Нежный киллер

– С дивана можно начать, – предложил Павлов.

Может, Эдик на диване к Еве приставал, может, на бильярдном столе, может, у барной стойки. Вариантов много, и все их нужно обойти. А следы крови, если они смыты, обнаружить непросто. С помощью реактива «Воскобойникова» можно, проба с люминолом помогает, но лучше всего работает ультрафиолетовое облучение. Самый простой способ – обработать место перекисью водорода. Если перекись вспенится, значит, кровь. Но та же перекись способна уничтожить след крови так, что никакая экспертиза их не обнаружит. И нашатырный спирт уничтожает.

Но не все так просто. Кровь – вещество жидкое, текучее. И Зинченко начисто вымыла полы, пытаясь уничтожить следы преступления, и Шарьялов поступил так же глупо. Но ультрафиолетовое облучение вывело их на чистую воду. А еще кровь обнаружилась под половицами, затекла в щель, там и засохла.

А здесь, в студии, полы, как назло, плиточные, зазоры заделаны качественно, замазка свежая, гладкая, ровная, без трещинок и щербинок. Кровь с такой поверхности можно смыть без остатка, а если еще и химией обработать… А у преступников, увы, времени было много. И ума наверняка хватило следы уничтожить.

– С дивана и начну, – вздохнул Колышкин, почему-то глянув на дверь.

Не верил он, что сможет найти здесь биологические следы преступления. Тогда придется переходить на лестницу, а там второй этаж, первый, подвал. Дом у Никишина немаленький, за ночь не управиться. А искать везде нужно. Может, Борщевику на кухне кровь пустили или даже в хозяйской спальне. А может, и не было ничего, как говорил Гречнев. Но бандиту верить – себя не уважать. Впрочем, Еве Максим тоже не доверял. И угораздило Малахова связаться с этой сучкой.

На кожаном диване Колышкин ничего не обнаружил. Ни следов крови, ни других физиологических выделений, даже потожировые следы отсутствовали.

– Химией обработали, а потом, я думаю, ультрафиолетом, – вздохнул эксперт.

И обследование бильярдного стола, барной стойки, наконец пола привело к тому же – отсутствию результата, которое само по себе можно было считать результатом. Если помещения так тщательно обработали, значит, здесь действительно произошло что-то ужасное.

– Еще раз пройдусь, – уныло глянув на Павлова, сказал Колышкин.

В это время появился Кудылин с Кравченко.

– Товарищ майор! – Кудылин поднял правую руку, как будто собирался козырнуть.

Кравченко же смотрел на начальника так же уныло, как только что глянул на него криминалист. Тридцать лет старлею на днях исполнилось, а выглядел он на все сорок. И кожа еще молодая, и взгляд острый, а мужик мужиком. Лысина ухожена, надраена до блеска, с утра выбрит до синевы, одеколоном дорогим взбрызгивается. Ухоженный у Кравченко вид, но природная сермяжность так и прет наружу. Черты лица грубые, хитрость во взгляде простецкая, претензии одноклеточного организма. Мужик мужиком, но с гонором. Кравченко до сих пор считал, что Максим незаконно занял место начальника уголовного розыска. Незаконно, потому что самого старшего лейтенанта Кравченко подсидел. С его грандиозным аж трехлетним опытом работы в должности оперуполномоченного… Но в целом парень он неплохой, пока еще не подводил.

Павлов кивнул, вышел на лестницу, а Кудылин спустился на второй этаж. И Кравченко за ним. Ну да, лестничная площадка тесная, втроем не уместиться.

Спустился в холл второго этажа и Максим.

– Что там у вас?

– Соседей опросили, сказали, что оживленно здесь было ночью, – доложил Кравченко.

И глянул на свою ладонь, собранную в ракушку. Обычно в такой «ракушке» он держал сигарету, когда курил. И сейчас он не прочь был бы затянуться. Но нельзя. Тем более в присутствии начальника. Максим так долго бросал курить, так намаялся, пока наконец не добился своего, что его лучше не дразнить.

