- -
- 100%
- +
Но на командной палубе «Знамения» Сайрен почувствовал нечто иное. Легкий, едва заметный толчок, пробежавший по его запястью, где был надет «Хронометр». Не боль, не повреждение. Скорее, вибрацию. Микроколебание. Как если бы камертон, настроенный на одну частоту, вдруг отозвался на звук другой, близкой, но не идентичной. Энергия выстрела, его специфическая частота, взаимодействовала со сложными силовыми полями, поддерживавшими проекцию. Это было предсказуемо. «Хронометр» был не просто проектором; он на мгновение делал две точки пространства одним местом, и мощный энергетический импульс, проходя через эту аномалию, не мог не оставить следа.
– Зафиксированы микроколебания в стабильности проекции, – доложил голос Разума-ассистента, звучавший напряженно. – Уровень помех 0,02 процента. Ничего критичного, но… рекомендую прекратить сеанс. Мы привлекли внимание. И, что более важно, мы протестировали их реакцию.
В бункере воцарилась гробовая тишина. Выстрел ничего не дал. Призрак остался невредим. На лицах офицеров застыло недоумение, смешанное с растущим страхом. Эрик, солдат, тихо всхлипывал, прислонившись к стене.
И только Вейл выглядел удовлетворенным. Его губы тронула легкая, холодная улыбка.
– Интересно, – произнес он, глядя на проекцию Сайрена, которая теперь, казалось, смотрела прямо на него. – Энергетическое оружие неэффективно. Не материально? Или просто защищено полем, поглощающим энергию? – Он сделал шаг вперед, его взгляд стал еще пронзительнее. – Кто ты? Посланник «Песни»? Или нечто… иное?
Сайрен не отвечал. Он просто парил, безмолвный вызов холодной логике Вейла.
– Командующий, – Торен опустил пистолет, его лицо выражало смятение. – Что прикажете?
– Наблюдать, – отрезал Вейл. – И сканировать. Всем доступным спектром. Я хочу знать все о его энергетической подписи, о частотах, о всем. И найти источник. Откуда идет проекция.
В этот момент произошло нечто, что заставило замереть даже Вейла.
На тактическом экране, отображающем данные с сенсоров, направленных на храм, вспыхнуло предупреждение. Не о взрыве, не о передвижении войск. О резком, кратковременном скачке энергии.
И одновременно с этим, проекция Сайрена снова дрогнула. На этот раз сильнее. Ее контуры поплыли, стали размытыми, и на мгновение сквозь нее можно было увидеть очертания командного зала «Знамения» – призрак внутри призрака.
– Ответный импульс! – голос Ассистента в голове Сайрена прозвучал резко. – Исходит от кристалла! Энергетический выброс совпадает по фазе с колебаниями «Хронометра»! Он реагирует на наше вмешательство!
В бункере «Когтя» все увидели то же самое на своих экранах. Сенсоры, направленные на храм, зафиксировали мощную вспышку энергии от Кристалла Предков. Именно в тот момент, когда проекция сбойнула.
Вейл уставился на экран, а затем медленно перевел взгляд на проекцию. Его холодное любопытство сменилось чем-то иным. Алчностью. Осознанием того, что он столкнулся не просто с аномалией, а с чем-то, что связано с его главной целью. С кристаллом.
– Так… – протянул он, и в его голосе зазвучали нотки почти что восхищения. – Значит, ты связан с этим камнем. Или он связан с тобой. Это меняет все.
Сайрен понимал, что игра в невидимого наблюдателя окончена. Он получил то, что хотел – прямую, неожиданную реакцию обеих сторон. Панику и суеверный ужас у рядовых. Холодный, аналитический интерес у лидера. И, что самое главное, он получил подтверждение своей догадки – кристалл был активен и реагировал на технологии, сопоставимые с его собственным уровнем.
Он дал своей проекции медленно раствориться. Силуэт стал прозрачнее, расплылся, как дым на ветру, и через секунду исчез полностью, не оставив и следа.
В бункере воцарилась тишина, нарушаемая лишь тихими всхлипываниями солдата Эрика и гудением аппаратуры. Офицеры переглядывались, не зная, что сказать.
Вейл стоял неподвижно, его взгляд был прикован к тому месту, где исчез призрак. На его лице застыло выражение глубокой, сосредоточенной мысли.
