Эстер

Гарри продолжал молчать, прокручивая остатки мыслей. Их там и правда не так много: начало дня отчетливо мелькало, а вот остальное жило в тумане и не показывало истинного лица. Голова второго была опущена вниз, а по левой ноге разошелся нервный тик.

– Через сколько мы должны выехать, чтобы прийти к открытию? – промямлил Гарри, подбирая под себя ноги. Слова давят на горло, как острое лезвие, но ему удается добавить, – Я до сих пор не подобрал наряд на мероприятие.

Парень с недоверием посмотрел на Гарри, понимая, что сейчас не лучшее время задавать лишние вопросы.

– У тебя двадцать минут на сборы, – Куно протянул уже остывший чай. – Вот, выпей, пока он окончательно не стал холодным.

Молодой человек был единственным, кто видел Гарри в таком состоянии. На протяжении нескольких лет припадки то ослаблялись, то со скоростью перерастали во что-то действительно большое и разрушающие. Увиденное сегодня – находилось по середине.

Он пытался ему помочь множество раз, консультировался с психологами, но тот лишь отрицательно качал головой во время разговора при любом упоминанием специалистов, потому что хотел сам пережить все негативные эмоции и с концами отпустить. Но по его поведению не заметно, что он справляется. Скорее наоборот, все становится только хуже.

– Спасибо, – негромко ответил он, пытаясь забыть о дрожи в коленях, и продолжил, – Что думаешь насчет вот этой рубашки? – Гарри указал на единственную оставшуюся вещь на вешалке.

– Прекрасный выбор, – он наконец-то встал с кровати и подошел к окну, озираясь на небо. – Она хорошо будет сочетаться с черными брюками, – даже не обернулся, потому что и так знал, что это единственное, что у Гарри осталось в шкафу.

Куно принимал это, хотя моментами был не согласен. Единственное, что было в его силах – находиться рядом. В светло-карих глазах зачастую мелькала тоска, потому что он чувствовал себя беспомощным. Но все печальные моменты перекрывало то, какими они были, когда все на время затихало. Они без умолку обсуждали искусство, философию и музыку, помогая друг друга подтянуть то, чего ранее им было не подвластно. Гарри обладал определенной харизмой, особенно тогда, когда говорил о том, что любит. Он бесконечно твердил об эпохе Возрождения, жизни Боттичелли и о таланте Микеланджело. Куно внимательно слушал и в ответ рассказывал о музыке. Самое забавное, что он не упоминал великих и любимых музыкантов, а объяснял из чего состоит каждая деталь в фортепиано. А еще он знал, что Гарри был тем, кто без вопросов придет к нему, когда тот будет в нем нуждаться.

– Да, мне тоже так кажется, – легко, как будто бы ничего не было.

Он продолжал стоять на месте, но обернулся и с болью проводил его взглядом, фальшиво улыбаясь, чтобы не выдать себя. Куно сразу же забыл о только что возникших мыслях, выкинув их как мусор.

– Давай, нам уже пора выезжать, – Кей так и не успел позавтракать, оставив пакет с остывшей едой на полу, и закрыл за ними дверь.

Парни успели подъехать к началу выставки. Невысокое здание полностью обрамлялось живой травой и растениями. Бархатная ковровая дорожка мягко лежала на тротуаре, словно звала войти внутрь, а миллионы огней освещали плакаты с изображениями картин художников.

– Впечатляет, – вырвалось у Гарри, который с легкостью закрывал переднюю дверцу автомобиля. – Природа и впрямь может быть интереснее людей, – его взгляд поднялся к небу, где уже светило несколько крупных звезд, и справа легкими очертаниями показалась большая медведица.

– Ты что-то сказал? – выдавил Куно, не отставая от быстрой походки друга.

– Нет, тебе показалось.

Они медленно поднялись по лестнице, озаряясь по сторонам: слева незаметные неровные края деревьев в ночной тени, справа обветшалые дома.

– Тебе не страшно вывешивать свои работы перед таким количеством людей? – продолжал он, пытаясь избежать изнуряемой тишины. – Точнее, делиться самым сокровенным перед чужаками?