– Соседи – громко сказано, – качнув головой, деловито проговорил Кудылин. – Мужик один, и тот хромой.

– На зрение? – спросил Павлов.

Квартал новый, домов много, почти все под крышей, но полностью достроенных раз-два и обчелся. Туго сейчас у людей с деньгами, и строительство в общей массе также со скрипом идет. Кто на браконьерской икре держится, тот еще движется вперед, а остальные в подвешенном состоянии.

– Да нет, со зрением у него как раз-то все в порядке. И с видеокамерой тоже.

– Дом напротив? – Максим вспомнил, где видел камеру кругового обзора.

– Чуть правей! – кивнул Кравченко.

– Камера на столбе.

– В обзор ворота попадают. Если машина в город сворачивает, номеров не видно. А если в поле, то можно считать.

– И кто в поле свернул? – отреагировал Максим.

С лесами в этих краях, мягко говоря, не важно, но степи широкие. Да и подлески встречаются. Есть где человека похоронить.

– «Гелендваген».

– Когда?

– Ночью. В два часа сорок минут.

– Обратно когда машина вернулась?

– Не возвращалась.

– И куда делась?

– Так по другой дороге можно в город вернуться.

– Два часа сорок минут, говоришь? – в раздумье проговорил Павлов.

– Ямщиков к этому времени был уже мертв, – вставил Кудылин.

– В том-то и дело. Если бы за Челдышевым пошли, это в другую сторону… А «Гелендваген» в степь пошел. Возможно, с трупом…

Убийство Ямщикова могло придать импульс основным событиям. Труп уже имелся, от него нужно было избавляться, и Никс мог ускорить процесс, узнав, каких дел наворотил Челдышев. Чтобы не попасть впросак, тело Борщевика погрузили в «Гелендваген», вывезли в поле, там и закопали. Или труп Эдика?..

– Чей «Гелендваген»? – спросил Павлов.

– Мы пробили, зарегистрирован на имя Коврова Альберта Ивановича, сорок девятого года рождения.

– Это же Борщевика машина, – вспомнил Максим.

Полгода он уже осваивает криминальный мир Волговодска, знает если не всех, то многих его представителей. И кто на чем ездит, в курсе. Он мог вспомнить, чья это машина, по номерам, но память отреагировала на имя фиктивного владельца. Машина эта пропала вместе с Борщевиком, теперь вот объявилась. Значит, все-таки Борщевик вернулся. А Никс принял его как дорогого гостя, но что-то пошло не так.

– Ну да, – с видом знатока кивнул Кравченко.

– Значит, на своей машине Борщевик подъехал и со своей свитой.

– А где свита?

Максим усмехнулся. Он и сам хотел бы знать ответ на этот вопрос. А пока он мог только предполагать. Никс привозит Борщевика в новый дом своего брата, там они застают Еву в объятиях насильника, Борщевик, возможно, не прочь восстановить пошатнувшиеся отношения с братьями Лазаревыми, поэтому, пользуясь моментом, заступается за Еву. И получает кием в горло. И как реагирует на это его охрана?.. Очень хотелось знать, что произошло в доме сегодня ночью. Работа уже идет, сейчас главное не останавливаться. Даже если очень хочется домой. Люба уже, конечно, приготовила ужин.

– Вопрос.

– Может, свиту в той же машине в лес увезли.

Павлов оставил Кравченко с Колышкиным в доме, а сам отправился к машине Кудылина. «Кашкай» у него, какой-никакой, а внедорожник. Они тронулись в путь.

– Думаете, закопали Борщевика? – разгоняя машину, спросил Кудылин.

– Ну, крест над его могилой мы вряд ли увидим, – невесело усмехнулся Павлов.

