Глава 1. Лицом к лицу
Дух или душа – самое слабое проявление умершего в мире живого. Обычно возникает в виде дымки или нечеткого силуэта. Может реагировать на внешние раздражители и отзываться соответственно своему прежнему воплощению. Телесная душа – находящаяся в живом теле, бестелесная – не имеющая тело (неживое).
Магический путеводитель. Экзорцизм
Пол под ногами противно скрипел, и этот звук изрядно действовал на нервы, но я продолжала идти, стараясь не обращать на него внимания. По частям ног, неприкрытых длиной юбки, дуло легким сквозняком из разбитых окон в комнатах, мимо которых я шла. Пальцы заледенели от цепкого сжатия свечи. Я держала ее посередине, огонек на конце слегка колебался. Однако я не боялась, что он погаснет: наложенный заговор позволял ей гореть до истления фитиля вместе с воском, если только я сама не решу его задуть.
– Дух мертвого, явись для разговора с живыми, я призываю тебя, – проговорила в очередной раз, прежде чем свернуть налево вглубь другого коридора.
Стараясь передвигаться как можно медленнее, прошла и его до конца, а затем развернулась, чтобы заглянуть во все комнаты первого этажа. Они мало отличались друг от друга: окна заколочены досками, сквозь щели пробивается слабый солнечный свет. От обстановки сохранились только редкие остатки мебели из темного дерева и отслаивающиеся обои со сложным рисунком из переплетенных ветвей и листьев, по которым легко угадывалась любовь хозяйки к эпохе модерна. Я выбрала такой маршрут, чтобы у меня была возможность вовремя среагировать, если призрак появится издалека. Тогда я могла бы воспользоваться путем отхода либо назад по коридору, либо в укрытие в одну из комнат. Действовала по старому плану, хоть и понимала, что это не совсем правильно и следовало подготовиться получше, как учил отец. Иногда я развлекалась тем, что придумывала пути отступления в самых разных условиях. Неплохое занятие, если на уроках очень скучно.
Не заметив ничего потустороннего на первом этаже, так же неторопливо поднялась по лестнице, стараясь сохранять ритм своих шагов. Там меня снова ждал длинный коридор, по которому продолжила идти в том же темпе, не переставая повторять свой незамысловатый призыв. Мое сердце застучало быстрее, когда раздался скрип уже не из-под моих кроссовок, а откуда-то из комнат. С трудом заставив себя двигаться так же спокойно, я остановилась и плавно повела свечой влево и вправо – передо мной все еще не было ни души (ни телесной, ни бестелесной). Привыкшие к полутьме глаза не улавливали никакого движения. Глубоко вздохнув, сделала шаг вперед, чтобы продолжить свой нехитрый ритуал, как вдруг за спиной услышала чужое дыхание. Рефлекторно развернувшись вполоборота, столкнулась взглядом с кем-то вполне живым.
– Ты что тут делаешь?! – приглушенным голосом с раздражением поинтересовалась я. Чужое присутствие сильно сбивало с нужного настроя: ходить со свечой и заунывно говорить, что ты ждешь появление призрака в ответ на зов, под чьим-то надзором весьма затруднительно. Много раз проверяла.
– Пришел ритуал упокоения проводить. Домашнее задание.
Несмотря на явную абсурдность ситуации – некромант испортил охоту экзорцисту, когда еще такое увидишь, – его низкий голос звучал вполне спокойно. По его силуэту я разглядела только высокий рост и длинные пряди по бокам, остальные черты скрывала темнота коридора. Но стоило ему почти так же бесшумно сделать шаг ко мне, свет от свечи попал и на его лицо. В полутьме парень смотрелся не то что по меркам живых, даже по некромантским меркам жутковато: волосы оказались то ли белыми, то ли очень седыми; по сравнению с темной одеждой и похожего цвета шапкой лицо выделялось чрезмерно светлым пятном. Нижние веки под слегка суженными глазами выглядели покрасневшими, будто он прошлую ночь провел без сна. Общее впечатление «замогильности» усиливало большое количество пирсинга на лице. По-прежнему ощущая досаду от того, что меня прервали, не удержалась и пересчитала серьги: две круглых по обеим сторонам на переносице, одна в правом крыле носа. И прямо под ней небольшое кольцо у края нижней губы. Все черного цвета.
