Тёмный маг. Книга 10. Новый путь
- -
- 100%
- +
– Потому что рядом со мной стоит Великий Князь Эдуард Лазарев, – тихо ответил я. Хватит уже всех этих недомолвок. Они делают только хуже.
– Слышу я плохо, но могу немного читать по губам, – протянул Роман и посмотрел на Эда немигающим взглядом. – Но как?
– Длительный стазис, – выдохнул Великий Князь. – И это не то место, и не то время, чтобы обсуждать подобные вещи.
– Да, действительно, – усмехнулся Гаранин и опустил глаза, рассматривая свои слегка дрожащие руки.
– Ну вот, всё прошло не так уж и плохо, а то мы переживали, что эту информацию Рома воспримет слегка неадекватно, – пробормотал я, стараясь не вслушиваться в то, что происходило у меня за спиной.
– И он твой брат? – неожиданно громко спросил Ромка, выскочив из машины на землю.
– Да, я же тебе говорил…
– А ну, пойдём, поговорим, – процедил он и, схватив меня за ворот куртки, потащил к зданию СБ, сворачивая в неприметную подворотню, оказавшуюся тупиком. Из неё я телепортировался, пока Эд не настроил допуск к телепортации непосредственно из здания.
Рома продолжал меня тащить за собой, а я даже особо не сопротивлялся. Возможно, сейчас действительно самое лучшее время, чтобы наконец объясниться. Остановившись возле заполненных и каким-то мистическим образом оставшихся не повреждёнными взрывом мусорных баков, Ромка резко обернулся. Судя по всему, совершать такие резкие движения ему всё же не стоило. Его взгляд был немного расфокусирован, и он на мгновение приложил руку ко лбу, стараясь унять боль.
– Теперь понятно, почему Пастели так внезапно потемнели, – выпалил он, повышая голос. – И когда ты хотел мне обо всём рассказать?
– Никогда, – немного подумав, ответил я. – Тебе зачем вообще нужна была эта информация? Ты слишком болезненно реагируешь на любые, даже менее шокирующие новости.
– А то, что я, как вы там говорили, на тридцать процентов Лазарев, тебя не смущает? Меня вот очень даже это интересует, – выпалил он, делая шаг назад. – Но зато некоторые куски мозаики встали на свои места, и я больше не чувствую себя идиотом, – на кончиках его пальцев начали образовываться мелкие багряные искры. Рома их стряхнул, и они с негромким хлопком упали на асфальт, оставляя в нём глубокие рытвины.
– Рома, успокойся, это всё ничего не значит, – сказал я, отходя от него в сторону, просто так, на всякий случай. – И ты всё равно не сможешь меня убить.
– Я буду очень сильно стараться, – процедил он, но всё-таки разжал ладонь, распуская готовящееся сорваться с его руки какое-то тёмное плетение. – Мне ещё нужно о чём-то знать?
– Нет, вроде нет, – я задумался. – И, Рома, ты действительно стал полноценным членом Семьи. В нашем семейном склепе даже твоя гробница появилась. Лео очень расстроился по этому поводу, ну ты помнишь его вопли. Он, как преданнейший почитатель Лазаревых, очень хотел бы оказаться на твоём месте. Кстати, мы туда твой венок перетащили. Тот, который твоя секретарша тебе заказывала в своё время. Смотрится очень органично: строго, элегантно, как и сам саркофаг, разбавляя мрачную картину неизбежного. Тебе должно понравиться, – проговорил я, стараясь успокоить находящегося в явном раздрае Гаранина.
– Вот оно что, а я-то думал, куда он делся из приёмной? – протянул Рома, нервно хохотнув, начиная массировать виски.
– Я к чему это веду. Рома, если ты всё-таки решишь задушить меня ночью подушкой, то, как и сказал Эд, ты станешь главой Семьи со всеми вытекающими последствиями, даже несмотря на то, что ты не полноценный Тёмный и вообще не Лазарев. Думаю, Прекраснейшая сделает исключение и поможет тебе ещё немного потемнеть, – я усмехнулся, глядя, как вытягивается лицо Ромки.
