Глава 1. Мероприятия в рамках оптимизации
Ева сидела за своим рабочим столом, уставившись в мерцающий экран компьютера. Слева от неё возвышалась пухлая стопка распечатанных счетов и договоров аренды, которые надо сверить и внести в автоматизированную программу учета. Справа – такая же стопка, но уже гораздо тоньше: отработанные и внесенные в память компьютера документы. Процесс перекладывания бумажных листов слева направо продвигался не так быстро, как хотелось Еве. Точнее – совсем не быстро. Нельзя ошибиться ни в одной цифре, иначе программа выдаёт ошибку, и приходится начинать всё сначала. А времени на подготовку и отправку годового отчета оставалось всё меньше.
Рабочий день закончился. Офис опустел.
Нудная работа вытягивала все нервы. Шея от напряженного вглядывания в столбики с цифрами на экране начинала отзываться ноющей болью. От нарастающего ощущения сухости в глазах не помогало ни частое моргание, ни массирование век пальцами. Ева где-то услышала и запомнила этот совет, но на практике он оказался не очень эффективным в борьбе с усталостью глаз.
На последнем семинаре, организованном руководством головного офиса, их учили: «основополагающий принцип управленца – максимальное делегирование полномочий подчинённым». Старший менеджер должен заниматься только тем, что нельзя доверить нижестоящим.
Семинар вел инструктор из Москвы, или, как он просил себя называть – тренинг-менеджер, – молодой человек по имени Сергей, возрастом, может быть, чуть старше Евы.
Нельзя сказать, чтобы она услышала для себя новое, это был краткий пересказ одного из учебных курсов, но в том, как он преподносил общеизвестные истины, было что-то завораживающее. Как и сам внешний вид тренинг-менеджера: темно-синий, искрящийся блестками, расстегнутый пиджак с засученными рукавами, бордовый, в белую полоску галстук, узкие зеленые коротковатые брюки, из-под которых выглядывали полосатые носки. Прическа – длинная косая челка ослепительно белых, как первый снег, волос. Волнующий взгляд неестественно голубых, почти синих глаз. Идеальный образ для обложки айдол-аниме. Редкая залетная птица в её краях.
Он прохаживался по сцене, остроумно шутил, комментируя слайды на большом экране, присаживался на стол, а то и просто садился на ступеньки подиума, перебрасывая микрофон в руках, как горячую картошку. И, казалось, с завтрашнего дня на работе у неё все завертится, ускорится, замелькает в невиданном темпе.
Но реальность, в которой жила Ева, выглядела по-другому: то, что хорошо в теории – на практике маловыполнимо. Она с удовольствием «делегировала» бы механическую рутину своим подчинённым: Татьяне Павловне и Елене – но, как назло, у Лены началась, на три дня раньше запланированного, сессия на заочном, а Павловна как огня боится программы «1С».
Ева выпрямила спину, уперлась затылком в подголовник кресла и закрыла глаза. В мыслях она снова вернулась к прошедшему семинару.
Когда лекция завершилась, и благодарные слушатели, из тех, кто постарше, после продолжительных аплодисментов потянулись к выходу, молодой человек спрыгнул со сцены и сразу попал в окружение восторженных девиц, засыпавших его вопросами, не терпящими отлагательств.
Менеджмент Торгового центра в полном составе, во главе с Евой, по театральной привычке остался на своих местах в первом ряду зала, ожидая пока толкучка в гардеробе утихнет.
Неожиданно Сергей с приветливым выражением лица подошел к Еве, стараясь смотреть одновременно на всех троих.
Он задал общий вопрос:
– Как вам лекция? Я не очень занудствовал?
Но по взгляду было видно, что обращался он только к Еве.
Татьяна Павловна из вежливости, а Лена – совершенно искренно, –засмеялись. Ева лишь снисходительно улыбнулась:
– Хороший пересказ моего институтского курса.
На что Лена горячо возразила:
– А мне было очень интересно. Узнала для себя много нового.
Татьяна Павловна добавила:
– Большое спасибо. Мне тоже кое-что пригодится.
