Граница с Польшей. II часть

Когда я первый раз посмотрел на часы, было без двадцати час ночи. Я собрал себя по кускам и решил во что бы то ни стало уехать. Я собрал дорожную сумку примерно так же, как и в тот раз, решив взять с собой еще и бутерброд, чтобы как в прошлый раз не умирать с голоду. Пока что есть не хотелось, но я то знал, что после выпитого голод обязательно настанет. Я оделся в ту же одежду, покормил собаку, про которую только что вспомнил, и вышел из дома, взвалив на плечо рюкзак. Через пять минут автобус подъехал и я был этому рад. На улице начинал накрапывать дождик, а зонта я с собой не взял, но все же во мне теплилась надежда, что там понятия слова «дождь» просто не существовало. Потому что тогда дождю пришлось бы изобретать собственную тень.

Как и тогда, мы ехали около сорока минут. Автобус был пуст и в нем так же горел свет, что мешал рассмотреть пустынные улицы. Зато свое усталое и подавленное лицо в отражении как назло я видел лучше всего. Вскоре мое выпитое пиво дало о себе знать и я уснул, а после проснулся уже там, на Границе. Когда я открыл глаза, вокруг меня была кромешная темнота, которая не позволяла увидеть мне даже собственных рук. В первые пару секунд я не понимал где был и как здесь оказался, а потом вспомнил свой сегодняшний вечер. Наверное, – подумал я, – автобус уже остановился и ждал, когда я выйду наружу. Все было как тогда и потому я знал что мне делать, а если и не знал, то по крайней мере надеялся, что знаю. Я закрыл глаза и это помогло, я сразу стал видеть. Вот кресла, а вот сосны, похожие на сосны с неизвестного полотна Хасэгавы, вот мои руки и рюкзак, во сне свесившийся с плеча. Я поднялся с кресла и поплелся к выходу, точно не зная, зачем сюда приехал и куда собираюсь идти. Было очевидно, что о моем приезде никто не знал, потому что я приехал без приглашения, и поэтому меня никто не должен был встретить. Что я собирался делать в этой ситуации я не знал, но этот мир, в котором я опять оказался, в моей ситуации выглядел куда привлекательнее, чем мой – в нем, я надеялся, все мои тревоги и чувства не должны были до меня добраться.

Я сошел с автобуса и пошел по тропинке в сторону леса, откуда сразу же показались плывущие мне навстречу белые огни. Я решил, что буду следовать за ними, куда бы они меня не завели, ведь иного выбора у меня попросту не было. Да и раз я здесь оказался, значит, это было мне для чего-нибудь нужно. Либо это должно мне помочь разобраться в соснах, либо дать ответ на какие-нибудь вопросы. За последнее время их накопилось столько, что они все теснили мне голову. Огни сбивались в кучки и вновь разбегались, плывя от леса в левую сторону. Я как завороженный смотрел за их передвижениями, не упуская ни одного ответного шага. Переставая смотреть себе под ноги, я запинался об камни и корни деревьев, но продолжал идти к своей цели. Следующий автобус должен был быть не менее, чем через пару часов, а просто сидеть здесь и ждать у моря погоды было не вариант. И я шел, совершенно не понимая куда меня заведут эти огни. Смотря на них, я все больше задумывался о том, что они похожи на осмысленных существ, что могли выражать свою волю и даже иметь кое-какие намерения. Впрочем, проверить это мне еще предстояло, когда я где-нибудь окажусь или хотя бы выйду из леса.

