Я, ужасающий

Он едва сумел перевести дыхание.

Гордо подняв голову, девушка вновь встретилась с ним взглядом. Один из сопровождавших ее гоблинов-стражников легонько подтолкнул конвоируемую в поясницу, к счастью, не той рукой, в которой держал алебарду. Принцесса невольно сделала шаг вперед.

Придя в себя, Гэв нарочито размеренным шагом двинулся навстречу пленнице по не-такому-уж-длинному залу. А знаком ли он вообще с придворными церемониями? Почему-то ему так не казалось. Следует ли предложить ей руку? Пока он шел к ней, у него было достаточно времени, чтобы вообразить ее презрительный взгляд. Так что он решил просто отодвинуть для нее стул.

– Присаживайтесь, – выдавил он, стараясь придерживаться насмешливого тона. В искренность она никогда бы не поверила, а приказывать он не хотел.

Она села – напряженно, обводя взглядом комнату. Он заметил, как ее губы слегка скривились при виде знамен, и попытался скрыть собственную гримасу. И не принимать это на свой счет. Замок таких размеров едва ли мог произвести впечатление на принцессу. Наверное, ей давали уроки танцев в зале побольше этого.

– Обстановка, конечно, не очень, – сказал он, прикрывая ехидством уязвленную гордость, – но мы нечасто удостаиваемся чести принимать столь прелестных гостей.

Девушка была слишком благовоспитанна, чтобы фыркнуть, но, кажется, ей очень хотелось. Зачем он это сказал? Конечно, это правда, но произнес он фразу самым отвратительным образом. Неосознанно. Неужто он именно так ведет себя с хорошенькими девушками? Почему, интересно? Из убеждения, что женщины непременно будут его презирать? Или из твердой решимости заранее относиться к ним так, словно они непременно будут его презирать, чтобы это не стало большой неожиданностью?

Он занял место во главе стола напротив нее, изображая полное безразличие, которого не испытывал. В комнату заглянул гоблин, и Гэв подозвал его жестом. На этот раз жест получился гораздо лучше. Вот что значит практика.

Появились новые гоблины, с серебряными блюдами в лапах, ставших куда чище, чем он видел на кухне. И их одеяния из мешковины выглядели гораздо светлее – а при ближайшем рассмотрении оказались еще влажными. Некоторые слуги подпоясались одинаковыми клетчатыми кушаками, что навело Гэва на мысль о родовых кланах гоблинов. Мысль эту он поспешно отмел. Однако в остальном яркое освещение не пошло слугам на пользу. Ничто не могло замаскировать ни огромных носов, ни тошнотворно-зеленой кожи. Один из официантов украдкой вытер сопливый нос тыльной стороной ладони. Его напарник пнул товарища. Гэв притворился, что ничего не заметил. Но головы гоблины держали высоко поднятыми, и их роста хватало на то, чтобы видеть стол, на который они поставили накрытое крышкой блюдо. Затем слуга рядом с Гэвом снял крышку и с тревогой уставился в лицо хозяина, ожидая его реакции.

Судя по состоянию кухни, он не знал, чего ожидать. Какую-нибудь баланду? Небольшую тушку, зажаренную целиком, предполагающую отдирание мяса от костей? Но на блюде лежал довольно аппетитный стейк, разве что немного сыроватый. Гэв одобрительно кивнул слуге, и существо (мужского пола?) чуть не рухнуло от облегчения. Другой гоблин наполнил кубок густым красным вином, и все прислужники шустро удалились туда, откуда пришли.

Рот Гэва наполнился слюной. Он старался не смотреть на мясо слишком уж жадно, но желудок так и сводило от голода. Ему потребовалось усилие, чтобы не закатить глаза от наслаждения, когда по языку потекли горячие мясные соки. Два или три куска он проглотил с неприличной поспешностью, и только после этого поднял глаза, чтобы посмотреть, как там его гостья.

Принцесса сидела с большим достоинством, сложив руки на коленях. Тарелка ее оставалась нетронутой.

– Что, блюдо вам не по нраву, ваше высочество?

Мысленно он выругал гоблинов. Полусырая говядина для принцессы? Наверняка она привыкла к более изысканной пище. Пироги с язычками жаворонков, мороженое из роз и тому подобное. Могли бы, по крайней мере, сделать ей салат.

– Я не совсем понимаю, как, по-вашему, я должна это есть, – холодно сказала она.

Какую-то секунду он колебался, не зная, выразить ли презрение к ее утонченности или рассыпаться в извинениях за неподобающее блюдо. Потом взглянул на стол перед гостьей – и понял, в чем проблема.

Вздохнув, он жестом подозвал Грррибитла.

– Пожалуйста, подай даме нож.

Грррибитл, существо вроде как благоразумное, несколько удивился, но направился к двери.

– Только достаточно острый, чтобы им действительно можно было что-то порезать, – добавил Гэв в спину удаляющемся камердинеру. Не заставлять же принцессу кромсать стейк ножом для масла.

Вернулся гоблин с нормальным разделочным ножом. Принцесса приподняла бровь:

– Вы мне доверяете?

Он тоже поднял брови:

– Вы по ту сторону стола. Сомневаюсь, что вы сумеете что-нибудь предпринять, оставшись незамеченной. Или вы планируете метнуть в меня нож?

Она все-таки фыркнула, еле слышно, носом, но все же приняла решение отрезать себе ломтик мяса. Во время еды принцесса задумчиво поглядывала на Гэва. А он, воспользовавшись возможностью, сунул в рот еще два куска, попытавшись жевать как-нибудь поделикатнее. Не то чтобы он представлял, как это – учтиво жевать, но подозревал, что в результате лицо его обрело несколько странное выражение.

Внезапно рука девушки взлетела – и брошенный нож полетел прямо ему в лицо. Время замедлилось. Рука Гэва взметнулась по собственной воле. Одинокий гортанный слог обжег горло. Нож врезался в невидимый барьер в считаных дюймах от его физиономии и отскочил в облаке искр. Гэв надеялся, что ему удалось не вздрогнуть.

Для пущего театрального эффекта нож должен был бы вонзиться в стену и задрожать под взглядами зрителей. Однако нож продемонстрировал досадное отсутствие чувства драмы. Скрежетнув по камню, он приземлился с глухим стуком. Опаленное лезвие заканчивалось теперь не острием, а чем-то вроде крюка. Гэв многозначительно посмотрел на «оружие», пытаясь унять сердцебиение.