– Иди подними кого-нибудь и упокой! – так же тихо, но от этого не менее уверенно и рассерженно заявила я. – И вообще, лучше уходи! Я уже минимум полчаса тут брожу, не порть мне призыв!
– А зачем ты шепотом говоришь? Дух и так знает, что ты здесь. Просто прячется.
В ответ закатила глаза. Еще в детстве, из-за наших соседей (да и не только из-за них), мне стало очевидно: некроманты постоянно выпендриваются. Можно было пуститься в долгие объяснения, что если бы хотела просто призвать духа, хватило бы пентаграммы мелом или ритуальной доски, вот только я собиралась именно поговорить с его воплощением и заставить рассказать правду любым доступным способом… но не стала. Без толку.
– Я бы ушел, но не могу. Мне нужен обязательно злобный дух для упокоения. А миссис Мадлен я знал. Если даже она не превратилась в него, придется идти в психбольницу. Или тюрьму.
«Ладно. Раз уж обычный призыв, скорее всего, сорвался, можно попробовать более жесткий вариант. Правда, это грозит еще одним мороком… Похоже, выбора нет», – подумала я. Меня не волновало, насколько мерзкой при жизни была старушка Мадлен. Для экзорцистов духи не делятся по таким категориям.
– Мы можем друг другу помочь, – тем временем продолжил некромант. – Какая у тебя специализация? Оккультная?
– Экзорцизм, – сухо ответила я и снова повернулась лицом к коридору. За исключением нас, в нем по-прежнему никого не было. С осторожностью продолжила свой путь тем же ритмичным шагом, каким шла и до этого. И без подсказок некроманта я знала, что миссис Мадлен могла быть с физической оболочкой. Поэтому даже если план с зовом сорвался, не хотела ее лишний раз провоцировать. Пока шла, пыталась вспомнить нужные слова для принудительного призыва.
– …Неожиданно, – я услышала, как в голосе некроманта проскользнуло удивление. Он двинулся вслед за мной и спустя пару шагов спросил: – Почему призыв? Вы же…
– Ты дашь мне подумать или нет?! – резко взглянув на него, прошипела я. Только собралась сказать ему, чтобы окончательно сваливал и не лез, как совсем рядом раздался надрывный крик. Не сговариваясь, оба повернули головы в сторону, откуда он возник, и увидели воплощенный светлый силуэт женщины. Ее тело выглядело иссохшим даже за длинным изорванным платьем, словно она едва вылезла из могилы. С неестественно широко раскрытым ртом – будто у нее от черепа отвалилась челюсть и повисла в воздухе, – покойница уверенно поплыла в нашу сторону.
– Отлично, – вновь закатив глаза, вздохнула я. Если до этого у меня еще оставались надежды на проведение призыва, теперь они улетучились. Растревоженные призраки – а судя по тому, что мисс Мадлен воплотилась, это уже точно был не дух, – не способны ни на какие диалоги. С ними можно разговаривать, только когда воплощение в нейтральном состоянии. Как и с людьми, если подумать.
– Сможешь ее упокоить? – невозмутимо поинтересовался некромант.
– Ты же сам хотел, – напомнила ему с усталым вздохом.
– Передумал. Слабовата для злобного.
Призрак тем временем долетел до середины коридора и занес руку вверх, готовясь атаковать нас сжатыми в костлявой ладони ножницами. Я недоверчиво скривила рот – возможно, парню действительно надо к психам сходить, если вот ЭТО недостаточно злобное воплощение.
– Поторопись. Не хочу, чтобы она мне лицо поцарапала.
– Ты же и так страшный как смерть! – выпалила я. Его послушаешь, он тут единственный, кому могут что-то расцарапать.