– Ты каждый раз будешь спрашивать меня об этом? – смутился второй, приближаясь к теплому свету внутри невероятно красивого и не похожего на себя зала. Хрустальные лампы нависали над головами вальяжных мужчин и женщин, которые то и дело бродили с шампанским в руках.

– Да, – он почувствовал смущение, но не останавливался. – Меня выворачивает от мысли, что кто-то рассматривает «меня» изнутри, мои чувства, эмоции, мое «Я», – Куно быстро схватил два бокала с алкогольным напитком и протянул его Гарри. – Это заставляет меня восхищаться твоим талантом.

– Я не боюсь, что меня не поймут или осудят. Если бы кусочек меня не висел здесь, то я бы не ощущал себя живым.

Приглушенные звуки саксофона кружили над мраморным потолком. Красивая девушка появилась в поле зрения, затмевая толпу. Гарри жадно смотрел на нее, больше не обращая внимания на бессмысленные возгласы Куно. Все на минуту остановилось, потому что это именно тот случай, когда ты не ожидаешь встретиться с человеком, который на мгновение засел в твоей голове. Будто бы фотография, о которой постоянно думал, ожила и оказалась перед глазами. Эстер пристально оглядывалась по сторонам, ища что-то определенное и не подозревала, что это что-то наблюдает за ней. Она была как никогда красива и задумчива. Гарри подумал о том, что картина, висящая позади её открытых и хрупких плеч, кажется такой обычной, что на нее даже не хотелось тратить время. Но затмение мыслей закончилось, когда молодой человек посмотрел на наручные часы и увидел на них 19:00.

– Спасибо, – на лице парня появился легкий румянец. Он сделал маленький глоток холодного и чертовски вкусного шампанского – Мне пора, сейчас начнется представление.

Гарри опустошил содержимое бокала и исчез в толпе, оставив Куно одного.

– Удачи, – последние, что удалось сказать ему в спину.

Куно ни капельки не расстроился и направился в сторону бара, по пути подмигивая симпатичным девушкам. Они с легкостью отвечали ему кокетливой улыбкой, но больше никаких действий не происходило. По правде говоря, в этом плане он был схож с Гарри, потому что ему это было не интересно. Единственное, что привлекало его внимание – старое пианино, стоящее в центре зала. Знакомые лица растворились в воздухе помещения, когда парень заказал чистый виски и думал о том, что с легкостью сыграл бы на нем, если бы здесь никого не было. Друг жил другой реальностью и мечтами – он неприлично хорошо знал каждую ноту, но тщательно это скрывал ото всех, потому что не всегда можно рассказать обо всем.

Тем временем, Гарри уверенным шагом обходил массу несуразных тел, пока взгляд не начал расплываться. Возможно, его волновало только одно: пройти мимо Эстер, чтобы не зацикливаться на ней прямо здесь и сейчас перед самым началом, поэтому действия были весьма хаотичными. Он не заметил того, как случайно наступил на подол платья женщины. Её невнятный и мерзкий крик привлек внимание рядом стоящих посетителей, поэтому молодой человек остановился и тут же хотел извиниться, но не успел. Тонкий и приятный женский голос отвлек его. Когда он обернулся на него, то застыл на месте.

8

– Ты следишь за мной? – ухмыльнулась девушка, сложив руки на груди.

По законам Вселенной случаются вещи, которых ты всячески избегаешь. Он хотел бы поговорить с ней еще, но…

– Я могу с легкостью задать тебе тот же вопрос, Эстер, – молодой человек медленно и четко ответил, ища глазами что угодно, но только не её взгляд. Исходивший от нее аромат, продолжал опьянять. – Извини, но я не могу опаздывать. Хорошего вечера.

Она стояла с удивленным лицом, когда поедала глазами знакомый удаляющийся силуэт в черной шелковой рубашке. Странность их встреч все больше проникала под кожу и начинала щекотать внутренности, потому что их ощущения рядом друг с другом взаимны. Но она пришла сюда не за этим, поэтому, развернувшись, направилась систематично исследовать экспонаты. Эстер хватило пары минут опомниться и присвоить улыбку безмятежности, чтобы больше ни с кем не заводить разговоры. Действия, которые она не любила больше всего и которые получалось соблюдать.