Вскоре мои ботинки вступили на уже знакомую мне плитку. А я даже и не заметил, что приближаюсь к городу, ведь все мое внимание было приковано к этим диковинным белым шарикам, что источали свет, но почему-то не делились им с окружающим миром – то же происходило и с фонарями, которые мне довелось наблюдать в прошлый раз. После мягкой земли от касания к твердому я даже подпрыгнул от неожиданности. Как только я опустил глаза под ноги, оказалось, что плитка была та же самая. Много мелких треугольников, которые по-всякому друг с другом соединялись, не образуя просветов. Я вспомнил, что похожий узор был на кухне у старика, но заметил я это почему-то только в последний раз, когда я спер у него три или четыре письма и обнаружил подземку. При воспоминании об этом я поежился, продолжая идти и рассматривать те же дома, думая, что мне не стоило здесь появляться. Все-таки, я был уверен, что все те вещи были друг с другом каким-то образом связаны. Я ощущал, как мой внутренний голос нашептывал мне об этом, стараясь предостеречь, но я все равно уже был здесь. На полпути я уже не развернусь, тем более, я успокаивал себя письмом его сына, где он писал, что мне стоит ему доверять. Или он этого не писал… В общем, все это было теперь неважно.

Как огни отступили, так сразу начались фонари. Те же самые фонари, которые я про себя почему-то назвал пластмассовыми. Я уже мог узнавать кое-какие дома, и сдается мне, что это был не самый хороший знак. Вскоре я стал замечать, что наравне со мной по этой же плитке шагали тени. Под этим светом они были практически неразличимы, но в полной темноте их было бы совсем не видать. Они шли, и казалось бы, в том не было ничего особенного, ведь они были словно пешеходы на солнечной стороне, там, где я привык быть. Эти тени так же невозмутимо шли, каждая в свою сторону и каждая по своим делам, словно не замечая, что среди них был я, не совсем тень и не совсем житель этого места. Я остановился посреди этой дороги, размышляя над тем, почему в прошлый раз, когда я здесь был, не видел этих теней. А сейчас на главной улице их было довольно много, примерно столько же, сколько было бы на главной улице в моем мире, но только не в это время, а где-нибудь в полдень, когда у всех намечался обед.

Оторвав ноги от плитки, я решил двигаться дальше сквозь них. Я шел, и там, где до этого шагала какая-нибудь тень, оказывались мои руки и ноги. Они так же двигались в разные направления и меня не касались. Телесно я их совсем не ощущал, будто на этой дороге я был совсем один. Я шел мимо них, проникая в каждую своим телом, но ничего не менялось. Их ход все так же продолжался. Примерно в то же самое время я подумал о своей тени. Была ли она необходима мне в этом месте? И была ли она у меня или мы с ней были чем-то отдельным друг от друга? И что, все-таки, менялось именно здесь в наших с ней взаимоотношениях? Я оглянулся назад, чтобы посмотреть, отбрасываю ли я какую-нибудь тень. Всего какую-то долю секунды она еще была там, распластанная по земле так, как я привык, напротив единственного источника света, фонаря. И стоило мне обернуться, как она приобрела горизонтальное положение и зашагала в обратную сторону прочь от меня, оставив меня без какой-либо тени. Я сразу понял, что это была не моя тень. Должно быть, она всего-навсего по привычке ко мне присосалась, как это обычно происходило с ее человеком. Все остальные продолжили идти в своем темпе по своим делам, совершенно безучастные, совсем как какие-нибудь зомби – может быть, кому-то из людей вдруг потребовалось наличие тени и те в сонном бреду отправлялись в человеческий мир; может, кто-то из них шел к своему дому, чтобы поспать остаток ночи, ведь потом они были нужны там, в мире людей.

Должно быть, насмотревшись них, я тоже продолжил идти вперед, даже толком не зная куда. Единственный вопрос, который меня сейчас беспокоил, звучал примерно вот так – «Как я могу увидеть свою тень?» Наверное, познакомься я с ней, я что-нибудь да и понял бы. Я помнил, что Мистер Филин говорил мне, что я ее сразу узнаю. Но как это должно было произойти? Она что, должна была принять форму моей физической оболочки? Стать точь-в-точь таким же, как я? И как я должен был ее найти среди этого бесконечного потока подобных друг другу теней, что молча передвигались от меня в разные стороны, словно… тени. Да, наверное, они и должны быть такими. Однако, я не терял надежды, что у меня когда-нибудь получится встретиться со своей. Я думал, что в этом не было ничего страшного. Это же была всего-навсего тень, моя тень. Такая же, как и эти – безвольная, блеклая и бесформенная. Я помнил о письме сына соседа, но я также был совершенно всего лишен. Мне ничего не оставалось, кроме как заглянуть в глаза себе же, вот только другому, обратному себе, в отражение глаз которых я не смог бы посмотреть, просто посмотрев в зеркало. Это было иное отражение. Я его не боялся – я понимал, что уже ничто не может причинить мне вреда, а вред от самого себя был для меня обыденной вещью. Если только… Если только моя тень могла бы быть мной. Она же была?…