– Спасибо за комплимент, – абсолютно серьезно ответил некромант.
«Ах да, им же Смерть при встрече показывает идеальное лицо. Надо было сказать что-то пообиднее», – подумала я без тени иронии. Некроманты во время обряда инициации ведут диалог со Смертью, которая является в самом красивом воплощении, хотя для каждого оно выглядит по-своему. Я не стала зацикливаться на этих мыслях, с показной уверенностью шагнула вперед, вскинула свободную вытянутую руку в сторону призрака и принялась четко и громко проговаривать необходимые слова для ритуала изгнания.
В этой формуле всего два абзаца, по три предложения. Но самое важное в ней не слова (хотя без них ничего не выйдет), а моя рука, через которую я пыталась их «материализовать» для призрака. При помощи своей энергии дара и формулы изгнания я собиралась разрушить оболочку воплощения и отправить его в «изнанку», где ему и положено находиться.
Когда мне оставалось лишь договорить последнюю фразу, и призрак уже опасно висел в двух шагах, я сбилась с ритма – забыла, как должен звучать конец формулы – и замолчала. Внутри поднялась сильная паника. Папа однажды сказал: «Прерванное изгнание хуже непроведенного изгнания». Но молчавший до этого некромант внезапно произнес недостающее: «Te rogamus, audi nos», которые я тут же повторила за ним. Призрак развоплотился, обратившись в пыль, медленно оседающую в воздухе. Опустив руку, несколько мгновений я ошеломленно смотрела на остатки того, что еще секунду назад хотело нас убить. Затем стремительно повернулась к некроманту:
– Ты знаешь формулы экзорцистов?!
– Догадался, – ответил он. Он смотрел так, словно ничего особенного не произошло. Будто мы сейчас не изгоняли призрака, а решали школьную задачу по математике. – Стандартная логика: обозначить предмет, обозначить действие, обозначить приказ, чтобы предмет совершил действие.
Я пораженно промолчала. Мне не хотелось признаваться, что я не настолько хорошо умею их составлять с нуля под разные ситуации, как это делают «обученные» экзорцисты. В школе латынь не преподавали даже факультативом, а изучать ее самостоятельно у меня не хватало терпения и усидчивости, поэтому новые формулы запоминались со скрипом. Снова посмотрела на то место, откуда только что исчез призрак, и ощутила небольшую усталость от эмоций и потраченной магической энергии. «А ведь благодаря его подсказке все получилось. Даже без царапин», – пронеслись в голове неутешительные мысли. В памяти возникли непрошеные воспоминания о том самом ритуале, из-за которого я и находилась сейчас здесь. Поспешно отогнала их прочь. Разочарования от почти испорченного изгнания и так было достаточно.
– Пойдем отсюда, – низкий голос некроманта прервал поток всех этих мыслей и заставил слегка встряхнуться.
– Угу.
Пока передвигались по дому, я шла следом и мало смотрела по сторонам, в основном под ноги. Никак не могла отделаться от чувства разочарования, что не удалось завершить начатое. Некромант ничего не говорил, и я была ему даже благодарна. По лестнице спустились так же друг за другом, почти шаг в шаг. Как только оказались на улице и продрались сквозь заросли вокруг дома, мы вышли к нормальной дороге из асфальта. Тогда я бросила через плечо отрывистое «Ну пока» и сразу свернула в сторону города. Хотелось поскорее покинуть это место и больше не оставаться ни в чьей компании.
Глава 2. Все кошки серые
Морок – общее название для прилипшей к экзорцисту потусторонней энергии после проведения ритуала с насильственным призывом. Возможные симптомы: ночные кошмары, потеря сознания, галлюцинации.