Он и сам толком не понимал, куда едет. Улица, хоть и новая, худо-бедно освещена, а дальше темень. Дождя нет, но небо затянуто тучами, луны не видно. И мертвые с косами у дороги стоять не будут, путь к могиле не покажут. Это в огороде у Шарьялова они определили место захоронения, не дожидаясь подсказки, а здесь все покрыто мраком. Но вдруг они найдут одиноко стоящий «Гелендваген», битком набитый трупами.

– А вдруг? – улыбнулся Кудылин.

– Что вдруг?

– Может, и покойника увидим, как он из могилы вылезает.

– У тебя двигатель не перегрелся? – усмехнулся Максим.

– А вдруг сегодня ночь живых мертвецов?

– Все-таки закипает радиатор.

– Челдышев, например, восстал из мертвых.

– Так он и не умирал.

– Ну так это образно…

– Образно… Образ – это то, что мы себе представляем, – хмыкнул Павлов. – А реальность, она может быть совсем другой. Может, и не убивал никто Борщевика. И Эдика за это не наказывали.

Действительно, с чего они взяли, что Борщевика убили. Ева, и та этого не утверждала. Ну да, Мурмашов, устранявший в доме недоделки, мог увидеть что-то страшное, он не такой глупый, как Ева, он знал, почему бежит от Никса. Но в то же время Гречнев утверждает, что с Борщевиком все в порядке. Да, приехал в гости, думал остановиться пока у Эдика, но никто его не убивал. Миром разошлись… Но зачем тогда Челдышев и Антипов искали Мурмашова, Еву?

И все же Максим больше склонялся к тому, что зря они кружат по степи в поисках Борщевика. И тем не менее поиски не отменял. Больше часа они кружили по проселочным дорогам, может, и дальше бы продолжали колесить, но машина застряла в грязи; пока выбрались, прошло много времени. На Казанскую улицу они вернулись в районе полуночи.

Следов преступления Колышкин так и не обнаружил, зато теперь он мог с уверенностью сказать, что их зачистили. Причем убирались лишь в нескольких местах, в бильярдной студии, в холле на втором и первом этаже, там, где происходило что-то страшное. В других помещениях уборку произвели наспех, даже следы пальцев не везде стерли. Эксперт пообещал вернуться в дом завтра и пройтись по «местам боевой славы» еще раз и на свежую голову. А сейчас дом пустовал. И тишина. Павлов не поленился обойти весь дом, Кудылин ждал его в холле на первом этаже.

– Ну что ж, и мы по домам? – зевнул Максим.

Но сюда он вряд ли вернется. Никса нужно искать и его брата. С ними работал Стасов, но так никого и не нашел. Не рискнул Никс появиться у себя дома, видно, где-то затихарился со своим братом Эдиком. Но работа идет, секретным сотрудникам уже поставлена задача, а стукачки в банде Борщевика, работавшие на уголовный розыск, имелись. Жаль, что мелкие сошки, но лучше что-то, чем ничего.

Кудылин открыл входную дверь, пропуская начальника, Максим вышел на открытую террасу. Сбоку от него вдруг что-то мелькнуло, и в то же мгновение его ударили по голове.

Очнулся он в багажнике машины, связанный по рукам и ногам. Багажник и без того тесный, а кто-то умудрился втиснуть туда еще и Кудылина. А кто еще мог лежать сверху?

Рот у Максима заклеен липкой лентой, или скотчем, или даже мухоловкой. И руки стянуты чем-то. Ноги тоже. А еще сверху кто-то лежит – ни мычит ни телится.

Максим толкнул Кудылина, но тот не реагировал. Одно из двух: или еще в себя не пришел, или уже никогда в себя не придет. Крови вроде нет, на лицо с Кудылина ничего не капает. А своя голова вроде целая.

Наконец Кудылин пришел в себя, дернулся, пытаясь вырваться из западни, а тело у него не из легких. И локти крепкие, острые, на ухо с такой силой надавил, что захотелось выругаться. Но Максим всего лишь толкнул его, и он успокоился.