– Вы не посмеете! – он указал на меня пальцем и начал стремительно приближаться. – Я – не вы.
– Да, я в курсе. И ты ещё спрашиваешь, почему мы тебе ничего не сказали раньше? – Я покачал головой
– Кто знает? – устало спросил он, отходя от меня и прислоняясь спиной к стене, закрывая глаза. – Голова болит, просто невыносимо, – простонал он. – Ещё пять минут назад было всё нормально.
– Может, она у тебя болит, потому что тебя контузило? – я нахмурился. – А знают… Да на самом деле много кто знает, и я удивлён, что ты сам не додумался. Ты же эриль. Я думаю, тебе нужно в больницу, – подойдя к нему, я принялся рассматривать побледневшее лицо.
– Я в порядке, – встрепенулся Рома. – А Эдуард и правда очень сильно похож на Веронику.
– Ну так они же близнецы, – я усмехнулся. – Только больше не говори ему подобное в лицо.
– Дима, у меня сейчас к тебе только один вопрос, – Ромка выпрямился, глядя мне прямо в глаза. Вот же… Он же знает, что менталистов круче Лазаревых не существует, и не знает, что мы не можем читать друг друга. Тебе что, совсем нечего от меня скрывать, а, Рома? А этот псих тем временем продолжал: – Так вот, у меня к тебе только один вопрос: какого хрена ты всё ещё не женат?
– Вы бы ещё громче орали про Семью и Лазаревых, а то не все услышали, – я резко обернулся на недовольный голос Егора, зашедшего в проулок в сопровождении Эдуарда. – Хотя всем на самом деле плевать, никому сейчас нет дела до бреда контуженого уголовника. Кротов сообщил, что можно входить в здание. Все перекрытия целы, и риск обвала минимален. Разобрались?
– Да, вполне, – я бросил взгляд на Ромку, а затем пошёл в сторону выхода, собираясь с мыслями. Этот разговор смог меня немного отвлечь и привести в чувства.
– Дима, постой, мне нужно кое-что тебе сказать относительно этого взрыва, – тихо проговорил Рома. – Мне известно, кто является исполнителем. – Я резко остановился и развернулся к нему.
– Это кто-то из твоих людей? – холодно поинтересовался я, сжимая кулаки.
– Не совсем, – уклончиво проговорил он, сложив на груди руки. – Ты знаешь, как работает Леуцкий?
– Тот наёмник, причастный к похищению Ванды? Понятия не имею, в тех документах, что ты послал в СБ, этой информации не было. Ты хочешь сказать, что это был он? – прямо спросил я.
– Да. Дима, я совершил чудовищную ошибку. Если бы я не был таким зацикленным на себе придурком, ничего этого не случилось бы, – он закусил губу и снова прямо посмотрел мне в глаза, делая это на этот раз намеренно, словно предлагая мне самому посмотреть, что в его многострадальной голове творится.
– Рома, рассказывай всё сначала, и если ты думаешь, что я смогу тебя прочитать, то ошибаешься, – сказал я, накладывая заглушающие чары на этот проулок. Раньше не видел в этом необходимости. – Сейчас тебя не сможет прочитать никто.
– Эм, а вот это хорошая новость, – пробормотал Рома и начал чётко отвечать. – Это стиль Леуцкого. Он специализируется на массовых убийствах, но раньше подобного масштаба за ним не наблюдалось. Когда мы вошли в здание, я сразу почувствовал специфический запах яда, с которым он работал в Гильдии. Этот яд действует очень быстро, Дима. Если бы мы с Егором задержались там хотя бы ещё на полминуты, то… Когда прогремел взрыв, все, кто находился в здании в тот момент, как этот ублюдок распылил яд, были уже мертвы.