Магический путеводитель. Экзорцизм
Я открыла глаза. По комнате еще блуждали тени, оставшиеся после только что увиденного кошмара. В нем меня преследовал рой из огромных насекомых, которые не переставая то кусали, то жалили, а я не могла спастись, хотя очень старалась. Свесила ноги с кровати на мягкий коврик и протерла лицо одной рукой, вспоминая формулу. После того как быстро прочла ее скороговоркой, тени отступили, лоб и виски изнутри сдавила тяжесть. Пришлось приложить мысленное усилие и отогнать подальше назойливый вопрос, сколько таких снов увидела за ночь. Самые яркие всплывали в памяти урывками, другие ускользали, но я и не пыталась вспоминать. Их содержание, просмотренное за долгие годы бесчисленное количество раз, и так знала очень хорошо. Даже слишком хорошо.
Бросив взгляд на электронные часы на тумбочке, – будильник давно отключила за ненадобностью, – поднялась с кровати и лениво пошла к встроенному в стену шкафу. Достала прямо с вешалками привычную длинную юбку бордового цвета, темно-зеленый свободный свитер и нижнее белье. Затем с вещами в руках отправилась в ванную, чтобы сразу там и переодеться, как вымоюсь.
После утренней рутины, уже стоя в одежде перед длинным и широким зеркалом, приставленном к стене, расчесала свои красные волосы – из-за их густоты особенно не занималась их укладкой и оставляла свободно лежать на спине. Обнаружила, что у корней начинает проступать естественный рыжий оттенок, и пообещала себе заняться подкраской на выходных.
– Анемона Аддамсон!
Оклик настиг меня уже в коридоре за завязыванием шнурков на кроссовках. Испугавшись беды, которую обычно несет выкрикивание моего полного имени, сразу вернулась на кухню. Мама стояла перед длинной столешницей, и я невольно подумала, что ее спортивный костюм нежно-голубого цвета прекрасно сочетается с лавандовыми фасадами шкафчиков. Она как раз отрезала концы у бечевки, огибающей в несколько мотков увесистый бумажный сверток.
– Вот, зайди к бабушке после школы и отдай, – мама протянула его с улыбкой.
– Мам, зачем ты так пугаешь?! Могла просто позвать, я бы подошла и взяла! – нарочито возмутилась я.
– Не подошла бы и не взяла, – беззлобно возразила мама, легко поцеловала меня в темечко и сказала: – Все, беги. Не опаздывай.
Сверток очутился в рюкзаке, заполненном теперь до отказа. Как только еле застегнула на нем молнию, одним движением накинула его на спину и торопливо вышла, с силой захлопнув входную дверь.
Улица встретила меня настоящим осенним воздухом. Хотя кроме прохлады и начавшихся уроков пока ничего не напоминало об окончании лета, лишь у немногих деревьев в листве проглядывали желтые оттенки. Дожди еще не начались, поэтому под кроссовками оставался сухой и пыльный асфальт. На середине пути к школе неожиданно сильно задул ветер, поднимая пыль в воздух. Края юбки постоянно хлопали по ногам, и я не знала, за что в первую очередь следует хвататься – за нее или за волосы, норовившие закрыть все лицо и залететь прямо в рот. В конце концов сняла с запястья резинку, замотала ею самые капризные пряди на затылке и дальше уже спокойно шла, оттягивая подол юбки на манер средневековых леди.
Все годы моего обучения проходили в обычной школе. «Обычная» означала «не имеющая никакого отношения к магическим направленностям», вроде экзорцизма. Жизнь среди людей без дара всегда казалась мне более привлекательной, чем жизнь среди помешанных на магии и считающих себя первым сортом исключительно из-за их одаренности. Такое поведение часто встречалось в магических школах, и в нем мне виделись отголоски из прошлого, когда еще существовала инквизиция. Только на сегодняшний день она будто переродилась – раньше изгоями были ведьмы и колдуны, а теперь в обществе одаренных ими стали люди без дара. По сравнению с теми временами многое изменилось, конечно, но открыто признаваться, что ты чем-то таким владеешь, все еще не поощрялось.