Вокруг были неизвестные мне дома, которых я не видел в прошлый раз. Я помнил, что дорога здесь только одна. Улица протягивалась вперед на дальние километры. Было ли возможно, что идя по одному и тому же пути я оказался в другом месте? Хотел ли я и дальше так бродить или все-таки стоило изменить маршрут или зайти в какой-нибудь из домов? Я остановился и стал выбирать. По правую сторону был большой жилой дом в три этажа, окна в которых как и тогда не горели. По левую сторону, похоже, был дом иного свойства. На нем были вывески и плакаты на том же самом неизвестном языке, что был похож на смесь азбуки Морзе и всяких знаков. Раздумывал я не долго. Все же, деваться мне было некуда. Не найду свою тень, так хотя бы выпью или вкусно поем.

Я открыл чугунную высокую дверь и оказался в мрачном красном помещении, цвет которого получался благодаря ярким красным занавескам и свечкам, приставленным к ним вплотную настолько, что следовало подумать о пожарной безопасности. Но следом я подумал о том, что здесь, возможно, об этом совсем не переживали. Все-таки, жизнь тени зависела далеко не от этого. Она напрямую зависела от человека.

Внутри были круглые столы на одной ножке из черного мрамора и похожие стулья, вот только из черного дерева. Стены кое-где украшали те же красные занавески, как бы собранные бахромой, а в одном месте подобная занавеска была и внутри деревянной рамы, похожей на расширенный дверной проем. Видимо, за ней мог находиться второй зал – возможно, он был не для всех, а для так называемых вакантных гостей. Или зал для празднования всяких мероприятий, что были обычным делом у меня на родине. Не было видно барной стойки или места администратора и уж тем более официантов. Там, где я оказался, было пусто и не было никого, кто был хоть как-то похож на тень или на человека. Короче, ни одной души, хоть какой.

Я подошел к красной занавеске, где по-моему мнению находилось ни что иное как продолжение этого ресторана или кабака – я, если честно, пока не очень понимал где оказался, – и заглянул за нее. То, что я там увидел, по настоящему меня удивило. По всей видимости, это было настоящее кафе для людей. Если не за каждым столиком, то через столик я мог увидеть таких же людей, как и я. Кто-то из них сидел в одиночку, а кто-то целый компанией занимал сразу три или четыре стола. Именно здесь атмосфера куда более отличалась от того, что я наблюдал во время своего прошлого обеда здесь, на Границе с Польшей. В этом кафе все было почти что так же, как было в моем мире. Люди разговаривали друг с другом, улыбались и даже смеялись, поедая разную еду со своих тарелок. Это все было мне очень знакомо. Я так и стоял, не зная как мне на все это реагировать. И все-таки я решил не ставить себя и других в неловкое положение – вдруг кто-то увидит, что я за ними подглядываю? – и зайти внутрь.

Там было довольно мрачно, и пока я шел к свободному столику у окна вдоль таких же других, я так и не смог разглядеть лиц тех людей. Красные огни от свечей и красных занавесок бросали им на физиономии зловещие отблески, отчего мне перехотелось их рассматривать и я даже поймал себя на мысли о том, что лучше бы это были тени, а не настоящие люди. Все же, на Границе с Польшей они были не к месту. Но я не учел тот факт, что сам был человеком, и что мое присутствие здесь тоже было не совсем к месту, как бы мне ни хотелось этого отрицать. Похоже, я совсем об этом забыл.