Сергей слегка смутился, или, может быть, ему хотелось это показать, и он в своё оправдание ответил:
– Всегда полезно освежить багаж знаний. И… не судите слишком строго. Я должен учитывать средний уровень аудитории, а не только таких профи, как вы.
Ева, наконец, засмеялась:
– Вы меня поставили в глупое положение. Вы правы. Мне еще учиться и учиться.
Сергей, растопив лёд предубеждения в отношении себя и добившись первых зримых признаков расположения, принялся развивать успех:
– Посоветуйте хороший ресторан в вашем городе. Я после лекции чертовски проголодался. У меня идея: а давайте все вместе сейчас нагрянем в ближайшее гастрономическое заведение?
Татьяна Павловна быстро сориентировалась и умело изобразила смущение:
– Нет, нет. Извините, Сергей. У меня дома муж не кормлен. Вы уж, молодежь, веселитесь. Время ваше.
Её поддержала Елена, воспользовавшись несколькими секундами для обдумывания ответа:
– Я бы с удовольствием, но у меня сегодня онлайн-лекция с контрольным опросом. Не могу пропустить, извините.
Сергей вопросительно посмотрел на Еву.
– Хорошо. Я тоже проголодалась.
Сергей не скрывал своей радости:
– Мой номер на первом этаже. Выйду через пять минут.
***
Через пять минут к Еве, стоявшей у входа в бизнес-центр, подошел, улыбаясь, незнакомый молодой человек в легкой куртке из клетчатой пальтовой ткани, с вязаной серой шапкой на голове, похожей на плоскую казачью папаху, скрывающую волосы, и в больших дымчатых очках в роговой оправе.
Ева неуверенно уточнила:
– Вы Сергей?
Он рассмеялся:
– Не похож?
Ева пригляделась и удивленно ответила, словно оправдываясь:
– У вас цвет глаз изменился.
– Контактные линзы. Я их снял.
***
– Хватит мечтать. Работай! – приказала себе Ева, и в очередной раз углубилась в кропотливый процесс сверки счетов, набирая длинные строки с числами на клавиатуре. От накопившейся усталости приходилось всё чаще нажимать автоматной очередью клавишу с обратной стрелкой и стирать ошибки на экране. Усилия воли и концентрации внимания хватило ненадолго.
За окном офиса, прихваченном по углам морозными узорами, медленно падал снег, превращая асфальтированную площадку перед Торговым центром в белоснежный бесконечный ковёр. Сама парковка выглядела как заснеженное поле – на котором уже ничего не вырастет, усмехнулась Ева. В начале её работы в Торговом центре парковка была постоянно заставлена дорогими иномарками. Богатые покупатели съезжались сюда за покупками со всего города. Но те времена как-то незаметно сошли на нет. Вместе с исчезновением престижных бутиков и модных брендов.
В воздухе витал сладковатый аромат корицы от новогодних свечей, которые продавались в одном из магазинов этажом ниже. На столе горела настольная лампа, отбрасывая уютный жёлтый круг света на разложенные отчёты. Несмотря ни на какие неприятности, предновогоднее настроение находило свою тайную тропинку к сердцу Евы. В очередной, а если быть точнее – в двадцать первый раз, если вести отсчет с её четырёхлетнего возраста, когда она отчетливо запомнила момент фотографирования маленькой девочки в смешном платьице под роскошной ёлкой с огромными цветными шарами. Такое не забыть, если тебя снимают со вспышкой без предупреждения. У неё сохранилась эта фотокарточка, отпечатанная на настоящей цветной фотобумаге в фотолаборатории, с волнистыми краями, хотя и с поблекшими от времени красками: девочка с испуганным взглядом неуклюже держит большого плюшевого мишку, зачем-то сунутого ей в руки перед «фотосессией».
Ева вздохнула, откинувшись на спинку кресла. Работа старшего менеджера оказалась не такой гламурной, как ей представлялось вначале. Бесконечные проверки арендаторов, конфликты с персоналом, отчёты, которые нужно сдать «ещё вчера» … Задержки с оплатой за аренду, просьбы перенести оплату на следующий месяц.