Проведя несколько часов в скитаниях, ей так и не удалось разглядеть все выставочные стенды, потому что работ было представлено действительно много. Некоторые из них, на которые девушка обратила внимание, показались не такими интересными, как она себе представляла. Тема «Любви» несет в себе нечто интимное и личное. Изобразить возвышенное чувство сложнее всего и не имеет значения какими способами: описать на бумаге словами, сочинить несколько строк в песне или написать на холсте. Это ведь перемешанные эмоции, которые превращаются в сгусток красивого и печального, незабываемого и забвенного. Но есть то, что Эстер не смогла обойти стороной, ощутив дрожь до костей.

Она подняла голову и увидела экспонат с оборванными крыльями, с каркасом из железа и наклеенными перьями по периметру, которые в плавном ритме порхали над ней. Капли крови застыли на белых обугленных остатках, а одно и вовсе сорвалось вниз и упало прямо на ладонь, когда она протянула её. У девушки перехватило дыхание. Она мгновенно сравнила это со своими текстами и отшатнулась назад, осознавая самые примитивны вещи. Теперь все становилось ясным: то, что приходилось создавать было восхитительным в своем безобразии и уродстве. Леманн застыла на месте, а ноги стали ватными и прилипли к полу. Эстер, как завороженная, не смела пошевелиться, превращаясь в один из экспонатов: бесчувственной и не умеющей выражать любовь.

Люди проходили мимо, даже оглядывались на нее. Но единственное, что мерещилось это их прожигающие взгляды и образ Оливии Леманн, которая целиком и полностью была парящим истлевшим ангелом над макушкой. Шаг за шагом приводил её к бездне, но она не собиралась останавливаться. Творения пленили и разрывали на останки. С разочарованностью, она повернула голову на право. Другая картина напомнила о любимом отце: молчаливый и плачущий старик, с разорванным лицом, волочился к обрыву, где пропал его единственный ребенок. «Не может быть, что они рядом и так настойчиво напоминают о себе. Их присутствие не должно пугать.» – прошептала Леманн, пятясь назад. Она нервничала и слегка дрожала. Не те ощущения, которые девушка хотела испытать здесь.

Ничего не поделаешь, время не вернуть назад. Помехам не было предела, из-за чего погрузиться сполна не получалось. За пару часов, она так и не нашла успокоения, пока темная тень появилась за спиной. Ощущения не привели к чувству восторга, но предали некой пикантности. Силуэт семьи спрятался за плечами, испаряясь с воздухом. У нее никогда не получится забыть о них.

Время беспроигрышной ночи не закончилось:

– Случайности не случайны? – она начала первой, чтобы уйти от прошлого. Её сердце беспощадно рвало напополам.

– Верно подмечено. Не думал, что встречу тебя здесь.

– Почему такая уверенность? Могу ответить тебе аналогичным предположением. Оказывается, ты не только танцор, но еще и художник?

– Тогда не буду тебя расстраивать.

– Серьезно? – глаза девушки улыбнулись и заблистали. Бокал шампанского дал о себе знать. Спокойствие медленно появилось, беря ее за руку и уводя к свету.

– Конечно, – с ухмылкой протянул Гарри. – Узнаешь мои работы?

– Хмм, я полностью убеждена, что ангел, висящий над потолком, с наполовину отрубленными крыльями в маленьком зале, твоя работа.

– Почему ты так решила? – он оказался ближе, протянув ей наполненный бокал, потому что в предыдущем остались капли и следы на стекле её помады. Красной.

– Потому что я не верю другим «экспонатам», а тебе верю. Еще я верю, что картина с обнаженной девушкой, крылья которой пронизывает стекло, а в руках у нее чье-то сердце – тоже твоя работа, – непонятные эмоции для Эстер, снова. Она взяла шампанское в руку ради жеста, но все еще не понимала, что говорит, а останавливаться не хотела. – Что же тебя так разбило, чтобы повесить его над головами? И почему ты представляешь любовь через призму ангелов?

Гарри не хотел отвечать.