Я сел за выбранный столик и стал знакомиться с обстановкой. Меня никто здесь не замечал и я подумал, что это было даже справедливо. Своим унылым выражением лица и такой же унылой одеждой я мог как никогда сойти за неодушевленный объект. Люди в этом месте были совершенно обычные. Примерно такие могли бы жить в моем дворе или через улицу. Официанты, что тоже были людьми, бегали около столов и подносили обедающим еду и напитки. Был слышен лязг столовых приборов и бренчание ведер со льдом, раскачивающихся на руках официантов. Я не совсем понимал как мне ко всему этому относиться. Не сказать, что мне от этого всего было комфортно.

Не успел я взять в руки свое меню и опустить на него глаза, как услышал подле себя голос, звучащий словно внутри моей головы – настолько он был оглушающе близок.

– А вы что же, снова здесь? И без приглашения?

В эту же секунду воздух вокруг меня внезапно пришел в движение и спустя секунду так же быстро унялся – так, словно ту секунду вычеркнули из прошлого, а заодно и из моей головы. Я медленно вскарабкался взглядом по пространству напротив и оторопел, хотя по приезде сюда готовился к чему угодно. За моим столом теперь сидел человек. И это место уж точно перестало бы быть Границей с Польшей, если бы это не оказался человек с головой какого-нибудь животного. Человек Крыса, как я по логике вещей тут же окрестил его в своей голове, положил на ногу на ногу и вцепился в меня взглядом.

– Никому не говорите что здесь происходит, ладно? Ни с кем не разговаривайте.

– Что?

Его маленькие глаза бегали по моему лицу, пока усики над его верхней губой как-то брезгливо подергивались, будто ему что-то во мне не нравилось. Я сразу понял, что тот испытывает ко мне личную неприязнь. Ну а что, так бывает. Его человеческие ручонки, что ритмично постукивали по столу, были совсем как детские. Что удивительно, людей с маленькими руками было куда больше, чем каждый может себе представить.

– Эти люди не должны знать где на самом деле находятся.

– Что?

– Что-что… Просто ни с кем не заводите беседы, говорю. Вас пока не замечают и это хорошо.

Я ничего не понимал, ошарашенно глядя в его лицо. Сначала эти тени, а потом люди, много людей… Этот кабак, занавеска, человек с головой крысы, который отчего-то меня недолюбливал… И к слову сказать, каждый раз при взгляде на его морду у меня перед глазами вставала живая картина – настенный бархатный ковер из того самого кафе, где я прежде бывал с Мистером Филином. По центру на нем изображен красивый олень с какой-то мышью во рту, вероятно, уже мертвой. Едят ли олени мышей? Почему на том изумрудно-зеленом ковре был подобный рисунок?

– А вас они тоже не замечают? Было бы странно…

– Они думают, что это маска. Вероятно, для них это что-то нормальное.

Он рукой показал на свою голову и ухмыльнулся. Выражение его лица в этот момент мне не понравилось, да и сам он, конечно, тоже, просто это был единственный человек, с кем в этом месте мне довелось перекинуться парой слов. Я не хотел оставаться один. В этом и было дело.

– Я думаю, вы то понимаете, что это место далеко не для людей существует. То, что они здесь, особенно в таком количестве, не совсем хорошо. В общем, не плохо, но и не хорошо. Просто неправильно, вот так я бы выразился.

– А я? Я же тоже человек.

– Но вы же здесь со своей целью, ведь так? Вы то понимаете что к чему, верно?

Я осторожно кивнул и почувствовал, как снова начала болеть голова. Пульсации шли от висков и постепенно приближались к затылку.

– Откуда вы это знаете?

– Было бы все так сложно…

Он сложил руки домиком и уставился на меня, как на диковинное полотно, будто на мне был нарисован олень с мышью во рту. Чем отличались мыши и крысы, как сосны и елки, я, кстати говоря, тоже понимал мало.

– Я здесь, чтобы найти свою тень.

– Смело. Позвольте узнать, вам это для чего?

– В смысле?

