Белый Шиповник и Черные Ягуары

ПРОЛОГ

Судя по отсутствию окон и специфическому ощущению толщи земли над головой, Инса находилась в подвале. И в этом подвале снова был человек в плаще с капюшоном, читающий заклинание. Инса очень хотела подойти и заглянуть под капюшон, чтобы рассмотреть лицо, но двигаться в этом сне она почему-то не могла. Так что оставалось только смотреть.

Напротив неизвестного мужчины Инса, как и в прошлый раз, увидела призрак девушки. Четко рассмотреть расплывчатую фигуру не получалось, но Инса была уверена, что и призрак тот же самый.

– Останови его! – снова попросил призрак.

– Как? – снова спросила Инса.

– Найди это место.

– Каким образом?

– Следуй за мной, – велела призрачная девушка и заскользила к выходу из подвала.

К удивлению Инсы, последовать за призраком у нее действительно получилось, но она успела сделать только пару шагов и проснулась.

ГЛАВА 1

Обстановка за ужином была какой-то напряженной. Но, возможно, просто потому, что мелкий всё время капризничал. Общему сыну мамы и Бела было всего семь месяцев, так что то, что к вечеру он, устав, начинал ныть, было неудивительно.

Однако в итоге оказалось, что дело было всё-таки не в малютке Серте, поскольку после того, как мама уложила малыша спать, они с Белом пришли к Инсе в комнату и с вымученными улыбками заявили, что им надо с ней серьезно поговорить.

Такое начало насторожило бы кого угодно, и Инса не стала исключением. Тем более, что слово взял Бел, а он всегда так делал, если разговор обещал быть неприятным.

– Дорогая Инса, – начал он неестественно бодрым тоном, – мне дали повышение с переводом в Циннаверру, так что мы все переезжаем в Бартастанию.

– Чего?! – некрасиво вытаращилась на отчима Инса, мысленно порадовавшаяся, что этот разговор не был начат за ужином, а то бы она от таких новостей непременно подавилась.

– Пойми, малышка, – вступила мама, понимая что муж один не справится, – ради повышенной надбавки Бел заключил такой контракт, который не позволяет ему отказаться от перевода. Поэтому, даже если бы он хотел отказаться от повышения, он просто не может. Ты же понимаешь, что он пошел на это потому, что достойно содержать семью из четырех неработающих человек нелегко, а тебе еще и учебу надо оплачивать, чтобы не пришлось отрабатывать потом по магической специальности, раз ты не хочешь.

Инса попыталась что-то вставить, но мама остановила её нервным взмахом руки:

– Я нисколько не упрекаю тебя, наоборот, ты ведь знаешь, что в этом вопросе мы оба, и я, и Бел, на твоей стороне. Я просто объясняю, почему он заключил именно такой контракт.

– Это повышение да еще и с переводом стало для меня полной неожиданностью, – продолжил отчим. – Я узнал только сегодня, меня просто поставили перед фактом, зная, что я не вправе возражать. А уже через десять дней мне надо быть в Циннаверре.

– Ладно, – Инса потихоньку приходила в себя, – это всё мне понятно, и вы оба знаете, что я благодарна Белу за всё, что он для всех нас делает, но при чем тут я? Я уже совершеннолетняя, жить мне есть где, ведь квартира в нашей собственности, а если нужны будут деньги на расходы, я могу пойти подрабатывать, после второго курса же уже можно.

Повисла неловкая пауза, мама с отчимом начали нервно переглядываться, а Инса с удивлением подумала: «Неужели же вы не продумали заранее ответ на этот вопрос? Неужели считали, что я его не задам?»

– Ну, – неуверенно начала мама, – понимаешь, Инса, мы считаем, что тебе нужно поехать ради Икена.

– Вообще-то Икену уже тринадцать, и он не ребенок, – хмыкнула Инса.

– Мы сегодня ходили к ане Ранстинссен, – начала объяснять мама.

– Мы – это кто? – перебила Инса.

– Мы с Белом.

– А почему тогда Икен такой встревоженный? Он что, уже знает?

– Нет, пока нет, – замотала головой мама. – Мы решили сказать ему после тебя. Так вот, мы ходили, чтобы проконсультироваться по этому вопросу, и ана Ранстинссен сказала, что резкое изменение обстановки может негативно сказаться на психологическом состоянии Икена, и согласилась, что если ты тоже поедешь вместе с нами, ему будет гораздо легче адаптироваться, ведь он к тебе очень привязан, не говоря уже о том, что у вас высокая ауральная совместимость, поэтому его успокаивает уже само твое присутствие.