Запихнув в свой школьный шкафчик сверток для бабушки, я отправилась на уроки. В школе ничего не изменилось за летние каникулы, даже наклейки с дверец никто не отдирал, что меня обрадовало. Хоть на нас пытались нагнать страх и всячески мотивировать серьезнее относиться к учебе из-за предстоящих следующим летом выпускных экзаменов, большую часть времени уроки проходили как обычно. Скука разбавлялась только перебрасыванием записок с Мэри-Энн. Она перевелась к нам в середине средней школы и почти сразу стала моей лучшей подругой. Мы обсуждали предстоящий межшкольный баскетбольный матч и как круто там будет выглядеть Гарри Дотс, главный красавчик нашего класса. Мэри-Энн не могла никак перестать восторгаться по этому поводу, но лично мне всегда больше нравился его друг Крис из параллели. Помимо успехов в баскетболе он обалденно объяснял материал по биологии, которую плотно изучал для поступления в университет.
Едва прозвенел звонок с последнего урока, мы вдвоем отправились на репетицию. На ежегодном школьном концерте каждая факультативная группа должна представить какой-то номер, и наш вокальный кружок уже начал готовить выступление с песней из мюзикла «Кошки». Мы с Мэри-Энн пытались выдвинуть для исполнения что-то поновее, вроде рок-оперы «Моцарт», но, как и в любой стандартной школе, учителя предпочли классику. Мы репетировали по меньшей мере полтора часа, прежде чем над нами сжалились и отпустили
Иными словами, день прошел как обычно.
Отказавшись от перекуса в ближайшем кафе, куда мы часто заглядывали после уроков, наскоро попрощалась с подругой и поспешила к бабушке. От школы к ее дому неблизкий путь, если идти прямо вдоль дороги, но я знала короткие тропинки между домами и заборами. Поэтому когда прошла низкую калитку, ведущую на бабушкин задний двор, даже не успела сильно продрогнуть от ветра.
– Тебе бы уже начать одеваться потеплее. Осень обещает быть холодной, – пожурила меня бабушка вместо приветствия.
– Я подумаю над этим, – напоказ сделав серьезное лицо, ответила ей. – Смотри, что тебе принесла.
Получив в руки сверток, бабушка удалилась на кухню. Оттуда тут же раздались звуки отодвигания ящиков и шуршания бумаги. Тем временем я скинула двумя движениями кроссовки с ног, не развязывая шнурки, поставила рюкзак у прохода и вслед за бабушкой прошла на кухню.
Дом бабушки очень старый, хотя изнутри нельзя сказать, что он стоит на этой земле уже больше ста пятидесяти лет. Во всех немногочисленных комнатах наверху и внизу свежий ремонт с новой мебелью и стенами, отделанными в стиле лофт – я узнала этот факт, когда помогала маме подбирать цвета и обстановку. И только кухня с помутневшим от времени лимонным лаком на фасадах с мелкими коричневыми трещинами словно прожилками и всегда наполненная светом отдавала каким-то деревенским духом и тайным колдовством. Впрочем, я и так уже давно подозревала, что бабушка из экзорциста с возрастом постепенно превратилась в ведьму.
– Ты очень вовремя пришла, – сказала она, кивнув на принесенный сверток, который теперь лежал на столе развернутым. Ненадолго заглянув внутрь, увидела там книгу, пару плоских баночек с кремом и какую-то медицинскую мазь. Ничего из этого особенно не привлекло мое внимание, поэтому тут же отошла к шкафчикам. – Как раз думала сегодня позвонить и попросить Амелию достать мне еще.
– Книгу или мазь? – уточнила я, открыв верхнюю дверцу с намерением взять мою личную кружку и заварить себе чай. На ней крупно отпечатали красные, розовые и сине-фиолетовые цветы анемоны (что же еще?), среди остальных кружек ее всегда легко заметить. Поставила ее на кухонный стол, вернулась и начала перебирать банки на деревянной стойке под шкафами, в надежде найти остатки чая с гибискусом.
