Босоногая герцогиня

Глава 1

Возвращение в город обещало быть скучным. Райан откинулся на спинку мягкого сиденья кареты, наблюдая, как за окном проплывали унылые придорожные пейзажи. Дела, которые он вёл для стареющего герцога Эвергарда, чьи умственные способности оставались острыми, несмотря на слухи, а вот здоровье стремительно ухудшалось, были успешно завершены. Впереди ждали лишь отчёт и неизбежные расспросы о поисках. Поисках, длившихся уже почти восемнадцать лет, но так и не давших результатов. Казалось, эта безнадёжная погоня за тенью стала неотъемлемой частью жизни их дома, вечным напоминанием о прошлом, которое не хотело отпускать.

Отвернувшись от окна, молодой лорд вздохнул. Иногда быть признанным сыном Алистера Эвергарда становилось непосильной ношей. Но отказаться от всего, чего удалось достичь? Нет уж. Проклятые хищники с масками людей, кружившие вокруг земель отца, ничего не получат! Пусть, будучи ребёнком, Райан не знал, на что соглашался, когда старик предложил переехать в большой дом и забыть о бедности. Но сейчас уже невозможно было и помыслить всё бросить на полпути и подвести Алистера.

Карета мягко покачивалась, и Райан почти начал дремать, как кучер неожиданно вскрикнул и дёрнул поводья. Раздался тревожный храп лошадей, наполненный фырканьем. Резкий толчок кареты выбросил лорда из объятий дремоты, заставив мгновенно нахмуриться.

– В чём дело? – прозвучал его резкий вопрос.

– Впереди кто-то есть, лорд! На дороге! – донёсся взволнованный голос кучера.

Молодой человек распахнул дверцу и вышел. В сгущающихся сумерках на пыльной обочине металась женская фигура. Незнакомка шла, спотыкаясь, почти падая, и в её движениях была такая отчаянная беспомощность, что сердце Райана сжалось. На его глазах силы покинули девушку, и, споткнувшись в очередной раз, та рухнула в дорожную пыль. Упала, как тряпичная кукла.

Махнув рукой кучеру, чтобы подвёл карету ближе, Райан поспешил на помощь. Чем ближе он подходил, тем заметнее становилось ужасное состояние незнакомки. В темноте удалось разглядеть лишь светлые волосы, изорванную рубаху и тёмные юбки. Девушка почти беззвучно рыдала, её трясло крупной дрожью. От несчастной исходил запах страха и пыли, вызывавший тошнотворное предчувствие беды. Едва карета подъехала ближе, свет от фонаря осветил небольшой пятачок, и в ту же секунду Райан узнал в светловолосой девушке цыганку с ярмарки. Теперь та не улыбалась, ее лицо было искажено маской дикого ужаса.

– Великие Боги… – непроизвольно сорвалось с губ мужчины.

Холодная пустота разлилась под рёбрами. Так вот к чему привело промедление.

Талэйла. Лорд точно знал, что это она. Более того, было известно, как сильно о цыганке переживал Янко. Как ругалась на глупую девчонку Эйш, как Лила, думая, что её никто не видит, умоляла найти подругу и убедиться, что с той всё в порядке.

Талэйла. Та самая цыганка, о которой он сам предупреждал Эдвина Рэйвенвуда. Та, о ком самоуверенный виконт с пренебрежением говорил – «забавная пташка», та, кого Райан не успел забрать из дома Рэйвенвудов, прежде чем игры аристократа зайдут слишком далеко.

Не успел, и теперь красивая, полная жизни и внутреннего огня девушка лежала на обочине дороги сломанной куклой. Стоило немного сдвинуться с места, и несчастная тут же тихо заскулила, закрывая лицо руками и сворачиваясь в комок. Наверное, будь у неё чуть больше сил, Талэйла уползла бы к ближайшим кустам и попыталась спрятаться. Этот инстинктивный ужас перед незнакомцем был красноречивее любых слов.

Отбросив лишние мысли, Райан снял с себя сюртук и прикрыл им девушку. Тяжёлая ткань должна была дать хотя бы иллюзию защиты.