– Никому ни слова о том, что здесь произошло, – его голос прозвучал тихо, но с железной твердостью. – Под страхом трибунала. Это теперь вопрос высшей секретности. – Он повернулся к своим подчиненным. – Все данные со сканеров – мне. И подготовьте доклад о всех аномальных явлениях в районе храма за последние сорок восемь часов. Я хочу знать все.
Он снова посмотрел на пустое место. Его ум уже работал, выстраивая новые гипотезы, новые планы. Призрак был не угрозой. Он был ключом. Ключом к пониманию кристалла. И Вейл был намерен этот ключ достать.
На «Знамении» Сайрен открыл глаза. Его пальцы непроизвольно потерли браслет «Хронометра».
– Ну что, – раздался саркастичный голос Ассистента. – Насытился зрелищем? Устроил небольшой переполох в курятнике? Поздравляю, теперь местный диктатор знает о нашем существовании. И, судя по всему, он не из тех, кто просто пожалует плечами и забудет.
– Он знает, что мы связаны с кристаллом, – поправил Сайрен. – И это заставит его действовать. Ускорит события.
– Прекрасно. Именно этого нам и не хватало – ускоренного темпа упадка и разрушения. Напоминаю, наша первоначальная миссия заключалась в том, чтобы тихо наблюдать, а не встряхивать муравейник ногой.
– Тишина порождает лишь одну форму реальности, – ответил Сайрен, глядя на изображение Вейла, застывшее на проекторе. – Шум – множество. Я предпочитаю множество. Даже если это шум приближающейся бури.
Он почувствовал легкое, едва уловимое покалывание в кончиках пальцев. Эхо того энергетического выстрела. Напоминание о том, что даже для него, бессмертного, в этой игре есть элементы риска. И это напоминание было… приятным.
Глава 7. Ответный импульс
Тишина командной палубы «Знамения» после шума и ярости бункера «Когтя» была подобна внезапному погружению в ледяную воду. Она обжигала своей стерильностью, своей абсолютной, безжизненной чистотой. Сайрен стоял неподвижно, его пальцы все еще ощущали призрачное эхо микроколебаний, пробежавших по «Хронометру». Перед его внутренним взором стояли два образа: холодные, оценивающие глаза Вейла и бледное, искаженное страхом лицо молодого солдата. Человеческие реакции. Предсказуемые, как ход маятника. Страх и любопытство. Два древнейших двигателя прогресса и разрушения.
Но это было не главное. Пыль, поднятая нечаянным контактом, должна была осесть. Истинное значение произошедшего лежало глубже, в том, что последовало за выстрелом. В том ответном импульсе, который пришел не от людей, а от камня.
– Повтори запись, – мысленно приказал Сайрен. – Синхронизируй данные с бункера «Когтя» и наши сенсоры. Мне нужна полная картина.
Пространство перед ним ожило. Два голографических потока замерли бок о бок. На одном – его собственная проекция в бункере, момент выстрела, легкое дрожание силуэта. На другом – вид на главный зал храма, переданный через малозаметный зонд, оставленный после первой проекции. Картинка была стабильной, застывшей в напряженном ожидании нового штурма. «Дети Песни» укрепляли баррикады, Аола отдавала распоряжения, ее лицо было маской усталой решимости. И в центре всего этого – Кристалл Предков, пульсирующий своим ровным, загадочным светом.
– Запускаю, – отозвался Разум-ассистент, и его голос был лишен обычной язвительности, став чистым инструментом анализа.
На записи с бункера энергетический заряд пронзает проекцию. В тот самый миг, когда силовое поле «Хронометра» дрогнуло от чужеродного энерговоздействия, на записи из храма произошло немыслимое.
Кристалл вспыхнул.
Это не была его обычная, ровная пульсация. Это была короткая, ослепительная вспышка, яростная и целенаправленная. Свет не просто усилился, он изменил свою природу, став на мгновение почти белым, обжигающим. Он не освещал зал – он пронзал его, выжигая тени, отражаясь в широких от ужаса глазах защитников, в полированных поверхностях их доспехов. Он был похож на молнию, ударившую изнутри самого камня.
И самое главное – он вспыхнул в идеальной синхронизации с помехами «Хронометра». Не до, не после. Именно в тот миг, когда сложные уравнения, удерживающие точку А и точку Б в состоянии парадоксального единства, на мгновение потеряли стабильность.