– Книгу, конечно. Мазь с кремом у меня еще есть. Но тоже не будет лишним, – отмахнулась бабушка. Пока я искала свою кружку, она успела убрать сверток и его содержимое со стола. Потом, видимо, заметила мои метания и сказала: – Твой любимый кровавый чай уже ждет тебя в чайнике.
– Ты же не знала, что я приду. Или ты все же ведьма?.. – изумленно произнесла я и, последовав указаниям, взяла чайник с другой стороны столешницы. Стоило ярко-красной заварке заполнить дно моей кружки, с вопросом кивнула бабушке, но та отрицательно покачала головой, и я отнесла чайник на место.
– Никакая я не ведьма, не говори ерунду. Увидела, как ты идешь тропой к калитке. Еще и в легкой одежде. И сразу поставила.
– Ну-ну…
После чая меня накормили обедом, несмотря на мои уговоры оставить больше еды для себя. Она даже не стала слушать. Пока мы ели вдвоем, я рассказывала о школе, о нашей постановке, о том, как мы проводим время после уроков с Мэри-Энн. Бабушка часто помогала мне советами, поэтому я не боялась с ней говорить о своих делах. Ни о каких.
– Как продвигаются твои поиски? – наконец задала она самый болезненный вопрос из всего разговора. Передо мной вновь очутилась моя кружка, а в ней новая порция чая с гибискусом. Прежде чем ответить, медленно вздохнула и сделала глоток для решимости, будто вместо чая туда налили алкоголь.
– Никак, – коротко сказала я, глубоко в душе надеясь, что расспросы закончатся. Не хотелось говорить о бесполезной попытке призыва, да еще и почти провалившемся изгнании. Но от меня, разумеется, не отстали.
– Поясни, – потребовала бабушка.
– Да нечего тут объяснять, – я опустила глаза на кружку и принялась водить указательным пальцем по ее краям. – В очередной раз пыталась провести призыв. Но меня прервали, поэтому не получилось. Я чувствую, что хожу по кругу и продолжаю по инерции делать одно и то же. Не знаю, как мне из него выбраться. И нужно ли выбираться.
– Не сдавайся, – твердо сказала бабушка, протянула руку через стол, взяла мою ладонь в свою и ободряюще сжала. – В темноте все кошки серые. Тебе кажется, что ты делаешь одинаковые ритуалы, но каждый твой призыв не похож на предыдущий. Ты учишься. Начинаешь видеть и замечать больше. Однажды решение придет, каким бы оно ни было.
– Это означает, что все кошки на самом деле разные? И я вижу их, как будто они «в тени»? – с грустной улыбкой спросила я. Бабушка лишь сочувственно посмотрела на меня и, напоследок крепче сжав мою руку, отпустила. Мы немного помолчали.
– Неужели нет другого способа взглянуть на изнанку, кроме как беспорядочно призывать призраков и спрашивать их? – со вздохом спросила я.
– Я такого не знаю, – покачала головой бабушка. – Экзорцисты в данном случае сталкиваются с множеством ограничений. Мы не можем перейти границу, но можем посмотреть за нее глазами тех, кто по ту сторону. Нужно только отыскать призрака, который послужит твоей цели. Не оставляй попыток узнать о Ви. Я верю, когда-нибудь у тебя получится.
– Я постараюсь, – прошептала, сглатывая подступивший к горлу ком. – Я очень постараюсь.
Посидев еще немного у бабушки и сделав несколько домашних заданий, собралась домой. Обратно решила пойти более прямой дорогой, не срезая путь между дворами. Хотелось подумать над тем, что делать дальше. «Может, стоит опять воспользоваться доской? – неторопливо размышляла я, пока ноги сами свернули с маленькой улицы и теперь несли меня вдоль широкой дороги. – И просто посмотреть, кто откликнется? Но тогда нужно подумать над формулой, на которую побольше придет…»
Когда я достаточно далеко отошла от дома бабушки, полностью погруженная в продумывание плана для нового призыва, и мне оставалась всего половина пути до поворота к моему кварталу, вдруг почувствовала спиной чей-то взгляд и обернулась. В десяти шагах от меня стоял тот самый некромант, встретившийся мне в доме покойной миссис Мадлен. При свете дня он выглядел вполне обычно и больше не походил на нежить. Неизменной после первого впечатления осталась только его одежда, будто он совершенно не вылезал из своего мрачного образа с черными джинсами, курткой и пирсингом. Одна рубашка отличалась: сегодня он выбрал темно-зеленую клетку.