– Тш-ш. Успокойтесь, вы в безопасности. Дышите. Я не причиню вам вреда. Тш-ш.

Слова звучали тихо, но твёрдо, стараясь пробиться сквозь панику.

На мгновение девушка замерла под тяжёлой тканью, затем медленно подняла лицо. На нём отчётливо виднелись следы слёз, грязи и несколько ссадин. При этом виде кулаки мужчины непроизвольно сжались, а желание наказать виновного полыхнуло огнём в груди. Ярость была сладкой и ослепляющей, но пришлось сделать глубокий вдох и постараться успокоиться. Блуждающий взгляд цыганки наконец остановился на лице спасителя, и в нем мелькнула крупица узнавания. Хорошо. Значит, она ещё могла воспринимать ситуацию и не должна была принять за угрозу того, кто искренне хочет ей помочь. Обижать бедняжку Райан и не думал. Главное – сдержать характер, чтобы не испугать ее сильнее.

– Что они с вами сделали? – Райан старался говорить мягко, но, судя по тому, как Талэйла вздрогнула, смог сдержать не всю внутреннюю ярость. – Это Рэйвенвуд? Его рук дело?

В ответ не последовало ни звука, лишь едва заметный кивок и почти беззвучный шёпот, который можно было уловить сквозь сдерживаемые рыдания и сорванный голос: «Помогите… умоляю… пожалуйста… помогите мне». Снова и снова, без остановки, звучали мольбы о помощи, заставившие отодвинуть эмоции и сосредоточиться на спасении девушки. На мгновение прикрыв глаза, мужчина мысленно попросил богов о помощи и решительно, но без резких движений, поднял цыганку на руки. Та оказалась удивительно лёгкой, почти невесомой, и эта хрупкость лишь подливала масла в огонь ярости.

Почувствовав, как Талэйла медленно расслабляется, Райан облегчённо вздохнул. Хорошо. Это ведь хорошо? Значит, не боится?

– Всё кончено, – прозвучало, пока он осторожно нес ее к ожидавшему экипажу. – Вам больше нечего опасаться. Обещаю. Я разберусь со всем.

Цыганка словно ждала именно этого обещания – сразу после слов Райана потеряла сознание. Тело обмякло в его руках, и внезапное, вымученное доверие отозвалось в сердце мужчины острой болью.

Кучер, напряженно ожидавший в стороне, увидев выразительный кивок лорда, кинулся помогать.

– Лорд Райан, да кто же посмел на ваших землях обидеть девушку? Вот так запросто? Взяли и надругались над бедняжкой?! Кто ж такой зверь тут у нас обитает?

– Не переживай, Марти, – прорычал бастард, устраивая свою ношу на сиденье кареты. – С этим «зверем» будет короткий разговор!

– Это правильно, лорд Райан, очень правильно! Не дело это, чтобы кто-то обижал таких молоденьких девочек. Не дело! Куда вас, к лекарю?

Молодой лорд на мгновение задумался. С одной стороны, было бы правильно показать девушку лекарю, но с другой – не причинит ли встреча с незнакомцем еще больше вреда? Он неуверенно качнул головой, едва сдерживая новый поток ругани. Мысль о том, что чьи-то чужие руки снова будут касаться девушки, вызывала глухое раздражение. Нет, только свои, проверенные люди.

Подавив волну раздражения, Райан напомнил себе: «Не время для эмоций. Не время!»

– Нет, Марти, едем домой. Миссис Пемброк позаботится о неожиданной гостье. А ты держи язык за зубами, чтобы ни одна душа от тебя не узнала о произошедшем этим вечером. Справишься?!

– Я? Конечно, лорд. Только вы уж накажите виновного, крепко накажите. А я уж молчать умею, даже не сомневайтесь. Умею!

– Не сомневаюсь, старый друг, – кривая улыбка скользнула по губам. – Поехали домой.

