Рио-де-Жанейро

© Наташа Корнеева, 2021

ISBN 978-5-0053-2481-8

Создано в интеллектуальной издательской системе Ridero

Вместо аннотации. Дмитрий Мурашов

– 1-

Пахло горелыми беляшами, грязной тряпкой, солью дорожной.

По пиздисюнчику из мутных рюмок. Застывший бараний жир на кусках жил усилил желание блевануть прямо под стол. Стол – поц, на длинной ножке с крючками для сумок. Ни тебе стульев, ни гарсонов…

Чернота пожирала снег. Город, мой родной город, выплюнул меня , как надоевшую жвачку. Форд-Транзит, приобретенный накануне, послушно тащил свою новую хозяйку черт знает куда. Между рулем и сидением черт знает кто.

В салоне холодно. За бортом минус тридцать. Метель. Темнота. Я тупо пялилась на снежную стену и была далеко-далеко отсюда …

– Ну, и где ты, тварь?

-Да пошел ты …

У кого как, а у меня одиннадцать лет "счастливой" семейной жизни закончились вот такими "нежными" словами.

Гришка, последний из моих бывших мужей, человек без родины, так как родился в семье вояки. Кочевал, кочевал по воинским частям да и вырос. Окончил Серпуховское высшее военное училище, попал в 12-е ГУМО, исправно крутил гайки по инструкции, потом черт дернул его жениться на мне, бросил нафиг армию, подался в коммерсанты, отучился на юр. факе в Томском университете. Открыли мы с ним в равных долях агентство недвижимости. Дела шли вполне … Но … Человек – сволочь ненасытная. Сколько ни дай – ему все мало. И врюхался Гришаня в такие долги, что мама не горюй. Да. И планировал рассчитаться с долгами моей квартирой. Чуйка у меня работает дай бог каждому. И планы мужнины меня совсем не радовали. Но говорить об этом я не собиралась. Опять же – чуйка. А иначе жить мне на девяти квадратах в бомжатнике и радоваться.

Меня подобные перспективы не устраивали. И вот тут важно не проебать вспышку. И я ее не проебала. Квартиру продала и по тихой грусти свалила.

Димка … Димка моложе меня на шесть лет. У него есть жена, маленькая дочь, приемный сын-подросток.

Почему он, Димка, решил свалить? Мне глубоко фиолетово. Нужен был помощник и я его получила. И что с ним делать дальше понятия не имела … На Димке спортивный костюм, кроссовки на босу ногу. Вещей нет. Придется одевать его. А что делать?

У меня – полный сумбур в голове, вполне сносный Форд – Транзит, мешочек рубликов, девятнадцатилетняя дочь в съемной квартире с денежкой и лабрадором, больные родители ни сном ни духом про мои выкрутасы.

Форд продирался по Чуйскому тракту. Куда? Сложный вопрос. На данном этапе больше интересовало откуда и быстрее. К утру должны быть в Омске. Мы ехали на юг. Но слово юг – это направление, не более …

И как выяснилось позже, я сделала все максимально верно.

– 2-

Пурга надоела. Димка каким-то шестым чувством ориентировался на трассе. А я грелась водкой. Ага. Такая мерзкая водка из ларька. Наливала в пластиковый стаканчик и лакала в два приема. Не запивала и не закусывала. А нечем было. Из закуски только сигареты. Вот и дымила. Короче, гадость сплошная. И за окном, и в салоне, и на душе. Если осталась она, душа эта, будь она неладна …. И в миллионный раз прокручивала последние события. Все искала, где и что сделала не так. Почему имею то, что имею …

* * *

– Здорово, Натали! А вот и мы. Ну, я гляжу, вы тут устроились основательно. А это что за зверь. Бля!!! Сейф??? Несгораемый? Вот это динозавр! Слушай, время торопит. Работа без меня стоит. Давай, давай, собирайся. Поехали. Новостройки Гриня обещал подсуетить.

Муж моей двоюродной сестры мерзкий и жадный типчик. Как она с ним спит, я не представляю. Тошнит от одного звука голоса. А уж внешность … бррр. Не, он не страшный, даже импозантный такой мужчинка. Но мужчинка … Как только разговор заходил о деньгах, начиналась тряска мелкая губешек жирных, пальчиков толстеньких, и даже глазенки потряхивало. Назовем его Стасик. Да. Стасик подойдет, пожалуй. Так вот. Стасик лет на двадцать с гаком старше сеструхи моей. Но это фигня как по мне. Но он родился стариком. Есть такие особи и женского, и мужского пола. Для меня они бесполые. Стасик – крупный бизнесмен. Но вот живет в мухосранске. Новосибирск тоже не Рио-де-Жанейро, но все-таки. Да и родня жены вся туточки. И попросил мой дальний родственник подобрать ему квартирку, новую. Вторжилье его не интересовало. Но так как жадненький, решил приобрести новострой, и чем дешевле, тем лучше. Ну а какой новострой самый дешевый? Правильно, у которого либо есть только котлован, либо вообще только рисунок. Поэтому смотреть там нечего..

-Стасик, а что ты хочешь увидеть, – задала я резонный вопрос.

– Ну, как, что? Дом, походить там, к месту привыкнуть.

Я еле удержала ответ на языке своем про привычку к месту. Прям вот подавилась им. Ржать хотелось ужасно. К месту он привыкнет, блть. Это тебе, милый. надо не ко мне, а к копщикам ямок два на полметра. Но, что делать? Желание клиента – закон. А чем тупее и жаднее клиент, тем сильнее я люблю его. Да. При условии наличия бабла.