– Ты уверен в этом? – мы с Эдом переглянулись. Я не знал, сколько человек находилось на рабочих местах, но теперь стала понятна эта странность с рассеянной энергией Смерти. Всё-таки прошло достаточно много времени, и часть энергии успела развеяться в пространстве.
– Да, я уверен. Он так работает. Сначала яд, потом по ситуации. Так, как нужно заказчику. Видимо, заказчику нужно было именно это, – глухо сказал Гаранин и обвёл взглядом уцелевший проулок.
– Рома, ты можешь ошибаться, – я покачал головой. – Леуцкий не мог проникнуть в здание. После случившегося в детском доме, мы с Эдуардом закончили очень серьёзную защиту, в том числе и подходов к зданию. Идентификаторы личности, завязанные на защитных барьерах на каждом из выходов…
– Влад Льевски, – перебил меня Роман. – Я не заметил этого раньше, потому что смотрел не туда, куда нужно, – он провёл рукой по волосам и чуть слышно застонал, видимо, даже прикасаться к голове ему было больно. – Это он, Дима. Девяносто девять и девять десятых процента.
– Тебе Егор сказал? – я хмуро смотрел на него.
– Это я тебе говорю. У меня пробудился дар эриля такой силы, которой я никогда не чувствовал ранее, как я только вошёл в здание СБ и почувствовал запах яда, – серьёзно ответил Рома. – Льевски и Леуцкий – один и тот же человек.
– Он же болтался по всему СБ, когда к Ванде подкатывал, – простонал Егор. – Я постоянно на него натыкался в коридорах. У него было много времени, чтобы подготовиться ко всему этому. Тогда ещё не было такой защиты, а из охраны – один только вахтёр на входе. Да и Ванда здесь работала, находясь в неадеквате, и явно давала ему разрешение пройти внутрь.
– Я подтверждаю слова Романа, – впервые подал голос Эд. – Мне Ольга как раз показывала некоторые записи и делилась своими выводами насчёт необычайного изменения внешности одного знакомого ей убийцы, когда прогремел взрыв. Девушка не могла связаться ни с тобой, Дима, ни со своим начальником. И очень хотела, чтобы её хоть кто-нибудь выслушал. И это всё меня совершенно не радует. Кто-то слишком сильно захотел вывести из строя Службу Безопасности, не пожалев ни средств, ни времени.
– А вообще, неплохо задумано. Мы считали, что этот Влад подозрителен, но не настолько, чтобы бросить на его поиски все силы, – покачал головой Егор.
– Во-первых, нам нужно подтверждение всего, что вы рассказали, – я стиснул зубы. – Во-вторых, Влад всего лишь исполнитель. Чтобы во всём разобраться, нам нужно выйти на заказчика, и как обычный наёмник, он вряд ли знает, на кого на самом деле работает. Ну а в-третьих, сначала нужно разобраться с тем, что у нас вообще осталось, и сможет ли Служба Безопасности дальше функционировать. Отправляйтесь домой к Эду, там Ванда, и она тоже хочет знать, что с вами всё в порядке. А мы с Эдуардом осмотрим здание. То, что от него осталось, – тихо добавил я и вышел из проулка, направляясь к входу в СБ.
Глава 3
Чем ближе я подходил к входу, тем тяжелее давался каждый шаг. Подойдя к невысокому крыльцу, я огляделся. Вокруг сновали спасатели, входили и выходили из здания, о чём-то громко переговариваясь. Я удивлённо присмотрелся к девушке, сидевшей на верхней ступени возле двери. Лучший маг огня, как и следовало ожидать, боролась с пожаром наравне со спасателями. Именно поэтому огонь удалось потушить так быстро. Кира Анисимовна Третьякова. Она смотрела потухшим взглядом перед собой и, казалось, не замечала ничего вокруг. Её заметно потряхивало, даже я почувствовал, что резерв Третьяковой был опустошён полностью. Когда я проходил мимо, она перевела взгляд на меня и едва заметно кивнула в знак приветствия. Я ответил ей тем же и вошёл внутрь, даже не представляя, что могло меня там ожидать.