Вспышка длилась меньше секунды. Затем кристалл вернулся к своей обычной, темной, размеренной пульсации, словно ничего и не произошло. Но в зале храма воцарилась мертвая тишина. Бойцы «Детей Песни» застыли, уставившись на свою святыню с благоговейным ужасом. Даже Аола прекратила отдавать приказы, ее взгляд был прикован к кристаллу, и в ее глазах Сайрен прочитал не только изумление, но и глубочайшую тревогу.
– Матрица, – тихо произнес Сайрен, его глаза сузились, следя за замершей записью. – Совпадение частот и временного интервала составляет 99,98 процента. Это не случайность.
– Подтверждаю, – ответил Ассистент. – Энергетический выброс кристалла является прямым ответом на возмущение, вызванное в силовом поле «Хронометра» энергетическим оружием аборигенов. Он среагировал не на сам выстрел. Он среагировал на нашу технологию. Вернее, на ее кратковременный сбой.
Сайрен заставил запись проигрываться снова. И еще раз. Он наблюдал за этим мгновением снова и снова, как коллекционер, разглядывающий уникальный алмаз. Его первоначальный, почти что развлекательный интерес к этому миру, к его жалким распрям, испарился, уступив место чему-то иному. Чему-то более острому, более целенаправленному. Профессиональному азарту.
Это было чувство, знакомое ему по тем далеким временам, когда он еще был не богом-скучающим, а инструментом в руках технобогов – археологом, расчищающим руины исчезнувших цивилизаций. Чувство охотника, нашедшего наконец настоящий, свежий след. Не след дикого зверя, а след другого охотника.
– Он живой? – наконец произнес Сайрен вслух, и его голос прозвучал приглушенно в пустом зале. – Или это чей-то будильник?
– Вопрос философский, – парировал Ассистент, но уже без ехидства. – Если под «живым» подразумевать обладание сознанием, то данных недостаточно. Его реакция была мгновенной и точной, что указывает на сложную систему обратной связи, возможно, на зачатки искусственного интеллекта. Если же под «будильником» ты подразумеваешь автоматическую систему, то это крайне сложный «будильник». Он не просто среагировал. Он откликнулся на конкретный тип вмешательства. На технологию, способную манипулировать пространством-временем. Это наводит на мысль, что он либо охраняется от подобных воздействий, либо… ждет их.
Сайрен медленно прошелся по залу, его шаги были бесшумными по отполированному полу. Он смотрел на застывшее изображение кристалла. Этот кусок темного, мерцающего минерала был больше, чем просто реликвией. Больше, чем предметом спора двух примитивных кланов. Он был посланием. Или ловушкой. Или тем и другим одновременно.
– Проанализируй саму природу импульса, – приказал он. – Не его мощность, а его структуру. Это был просто всплеск энергии? Или нечто большее?
– Уже делаю, – Ассистент сделал паузу, и Сайрен почувствовал, как мощные процессоры корабля устремляются на решение задачи. – Интересно. Очень интересно. Импульс не был хаотическим. Он имел сложную модуляцию. Напоминает… цифровой пакет данных. Очень короткий, очень плотно упакованный. Но это не знакомый нам протокол. Это что-то древнее. Чужое.
– Данные? – Сайрен остановился. – Он не просто «закричал». Он что-то «сказал».
– В каком-то смысле, да. Но это сообщение закодировано на языке, которого нет в наших базах. Его цель неизвестна. Это мог быть сигнал тревоги. Запрос на установление связи. Или… активация некоего спящего протокола.
Мысль висела в воздухе, тяжелая и неумолимая. Они не просто наблюдали за древним артефактом. Они его тронули. И он ответил. Чем именно – пока было загадкой.
Сайрен подошел к главному проектору, где висело изображение планеты «Песнь Теней». Теперь оно виделось ему в ином свете. Это был не просто мир. Это был сосуд. Контейнер. А эти люди, эти «Дети Песни» и «Люди Когтя»… что они такое? Случайные хранители? Или часть системы? Может, их вековая война, их вера и их ненависть были чем-то вроде питательной среды? Или системой безопасности?
Его первоначальный, циничный план – «вскрыть» их ложь и посмотреть, что будет – теперь казался ему детской забавой. Это было все равно что поджечь фитиль, не зная, что на другом конце – бензобак или ядерный заряд.