– Человек и его тень испокон веков существуют по отдельности, так сказать, по обе стороны зеркала. И неспроста, как вы уже, наверное, понимаете сами. Нарушать общественный порядок, и позвольте, сам порядок течения жизни, не самая лучшая идея. А вот эти люди пока этого не понимают. Они вообще не понимают, что находятся на Границе с Польшей. И хорошо, если так. Меньше знаешь, крепче спишь. Вы сами то достаточно крепко спите? Со сном никаких проблем нет?

Я покачал головой и закрыл лицо ладонями, ощутив резкий приступ уныния. Я даже почувствовал аромат бумаги, который, как оказалось, исходил от натуральной газеты, которую официант поднес к одному из столиков. Так могла пахнуть лишь осень и утро, а значит, неоправданные ожидания и мысль, что время ушло от тебя безвозвратно. Но оно уходило от всех, так что в этом была кое-какая справедливость.

– А по вам и не скажешь.

Я поджал губы и с улыбкой на него посмотрел. В этой улыбке, наверное, отразилось все – уход Марки, тонкие ноги бывшей натурщицы Аси и небритое разочарованное лицо Николаши рядом с моим, посеревшим от алкоголизма и сигарет. Мистер Крыса посмотрел на меня как-то иначе. Он аккуратно переложил руки на стол, так, что одна лежала поверх другой, склонил голову и посмотрел на меня ближним глазом, как бы всматриваясь куда-нибудь вдаль. Наверное, он всматривался прямо в меня.

– Понимаете, мне уже некуда идти.

Он с минуту держал на мне свой пристальный взгляд, в котором я не мог рассмотреть ни одну эмоцию, а потом заговорил, опять поменявшись в лице.

– Зачем вам это нужно, позвольте?

– Я хочу узнать кто я такой. Мне уже достаточно лет, а я этого так и не узнал.

– Странные вы, люди, существа. Наверное, я так и не начну вас понимать.

– А я и не прошу вашего понимания.

– А что вам тогда нужно?

– От вас, в общем-то, ничего. Вы же сами сюда пришли и сели за мой столик, хотя я вас об этом и не просил. И все же, если вам не трудно, я бы хотел, чтобы вы помогли мне в поисках моей тени. Я здесь совсем ничего не знаю и было бы неплохо, если бы на то время, пока я здесь, рядом со мной был кто-нибудь вроде вас. Вы же тут как рыба в воде, верно?

– И даже больше.

– И еще я бы хотел, чтобы о том, что я здесь, никто не узнал. Я имею в виду, никто вроде вас, вы понимаете?

– Вы это о ком?

– Я думаю, вы меня правильно поняли.

– Сообщать о вашем приезде я и не собирался, но боюсь, что это уже известно. Всем, кому надо, и всем, кому не надо. Понимаете, здесь все как на ладони. Если появляется объект, который не должен тут находится, об этом узнают все и сразу. Не смотрите, что это мир теней, не вводите себя в заблуждение. Тень разрушается, когда в нее попадает солнечный луч.

– А что эти люди?

Я обвел пальцем помещение.

– Понятия не имею, как они здесь оказались. Видимо, забрели случайно. Но они не должны знать об этом месте. О нем должны знать только те, кто оказался здесь неслучайно. Чувствуете разницу? Оно должно существовать только для тех, чей разум к этому готов и помимо прочего, сам тянется к этому месту.

Пока мы молчали, он смотрел на этих людей, которые в его глазах, возможно, были будто животные из зоопарка. Но я скорее всего ошибался. Наверное, для этого человека и вовсе не существовало каких-нибудь ненормальных вещей. Скорее, не существовало ни одной вещи или явления, которое было бы ему неизвестно или непонятно. Эти люди с головами животных были чем-то вроде рентгена. Так они и поступали с окружающим миром – просто брали и смотрели насквозь. Так в эту секунду он и смотрел на меня. Я даже подумал, что можно не искать никакую тень, а просто напрямую спросить о том, что меня интересует человека напротив – он должен был знать. Но я даже не знал что спросить. Я рассчитывал, что все будет куда проще. Я считал, что мне достаточно будет просто увидеть свою тень, как мне все сразу будет понятно. Я хотел рассказать о своих мыслях Мистеру Крысе, но сразу одернул себя, а он, каким-то образом узная о них, тут же поднялся со стула и поковылял в сторону красной занавески.