Посредине холла я остановился. Стены были покрыты чёрной плёнкой, а весь пол был залит грязной пеной и водой. Здесь всегда было пусто. Даже гореть было нечему. Обойдя стойку, за которой всегда сидел дежурный, я увидел первую жертву этого теракта. Тело было обуглено, и я никак не мог понять, кто именно сегодня остался на посту в ночную смену.
И именно сейчас я действительно начал осознавать, что всё это не сон и не плод моего воображения. Погибли люди. И ни я, ни Эд, ни вся, казалось, всесильная Служба Безопасности ничего не смогли сделать.
– Ты могла это предотвратить! – не открывая глаз, прокричал я, обращаясь к той, что всегда находилась в подвале этого здания. – Ты не могла не видеть, что происходит, но ничего не сделала, чтобы этого избежать, или хотя бы предупредить кого-то из нас! – Но ответа от Оракула, физического воплощения самой Богини, я не услышал. – И на что я надеялся? – прошептал я и побрёл в сторону лестницы, медленно поднимаясь с этажа на этаж, видя при этом одну и ту же картину: гарь, копоть, вода и завалы, через которые невозможно было пока пробраться и что-либо осмотреть.
Путь к кабинету Громова тоже был перекрыт, и мне ничего не оставалось, кроме как идти на выход. Здесь мне делать пока было нечего. Спасатели уже приступили к разбору, в надежде найти выживших. Но если Ромка с Эдом правы, живых здесь не было. Уже перед самым выходом со второго этажа, я наткнулся на небольшой кабинет, о котором даже не подозревал. От огня и взрыва замаскированная панелями дверь приоткрылась.
Как я понял, это был небольшой личный кабинет Андрея Николаевича. И что самое удивительное, всё, что в нём находилось, осталось практически нетронутым пожаром. Он был почти пуст: кроме письменного стола, пары стульев и сейфа в углу, здесь ничего не было. В углу виднелась почти незаметная дверь, наверное, там был туалет. Я подошёл к столу, беря в руки уцелевшие бумаги, над которыми работал Громов. Как бы я ни пытался, прочитать и вникнуть в суть написанного так и не смог. Переполненный источник отдавался болью в груди, а растерянность и неверие начали превращаться в самую настоящую паническую атаку.
– Вот ты где, – в кабинет ворвался Троицкий, сразу бросившись ко мне, заключая в крепкие объятия. – Ты почему не позвонил? Дима! Почему я последний узнаю, что ты жив, и то от Третьяковой! Ты должен был мне позвонить, слышишь меня?! – Он отстранился и посмотрел мне в глаза.
– Прости, я не подумал. Я вообще ни о чём не могу нормально думать, – я потёр лоб и прислонился к уцелевшему столу. В комнатку зашёл хмурый и сосредоточенный Эдуард. Он сразу же приложил ладони к стенам и замер, словно к чему-то прислушиваясь.
– Главное, что ты цел, – выдохнул крёстный. – Что у тебя на щеке?
– Где? – я провёл рукой по лицу и поднёс её к глазам. Ладонь была чёрная, вся в какой-то саже. Обернувшись, я направился к двери, которую заметил, когда осматривал кабинет. Так и есть, за ней расположился небольшой санузел.
Я открыл воду и долго смотрел на текущую из крана прозрачную струю. Трубы были когда-то давным-давно вмурованы в стены, как и проводка, и закреплены магией Великого Князя, поэтому смогли пережить катастрофу, что, в свою очередь, позволило пожарным, усиленным Третьяковой, достаточно быстро для подобного бедствия справиться с огнём.