Но вместо страха или осторожности Сайрен чувствовал лишь нарастающее возбуждение. Это была настоящая загадка. Первая по-настоящему сложная загадка за долгие столетия. Не головоломка о том, как манипулировать примитивным сознанием, а головоломка, достойная его собственного интеллекта. Головоломка, оставленная ему в наследство цивилизацией, возможно, столь же могущественной, как технобоги.
– Он откликнулся на «Хронометр», – проговорил он, словно пробуя на вкус эту мысль. – На технологию манипуляции пространством-временем. Значит, он либо знает, что это такое, либо запрограммирован на реакцию именно на это.
– Логично, – согласился Ассистент. – Что наводит на мысль о его истинном предназначении. Если это «будильник», то он настроен на пробуждение от вмешательства в саму ткань реальности. А это, прошу заметить, весьма специфический триггер для простого религиозного артефакта.
Сайрен вновь взглянул на запись из бункера. На Вейла. На его алчный, вычисляющий взгляд. Командующий «Когтя» уже понял, что кристалл и «призрак» связаны. И его следующий шаг был предсказуем. Он бросит все ресурсы на то, чтобы понять эту связь. Он будет давить на «Детей Песни» с удвоенной силой, пытаясь выжать из них информацию или просто завладеть кристаллом, чтобы изучать его без помех.
А Аола? Она была умна. Она уже чувствовала, что происходит нечто выходящее за рамки обычной войны. Она видела вспышку. Она видела страх в глазах своих людей. Ее вера, ее последний бастион, дал трещину, показав нечто, что она не могла объяснить в рамках своих догм.
Оба лидера, оба лагеря теперь были втянуты в игру, правила которой не понимали. А он, Сайрен, был тем, кто знал правила, но не знал финала.
– Наш «археологический» проект приобретает новое измерение, – произнес Сайрен, и в его голосе впервые за долгое время прозвучали нотки чего-то, отдаленно напоминающего энтузиазм. – Мы больше не просто зрители. Мы участники. Мы нажали на кнопку. И теперь нужно выяснить, что эта кнопка включает.
– Или выключает, – мрачно добавил Ассистент. – Напоминаю, что устройства Древних Рас редко бывают безобидными. В девяноста процентах случаев их активация приводит к катастрофическим последствиям: нарушениям целостности, пространственным разломам или неконтролируемым мутациям местной биосферы.
– Скучные риски, – отмахнулся Сайрен. – Я имел дело с худшим. Это… это нечто новое.
Он подошел к панели управления «Хронометром». Его пальцы легли на холодную поверхность браслета.
– Что ты задумал? – спросил Ассистент, и в его голосе вновь зазвучала знакомая тревога. – Еще одна проекция? После того как мы уже привлекли к себе столько внимания?
– Нет, – ответил Сайрен, его глаза горели холодным огнем. – Проекций недостаточно. Нам нужны прямые данные. Физический контакт. Пора переходить от наблюдения к полевым работам.
– Полевым работам? – Ассистент сделал паузу. – Ты хочешь спуститься? Вниз? Лично?
– Именно так, – Сайрен повернулся к проектору, его взгляд упал на изображение храма, на темный, мерцающий кристалл. – Если этот «будильник» прозвенел, я хочу быть там, когда он перезвонит. Или когда из него появится тот, кто его завел.
Он чувствовал это. Ту самую искру, ради которой он и продолжал свое бесконечное странствие. Не просто бегство от скуки, а подлинный вызов. Встречу с непостижимым. И он был намерен принять этот вызов. Не как бог, нисходящий к смертным, а как ученый, вступающий в лабораторию, где законы физики, возможно, написаны другим почерком.
Профессиональный азарт охотника сменился холодной, целенаправленной решимостью исследователя, стоящего на пороге великого открытия. Или великой катастрофы. Для Сайрена разница всегда была несущественной.
Глава 8. Решение
Безмолвие командной палубы стало иным. Оно больше не было пустым, не было звенящей тишиной вечного одиночества. Теперь оно было наполнено гулом невысказанных мыслей, подобным низкочастотному гулу работающего реактора, готовому в любой момент перейти в рев. Воздух, обычно стерильный и неподвижный, казалось, вибрировал от напряжения. Сайрен стоял перед главным проектором, на котором в панорамном режиме были развернуты все собранные данные: вид измученного, но не сломленного лица Аолы, холодный, расчетливый взгляд Вейла, и в центре всего – пульсирующая, загадочная сердцевина Кристалла Предков, испускающая свой стабильный, древний зов.