По должности ей требовалось проявлять выдержку и непреклонность в отстаивании интересов компании, владеющей Торговым центром. Финансовый поток должен быть непрерывным и, если не постоянно возрастающим, то, хотя бы, не снижаться. Несмотря на рост издержек по эксплуатации здания и прочим расходам и отчислениям.
Ева знала, что её деловые качества по праву оценены на самом верху, в столичном головном офисе, что подразумевало заманчивые перспективы. Но ей было жалко мелких предпринимателей, отдающих почти всю выручку в счет оплаты аренды, а иногда и просто работающих себе в убыток, надеясь на лучшие времена. Поэтому Ева нередко соглашалась отсрочить платежи. Она даже подсказывала, как можно сэкономить, уменьшив арендуемую площадь на несколько метров. Правда, это приводило к тому, что в торговом зале начинало появляться все больше свободных «полян», но пока это не бросалось в глаза. А если появятся вопросы у руководства, то у нее был заранее заготовлен ответ: «проводятся мероприятия в рамках оптимизации торговых процессов».
Но самым тяжёлым в её работе был даже не объём задач, а человек, сидевший в кабинете через коридор.
Артём Сергеевич Громов, управляющий Торговым центром, высокий крупный мужчина за сорок, выглядящий старше своего возраста, с «солидным брюшком», в дорогом костюме, с короткой стрижкой для сокрытия седеющих волос, и взглядом оловянных, глубоко посаженных глаз, словно подернутых маслянистой пленкой. Взглядом, который просверливал насквозь.
С первого дня её работы он начал проявлять к ней «особое внимание». Сначала это были комплименты: «Ева, вы сегодня выглядите потрясающе», первое время он обращался к ней «на Вы», потом последовали приглашения на бизнес-ланчи, а затем и откровенные намёки на то, что их отношения могли бы стать «ближе». Она вежливо отшучивалась, но внутри её в такие моменты сковывал холодный страх: отказать ему значило поставить крест на карьере. А карьера была для неё всем.
В дверь осторожно постучали.
– Войдите, – сказала Ева, не поднимая глаз от экрана.
Дверь приоткрылась, и в кабинет заглянул Андрей. Он стоял на пороге, сжимая папку с документами, словно боялся переступить черту. Его рыжеватые волосы были растрёпаны, а на щеках играл румянец, как от мороза. Тонкие запястья рук выглядывали из-под коротковатых рукавов серого пиджака.
– Здравствуйте, Ева, – пробормотал он, решившись, наконец, войти, и протянул папку. – Отчёт за месяц. И… счет на оплату аренды.
Ева улыбнулась, принимая документы. Андрей был одним из самых добросовестных арендаторов. Его небольшой магазин сувениров располагался на третьем этаже, рядом с детской площадкой. Она помнила, как полгода назад он пришёл в офис, нервно теребя бейсболку в руках, чтобы подписать договор. Тогда он казался ей потерянным подростком, а не владельцем бизнеса.
– Всё в порядке с магазином? – спросила Ева, подписывая бумаги. Слова прозвучали с искренним сочувствием, которое ей бы хотелось, но не удалось скрыть.
– Да, спасибо, – он опустил глаза. – Новогодний ажиотаж… люди закупаются подарками. А у меня самые низкие цены.
– Рада за вас, – Ева протянула ему копию счёта. – Если что-то понадобится, обращайтесь.
Андрей кивнул и, задержавшись на мгновение у двери, вышел. Ева проводила его взглядом, задумавшись. Она замечала, как он иногда украдкой смотрел на неё, когда заходил в офис. Его взгляд казался тёплым, но робким, словно он боялся обжечься. «Он как птенец, выпавший из гнезда», – подумала она тогда. Но мысль о том, чтобы позволить кому-то приблизиться к себе, пугала её. Её жизнь была чётко распланирована: карьера, независимость, никаких лишних рисков.
***
Наконец, настал тот момент, когда можно с облегчением нажать на большую круглую кнопку на корпусе древнего настольного компьютера, давно просящегося на покой натужным гудением вентилятора. Руководство Торгового центра экономило на оргтехнике, объясняя это тем, что программное обеспечение привязано к «железу». А замена «софта», обойдется в гораздо большую сумму, чем модернизация компьютерного парка. Ева с удовольствием, и намного быстрее выполняла бы эту работу на своем ноутбуке, но подключать посторонние и «несертифицированные средства автоматизации вычислений» строго запрещалось.