– Что? – с вызовом поинтересовалась у него. В нашем небольшом городе люди из ближайших домов рано или поздно примелькаются, и я точно знала: он не из этого квартала. И, возможно, даже не из соседнего. Из-за неприятного удивления, которое вызвало его присутствие (почему он вообще здесь оказался?), решила, что лучшая защита – нападение.
– У тебя следы светятся.
– И?
– На тебе висит морок.
– И что?
– Могу снять, если хочешь.
– Спасибо, обойдусь, – на автомате ответила я, а потом задумалась. Экзорцисты не умеют самостоятельно снимать морок, в наших силах лишь облегчить «побочные эффекты». Чтобы справляться с ними целиком, нужны зелья. А вот для некромантов снять его, как пыль с полок стереть. Только в этом случае они «стирали» лишнюю налипшую энергию от призраков.
– Ну смотри, – парень уже развернулся с намерением уйти в противоположную сторону, но соблазн избавиться от кошмаров пересилил во мне гордость. Поначалу я не засыпала без зелья, и из-за частых пробуждений ночь могла легко превратиться в бессонную. Но со временем привыкла так жить, пользуясь только своими силами и парой формул, которые помогали спокойно спать несколько дней подряд, но от кошмаров не избавляли насовсем.
– Подожди! – окликнула я некроманта. Он остановился на середине шага, вполоборота ко мне. – Что тебе нужно, чтобы его снять?
– Что-то с твоей ДНК: кровь, волосы, слюна. Хватит немного.
– И все?
– Да.
– Ладно.
Я неторопливо направилась к нему, прямо на ходу поочередно выдергивая волосы. Когда их набралось на небольшую прядь, аккуратно скрутила их между ладонями и сложила в колечко, а остатки связала по типу каната. Это была стандартная форма, которая подходила для большинства ритуалов с волосами в качестве основного материала. Экзорцисты тоже иногда ею пользовались.
– Очень продуманно, – отметил некромант, осторожно взял мою прядь и разместил на левой ладони. Она немного распуталась, но форму кольца сохранила. Я с интересом наблюдала, как он сложил свободную руку в небольшую щепоть, провел над ней по часовой стрелке, затем, достигнув половины оборота, снизу-вверх и потом резко раскрыл ладонь. Мои красные волосы вспыхнули фиолетово-зеленым пламенем и сгорели. Повинуясь странному чувству, обернулась: за спиной на мгновение обозначились следы, будто я прошла там только что. Они быстро «добежали» вплоть до конца улицы и постепенно исчезли точно так же, как и появились.
– Спасибо, – немного растерянно поблагодарила я, снова повернувшись к некроманту. Внутри не ощущалось никаких изменений после снятия, но отчего-то не сомневалась, что он сделал все правильно. В ответ получила короткий кивок, а затем парень вдруг представился:
– Я Джей.
– Мона, – сказала ему в том же тоне. Для предотвращения ненужных вопросов называть свое полное имя я обычно избегала.
– Сколько на тебе было мороков? – поинтересовался Джей. – Почувствовал сильный концентрат, когда снимал.
– Девять, – спокойно ответила я. Увидев небольшое изумление на его лице, вздохнула: – Это долгая история.
– Я бы послушал, – неожиданно сказал Джей.
– Э-э-эм… хорошо? – неуверенно проговорила я, одновременно продумывая варианты, где лучше это сделать – не рассказывать же ему все, стоя посреди улицы, на глазах у соседей. – Здесь кафе недалеко. Может, пойдем туда?
– Идем, – легко и спокойно согласился Джей. Мы вместе перешли дорогу и двинулись на север.