Машина остановилась, открылся багажник, сначала в холодную темноту вытолкнули Кудылина, затем Павлова – лицом в мокрую траву. Падая, Максим успел разглядеть своих похитителей. И даже в темноте узнал обоих. Леша Огурец и Паша Пятак. И бандиты, конечно же, знали его. Но не пощадили. Вывезли в поле, город где-то далеко, земля мокрая, песчаная, на два метра копается легко.

– Ну чо, бакланы, поговорим? – спросил Огурец, схватив Максима за грудки и притянув его поближе к себе, всмотрелся в лицо Павлова. Брови удивленно сошлись на переносице. – Эй, а я его знаю!.. Это же мент!

– На Никса работают? – спросил Пятак.

– Да хрен его знает!

Огурец с еще большей силой рванул Максима на себя, аж ворот куртки хрустнул. Поставил на ноги, сорвал полоску клейкой ленты с губ.

– Слышь, командир, ты чего у Никса делал?

– Да какого-то Лешу Огурца искал. Не слышал? Кличка у него такая. Потому что в голове одна вода. И семечки. Для такого же тупого потомства.

– Ты хоть понял, кому ты сейчас это сказал? – распалился Леша.

И ему под сорок, и Пятаку, но и тот молодится, и другой. Оба спортивного телосложения, стильно одеты. И машина у них под стать им, приметная и брутальная, «Ленд Крузер».

– А ты понял, что с тобой будет, Огурец, если с нами что-то случится? За вами уже идут!

– Ты че, знаешь меня?

– Откуда? Я же ботаником в ботаническом саду работаю, откуда мне про бандитов знать?

– Ботаником? – задумался Леша.

– Майор полиции Павлов! Начальник уголовного розыска по совместительству.

– А-а, это ты мне, типа, прикол прогнал про ботаника?

– Руки развязал! И ноги! А то овощем в ботаническом саду работать будешь!

– Слышь, майор, ты за базаром следи!

– Леша, проснись, вертолет уже близко!

– Да? – И Огурец прислушался, и Пятак руку к уху приложил, а вдруг на самом деле винты в ночном небе шумят.

Но шумел только ветер.

– С овощной базы вертушка! За тобой!

– С овощной базы, гы! – ухмыльнулся Паша.

– А за Пятаком со скотобойни!

– Слышь, Огурец, а он реально про нас знает! – всполошился Пятак.

– Так это, мы же ничего… Ну, ошиблись!.. Слышь, начальник, ошибочка вышла! Мы думали, Эдик это с кем-то выходит.

– Эдик?

– Ну это же Эдика Никишина дом был?

– Никишина.

– Никс Борщевика туда повез, мы это точно знаем.

– Повез.

– А потом пропал!

– Борщевик?

– Ну да… Шухер там какой-то был… Э-э, да вы, по ходу, в курсе? – наконец дошло до Леши.

– Может, развяжешь?

– Так это, а вы ничего?.. Ну, мы же ошиблись, да. И голова, по ходу, целая, – Огурец провел по макушке Максима. – Мозги на месте!

– И у этого нормально все! – Пятак начал развязывать Кудылина, который каким-то образом умудрился встать.

А Огурец «распеленал» Максима.

– Да у меня-то мозги на месте! А кому-то вправлять придется!

– Эй, мы же договорились? – нахмурился Леша.

Максим сунул руку под куртку, нащупал рукоять пистолета. И ксива на месте. Эти идиоты даже не догадались их с Кудылиным разоружить.

– О чем мы договорились?.. Где Борщевик? – ощупывая голову, спросил Максим.

Шишка у него там, слегка кровит, а в целом ничего страшного. Если, конечно, нет мозговой гематомы.

– Так не знаем мы! – мотнул головой Огурец. – Сами его ищем!

– Что за шухер был?

– Ну, вы же не просто так там в доме были!

– Что ты про шухер слышал?