Осталось только рассортировать документы по папкам и разложить их по полкам офисного железного шкафа с замком-шифром на дверце.
Вдруг дверь распахнулась, и в кабинет вошёл Артём Сергеевич. Он был одет в тёмно-синий костюм, от него пахло дорогим парфюмом с нотками сандала. В руках он держал два билета.
– «Ева, у меня для тебя сюрприз», – сказал он торжественно и с каким-то радостным предвкушением, положив билеты на стол. – На Новый год я арендовал шале на горнолыжном курорте. Ты составишь мне компанию.
Она почувствовала, как по спине пробежали мурашки.
– Спасибо, Артём Сергеевич, но я… не уверена, что смогу. У меня много работы.
Он усмехнулся, опершись руками о стол:
– Работу можно отложить. Это шанс показать себя с другой стороны. – Его пальцы легли на её руку. – Ты же понимаешь, как это важно для твоего будущего?
Ева отдернула ладонь, словно обожглась.
– Я не умею кататься на лыжах, – попыталась она возразить.
– Научу, – он выпрямился, сверкая безупречной улыбкой. – Билеты уже куплены. Уезжаем через три дня.
Когда он вышел, Ева опустилась в кресло, глядя на билеты. На них красовалась надпись: «Горнолыжный курорт «Серебряный пик». Люкс-шале с панорамным видом».
Она сглотнула ком в горле. Мысль провести несколько дней наедине с ним вызывала тошноту, но отказаться значило подписать себе приговор. Из случайно подслушанных обрывков разговоров других сотрудниц Ева знала: Артём Сергеевич не прощал слова «нет».
Глава 2. "Назад возьмите ставший лишним дар"
По дороге домой Ева зашла в кафе «Зимний сад», которое располагалось на первом этаже Торгового центра, в стеклянной пристройке с панорамными окнами.
Снаружи под свисающими разноцветными гирляндами искусственных ледяных сосулек мелькали прохожие с яркими пакетами, заполненными подарками для своих близких и родных.
Внутри пахло корицей, жареным миндалём и еловыми ветками – ароматическая смесь, которую администрация, по совету Евы, закупала специально к ажиотажным дням, отмеченным чрезмерно высоким наплывом людских масс, чтобы расслабить и успокоить покупателей. Они в таком состоянии дольше задерживаются в торговых залах, обеспечивая хорошую прибавку к выручке для продавцов-арендаторов.
Профессиональным взглядом Ева с удовлетворением отметила: по случаю наступающих новогодних праздников столы накрыты красными скатертями с вышитыми серебряными снежинками. Надо будет похвалить за это управляющую кафе на ближайшем совещании.
В центре зала возвышалась искусственная ёлка, украшенная небьющимися китайскими шарами и табличками с QR-кодом и призывами: «отсканируй и получи скидку от Деда Мороза!».
В детских воспоминаниях Евы сохранилась картинка, как её мама с величайшей предосторожностью закрепляет медными проволочками стеклянные, и потому очень хрупкие, цветные шарики и фигурки белочек и зайчиков на прищепках на настоящей длиннохвойной сосенке, – ели тогда были в большой редкости и стоили ужасно дорого.
Каждый Новый год Еве хотелось ёлочку, но мама ей всегда объясняла:
– Лучше взять сосну, она дольше сохраняет иголки. А ёлка быстро осыпается. Замучаешься подметать.
Ева улыбнулась, встряхнула головой и машинально поправила прическу, избавляясь от сентиментальных воспоминаний.
Из невидимых динамиков лилась негромкая новогодняя мелодия из фильма «Чародеи» в джазовой обработке, её звук приглушался гулким смехом гостей и позвякиванием посуды.
Ева протиснулась между столиками, где сидели уставшие покупатели с детьми, бизнесмены с телефонами и парочки, обменивающиеся взглядами над чашками какао.