Зачерпнув ладонью пригоршню воды, я принялся с остервенением тереть щёку, на которой непонятно откуда взялся отпечаток сажи.
– Дима, ты в порядке? – из кабинета раздался голос Эдуарда. Я помотал головой, стряхивая с волос капли воды, потому что не удержался и сунул голову под струю полностью. Не могу сказать, что это мне помогло, но хотя бы дышать стало немного легче.
– Да я… – запнувшись, я быстро добавил: – Я в порядке. В относительном, – и вышел из ванной, приглаживая мокрые волосы.
– Что ты собираешься делать? С чего начнёшь? – Слава смахнул рукой со стоящего рядом с ним стула грязь и сел, задумчиво глядя на меня.
– Ты о чём? – я вопросительно уставился на него.
– Нужно отдать распоряжение… нет, нужно отдать целую кучу распоряжений: разбор завалов, поиск тел, вскрытие, установление личностей, подготовка к погребению, восстановление здания, расследование этого чудовищного инцидента…
– Ты что не видишь, СБ больше нет, её больше не существует! – и тут я не сдержался и сорвался на крик, выпуская давившую на меня энергию из переполненного источника неоформленной в заклинание сетью.
Вокруг нас закрутился чёрный смерч, который втягивал в себя всю скопившуюся во мне боль, растерянность и панику, потому что думать о том, что произошло с самой могущественной организацией Российской республики, было уже просто невыносимо. Бывшей. Бывшей самой могущественной организацией Российской республики.
Когда дышать стало немного легче, я развеял эту безобидную для нас троих силу и опустился на пол, потирая воспалённые глаза.
– Он что, не знает? – Троицкий удивлённо приподнял бровь, обращаясь при этом не ко мне, а к Эду.
– Нет, – покачал головой Великий Князь. Вздохнув, он обвёл рукой комнату. – Дима, принимай хозяйство.
– О чём ты вообще сейчас говоришь? – я почувствовал, как у меня в груди снова сжался комок.
– Ты единственный оставшийся в живых офицер Службы Безопасности. Чары настроены таким образом, что пока в живых остаётся хоть один офицер – служба существует, – медленно проговорил Эдуард, не глядя на меня. – А так как ты остался единственным…
– Ты говорил, что не знаешь, что случилось с остальными офицерами, – пробормотал я.
– Я сейчас попытался связаться с этой стервой, когда понял, что обыскать здание в ближайшее время не получится. Не на прямую, конечно, через Оракула. Каждый офицер связан с ней даже через ту кастрированную клятву, которую они принесли.
– Она тебе ответила? – спросил я устало. От запаха, жара и летающей в воздухе сажи першило в горле и щипало глаза. Во всяком случае мне хотелось бы верить, что это от запаха и сажи.
– Скажем так, она отозвалась, но… В общем, в мире живых никого из них нет, Дима. А за Грань мне ступать всё ещё не безопасно, – наверное, Эд был на этот момент самым спокойным человеком во всей столице.
– Как ты можешь так спокойно относиться ко всему, что здесь происходит?! – мысли путались, и я никак не мог сосредоточиться на единственно главной: я единственный оставшийся в живых представитель высшего руководства Службы Безопасности, а это значит…
– Если ты считаешь, что мне безразлично, то ты глубоко ошибаешься, – лицо Эдуарда не выражало никаких эмоций. – Просто должен оставаться хотя бы один человек в твоём окружении, мыслящий относительно здраво. Дима, соберись и возглавь уже Службу Безопасности. Пора определиться с тем, что нужно делать в первую очередь.
– Я не справлюсь, – прошептал я, чувствуя, как краска отхлынула от моего лица. – Эд, Слава, мне ещё только восемнадцать лет. Просто не смогу всё сделать правильно.