– Действительность. Не в моей компетенции раскрывать все карты. Тогда легкость и таинственность от увиденного испарятся, – вопрос расстроил его, но не так сильно, чтобы развернуться и уйти в противоположную сторону.

Они не спеша передвигались по широкому коридору, несколько картин попадались на глаза, но ни в одной из них Эстер не заметила почерка молодого человека.

– Тогда в чем смысл?

– В том, что на это смотрят и восхищаются. Задумываются и сравнивают себя, – перейти на другую тему было правильным решением. Заходить так далеко – нет.

– Ты никуда не торопишься? – внезапно спросил парень, приостановившись.

– Относительно. Моя подруга приболела, поэтому я обещала ей не задерживаться, – она посмотрела на часы, – До закрытия еще сорок минут, этого будет достаточно?

– Я не займу у тебя много времени, – он резко схватил её за ладонь и без лишних вопросов потянул за собой. – Побежали!

Коктейльное платье весьма не приспособлено для таких внезапных побегов. Оно сильно сковывало движения, но Эстер безмолвно старалась не отставать, доверившись. Пейзажи, портреты и натюрморты, висевшие позади нее, менялись. Шум, мужчины и женщины, в недоумении смотрящие на эту парочку, пропадали. Они были похожи на детей, которые сбегают с места «преступления».

– Прости, наверное, слишком резко поволок тебя за собой, – чистый воздух ударил по легким, когда Гарри остановился. А если быть точнее, то ухватился за талию ладонью. Она могла бы вздрогнуть от такой близости с ним, но не успела, так как он резко убрал руку.

– Прости, – снова прозвучало, потому что не хотелось испортить момент негативной реакций необдуманными действиями. Тогда за него говорил алкоголь, а сейчас адреналин, – Нужно будет присесть на траву, ты не будешь против?

Она не понимала к чему это могло привести, но не сопротивлялась. Невозможно описать словами, когда ощущаешь комфорт с человеком, которого видишь второй раз в жизни, но было именно так. Боль, которую Эстер испытывала каждый раз внизу живота из-за Вдохновения, пропадала рядом с ним. Или так действовал алкоголь и притуплял её. С этим нужно будет разобраться, но не сейчас. Гарри хотел бы снять пиджак и постелить на траве, чтобы ей было не холодно, но на нем была лишь рубашка. Краем глаза она заметила его задумчивость, но ей было все равно на такие мелочи. Эстер присела рядом, не обращая внимания на то, что может испортить единственное платье.

– Но я все еще не понимаю, к чему это? – девушка повернула голову в его сторону и пыталась рассмотреть острые черты лица в полумраке. На скулы спадали мягкие, едва уложенные передние кудри.

– Посмотри, – наконец послышался его голос. Эти глупости помогали отвлечься от загорающейся ненависти к себе. Они помогали забыться. – Думаю с этого ракурса будет интереснее наблюдать, – он лег на спину, закинув руки за голову.

Эстер повторила движения Гарри и оказалась еще ближе к нему. Кровь пульсировала где-то в висках. Она подняла взгляд на чистое небо и заметила Кассиопею. Если до этого момента ей казалось, что все тело чувствует в несколько раз сильнее, то сейчас, кажется, жизнь на секунду приостановилась вместе с дыханием. Прошло ровно семь лет с того момента, когда ей удалось застать созвездие в последний раз. Рядом с отцом.

Слезы могли бы нахлынуть, потому что на протяжении всего вечера мерещились любимые, у которых не осталось места в сердце для нее и которые не отпускали. Но единственное, что она ощущала – трепет и волшебство, в которое её завлек незнакомец, художник и по совместительству неплохой танцор. Из-за присутствия Гарри – рвало на части, потому что как только она испытывала недуг, он появлялся рядом. С его приятным томным смехом, с бледно-горящими глазами, в которых загорался огонек при виде нее. Но самое печальное в данной ситуации то, что в ее холодном взгляде Гарри нащупывал последний уголек, от которого загорался сам. Он смещал свои проблемы – она пользовалась этим подарком без зазрения совести. Тяжело воспринимать реальность и тяжело быть искренней, когда ты этого не умеешь.