Подруга Евы – Катя – менеджер по рекламе, как всегда, заняла лучший столик у окна – стратегическую точку для наблюдения за посетителями. На месте, зарезервированном для Евы, красовался выложенный ноутбук с наклейкой «Креатив – это хаос», а рядом – полная пепельница и три пустых стакана от латте.
– Ты выглядишь как снеговик, которого забыли долепить, – Катя по-дружески рассмеялась, разглядывая растянутый свитер подруги. – Когда уже купишь что-то нормальное?
Ева провела рукой по грубой шерсти, вспомнив, как мама вязала этот свитер зимним вечером на кухне, пока отец орал в соседней комнате в поисках недопитой бутылки. Тогда она дала себе обещание: вырваться из этой ямы.
– Он греет, – просто ответила Ева, отодвигая меню с десертами. – И не отвлекает от главного.
Катя закатила глаза, доставая сигарету. Зажигалку тут же подал подоспевший официант, который, похоже, хорошо знал её привычки.
– Ладно, ударница-Гертруда. Тогда хотя бы капучино выпей. – Она взмахнула рукой, вызывая персонал. – Еще два тирамису и два капучино. Наша гостья замерзает.
– Я не…
– Молчи. Ты дрожишь как осиновый лист.
Пока Ева согревала ладони о чашку, Катя оживлённо рассказывала о новогодней рекламной кампании:
– Представляешь, клиент хочет, чтобы Дед Мороз раздавал скидки через QR-коды.
Она достала телефон и показала эскиз: мультяшный старик в очках виртуальной реальности, со сладострастной улыбкой на губах.
– Я ему говорю: «Валера, это же неестественно! Что он там смотрит – порнуху?» А он: «Катя, сейчас все через QR коды живут!» Пришлось добавить северных оленей с гаджетами на шее.
Ева попыталась улыбнуться, но улыбка вышла кривой. Катя, не замечая, продолжила:
– А ещё у нас корпоратив в «Ледяном замке». Там будет квест: найди шампанское под ёлкой. Говорят, директор спрятал бутылку 1990 года. Ты бы видела его лицо, когда я предложила…
– У тебя всё так… легко получается, – позавидовала Ева. – Реклама, праздники, клиенты… А для меня – Новый год… нет слов. Одни эмоции.
Катя замолчала, наконец заметив погрустневший взгляд подруги.
– Легко? – Она затянулась сигаретой, выпуская дым в сторону вентиляции. – Вчера я три часа уговаривала бабушку из цветочного магазина не использовать шрифт Comic Sans в логотипе. Она ни в какую. Говорит, что это её «стиль». И знаешь – как мы общались? По электронной почте! Как в прошлом веке! Она до ужаса боялась вирусов! А позавчера пришлось спасать аккаунт кофейни после того, как бармен выложил фото крысы на кухне. Даже не спрашивай, чего мне стоило организовать бригаду ботов с нужными отзывами.
Катя потянулась к пепельнице, обронив пепел на стол.
– Но да, соглашусь. Новый год – это ад. Зато бонусы летят как конфетти из хлопушки. – Катя достала из сумки конверт из золотой фольги. – Смотри, путёвка в Таиланд. Хочу встретить рассвет на пляже, а не в офисе с ароматом лука из прошлогоднего винегрета.
Ева потрогала конверт, ощутив внутри глянцевую бумагу. В кармане её рюкзака лежал всего лишь список просроченных счетов арендаторов.
– А я, наверное, буду сверять отчёты. Если, конечно, Громов не утащит меня в свой «зимний рай».
Катя нахмурилась, разглядывая подругу.
– Слушай, может, тебе взять отпуск? Уехать куда-нибудь. К родителям.
– Родителям? – Ева отпила остывший кофе. – Мама в больнице, отец… ты знаешь.
Тишина повисла между ними, нарушаемая только смехом детей у ёлки. Катя протянула руку через стол, смахнув крошку с плеча Евы.
– Тогда ко мне. У меня будет вечеринка. Без старпёров, без отчётов. Только шампанское и дурацкие новогодние фильмы.
– Спасибо, но… – Ева вздохнула, глядя на часы. – Мне ещё надо занести документы Андрею. Он ждёт.
– Андрей? – Катя приподняла бровь. – Этот застенчивый парень из сувенирного? Он тебе нравится?