Ответный импульс кристалла изменил все. Он превратил эту планету из заезженной декорации в сложный, многослойный пазл. И Сайрен, вечный игрок, наконец-то увидел перед собой достойную партию.
Его первоначальный, почти что барский план – развлечься, вскрыв нелепую ложь двух враждующих кланов, – теперь казался ему примитивным и пошлым. Это было все равно что использовать квантовый компьютер для подсчета спичек. Да, наблюдая, как рушатся их хрупкие миры, можно было на секунду ощутить легкое покалывание, но это была дешевая сатисфакция, неглубокая и быстротечная. Сейчас же перед ним разворачивалась настоящая драма, в которой он из зрителя мог превратиться в режиссера. Или в главного героя.
– Итак, – его голос прозвучал в тишине, ровный и лишенный эмоций, но в нем слышалось недвусмысленное решение. – Пора начинать настоящие «археологические раскопки».
– Археологические? – голос Разума-ассистента вернул себе привычную нотку язвительности, но в ней теперь сквозила и доля профессионального интереса. – Напоминаю, стандартный археологический протокол предполагает аккуратное снятие слоев грунта кисточкой, а не орбитальную бомбардировку для ускорения доступа к культурному слою. Хотя, с твоими методами, второе кажется более вероятным.
– Наши методы будут адаптированы под объект изучения, – парировал Сайрен, его взгляд скользнул по энергетическому спектру кристалла. – Этот артефакт – не глиняный черепок. Он активен. Он реагирует. Он, возможно, обладает зачатками разума или сложнейшими автоматическими системами. С ним нужно обращаться соответствующим образом.
– То есть ты планируешь не просто раскапывать кости, а вскрывать работающий механизм, не зная, является ли он часовым устройством, – резюмировал Ассистент. – Что же, звучит как твой стандартный способ действия. Безрассудно, эгоцентрично и с высокой вероятностью катастрофических последствий для местного населения.
– Местное население, – Сайрен произнес эти слова с легким оттенком презрения, – уже живет в катастрофе. Их катастрофа – это невежество. Они воюют из-за интерпретации сказки, даже не подозревая, что спят в одной постели с реальной, не мифической угрозой. Или возможностью.
Он сделал шаг вперед, и голографические проекции среагировали на его движение, слегка сместившись.
– Моя новая цель – не просто вскрыть их жалкую, племенную ложь о «предках» и «избранности». Это побочный продукт. Разменная монета. Моя цель – выяснить природу этого Кристалла. Что он такое? Для чего он был создан? Почему он здесь? И почему он откликается на технологии, способные манипулировать пространством-временем?
– Благородные вопросы, – проворчал Ассистент. – Жаль, что ответы на них, с большой вероятностью, погребут под обломками тех, кто задает эти вопросы. Или тех, кто просто оказался рядом.
– Риск – неотъемлемая часть любого открытия, – отрезал Сайрен. – Но есть и второй, не менее важный аспект. Я хочу посмотреть, как они справятся.
– Они?
– Аборигены. Оба клана. – Сайрен жестом увеличил изображения Аолы и Вейла, разместив их по разные стороны от кристалла. – Мы обрушим на них не просто правду об их прошлом. Мы обрушим на них их настоящее. Мы покажем им, что их мир, их вера, их война – всего лишь пыль на крышке гораздо большего и страшного механизма. Я хочу увидеть, что перевесит. Их примитивные инстинкты? Их страх? Или в них есть искра чего-то большего? Способность принять реальность, какой бы уродливой она ни была.
В его голосе прозвучала та самая холодная, почти бесчеловечная любознательность, что двигала им всегда. Он был подобен ребенку, который, не из злого умысла, а из чистого, ненасытного любопытства, разламывает сложный механизм, чтобы посмотреть, как он устроен внутри. Ему было все равно, сломается ли он навсегда. Важен был процесс. Важно было знание.
– Ты хочешь устроить им экзистенциальный шок, – констатировал Ассистент. – Сравнимый по масштабу с падением их примитивной религии. Ты собираешься сыграть в бога, который является не для того, чтобы даровать заповеди, а чтобы продемонстрировать чертежи мироздания и посмотреть, сойдут ли они с ума.