Дорога до городского дома тянулась в гнетущей тишине, прерываемой лишь скрипом колёс и глухими, приглушёнными рыданиями. Талэйла, даже находясь без сознания, продолжала испытывать страх. Это вызывало у Райана лишь нарастающее раздражение. Выродок Рэйвенвуд обязательно понесёт наказание за свои поступки!

Молодой лорд Эвергард смотрел в тёмное окно, но видел не городские огни, а самодовольную ухмылку Эдвина. «Наиграюсь и выставлю за дверь», – кажется, молодой ублюдок решил ускорить события. Мысли о том, что произошло в поместье, заставляли Райана сжимать кулаки до белизны костяшек. Этот высокомерный ублюдок, гордящийся своей родословной, Рэйвенвуд, оказался не более чем животным. Холодная ярость пульсировала в висках, требуя немедленных действий, но присутствие девушки удерживало от проявления гнева.

Карета свернула на городскую улицу. Шум копыт по мостовой, пробудил Талэйлу. Девушка встрепенулась, бросила тревожный взгляд на своего спутника, но сохранила спокойствие.

– Куда вы меня везёте? – спросила она хриплым, надломленным голосом.

– К себе домой. Это самое безопасное место в городе. Вам не о чем беспокоиться, леди. Мои слуги окажут вам помощь, и главное – они умеют держать язык за зубами.

– Я не леди, – горькая усмешка исказила её губы. – Я всего лишь цыганка, лорд.

– Это лишает вас права на защиту? На возможность привести себя в порядок? Или вы считаете, что о вас не стоит заботиться? Нет? Я так и думал. И потом, Рэйвенвуд, возможно, не сразу, но начнет искать вас. Стоит ли отказываться от помощи?

– Я не отказываюсь, – едва заметно пожала плечами. – Но я не уверена, что Эдвину есть до меня дело.

– Поверьте, есть. Ни один мужчина не захочет, чтобы его злодеяния стали известны. А уж тем более такой, как Эдвин. Он трус. Хотя и заносчивый. Его семье скандалы ни к чему. Поэтому он попытается вас вернуть.

Талэйла снова свернулась в клубок и спряталась в сюртук. Райан едва заметно улыбнулся – слишком поздно, девочка, он уже заметил метку на её руке. Но цыганка пока не должна об этом знать. Нет смысла беспокоить её по пустякам.

– Думаю, нам стоит представиться, не так ли? Не буду же я постоянно называть вас «цыганкой», а вас – «лордом». У нас есть имена, данные родителями. Так почему бы не использовать их?

– Талэйла.

Её голос прозвучал слишком равнодушно, и это пугало. Можно было лишь надеяться, что девушка найдёт в себе силы прийти в себя. Лорд же приложит все усилия, чтобы ей помочь. В первую очередь он обеспечит её безопасность и постарается завоевать её доверие.

– Лорд Райан Эвергард.

– Бастард герцога?

– Именно, – Райан не смог сдержать улыбку. Впервые за долгое время прямой вопрос не вызвал у него раздражения. Талэйла как-то умудрилась произнести это без оскорблений и скрытых намёков. Она просто констатировала факт.

– Я слышала ваш разговор с Эдвином сегодня днём, – сказала Талэйла, отворачиваясь к окну. – Мне жаль, что не сбежала из дома раньше. Слишком долго сомневалась.

– Действительно жаль, – согласился Райан. – С другой стороны, неизвестно, не попали бы вы в ещё большую беду на дорогах.

– Всю жизнь я провела в пути, – ответила Талэйла. – Думаю, там меня поджидало бы меньше опасностей, чем в доме аристократа. Но вот я здесь и снова еду в особняк лорда. Какая нелепая ситуация.

– Прекратите, – резко прервал её Райан. – Даю слово Эвергарда, вам ничего не угрожает в моём доме. Как только отдохнёте, переоденетесь и придёте в себя, я отвезу вас туда, куда скажете.

– В табор?

– Куда скажете, – твёрдо повторил лорд.

– Хорошо, – коротко ответила Талэйла и замолчала, плотнее запахнув сюртук.