– Не начинай.
– Начинаю! – Катя хлопнула ладонью по столу, заставив вздрогнуть соседей. – Почему бы и нет? Милый, скромный, не Громов.
– Потому что я не могу позволить себе… ошибки. – Ева изобразила серьезное лицо. – У меня нет права на слабость.
Катя опять закатила глаза, доставая из сумочки зеркальце. Её ногти, покрытые лаком «кровавая луна», сверкали в свете люстры.
– Слабость? – она поправила чёлку. – Твоя слабость – это цифры в таблицах, которые никто, кроме тебя, не видит. А моя – вот это.
Катя щёлкнула ногтем по стеклу, и повернула зеркальце так, чтобы в нем отразилась подтянутая, атлетическая фигура молодого бармена, украдкой поглядывающего в их сторону. – Сегодня он, завтра другой… Жизнь слишком коротка, чтобы копить на пенсию.
Ева вздохнула, наблюдая, как бармен наливает в бокал взбитые сливки. Его движения были точны и безэмоциональны – как у робота. «Он, наверное, тоже мечтает о чём-то большем», – подумала она, но вслух сказала:
– Ты права. Жизнь коротка. Поэтому я не собираюсь тратить её на тех, кто даже не запомнит моего имени.
Катя замерла, поднося ко рту ложку с десертом. Кремовые «облака» на её тирамису напоминали абстрактную картину – красиво, но бессмысленно.
– Ты всё ещё веришь, что добьешься должности управляющей? – спросила она, нарочито небрежно. – Громов тебя сожрёт.
– Меня уже пытались «сожрать», – Ева улыбнулась, вспоминая университетского преподавателя, который ставил тройки за отказы встречаться. – Но я не из тех, кого едят без соуса.
Катя рассмеялась, но смех звучал напряжённо. Она потянулась за сахарницей, будто ища в ней ответы.
– Знаешь, я иногда завидую твоей… упёртости, – она бросила два кубика сахара в чашку. – У меня нет такой… цели. Да и зачем? Сегодня есть деньги – есть жизнь. А завтра – посмотрим.
Ева наблюдала за кусочком сахара, тонувшем в её кофе и пускающим мелкие пузырьки. Внезапно ванильно-пряный запах корицы, витающий над залом кафе, смешался с другим запахом – пыльным, с оттенком ржавчины, горячего асфальта и старого дерева. И перед ее внутренним взором всплыл двор за магазином «Продукты», где ее мама работала кассиршей.
Лето. Жара тогда стояла колючая, над асфальтом дрожало марево. Пыльные тополя шумели листвой, словно жалуясь на раскаленный ветер.
Они с Катей – две тощие девчонки в выцветших платьицах – строили кукольные домики. Настоящим везением считалось добыть огромны картонные коробки, выброшенные из магазина. Также в дело шли кривые деревянные рейки, найденные у забора. Катя, уже тогда обожавшая все красивое, возилась с самой большой коробкой – от упаковок с пакетами кукурузных хлопьев. От них внутри сохранялся сладковатый ванильный запах. Она старательно вырезала ножницами «окна», приклеивала конторским клеем-карандашом вырванные из журнала картинки цветов на «стены».
– Смотри, Евка! – Катя гордо помахала обклеенной блестками крышкой от банки с подвесом из ниток. – Это будет люстра! Как у принцессы во дворце!
Ева копошилась рядом. Ее «дворец» был скромнее – деревянная коробка из-под стирального порошка. Но она задумала невозможное: настоящую двухэтажную крепость. Для второго этажа нужна была еще одна коробка. И она увидела её. На глухой задней стене магазина рядом с контейнерами висела старая пожарная лестница. Высокая, страшная, изъеденная ржавчиной. По ней можно забраться на плоскую крышу низкого склада, где, как знала Ева, лежали пустые ящики. Там могла быть ее крыша!
Сердце колотилось, как птица в клетке. Лестница казалась бесконечно высокой, ее перекладины – скользкими и ненадежными. Но мысль о верхнем этаже, о крепости, которую оценят даже старшие мальчишки, гнала страх прочь.