– И где я там буду учиться? Разве в Циннаверре есть институт бытовой магии? – поинтересовалась уже почти согласившаяся Инса.

– Нет, – ответил Бел. – В Циннаверре все маги учатся в одном университете.

– Вообще все? – поразилась Инса.

– Да. Ну, кроме ясновидящих и анимагов, у них свои академии, – кивнул отчим.

– То есть я должна буду учиться в одном учебном заведении со стихмагами?* (*стихмаги, стихийники – стихийные маги, способные воздействовать на стихии напрямую) Поправьте меня, если я ошибаюсь, но, насколько я знаю, пару лет назад там наконец-то открыли магистратуру, и теперь в ЦМУ стихийники проходят полное обучение.

– Да, – снова подтвердил Бел. – Но факультеты у вас будут разные, они даже в разных зданиях расположены. Так что со стихмагами ты будешь сталкиваться нечасто. Поверь мне, я же сам там учился, ведь отдельного магинженерного института в Циннаверре тоже нет. Это уже магистратуру я заканчивал в Карназоне, повезло на последнем курсе перевестись в рамках программы студенческого обмена, а до этого шесть лет отучился в ЦМУ.

– О, да! – Инса закатила глаза. – Конечно-конечно, белокожая блондинистая северная дева будет привлекать столь же мало внимания горячих бартастанских парней, как и парень из местной глубинки. Вы забыли, что было, когда мы в прошлом году на Корлинсе отдыхали? Забыли, как мне постоянно приходилось ходить либо с кем-то из вас, либо хотя бы с Икеном? А там я буду вообще совершенно одна! Да и жить придется в общежитии на территории университета, ведь так?

– Ну да, – уже не столь бодрым тоном подтвердил Бел, – из-за того, что там учатся стихийники, ЦМУ расположен в полутора часах езды от города.

– Отлично! Просто отлично! – Инса вскочила и стала нервно ходить туда-сюда. – Ну, допустим, надежную руническую защиту на комнату я поставить сумею, хотя лучше будет дополнительно использовать охранный артефакт. Но как по территории передвигаться-то? А как заниматься в библиотеке?

– Ты так говоришь, как будто все бартастанцы – просто похотливые животные! Не забывай, что я тоже один из них, – вскинулся Бел.

– Ты – это совершенно особый случай! Ты – не такой, как другие, – отрезала Инса.

– Неужели ты опасаешься, что дело может дойти до насилия? Поверь мне, в ЦМУ такое невозможно! – вступился за честь родного университета отчим.

– Ну, разумеется, – криво усмехнулась Инса. – Все эти ветерки, задирающие юбку, вихри, а то и мини-землетрясения, толкающие в объятия очередного страждущего ласки, обливания водой, чтобы промокшая одежда прилипла к телу, и прочее в том же роде – это всё, конечно, не насилие, не так ли?

– Но, милая, – пролепетала мама, – ты ни о чем подобном нам не рассказывала.

– А зачем? – устало вздохнула Инса. – Ты была беременна, я не хотела тебя волновать.

– А я? – с ноткой обиды спросил Бел.

– А что бы ты сделал? Ходил бы со мной вообще везде вместо того, чтобы нормально отдыхать? Нет уж, ты и так постоянно соглашаешься на переработки, если бы ты еще и без отпуска остался, это было бы настоящим свинством.

– Благодарю за заботу, – тепло улыбнулся отчим, – но всё-таки зря ты мне не сказала. Ты ведь не первая «белокожая блондинистая северная дева» среди «горячих бартастанских парней», и кое-какие средства противодействия для данного случая мне известны.

– Правда?! – радостно удивилась Инса.

– Правда. Есть кое-какие специальные артефакты. Не уверен, что такие продаются в Стадстрене, но в Циннаверре они точно есть, и мы обязательно купим тебе такой до того, как ты отправишься в университет, пара дней на это у нас будет.

– А кстати, сколько у нас времени на сборы?