Когда карета подъехала к дому, оба вздохнули с облегчением.

Райан вышел первым и без предупреждения снова подхватил Талэйлу на руки. Она была поразительно лёгкой и выглядела очень удивлённой.

– Не волнуйтесь, – мягко сказал лорд, заметив, как она напряглась. – Вы в полном изнеможении, и я всего лишь хочу помочь.

Молодой человек, преодолев десяток метров до дома, с облегчением отметил, что на улице никого нет. Дверь перед ним открыл возница Мартин, а на пороге их встретила миссис Пемброк – экономка, чья преданность была вне всяких сомнений. Её обычно невозмутимые глаза расширились от удивления, когда она увидела девушку на руках хозяина.

– Лорд? – тихо спросила она.

– Голубая комната, миссис Пемброк, – последовал приказ. – Горячая вода, чистое платье, что-нибудь лёгкое из еды. Срочно укрепляющую настойку. И, пожалуйста, ни одного лишнего взгляда или вопроса.

– Слушаюсь, лорд, – ответила она с привычной деловитостью и быстро исчезла в глубине дома.

Райан донёс Талэйлу до малой гостиной и усадил её в глубокое кресло у камина. Она сидела неподвижно, кутаясь в сюртук, взгляд её был пустым и устремлённым в никуда. Казалось, что цыганка не видит ни огня, ни своего спасителя. Получив от служанки пузырёк с настойкой, Райан развёл капли в стакане воды.

– Выпейте, – предложил он, протягивая бокал. – Это поможет вам прийти в себя.

Талэйла машинально взяла стакан, её пальцы едва не выронили хрусталь. Сделав нерешительный глоток, она закашлялась. Кашель на мгновение вернул её к реальности. Подняв взгляд, она посмотрела на Райана, и в её глазах мелькнула тень былой уверенности.

– Благодарю вас, – прошептала она. Её голос, хриплый от слёз и пережитого кошмара, всё равно звучал мелодично.

– Пожалуйста.

Рука цыганки снова коснулась запястья, будто стараясь что-то скрыть. Взгляд Райана остановился на её изящной кисти, и он вновь заметил едва заметный бледный узор, почти слившийся с кожей. Этот узор напоминал старый, почти заживший ожог причудливой формы – след устаревшего обряда обручения. Так вот до чего додумался этот негодяй! Эдвин не просто обманул Талэйлу. Он связал её ритуалом, о котором, судя по растерянному виду, цыганочка даже не подозревала. Желание вбить Эдвину циничную ухмылку в глотку стало почти невыносимым. По спине пробежал холодок. Теперь дело было не просто в насилии. Это был расчётливый план, обман, который мог длиться годами. Девушка, если она действительно не знала о сути обряда обручения, оказалась бы во власти этого мерзавца Рэйвенвуда. Нужно будет выяснить, что ей известно об этом символе на руке.

Но сейчас, не показывая, что он узнал знак, лорд поднялся с кресла.

– Вам нужно отдохнуть, Талэйла, – сказал он. – Миссис Пемброк проводит вас в комнату. Там вы найдёте всё необходимое.

В дверях появилась экономка. Райан кивнул ей и помог Талэйле встать. Девушка шла медленно, пошатываясь, иногда прижимаясь чуть сильнее к его сильным рукам и едва слышно всхлипывая.

До гостевой комнаты на втором этаже они добрались не спеша.

– Здесь вам никто не помешает, – сказал Райан, остановившись у порога спальни. – Если что-то понадобится, сообщите миссис Пемброк. Она обязательно передаст мне.

Девушка молча кивнула и вошла в помещение. Райан остался стоять в коридоре, прислушиваясь к затихающим шагам. Только когда шаги полностью стихли, он позволил себе выпустить наружу бурю эмоций. Гнев накрыл его с новой силой. Резко развернувшись, он направился в кабинет и с грохотом закрыл за собой дверь. Стянув с себя жилет, покрытый дорожной пылью, он бросил его на ближайший стул. Туда же последовал скомканный шейный платок.