– Кать, помоги! – позвала Ева, подбегая к основанию лестницы. – Там коробки! Надо только дотянуться!
Катя, только что любовавшаяся своей «люстрой», подошла, сморщила носик и отступила на шаг.
– Туда? Высоко! И страшно! Ты же упадешь! Давай лучше мою люстру повесим? Или бантики приклеим?
Но Ева уже схватилась за холодную, шершавую перекладину. Первая ступенька. Потом вторая. Ноги дрожали, асфальт под ногами уменьшался. Пыль щекотала нос. Она не смотрела вниз, только вверх, на край крыши: «Еще немного. Только добраться до верха. Там будет коробка. Там будет Второй Этаж».
Налетающий порывами горячий июньский ветер свистел в ушах. Посередине пути одна ступенька качнулась под ее маленьким весом, издав скрежещущий звук. Ева вскрикнула, цепляясь мертвой хваткой. Сердце ушло в пятки. Внизу Катя ахнула:
– Евка! Слезай! Сейчас же! Упадешь!
Страх обжег ледяным пламенем. Но слезть – значило признать поражение. Значило остаться без «крепости». Значило, что высота победила. «Нет!» – пронеслось в ее горячей головенке. Она впилась пальцами в ржавый металл, почувствовав, как краска крошится под ногтями. «Только вверх. Только вверх!». Она продолжила восхождение. Медленно, цепко, как маленькое, упрямое животное. Каждый подъем ноги был подвигом. Каждая перехваченная перекладина – победой над дрожью в коленках. И вот – последний рывок. Теплый бетон крыши под ладонью! Она перекатилась через парапет, шлепнулась на пыльную поверхность, задыхаясь. Солнце слепило. Рядом лежали три, чуть помятые, но целые картонные коробки! Победа! Лицо расплылось в улыбке, забыв про страх и ссадины на коленках. Она доползла до края крыши, высунулась.
– Кать! Я тут! Смотри! Коробки! Теперь у нас будет самый высокий дом во дворе!
Катя снизу смотрела на нее, прикрыв глаза ладошкой от солнца. В ее взгляде было восхищение, смешанное с ужасом.
– Ты сумасшедшая, Евка! Совсем! – крикнула она вдруг с непонятной обидой в голосе, словно в маленькой девочке на мгновение проявилась взрослая тетя из будущего. – Ну ладно, бросай одну! Осторожно!..
…Непроизвольно Ева сжала ладонь в кулак, ощущая под подушечками пальцев призрачную шершавость ржавой перекладины. Тот страх, та высота… и то упрямое «Только вверх!», которое гнало ее вперед, несмотря ни на что. Оно жило в ней до сих пор.
Гладкая поверхность фарфоровой чашки сейчас казалась такой далекой от той ржавой лестницы. Но стремление подняться, преодолеть, достичь своей цели – было тем же самым. Даже если там, наверху, ее ждал только Громов, отчеты и бесконечная борьба.
Она с едва угадываемой улыбкой на губах устремила невидящий взгляд поверх голов беззаботных посетителей кафе, туда, где в ее памяти пылились картонные коробки счастья на залитой солнцем крыше.
…Вслед за этим воспоминанием сразу возникло еще одно: как Катя в школе мечтала стать актрисой. Тогда она репетировала монологи перед зеркалом, а сейчас её главная роль – «девушка, которая ни к чему не привязана».
– Помнишь, ты хотела играть в театре? – неожиданно спросила Ева.
Катя на мгновение застыла, затем махнула рукой, и ее браслеты звякнули, словно разбивая хрупкое воспоминание о картонных хоромах:
– Детские бредни. Театр – это скучно. Там платят копейки, а на аплодисменты не купишь платье. – Она придавила вилкой тирамису, разрушая идеально ровные слои. – Кстати, о платьях… Видела новую коллекцию в бутике? Там такое красное – в пол, с разрезом до бедра. Тебе бы подошло.
– Сначала должно подойти время, чтобы его надеть, – парировала Ева.
Сколько прошло времени с тех пор? Десять лет… Школьная раздевалка. Катя, в заношенной кофте, держа в одной руке книжку из школьной библиотеки, а в другой бумажный листок с ролью, декламирует перед треснувшим зеркалом для единственной зрительницы – Евы:
«…Назад возьмите ставший лишним дар.