И тут моё тело пронзила острая боль. Я даже не мог понять, где находится её источник. Сквозь пелену боли я осторожно сел на колени и расстегнул куртку, а следом дёрнул рубашку, оголяя грудь, где пульсировало Око Гора. Знак ярко светился, а потом и вовсе загорелся синим огнём, выжигая на моей груди новые символы.
Стиснув зубы, я сидел, не шевелясь, надеясь, что это не продлится долго, и я выдержу эту пытку, не заорав. Огонь потух, и боль стала не такой невыносимой за секунду до того, как я уже готов был вслух и очень громко крыть матом Эда за его ненормальные ритуалы. Хотел добавить пару ласковых ещё и Оракулу, но боль не свела меня с ума, и я понимал, что это чревато.
И тут я увидел изменившийся знак. Он стал больше и сложнее. Простое Око Гора теперь было заключено в целый кокон переплетающихся линий, больше всего напоминавших крылья, испещрённые внутри мелкими, практически неразличимыми рунами. Символы, выжженные синим пламенем, всё ещё светились изнутри тусклым светом. Я осторожно провёл пальцами по обожжённой коже, показавшейся странно холодной на ощупь.
Боль окончательно отпустила меня. Я упал на спину, невидяще рассматривая закопчённый потолок.
– Дима, как ты? – раздался сочувствующий голос крёстного.
– Понятия не имею, – искренне ответил я.
– Дима, ты поклялся, помнишь? – Эд протянул мне руку, помогая подняться с пола. – Ты поклялся своей сущностью и своей магией, что будешь стоять на защите своей страны.
– Я помню, – прохрипел я, застёгивая рубашку.
– Ты ничего не можешь с этим поделать, – Эдуард вздохнул. – Никто не может. Ты стал начальником Службы Безопасности в тот момент, когда последний старший офицер перестал дышать. Если хочешь жить, смирись с этим – тебе ещё восстанавливать здесь всё придётся. – Я отвернулся от Эдуарда. Какие долбанутые дубовыми брёвнами черти надоумили его в своё время наложить такое сложное и страшное заклятье? Хотя он никогда не отличался милосердием к окружающим его подчинённым, да и к членам своей Семьи тоже. – Дима, соберись, это твой долг, ты же понимаешь это?
Я закрыл глаза. Я не хочу! Я не хочу ничего этого понимать!
– Мне нужно побыть одному, – с этими словами я рухнул на стул, стараясь загнать обратно подкатившую к горлу истерику. – Всего одну минуту, Эд!
– Хорошо, но сильно долго не рефлексируй, у тебя нет теперь на это ни времени, ни права, – Слава поднялся со своего стула, глядя на меня сверху вниз. Я посмотрел на него, отмечая, что морщины на его лице стали глубже. Сейчас он как никогда выглядел на свой возраст.
Эдуард подошёл ко мне и без слов стащил грязную куртку. Крёстный протянул ему своё короткое пальто, и я также молча его надел. Всё правильно, начальник Службы Безопасности обязан выглядеть прилично. Кивнув, Эд и Троицкий вышли, а я остался один, переваривая всё то, что на меня обрушилось.
– Ладно, я справлюсь. У меня нет другого выхода, – пробормотал я, перебирая лежавшие на столе бумаги. – Пускай спасатели разбирают завалы, а мне сейчас нужно сделать то, чему я научился в совершенстве за время работы в СБ.
Я встал и медленно вышел из кабинета, начиная спускаться вниз, прокручивая в голове, что должен сейчас сказать. Выйдя наружу, я вдохнул полной грудью ночной воздух, ещё раз пригладил волосы, всё ещё мокрые и потому выглядевшие гладко зачёсанными, не торчащими в разные стороны, как обычно, и решительно направился в сторону толпящихся за лентой журналистов, сразу же замолчавших при виде меня.
– Дмитрий Наумов, начальник Службы Безопасности. Я сейчас сделаю заявление. Никаких вопросов. Официальная пресс-конференция будет позже, и о её дате вам объявят заранее.