– Ну смотри, через десять дней я уже должен приступить. Поедем мы на поезде, потому что у нас будет много вещей. Что-то можно будет отправить отдельно, но всё равно, учитывая, что у нас малыш, многое придется везти с собой, да и у вас с Икеном не будет времени дожидаться доставки, ведь занятия начнутся меньше чем через две недели. Ехать на поезде почти двое суток. Ну и мне хотелось бы иметь два – три дня в запасе после приезда, вот хотя бы для того, чтобы тебе артефакт купить. Так что, если не считать сегодняшний день, который уже в общем-то и закончился, на сборы будет четыре дня, а на пятый мы уже уедем. Успеешь?

– Успею, конечно. Мне еще только надо будет к ане Ранстинссен успеть зайти перед отъездом. Да и Икену, наверное, тоже не помешает.

– Да, было бы неплохо, – согласилась мама.

– Вы меня в общем-то уже уговорили, но я так и не поняла, как я смогу помочь Икену адаптироваться на новом месте, если буду жить в общежитии за пределами города?

– В ЦМУ и сейчас, как и во времена моей там учебы, раз в месяц нет занятий по конечникам* (*шестой день недели, выходной), так что ты сможешь нас навещать хотя бы раз в месяц, – пояснил Бел.

– А вы-то сами где будете жить? У тебя ведь нет жилья в Циннаверре.

– Мне дадут служебную квартиру в доме для сотрудников МГААК.* (*Молусизский государственный артефакторно-алхимический концерн, крупнейшее магинженерное предприятие на Аллиране, континенте, на котором расположены Аллиумия, Молусизия и Бартастания, имеющее многочисленные отделения во всех этих странах) Мне присылали план и магографии, там пять комнат, так что у тебя тоже будет своя комната, и ты сможешь спокойно жить с нами и на каникулах, и по выходным, если захочешь. Мне пытались всучить четырехкомнатную, но я бился как лев и выгрыз из них пятикомнатную, чтобы у каждого был свой собственный уголок.

– Ты наш герой! – рассмеялась мама, а Инса и Бел к ней присоединились.

На этой оптимистической ноте разговор и завершился.

Оставшись одна, Инса загрустила – ни в какую Циннаверру ей переезжать не хотелось. Ей нравилось в Стадстрене, нравилась его спокойная атмосфера, нравились люди, жившие в этом городе неспешной размеренной жизнью. Хотя за два прошедших года она так и не завела здесь близких подруг, приятельниц у нее появилось множество, так что всегда было с кем пойти в кафе или в синематограф, или просто погулять. Здесь была Арлинтена Ранстинссен – психолог, к которой они с Икеном ходили после того случая, и которой Инса доверяла в некоторых вопросах даже больше, чем маме.

И вот теперь ей придется уехать. Разумеется, она сможет приезжать на каникулы, но это будет совсем не то.

«И всё из-за Бела!» – сердито подумала Инса и сама на себя разозлилась за такие мысли. Что бы с ними со всеми было, если бы не Бел?

***

В то время они еще жили в Баскельте, средних размеров городе на юге Аллиумии.

Тогда, два с половиной года назад, после того случая мама была вынуждена работать только полдня, чтобы быть дома, когда Икен вернется из школы, поскольку оставаться дома один брат боялся, а у Инсы, уже учившейся не в школе, а в гимназии, занятия закачивались позже. Пенсию за отца им с Икеном платили в минимальном размере, ведь его смерть не была связана с исполнением служебных обязанностей, поэтому денег хватало только на самое необходимое. Хорошо хоть дом у них был собственный, иначе они вообще могли бы оказаться на улице.

Родители отца: бабушка Карти и дедушка Ульт после того случая отреклись и от внуков, и от бывшей невестки, так что от них помощи ждать не приходилось. Мамины родители: бабушка Дара и дедушка Дан предлагали забрать их всех к себе, но мама не захотела переезжать к ним в деревню, а Инса и Икен не могли бросить её одну. Помочь же деньгами старшие Виританены не могли – они оба уже были на пенсии, ведь мама была самым младшим и довольно поздним ребенком, и жили очень скромно. У дяди Ранта, маминого старшего брата, было пятеро детей, а жена не работала, так что они сами еле-еле сводили концы с концами, а тетя Ерли на просьбу одолжить немного денег ответила отказом, да еще и позлорадствовала, что она, мол, говорила, что нечего было Лине выходить замуж за этого Тинса, а теперь так ей и надо, пусть сама расхлебывает.