– Трус, – процедил он сквозь стиснутые зубы, представляя себе Эдвина Рэйвенвуда. – Жалкий, подлый трус, прячущийся за своим титулом и богатством. Ты за это заплатишь. Очень дорого. И в следующий раз, когда увидишь Талэйлу, это ты будешь валяться в пыли, – мысленно добавил он, сжимая кулаки.

Взгляд упал на величественный портрет герцога Эвергарда. На нем Алистер Эвергард был изображен молодым, полным силы, с ещё не затухшим блеском в глазах. Картина была создана до трагедии, которая изменила судьбы многих. Возможно, в этот раз у старика появится повод для радости. Но нужно быть осторожным. Не раскрывать все детали сразу и не давать ложных надежд. Ни старому герцогу, ни, тем более, юной, израненной цыганке.

Отвернувшись от портрета, Райан подошёл к камину и, уперевшись руками в тяжёлую дубовую полку, опустил голову. Перед ним возник не образ испуганной жертвы, встреченной на дороге, а воспоминание о ярмарке. Тогда Талэйла танцевала среди толпы, её улыбка была светлой, а каждое движение – грациозным! Невозможно было не заметить девушку, в которой так ярко пылал внутренний огонь. Но он был сыном герцога, и общение с одной из цыганок табора было бы неуместным. Сначала следовало поговорить с бароном, со старейшиной… Кто же знал, что обстоятельства заставят действовать быстрее? Кто знал, что всего через пару дней Талэйла совершит роковую ошибку, доверившись не тому человеку? Теперь её огонь едва теплился, и задачей молодого лорда было не дать ему погаснуть.

«Отец», – мысленно произнёс Райан, глядя на языки пламени. – «Похоже, мой визит в поместье затянется. Но, возможно, ты будешь доволен. Нужно только подождать. И тогда герцог Эвергард сможет сказать, что спас не одного ребёнка. Пусть это слабая надежда, но сейчас я готов ухватиться за неё».

Сначала нужно помочь «сюрпризу». Дать ей прийти в себя. Принять реальность и смириться с тем, что прежняя жизнь закончилась, когда она доверилась мерзавцу, который называл себя лордом.

Глава 2

Первое, что ощутила Талэйла, – это тишина. Не давящая, гнетущая тишина поместья Рэйвенвудов, где каждый скрип паркета отзывался эхом осуждения, а тиканье часов отсчитывало время до нового унижения. Нет, эта тишина была спокойной, глубокой, наполненной лишь далеким утренним щебетом птиц за окном. Она лежала, не открывая глаз, вслушиваясь в непривычное отсутствие звуков – ни грузных шагов слуг, ни звенящего смеха приезжих гостей Эдвина, ни вечного, как шелест листвы, ворчания леди Люсии.

Она медленно приоткрыла веки. Солнечный свет робкими лучами пробивался сквозь щель между тяжелыми, темно-синими шторами, ложась золотистой полосой на дубовый пол. Комната… была незнакомой. Просторной, но обставленной с почти спартанской простотой. Массивная кровать с балдахином, добротный резной шкаф, кресло у камина, в котором уже прогорели ночные поленья, оставив лишь горстку теплого пепла. Никаких вычурных безделушек, позолоты, сложных гобеленов, которые давили на нее в покоях Рэйвенвудов. Воздух пах свежевымытым полом, воском для дерева и едва уловимым ароматом полыни – видимо, ею перекладывали бельё в шкафу. Это вызывало странные, противоречивые чувства. С одной стороны, она ощущала глубокое, почти животное облегчение от того, что наконец-то оказалась в безопасности. С другой – её сердце сжималось от горькой боли воспоминаний о том, от чего ей пришлось бежать. Здесь, в этом месте, она была никем – не желанной гостьей, не невестой, не игрушкой. Она была просто безымянной девушкой, которую приютили.

В дверь постучали сдержанно, но твердо. Прежде чем Талэйла успела испугаться, на пороге спальни появилась миссис Пемброк – та самая женщина что помогала ей вчера. В руках она держала аккуратно сложенное простое платье из мягкой шерсти темно-зеленого цвета.