– Ну что… С Танюхой базарили, она к Никсу, ну, к Эдику ездила, нос ему вправляла.

– Когда к Эдику ездила?

– Утром…

– На Казанскую улицу?

– На Казанскую… Ксюха ее попросила.

– Что за Ксюха?

– Телка Эдика, – хмыкнул Пятак.

– Это как? – глянул на него Максим.

– Да так, хочет, гуляет с ней, не хочет, с другой закрутит. А потом снова с Ксюхой, а она как дура за ним бегает!..

– Красивая девка, давно бы уже себе кого-нибудь нашла, – кивнул Огурец.

– Тебя, что ли? – фыркнул Максим.

– А чем я тебе не нравлюсь? – зыркнул на него Леша.

– А это бы я хотел у Ксюхи спросить. Чем ты ей не нравишься.

– Хочешь спросить? – задумался бандит.

– А ты ей не нравишься?

– Ну-у… А это что, так важно?

– Важно то, как Ксюха узнала про сломанный нос.

– А как она узнала?

– Вот я и спрашиваю.

Если Ксюха позвонила Эдику – это одно, а если приходила к нему домой – совсем другое. Может, она видела что-то интересное. И с Танюхой надо бы пообщаться. Она точно приходила к Эдику, но позже. Если Ксюха почтила Эдика личным, так сказать, присутствием.

– А Борщевик… Э-э, Вячеслав Евгеньевич где? – спохватился Пятак. – Мы так и не узнали, где он. И Танюха не говорила. Да и не знала она про него. Знала только, что Эдика избили. Он-то сказал, что с лестницы упал, но она же не дура, сколько уже лет в травме работает. Там ему и в глаз прилетело, фингал конкретный! И губа разбита.

– Это Танюха сказала? Или сам видел? – спросил Павлов.

– Танюха.

– А про Борщевика ничего не говорила?

– Но мы-то знали, куда он с Никсом уехал.

– С кем уехал? Кто его сопровождал? Из ваших.

– В смысле, из наших?

– Ну, Челдышев и Антипов, например, это люди Никса.

– Ну да, это его люди, – пожал плечами Огурец. – Но в принципе, Борщевик Вячеслав Евгеньевич для них еще круче.

– Да, но если Никс скажет им убить Борщевика, они его убьют?

– Ну-у…

– А ты его убьешь?

– Я?! Да ни в жизнь!

– А чего ж тогда с ним к Никсу не поехал?

– Так это, он сам захотел. Давайте, говорит, пацаны, по домам. Но если что, на связи.

– А вы предлагали Борщевику свои услуги?

– Какие услуги? Он позвонил, мы приехали, встретили.

– Куда подъехали?

– В аэропорт.

– На своей машине? – Павлов кивком указал на «Ленд Крузер».

– Да, на своей.

– А «Гелендваген»?

– За «геликом» потом подъехали на хату к одному. Там и разошлись. Никс за Вячеславом Евгеньевичем подъехал, к брату своему отвез.

– Вы знаете, что Никс Борщевика к брату своему отвез?

– Мы видели, – кивнул Огурец. – Мы до самого дома ехали, ну а потом дальше. Если что, думаем, позвоним.

– А номера его телефона у вас нет?

– У адмирала телефон есть.

– Адмирала? – усмехнулся Максим.

И Адвокат в банде у Борщевика есть, и Адмирал, Маршала только не хватало. До Маршала его личный телохранитель не дотянул, остановился на Адмирале.

– Адмирал с ним остался?

– Ну, Адмирал его в обиду не даст, – глянув на Пятака, выразил, так сказать, надежду Огурец.

– Вы бы Борщевику это по телефону сказали. Вдруг поверит.

– Так не отвечает. Сдох телефон, как будто его и не было.

– А чего так поздно хватились? Борщевика вон когда убили!

– Как это убили? – встрепенулся Пятак.

– Ты что-то знаешь, начальник? – оживился Огурец.