И когда посреди зимы у них сломался обогревательный котел, это была просто катастрофа, потому что денег на покупку электрического обогревателя, чтобы хоть как-то согреваться, пока не сделают гарантийный ремонт, которого надо было ждать целых два дня, просто не было.

Ремонтировать котел приехал направленный изготовителем специалист – старший магинжинер-артефактор Стадстренского отделения МГААК Белинсио Ирлибан.

Случилось это уже во второй половине дня, поэтому все Ларисентсены были дома.

Открывшаяся взору столичного магинженера картина потрясла его до глубины души – на диване в промерзшей гостиной жались друг к другу укрытые кучей одеял и верхней одежды двое худеньких и бледных белокурых детишек, и туда же немедленно юркнула впустившая его в дом изможденная светловолосая женщина, от которой остались, казалось, одни огромные голубые глаза.

Когда котел был починен, что заняло не так уж много времени, хозяйка дома сказала, чуть не плача, что хотела бы предложить ану Ирлибану чая, но чая нет. И по её виду было понятно, что и с едой в этом доме тоже негусто.

Оставить этих бедолаг на произвол судьбы Белинсио не смог. Он позвонил в контору, но вместо того, чтобы сообщить о завершении работы, изложил наспех сочиненную историю о сложной поломке, устранение которой займет его до конца рабочего дня. Потом отправился в самый большой магазин и накупил продуктов на все имеющиеся с собой деньги.

Конечно, когда он вернулся и втащил в дом всё это богатство, Ларисентсены попытались гордо отказаться.

Но на это Белинсио, попросивший называть его просто Белом и на «ты», сказал, что всё это он делает не просто так, а в обмен на, ну, скажем, десять свиданий с очаровательной аной Ларисентсен. Услышав это, Инса прожгла наглеца злобным взглядом, и Бел внес уточнение – все свидания исключительно в общественных местах здесь, в Баскельте. А чтобы дети не скучали, он каждый раз будет давать им деньги на билеты в синематограф.

– Тебе что, деньги девать некуда? – буркнула Инса, жуя всухомятку сдобный рогалик, поскольку дождаться, когда закипит чайник, сил просто не было, уж больно этот самый рогалик восхитительно пах.

– Ну, – намеренно не заметил её грубого тона Бел, – можно сказать и так. Я мужчина свободный, родители мои в финансовой помощи не нуждаются, так что всю свою очень неплохую зарплату я могу тратить как пожелаю.

Съеденный рогалик настроил Инсу на благодушный лад, и она поинтересовалась уже вполне дружелюбно, хотя и со свойственной подросткам грубоватой прямотой:

– И как же так вышло, что такой замечательный мужчина с неплохой зарплатой до сих пор свободен? И сколько тебе, кстати, лет?

– Лет мне тридцать восемь. И женат я был, но недолго, и детей в этом браке не было.

– И кто кого бросил? – бестактно поинтересовалась Инса.

– Да, знаешь, сразу-то и не поймешь, – пожал плечами Бел. – Ну она меня, наверное. Хотя я тоже не возражал. Дело в том, что моя бывшая жена – археолог, и всякие древние цивилизации всегда интересовали её гораздо больше, чем семья. И вот однажды она уехала в очередную экспедицию, да и не вернулась ко мне больше, прислав через адвоката документы о разводе. Ну а я согласился. Зачем мне жена, которой не нужна семья?

– Мама не такая! – уверенно заявила Инса, – для нее семья – самое главное.

– Ну вот видишь! – обрадовался Бел. – Значит, у нас есть шанс обрести друг друга.

«Сложновато завернул», – подумала Инса, но утвердительно кивнула.

Она была практически уверена, что ничего серьезного у мамы с этим бартастанским брюнетиком не выйдет. Но мама снова улыбалась, аромат наконец-то заваренного чая был совершенно изумительным, а они с Икеном уже тысячу лет не были в синематографе. «Пусть попробует, – мысленно разрешила Инса, – хуже всё равно не будет. Хотя бы потому, что хуже уже просто некуда».

В случае с Белом заметно обострившаяся после того случая интуиция Инсу подвела – через три месяца с момента знакомства он сделал маме предложение, которое было принято: мамой – с восторгом, детьми – со сдержанным одобрением.