– Доброе утро, – произнесла женщина с невозмутимым спокойствием. В её голосе не было ни подобострастия, ни любопытства. Он был ровным, как зеркало озера, отражающее ясное небо. – Хорошо ли вы отдохнули? Хозяин передал, что будет рад видеть вас за завтраком в малой столовой, когда вы будете к этому готовы. Не торопитесь.

Талэйла кивнула, сжимая пальцами одеяло. Сердце принялось колотиться с новой силой. Пришло время встретиться с тем, чье лицо в лунном свете казалось суровым, но не злым. Чьи руки были сильными, но не причинили ей боли. Время узнать, что скрывается за этой маской спасителя. И чуть ближе познакомиться с тем незнакомцем что привлек ее внимание на ярмарке.

«Уже не незнакомец – поправила она себя мысленно. – Райан Эвергард»

– Я… я скоро буду готова, – прошептала Талэйла..

– Отлично. Я пришлю горничную помочь со шнуровкой, – миссис Пемброк положила платье на стул и вышла так же бесшумно, как и появилась.

Завтрак подавали в небольшой, солнечной комнате с видом на внутренний дворик. Райан уже сидел во главе стола, погруженный в чтение какого-то письма. Увидев ее на пороге, он немедленно встал, отложив бумагу в сторону.

– Доброе утро, – его голос прозвучал чуть глубже, чем в памяти Талэйлы, лишенный ночной хрипоты, но сохранивший ту же бархатистую твердость. Он жестом указал на место рядом со своим. – Надеюсь, вы хорошо отдохнули и голодны. Миссис Пемброк славится своими оладьями.

Они приступили к трапезе под мерное тиканье напольных часов. В воздухе витало напряжение, как натянутая тетива лука. Столовые приборы звонко ударялись о фарфор, разбивая тишину. Первым нарушил молчание Райан.

– Прошлой ночью было не до вопросов, – начал он, отодвинув пустую тарелку и складывая пальцы домиком перед собой. Его взгляд был прямым, изучающим, но без наносного добродушия Эдвина или ледяного презрения леди Люсии. – Но теперь, если вы не против, мне нужно понять, что произошло. Это важно.

Талэйла кивнула, опустив глаза на свои руки.

Он задавал вопросы осторожно, будто ступал по тонкому льду. Спрашивал о жизни в доме Рэйвенвудов. Не о событиях вчерашнего вечера – это было пока слишком рано, – а о том, что было до. Об Эдвине. Что он говорил, как себя вел. О леди Люсии. Как та с ней обращалась. Талэйла начала рассказывать, поначалу сбивчиво, с долгими паузами. Слова давались ей с трудом, будто она вытаскивала их из глубокой, болезненной раны. Девушка говорила о своей наивной, слепой вере в то, что Эдвин – ее настоящий муж, что их брак благословлен небом, пусть и заключен по странному, старому обряду. О том, как леди Люсия с первого взгляда возненавидела ее, и как Талэйла изо всех сил старалась стать настоящей леди, научиться этикету, правильно держать вилку – лишь бы не опозорить имя человека, которого любила.

– А его друзья? – спросил Райан, отложив нож. Его лицо оставалось невозмутимым, но в глубине глаз что-то напряглось. – Часто бывали в доме? Приезжали с дамами?

– О, да, – непроизвольно оживилась Талэйла, на миг забыв об осторожности. Для нее эти визиты были глотком воздуха в удушающей атмосфере дома. – Они были такими… живыми. Веселыми. Громко смеялись, шутили, играли в карты. Их спутницы тоже были очень яркими. Они носили платья… ну, почти как мои цыганские, только из более дорогих тканей и с такими глубокими вырезами. Но я думала… я решила, что так аристократки ведут себя среди своих, в кругу близких друзей, когда могут расслабиться и быть собой. Они казались такими свободными, раскрепощенными! И мужчины, заметьте, – она подчеркнула это, словно оправдываясь, – никогда не позволяли себе ничего неприличного в моем присутствии. Никаких вольностей. Все было очень… галантно.