– Да, слышал, кием его ударили. Сломанный кий в горло воткнули… А что там с ними стало… – Максим качнул головой, внимательно глядя на бандита.

Похоже, Огурец на самом деле не знал, что произошло с Борщевиком. И босса своего искал всерьез, а не для видимости.

– Что с ним стало?

– Тоже вот пытаемся выяснить… С утра начали, а вы когда?

– Что когда? Вячеслава Евгеньевича искать?.. Ну как с Танюхой перетерли, так сразу и начали. Адмиралу позвонили – глухо. По номеру пробить пробовали – вообще нуляк!

– Где вы с Танюхой перетерли?

– Так Дыня палец сломал, в носу, гы, ковырялся! Ну, Паша его в трамву повез, а там Танюха.

– А у Эдика когда Танюха была, если она работает?

– Так она перед сменой зашла, – пожал плечами Пятак.

– Она и сейчас работает?

– Наверное…

Танюха действительно находилась в травмпункте. Шел прием, Максиму пришлось немного подождать, пока несчастной девушке с зареванным лицом накладывали гипс.

Он усмехнулся, усаживаясь на кушетку.

– Что смешного? – спросил плотного телосложения бородатый врач.

Руки сильные, пальцы толстые, такой хоть слону ногу бы вправил.

– Да как-то удачно все сложилось, – вынимая удостоверение, сказал Максим. – И голову разбили, и свидетеля опросить надо.

Он смотрел на девушку лет двадцати пяти. Врач здоровенный, натуральный Айболит, бегемота из болота без проблем, а Татьяна худенькая, даже хрупкая. Черты лица не совсем нежные, скулы выпирают, губы чересчур четко очерчены. Но именно эта грубоватость и придавала ей особенный шарм.

– А почему не допросить? – На удостоверение врач глянул мельком. – Свидетеля.

А рану на голове осмотрел внимательно, ощупал вокруг шишки.

– Допрашивает следователь. А я всего лишь начальник уголовного розыска. Майор полиции Павлов.

– Что, сильно ударили?

– Минут двадцать в отключке был.

– Да вроде ничего серьезного… Но рентген на всякий случай сделаем.

– Это где?

– В приемном покое, тут недалеко.

– Татьяна меня отведет? – Максим с интересом разглядывал девушку.

Худенькая, стройная, а грудь пышная, даже под халатом можно было взглядом оценить элегантность и упругость форм. Девушка улыбалась, с ответным интересом посматривая на него, но вряд ли она так доступна, как хотелось бы. Характер у нее наверняка резковатый. Такая и послать может.

– Татьяна мне помогает, если ты не видишь.

– Татьяна свидетель!

– Олег Емельянович, я гляну?

Татьяна поднялась, подошла к Максиму, от нее исходил запах эфира и сырого мела, но это его ничуть не смутило. Напротив, он нашел этот запах чудесным. А прикосновения пальцев к шишке легко сняли остатки боли.

– Да нет, ничего серьезного.

– Паша Пятаков ударил. Битой.

– Пятаков? – Татьяна мгновенно сменила тон – со снисходительно-насмешливого на встревоженный.

– Скажите, что у меня крепкий череп, мне будет приятно.

– Ну, если Паша, битой… Олег Емельянович, может, я правда на рентген полицейского отведу? Тут серьезно!

В приемное отделение можно было попасть как через главный холл больницы, не выходя из здания, так и через задний двор. Татьяна выбрала второй вариант, вывела Максима из правого крыла больницы. А на дворе распогодилось, и дождь прекратился, и небо до звезд расчистилось, даже ветер, и тот стих. Но Татьяна поежилась, будто на мороз вышла. Максим не растерялся, быстро снял и набросил на нее свою куртку.

– Рукав правда не совсем еще высох, – сказал он.

– Паша намочил? – весело, но больше озадаченно спросила девушка.