Порядочные девушки не ценят,
Когда им дарят, а потом изменят…»
Её голос дрожит, но глаза горят странным блеском.
Дверь распахивается, врывается стайка девочек с новыми модными рюкзаками. Одна из них фыркает:
– Тоже мне, Офелия! Да брось актрису корчить, тебя в драмкружок не взяли!
– Это не мой уровень, – звучит презрительный ответ.
Катя сжимает листок с текстом, превращая его в бумажный комок. На следующий день она покрасит губы маминой помадой и пойдет на свидание со старшеклассником, который подарит ей сережки из ларька.
***
– …Ева? Ты где? – Катя щёлкнула пальцами перед её лицом.
– Прости, задумалась, – Ева отпила глоток холодного кофе, – ты говорила о платье.
– Да забей. – Катя откинулась на спинку стула, рассматривая свой маникюр. – Слушай, а если Громов всё-таки… ну, знаешь… предложит тебе повышение за «услугу»?
Ева медленно повернула чашку, следя, как свет играет в коричневых разводах на дне.
– Он уже предлагал.
– И??? – Катя привстала, чуть не опрокинув десерт. – И ты мне молчала?!
– Я сказала, что предпочитаю зарабатывать, а не выпрашивать. – Ева достала из сумки ежедневник, где между страниц с пометками из отчётов лежала засохшая орхидея. – Карьеру строят не в постели, Кать.
– Ага, особенно когда эта постель – люкс в пятизвёздочном отеле, – Катя закатила глаза, но в её голос прокралась нотка горечи. – Ладно, святая. А что ты будешь делать, если он начнёт палки в колёса ставить?
– Вытащу их и построю мост, – Ева закрыла ежедневник. – Как в детстве, помнишь?
Катя хмыкнула, вспоминая, как они строили кукольные домики из старых коробок и сломанных деревянных реек во дворе за магазином. Ева всегда хотела, чтобы у её домика была двускатная крыша и картонные створки на окнах. Катя же предпочитала брать готовые коробки из магазина.
– Ты всё та же, – пробормотала Катя. – Упертая.
– А ты нет? – Ева посмотрела на подругу, пытаясь разглядеть ту девочку с томиком Шекспира в раздевалке.
Катя отвернулась, наблюдая, как бармен льёт сироп в бокал. Его движения были такими же монотонными, как её дни.
– Я … не хочу быть как ты, – неожиданно вырвалось у неё. – Вечно гнаться за чем-то. Приходить домой уставшей, как лошадь.
– А я не хочу просыпаться в сорок с мыслью, что прожила чужую жизнь, – мягко ответила Ева.
Тишина повисла между ними, нарушаемая лишь звоном посуды и смехом у дальнего столика, где компания веселой беззаботной молодежи заказала весь винный список из кафешного меню.
В кафе вошёл высокий мужчина в белом кожаном пиджаке, из нагрудного кармана которого выглядывал уголок черного, – для контраста, – платочка. Его лицо Ева видела на фото в списке контрагентов Торгового центра. Артем Малышев, специализирующийся на поставках французских алкогольных напитков, предоставлял кафе при Торговом центре значительные скидки. Гладко зачесанные назад длинные русые волосы собраны на затылке в небольшой изящный узел, демонстрирующий усердное стремление повторить фото из модного журнала. Но простоватое выражение лица с озабоченным взглядом собранных к продолговатой переносице зрачков беспокойных глаз, заметно контрастировало с шикарной модельной прической.
Малышев оценивающе оглядел зал и направился к их столику.
– Прелестные девушки, разрешите присоединиться?
Его демонстративная улыбка напоминала образ какого-то супермена из французского кинофильма 70-х годов прошлого века. Сочетание холодной уверенности и нарочитой театральности, будто заимствованное из кадров старого полицейского триллера. А сам он по обхождению и манерам старался быть похожим на представителя той страны, из которой, по документам, и происходил его товар:
– Катя, вы сегодня сияете. А ваша подруга… – он посмотрел на Еву и протянул с шутливым укором, – …скромничает, как вижу.