«Я влюбился в вашу маму с первого взгляда, – сказал Бел в ответ на выраженное Инсой удивление такой стремительностью развития отношений. – Просто утонул в этих огромных голубых, как море у берегов Корлинсы, глазах». Отчим вообще, как и большинство бартастанцев, любил выражаться поэтично. Но в нем, в отличие от других его соотечественников, Инсу это не раздражало.

После свадьбы они переехали в Стадстрен. Дом в Баскельте продали и, добавив сбережения отчима, купили большую квартиру, которая принадлежала всем поровну, на чем настоял Бел, хотя его доля вложений вообще-то была самой большой.

Бел маму просто обожал. И она с ним тоже расцвела. Уже за одно это Инса готова была хорошо к нему относиться. Но ведь отчим сумел найти подход и к Икену, да и с ней самой как-то ладил, причем без видимых усилий, хотя самокритичная Инса понимала, что характер у нее еще тот.

Он действительно очень много работал и покупал для членов семьи всегда всё самое лучшее. Вот Инсе в подарок на восемнадцатилетие купил проигрыватель фонокристаллов самой последней и модной модели, хотя она вполне обошлась бы чем-то попроще. Первое время они с Икеном пытались отказываться от таких дорогих вещей, но Бел страшно обижался, и однажды мама потихоньку от него объяснила детям, почему так делать не надо.

– Понимаете, – сказала она, – хотя Бел уже больше двадцати пяти лет живет за пределами Бартастании, по воспитанию он всё-таки бартастанец.

– Да брось, мама, – возразила Инса, – Бел на этих озабоченных шовинистов совершенно не похож!

– И тем не менее, – улыбнулась мама, – кое-что общее у него с ними есть.

– И что же? – скептически поинтересовалась Инса.

– Он считает, что несет ответственность за благополучие каждого из нас, потому что он мужчина. И что он обязан обеспечивать свою семью.

– Но он же не против, что ты работаешь! – заметила Инса.

– Это другое. Бел действительно не такой, как многие бартастанцы, он не считает, что женщина должна заниматься только домом. Но всё равно ему очень важно, что он может нам обеспечить самую лучшую жизнь, что мы можем полностью на него положиться. Для него это… – мама замялась, подбирая слова, – необходимое условие для того, чтобы ощущать себя полноценным мужчиной. Поэтому я очень вас прошу, не отказывайтесь от того, что он для вас делает.

– Но мы же хотели, как лучше, мы ведь его просто так любим, а не за дорогие подарки! – горячо заверил Икен, а Инса согласно кивнула.

– Правда? – растроганно переспросила мама.

– Конечно! – хором подтвердили они.

С тех пор и Инса, и Икен всегда принимали подарки отчима с благодарностью, не пытаясь возражать. Они оба действительно полюбили Бела, пусть и не как отца, скорее, как доброго дядюшку, но зато совершенно искренне.

И Инса злилась не на него, а так – на свою несчастливую судьбу. Хотя эти неприятности, конечно, не шли ни в какое сравнение с тем случаем.

***

Взволнованная предстоящими переменами, спала Инса плохо. Проснувшись ни свет ни заря, она минут пятнадцать покрутилась с боку на бок, пытаясь снова заснуть, но потом оставила эти бесплодные попытки и встала. Мама и Бел еще завтракали, так что Инса к ним присоединилась и решила, не откладывая в долгий ящик, поделиться внезапно вспыхнувшей идеей:

– А может быть, я всё-таки останусь здесь, а Икен останется вместе со мной? Мама оформит на меня нотариальное разрешение на осуществление прав законного представителя, по хозяйству мы вполне справимся. А потом, когда я закончу СИБМ* (*Стадстренский институт бытовой магии), мы тоже переедем. Уж на психологов-то там точно учат отдельно от стихмагов, это же не магическая специальность.

Мама и Бел переглянулись, и когда слово взял отчим, Инса поняла – откажут.

– В принципе, это неплохой вариант. И мы с мамой его даже обсуждали. Но как раз Икену-то и важно продолжить учебу в Бартастании.

– Почему? – удивилась Инса.

– Всё просто – именно в Бартастании самые лучшие учебные заведения для ясновидящих. А Циннаверрская академия ясновидящих – вообще лучшая на континенте. И больше нигде на Аллиране* (*небольшой континент, на котором расположены Аллиумия, Молусизия и Бартастания, входившие ранее в состав Аллиранской империи, ныне распавшейся) нет специальных подготовительных программ для детей, у которых рано проснулся дар ясновидения. Ты ведь знаешь, что у Икена есть проблемы с контролем дара?

