начало.
И вот тогда я увидела его.
Он шел чуть позади остальных, но его уверенная осанка и спокойный взгляд сразу выделяли его из группы. Высокий, в идеально сидящем темно-сером костюме, с тем же внимательным, изучающим взглядом.
Кирилл.
Мой мозг на секунду отказался обрабатывать информацию. Кирилл с ледового шоу? Кирилл из ресторана? Тот самый Кирилл?
Он обошел стол, чтобы занять место во главе, и его взгляд скользнул по лицам собравшихся. На мгновение его глаза встретились с моими. В них мелькнуло легкое удивление, почти неуловимое, и тут же – профессиональное, собранное выражение. Ни одной лишней эмоции. Ни намека на то, что мы хоть что-то знаем друг о друге.
– Коллеги, разрешите представить, – начал Максим, и в его голосе звучало непривычное напряжение. – Кирилл Викторович, новый управляющий директор обновленной структуры. Он будет курировать все основные направления, включая интеграцию в холдинг.