***
Ванда стояла возле окна, обхватив себя руками за плечи. Нет ничего более пугающего, чем неизвестность. Она избавилась от Полянского, и сейчас была одна, полностью погружённая в свои мрачные мысли. Раздался громкий щелчок, и свет в комнате потух, погружая девушку в темноту. Ванда вздрогнула и посмотрела в окно, отмечая, что света нет нигде и в соседних зданиях. Единственным освещённым местом оставалась Площадь Правосудия, как напоминание о недавней трагедии.
И тут она услышала, как к входной двери кто-то подошёл. Тихо и практически бесшумно. Раздался скрежет замка, но дверь не открылась. Потом послышался шорох и какое-то невнятное бормотание.
Ванда и так была на грани, а сейчас её полностью захватила паника. Она боялась темноты и не могла никак побороть страх после этого проклятого похищения. Даже присутствие рядом с ней любимого человека не спасало от частых пробуждений и накатывающей на неё панической атаки, если она засыпала в тёмной комнате.
Схватив первую попавшуюся под руку вещь, она медленно двинулась в сторону входной двери. Света луны хватило, чтобы зрение адаптировалось к темноте, и как только дверь открылась, она размахнулась и со всей силы, даже не прибегая к магии воздуха, ударила вошедшего.
– Ванда, твою мать! – она ахнула, услышав голос Егора. В комнате сразу же зажглись с десяток светляков, освещая большую часть огромного помещения.
– Чем ты меня? – простонал Роман, опускаясь на колени и хватаясь за голову.
– Сковородкой, – пискнула Ванда, рассматривая предмет в своих руках. – Я испугалась, думала, что это воры. Свет погас и…
– Ванда, кто-то смог бы войти в дом Эда без разрешения? – рявкнул Дубов, помогая Гаранину сесть на пол.
– Защищённое мощными защитными чарами здание тоже не должно было взлететь на воздух, – пролепетала Ванда и бросилась ко всё ещё держащемуся за голову Роману.
– Оно и не взлетело на воздух, – ответил ей Егор. – В нём даже перекрытия и несущие стены не были повреждены, если верить отчёту Кротова, а нам нет причин ему не верить. Поэтому, нет, в эту квартиру никто без допуска не зайдёт, если не захочет лишиться самого важного для себя.
– Я так рада, что с вами всё хорошо, – всхлипнула Ванда, обнимая Гаранина.
– И ты явно захотела это исправить, – простонал Роман, всё ещё не открывая глаз. – Хорошо, что у тебя нет пистолета. Егор, если кто-нибудь додумается дать ей в руки оружие, я надеюсь, что первым, в кого она начнёт стрелять, будет этот неудачник.
– Рома… – прошептала Ванда, уже даже не пытаясь сдерживать слёзы, когда глаза у Гаранина закатились, и он отключился, заваливаясь на пол.
Глава 4
Я склонился над Ромкой, лежавшим на диване, куда его перенесли до нашего с Эдом прихода. Электричества не было во всём районе, что-то перегорело после мощного взрыва, и в свете белых светляков кожа Романа казалась ещё бледнее обычного.
– Что случилось? – шёпотом спросил я у склонившихся вместе со мной Ванды и Егора.
– Ванда приложила его сковородкой, – ответил Егор. – Говорит, что испугалась.
– Я же не специально, – со слезами в голосе пробормотала Ванда и закусила губу. Я повернулся к ней, внимательно рассматривая. Похоже, похищение по ней ударило серьёзнее, чем мы все думали. Но ни она, ни Ромка ничего не говорили про эти необоснованные страхи. Да и Рерих, вполне возможно, сделала неправильные выводы. Не исключено, что Ванда закрылась от всех, даже от Ромы. Но он же не идиот, сам должен был заметить, что с ней не всё в порядке. Надеюсь, Гертруда Фридриховна не погибла при взрыве и согласится поработать с Вишневецкой.