Снаружи было уже знакомое мне столпотворение всяких теней, которые без всякого направления ходили по улицам, временами неосторожно проникая в тела друг в друга. На местах этих соприкосновений их общая тень становилась темнее. Я вспомнил свои недавние мысли. Более темная тень и менее темная тень. В это время Мистер Крыса невозмутимо шагал вдоль улицы, а я поспевал сразу за ним, не решаясь пойти рядом плечом к плечу. Отчего-то я все же побаивался этого человека, но именно он согласился привести меня к моей тени. Может, в этом и была кое-какая закономерность, но ее я бы сам себе объяснить бы не смог. Мы все шли, он впереди, а я сразу за ним, и теней все меньше не становилось.

– Послушайте.

Мистер Крыса осекся, через плечо посмотрев куда-то мимо меня, и как ни в чем ни бывало продолжил свой путь. С главной дороги мы свернули на дорогу поменьше, что была достаточно неприметна в силу того, что располагалась за большим жилым домом.

– А моя тень тоже где-то здесь, среди них?

– Ваша? Ваша нет.

Это было все, что он мне ответил. Расспрашивать его дальше было мне в тягость – он отвечал неохотно, так, будто я отрывал его от какого-то важного дела.

– А что это тогда за тени?

– Эти то? Это тени лунатиков. Присутствовать там, на солнечной стороне, и быть рядом с человеком в этом случае совсем не обязательно, так как он все равно спит. Но они так сильно привязаны к своему человеку, что ходят туда сюда, как вы можете заметить, повторяя шаги своего человека. Иногда такое бывает. Я даже уже перестал обращать на это внимания.

Когда мы пошли по этой дороге, сразу стало понятно, что жилая и живая улица здесь была только одна, только та, с которой мы сюда вышли. Сейчас же пейзаж напоминал мне бедные окраины моего города. По правой и по левой стороне от дороги тянулись высокие сосновые ряды, а вдалеке виднелись крохотные домики, сверху покрытые не то шифером, не то обычным железом. Они были похожи на гаражи и сараи.

– Мы здесь живем по-другому, головой, а не сердцем, как вы привыкли. Ведь если жить сердцем, оно рано или поздно…

Асфальт сменился на влажную землю и я мог слышать, как туфли Мистера Крысы шлепали по этой грязи, однако за собой таких же шагов не заметил.

– Просто возьмет и разорвется на части… Я не вправе судить как правильно или неправильно жить. Просто мы с вами из разного теста. Тени тоже другие, но они вынуждены быть привязанными к людям. Не сказать, что они делают это искренне или из каких-то там побуждений. Это просто природа. Так лягушка съест комара, цапля съест лягушку, а цаплю поймает человек и пожарит ее на костре. Так было и будет всегда. И никто не имеет права быть недовольным. Возможно, это и в самом деле в какой-то степени несправедливо, но в рамках вселенной все эти существа распределены по своим местам. Все существует в пределах иерархии. Иерархия есть среди животных и среди людей, а также между животными и людьми.

Я еле за ним поспевал. То ли я стал уставать, то ли быстрота его шага действительно увеличилась. Как я понял, мы направлялись к тем приземистым домикам. Остаток пути мы просто молчали. Тем временем внутри у меня творилось что-то странное. Вроде все тревоги во мне устаканились, стоило мне приехать сюда, но это было скорее похоже на затишье перед бурей, чем на продолжительный штиль, в котором я мог быть уверен. Я ни в чем теперь не был уверен. Я чувствовал, что хожу по краю лезвия. К тому же, еще большей тревоги нагоняли и шаги человека впереди, что безжалостно и резко резали по тишине вокруг. Хоть мы и шли по лесу, было совсем тихо, как в коробке – тут тебе ни звуков насекомых, ни шума ветра, ни пения птиц. Совсем ничего… Пустота, прошитая его шагами и моим сбитым дыханием.