Она улыбнулась, вспоминая отдельные забавные моменты, но улыбка замерла на ее лице, когда она увидела выражение лица Райана. Он не двинулся с места, но, казалось, весь превратился в камень. Его лицо побледнело, кожа натянулась на скулах. Пальцы с такой силой сжали край стола, что костяшки побелели. Его взгляд стал остекленевшим, уставшим в одну точку где-то позади нее, но видящим не столовую, а какой-то иной, ужасный образ.

***

Память вернула Райана в грязный, тускло освещённый переулок на задворках города. Ему было около семи лет. Он крепко держался за руку матери, лицо которой уже не мог вспомнить – только ощущение тепла и вечной спешки. Мимо них проходили женщины в платьях кричаще-алого и ядовито-синего цветов, их смех был грубым и громким, резким, как звук разбивающегося стекла. Воздух был тяжёлым от запаха дешёвых духов, кислого алкоголя, пота и еще чего-то затхлого. Помниться мать сжала его ладонь так сильно, что стало почти больно. Она быстрее повела его вперёд, и её голос, обычно тихий и ласковый, вдруг наполнился яростью и стыдом: «Не смотри, Райан! Ни в коем случае не смотри на них, сынок! Ты должен запомнить: это продажные женщины. Грешницы. Падаль! Ты должен вырасти достойным человеком. Стремиться к лучшему! Такие… такие как эти женщины тебе не нужны! Идём быстрее!». Он не помнил лица матери, но этот голос, полный отвращения и страха, и этот урок о том, что существует грязь, с которой нельзя соприкасаться, остались в его памяти одним из самых жгучих и болезненных воспоминаний детства.

И сейчас, глядя на искреннее, посветлевшее лицо Талэйлы, на ее ясные глаза, все еще верящие в изначальную доброту людей, он с ужасающей ясностью понял весь циничный, садистский замысел Эдвина. Тот не просто обманул ее. Не просто поиграл и выбросил. Он устроил для нее изощренную пытку. Приводил в дом друзей и их «леди» , знакомил тех с цыганкой, заставлял наивную, чистую душу думать, что эти ночные бабочки, эти «продажные грешницы» из его детских кошмаров – и есть образец «свободных аристократок». Рэйвенвуд стирал для Талэйлы грани между пороком и добродетелью, издевался над ее доверием, опутав паутиной лжи. Мерзость. Отвратительная, до тошноты, до холодной ярости, сжимающей горло мерзость.

Райан резко выдохнул, откинувшись на спинку стула, и провел рукой по лицу, будто пытаясь стереть призрак прошлого и цинизм настоящего. Сентиментальность и жалость к себе были роскошью, на которую у него не было права. А жалость – не то, что могло помочь его неожиданной подопечной справиться с ситуацией. Сейчас нужны были действия. И, возможно, даже некоторая жесткость. Но главное – искренность.

– Талэйла, – его голос прозвучал хрипло, он прочистил горло и начал снова, уже тверже. – То, что вы мне только что рассказали… Вы должны знать правду. Всю. Как бы горько это ни было.

И Райан выложил ей всё. Без прикрас, без смягчений. Он говорил о том, что старый обряд, который прошла Талэйла вместе с Эдвином,, был не более чем помолвкой, предварительным соглашением, не имеющим силы настоящего брака. О том, что «священные узы» – это пыль, и разорвать их проще простого: паре достаточно обратиться к любому служке в городском храме для проведения краткого ритуала отказа. Эвергард рассказал, кем на самом деле были эти «веселые, свободные леди», не выбирая нежных слов, называя вещи своими именами. Его целью было не ранить Талэйлу еще сильнее – она и так была изранена, – а выжечь ложь каленым железом, разбить вдребезги хрустальный замок ее наивных иллюзий, показать ей черно-белую, уродливую правду, чтобы она наконец поняла: она ничего не должна Эдвину. Никаких обязательств. Никакой верности.