– Это риторический вопрос, – прищурилась Инса. – Конечно, знаю.

– Ну вот, а в Циннаверре есть несколько специальных школ с такими программами, так что Икен сможет начать обучение прямо сейчас, а не через год, когда закончит школу и перейдет в гимназию.

– Ладно, вы меня убедили, – неохотно согласилась Инса.

– В ЦМУ есть спецкурс для тех, у кого имеется слабый дар ясновидения, и ты тоже сможешь позаниматься.

– Обойдусь, – отрезала Инса, не желавшая развивать случайно полученные способности.

– Но Инса, – возразила мама, – ты ведь даже еще не знаешь, что там предлагают. Может быть, ты найдешь для себе что-то полезное.

– Ладно, там будет видно, – вынужденно согласилась Инса и, поймав мамин просящий взгляд, скороговоркой добавила: – Хорошо, я обещаю, что выясню, что там за спецкурс, и приму взвешенное разумное решение.

– Вот и умница! – довольно улыбнулась мама.

А Инса подумала, что вряд ли её взвешенное разумное решение будет о том, чтобы развивать доставшийся ей хаотично срабатывавший дар ясновидения. Она точно знала, кем хочет быть – психологом, как ана Ранстинссен, Арлинтена, как она разрешала себя называть.

Инса вообще хотела после окончания гимназии запечатать дар, чтобы не получать обязательное для всех, у кого категория дара не ниже третьей, высшее магическое образование, а сразу поступить учиться на психолога. Но самостоятельно принять такое решение до совершеннолетия она не могла, а мама категорически отказалась подписывать разрешение, и Бел её поддержал. Так что пришлось Инсе сначала пойти учиться на бакалавриат по специальности мага-бытовика, отложив обучение на психолога до поступления в магистратуру. Хотя по оценкам она могла пройти на бесплатное обучение и получать стипендию, она приняла предложение Бела обучаться платно, чтобы ей потом не пришлось отрабатывать четыре года по распределению.

В принципе, учеба Инсе нравилась, да и давалась легко, хотя терять два года было, конечно, жалко, ведь если бы она сразу на психолога поступила, учиться пришлось бы всего пять лет, а так – целых семь. Теперь, конечно, она могла бы принять решение о запечатывании дара самостоятельно, но когда Инса поделилась этой идеей, мама и Бел стали её отговаривать, доказывая, что в жизни всякое может случиться, поэтому надо использовать все шансы, да и переживали оба очень, так что Инса согласилась доучиться на мага-бытовика. После известия о переезде в Бартастанию эта идея нравилась ей гораздо меньше, но и бросать учебу, когда два года всё равно уже потеряны, действительно было как-то глупо.

Пока Инса попивала кофе, погрузившись в раздумья, Бел ушел на работу – отпуск для переезда начинался у него только послезавтра, а мама отправилась гулять с Сертом. Зато на кухне появился заспанный Икен, которому, видимо, тоже не спалось, поскольку обычно он, как и сестра, вставал значительно позже.

Достав из подогревочного шкафа свою порцию каши, брат уселся за стол напротив Инсы, и, размазывая еду по тарелке и глядя куда-то в сторону, поинтересовался:

– И что ты обо всем этом думаешь?

– Я не в восторге, но ехать придется.

– Почему это? – вскинулся Икен. – Почему мы с тобой не можем остаться здесь вдвоем? Мне нравится моя школа, я подружился с нормальными ребятами, да и Арлинтены там не будет.

– Ну, я задала тот же вопрос.

– И что?

– В Циннаверре есть специальные школы с особой программой для тех, у кого рано проснулся дар ясновидения. И, несмотря на то, что идея с переездом мне нравится не больше, чем тебе, я согласна, что тебе это очень поможет. Во всяком случае, я очень на это надеюсь.

– Ничего, я бы потерпел как-нибудь. Зато тебе не пришлось бы терпеть приставания этих гадких бартасташек.

– Не переживай, братишка, я справлюсь, – улыбнулась Инса. – Тем более, что Бел обещал купить мне специальный артефакт, защищающий от всех этих стихийных подкатов.