– Не совсем, – Сайрен позволил себе редкую, кривую улыбку. – Я не собираюсь ничего им дарить. Я собираюсь провести демонстрацию. А что они вынесут из этой демонстрации – их личная проблема. Возможно, Вейл, со своим циничным прагматизмом, увидит в этом лишь новый инструмент для власти. Возможно, Аола, с ее волей к выживанию, сумеет использовать это для создания чего-то нового. А возможно, они все просто перережут друг друга в припадке паники. Любой исход по-своему информативен.
– И по-своему скучен, – добавил Ассистент. – В конечном счете. Потому что они всего лишь люди. Ограниченные, эмоциональные, предсказуемые в своей непредсказуемости.
– Возможно, – согласился Сайрен. – Но сам кристалл… он не человек. Он – нечто иное. И это «иное» – вот что представляет для меня настоящий интерес. А эти люди… они мой ключ. Или мое долото. Или просто фон.
Он подошел к панели управления «Хронометром». Его пальцы легли на знакомые узоры.
– Значит, решено. Мы начинаем активную фазу. Я спускаюсь.
– Лично? – в голосе Ассистента вновь зазвучала тревога. – После того как кристалл уже продемонстрировал способность взаимодействовать с нашими системами? Это безрассудство. Мы не знаем, на что он еще способен. Он может попытаться взять под контроль «Хронометр». Или просканировать твое тело. Или просто… стереть тебя, как некорректные данные.
– Все это – риски, – кивнул Сайрен. – Но дистанционное наблюдение больше не дает нам нужной глубины. Нам нужны тактильные данные. Энергетические пробы с близкого расстояния. Возможно, прямое взаимодействие. Я не могу сделать это через проекцию. «Хронометр» – ключ, но чтобы открыть дверь, ключ нужно вставить в замочную скважину.
– Мне не нравится эта метафора, – проворчал Ассистент. – Она подразумевает, что за дверью может быть что угодно. Включая то, что сожрет ключ и того, кто его держит.
– Это и есть суть любого открытия, – Сайрен снял браслет с запястья, и устройство, обычно инертное, отозвалось легким свечением в его руке. – Подготовь протокол физического переноса. Координаты… – он снова взглянул на проекцию храма, его взгляд остановился на затемненной нише за пьедесталом кристалла, скрытой от посторонних глаз. – Я выберу точку вне прямого поля зрения. Нам не нужен лишний хаос с самого начала.
– Протокол активирован, – Ассистент вздохнул, и это был самый что ни на есть человеческий звук, полный обреченности. – Сканирую целевую зону на предмет биологических и технологических угроз. Уровень угроз… приемлемый. По крайней мере, со стороны аборигенов. Со стороны кристалла… данные отсутствуют. Буду действовать по обстоятельствам.
– Всегда, – Сайрен водрузил браслет обратно на запястье. Он почувствовал, как холодный металл впивается в кожу, настраиваясь на ритм его собственной, вечной жизни. – Я хочу, чтобы ты вел постоянный мониторинг всех энергетических полей в радиусе километра от моей позиции. Любое колебание, любое отклонение – немедленно. И будь готов к экстренному извлечению, если… если кристалл решит проявить более активный интерес.
– О, я буду готов, – Ассистент снова обрел свою язвительность. – Я уже предвкушаю, как буду вытаскивать твое бесчувственное тело из межпространственного вихря, в то время как вся планета погружается в хаос из-за твоего «археологического» рвения. Стандартный рабочий день.
Сайрен не ответил. Он закрыл глаза, сосредоточившись на тактильных ощущениях. Он чувствовал мощь «Знамения» вокруг себя, титановые ребра корабля, гул его сердца – термоядерного реактора. Он чувствовал бесконечную пустоту космоса за бронированными стенами. И он чувствовал тусклое, но настойчивое притяжение планеты внизу. Притяжение загадки.
Он больше не видел в этом мире скучную, заезженную пластинку. Он видел лабораторию. Театр. Игровое поле. И он был готов сделать свой ход. Первый по-настоящему значимый ход за долгое, долгое время.
– Начинай, – мысленно отдал он команду.
Ощущение было куда более интенсивным, чем при проекции. Это не было смещением сознания. Это было смещением всего. Его тело, его плоть, его кости – все было разобрано на субатомные частицы, вплетено в сложнейший танец силовых полей «Хронометра» и пронесено через нематериальную щель в ткани реальности. Это был миг абсолютной диссоциации, когда он был ничем и всем одновременно. Нигде и везде.