– Связал, в поле отвез, там трава мокрая…

– Связал? В поле?

– За Эдика Никишина меня принял. Мы как раз дома у него находились.

– Вы такие ужасы говорите! Меня аж в дрожь бросает! – Татьяна улыбалась, но не шутила.

Они пересекли двор между одним и другим крылом здания, вошли в дверь. Но Татьяна не спешила снимать куртку.

– Вы даже не представляете, какие ужасы творятся в нашем районе! Расскажу, не поверите!

– Это как-то связано с Пашей?

– И с Эдиком. Ему, говорят, нос сломали?

– Ну, в общем, да.

Татьяна открыла дверь в рентгенкабинет, но сама заходить не собиралась. Максим повернулся к ней, посмотрел в глаза.

– Такие ужасы, такие ужасы… Мне без вас страшно!

– Мужайтесь! – улыбнулась она.

– Мужаюсь, но вы не уходите!

Улыбался и Максим, но Татьяна поняла, что с ним лучше не спорить.

«Сбрую» с пистолетом пришлось снять, Павлов положил оружие неподалеку от установки. И чуть ли не все время, пока делали снимок, Татьяна завороженно смотрела на пистолет в кобуре. А когда он опоясывался, она смотрела на него.

– Ужасы начались с Эдика, – уже в коридоре сказал Максим. – Знаете, кто сломал ему нос?

– Нет.

– А я догадываюсь.

Максим не торопился. Коридор узкий, потолок низкий, освещение зловещее, окно где-то далеко, двери, двери, снова двери, одним словом, генератор клаустрофобии. Идеальное место для разговора по душам.

– Кто?

– Когда вам позвонила Оксана Крылова?

– Я на работу собиралась, уже во двор вышла. Оксана за мной заехала, мы поехали к Эдику.

– Когда, в какое время?

– В половине восьмого.

– Кто находился в доме?

– Не знаю, но кто-то был, я слышала голоса. Мужские.

– А могли быть женские голоса?

– Почему могли быть женские голоса?

– Ну, вы так эмоционально подчеркнули.

– Эмоционально подчеркнула?.. Это не мои эмоции, – улыбнулась Татьяна, с интересом глядя на Максима.

– А чьи?

– Ну, Ксюха в машине осталась. Видеть его, сказала, не могу!

– Эдика?

– Да.

– Он в чем-то перед ней провинился?

– Сказала, что баба у него ночевала.

– Она видела эту бабу?

– Сумочку ее видела… Дорогая сумочка.

– Значит, она была у Эдика до вас?

– Да, заезжала.

– Она сейчас дома или с Эдиком?

– Не знаю, могу позвонить, спросить.

– Оксана видела сумочку, а вы слышали голоса.

– Да, кто-то кому-то что-то сказал.

– Что-то?

– Кто-то кому-то, – кивнула Татьяна. – «Все равно его нужно было мочить».

– Так и сказали?

– Так и сказали.

– Кто?

– Не знаю… – немного подумав, мотнула головой девушка. – Вы извините, меня ждут!

Не дожидаясь разрешения, Татьяна вышла в холл приемного покоя, а оттуда – во внутренний больничный дворик. Она торопилась, но вовсе не потому, что ее ждали в травмпункте. Татьяна фактически убегала от Максима. И, кажется, от самой себя.

Максим не отставал от нее. Сейчас она успокоится, и они продолжат разговор. Знала она, кто кого хотел убить. Он почти не сомневался в том.

Проезд во внутренний двор больницы закрывал запрещающий знак, именно поэтому Кудылин на своем «Кашкае» находился по другую сторону здания. Может, именно поэтому машина, въезжающая во внутренний двор с восточного крыла здания, ехала только с габаритными огнями. Ехала, и вдруг врубился дальний свет, прямо им в глаза.

Машина остановилась, открылись двери, появились люди, торопливо направились к ним.

– Татьяна! И без охраны! – распахнул объятия один, рослый, сутулый.