Показала я им их будущий дом. Подошли к забору, за забором котлован, на заборе табличка: "Паспорт объекта тыры-пыры ". Стасик успокоился, морда красная, довольная. Сеструха инфантильно сосет ментоловую сигаретку. Распрощались. Договорились оформить через пару дней. И упылила я по делам до вечера. Вечером домой не попала. Заявилась в офис в районе обеда следующего дня ....

Навстречу мне мчался Гриня. Все лампочки длиннющего коридора сдохли от зависти к люминесцентной улыбке Григория. Куда подевалась важность, вальяжность и высокомерие? Гришаня чесал как школяр, сдувший у соседа по парте контрольную и получивший пятеру. В руках – черный дипломат. Сердце мое упало в пятки и не вернулось. Пипец… Дипломат принадлежал Стасику. А внутри – денежки на квартирку.

– 3-

Чуйский тракт – старая колбаса. Много можно про него рассказать. Да че трепаться, все и так знают, что это за рыба и с чем ее едят. Запасы алкоголя дерьмового исчезали во мне ловко и бесследно. Ноябрь. Конец ноября. Даже число помню – двадцать восьмое. Во. Рано темнеет, поздно светает. Зима уже во всю херачет в Сибири. Снега валом. Ну, а мы добрались до Омска. Нормальный город. Город да город. Ничего там супер-пуперского нет. Димон зарулил на рынок. Время пять утра. Темно. Рынок закрыт, естественно. Это сейчас торговых площадей больше, чем продавцов и покупателей вместе взятых. Кому не хочется халявы? Есть такие? Вряд ли. Даже если вот прям до глубины души уверены, что не надо, один хрен, когда предложить им эту халяву, да грамотно предложить, заинтриговать и дать лизнуть… Все любят. Так о чем это я? Ага, тогда, в 2003 году, в Сибири разгула торговли не наблюдалось. Стоим. Ждем. Не то в семь, не то в восемь утра откроется. Димка спит. Я бухаю… И мультики свои прокручиваю… Уолт Дисней отдыхает.

***

Вот так, с моей седьмой воды на киселе и начались долги. Гришины долги. Я свою задницу страховала со всех сторон всеми правдами и неправдами. Родственники уехали. Денежки оставили. Посчитали, что в сейфе-динозавре они сохранятся надежнее. Угу, наивные чукотские дети. Гриня все их проебал. Другого слова не подобрать. Именно проебал.

***

В темноте заскрипели шаги. Сонные, злые, недовольные. Да, да. По звуку шагов можно (и нужно) определить настроение, вес, рост, возраст, даже внешний вид человека. Врата базарные распахнулись. Димка ускакал. Я бродила вокруг машины, грустила, потому что все выжрала, а алкоголь где здесь купить в семь утра не знала.

Но не зря же говорят, что желание – тысяча возможностей. Через охранника рынка приобрела куски льда в непонятной жидкости. Через час вернулся Димон. Без одежды. С магнитолой автомобильной, идиотской улыбкой на обмороженном лице с висящими на волосках льдинками соплей. Идиот.

– 4-

Не выношу яркого солнца. Особенно зимой. Глаза мои не выносят. Поэтому выпендриваюсь в солнцезащитных очках, коих у меня тьма тьмущая. Омск на солнышке блистал. Снег ждал лопат, ковшей, ног.

Мерзкая смесь песка-глины-соли уничтожала обувку, повышала продажи шузов.

Димка пыхтел. Магнитолу присобачивал в моей машине. И колонки прикупил. А фигли? Транжирил мои денежки нагло, без спроса. Конечно, с музычкой ехать оно кайфово, но … А, да хрен с ним. В конце-то концов, отработает. Куда он, нахер, денется.

Вылакав купленную на рынке бурду, я затосковала. Да в самом-то деле! Скока можно пойло пить и дерьмо жрать. Этот вон, Димон, абы какую магнитолу не стал брать. Четкую взял, сцуко, дорогущую.

– Все. Теперь веселее поедем. Надо диски купить, – Димка, как мне показалось, в своем китайском целлулоидном костюмчике, при минус тридцати, не замерз.

– Надо коньяк брать. Давай в кафешку

В кафешку добрались через магазин для меломанов. А Димка просто поехал туда и все. Я начинала закипать. Что за неуважение. Вывалив кучу дисков на сложенные аккуратной кучкой вещи в кузове, Димка выудил один, сунул его в магнитолу, покрутил головой и … попер на выезд из города …

-Блть. Йопаный ты папуас! Рули в кафе. Тебе говорю. Щас вылетишь нахер отсюда, – я себя не сдерживала. Жрать хотелось, так, что переночевать негде.

– Дорого здесь. На трассе тормознем. Перехватим беляшей, – выдал мне попутчик.

Меня прорвало. Я набрала побольше воздуха, вспомнила самые гадкие выражения и … выдохнула. Черт возьми, но он прав … Только не беляши, конечно. Мои ж деньги экономит. Примерно через час подрулили к приличной с виду кафешке. Избушка такая сказочная. Снега на крыше уууууу .... Елки вокруг. Дымок из трубы ..

Мангал. Дровишки в поленнице. И тишина …

Внутри простая деревенская обстановка. Домотканые половички, муляж русской печки, крынки, чугунки и т. д. и т. п. Пахнет вкусно. Посетителей нет. Только мы. Стол. Лавки. Притащили заказ быстро. Коньячок нашелся приличный. Димка, скромняга, пирожков заказал. Но тут уж я его слушать не стала. На пирожках далеко не уедешь.

Пока мой новоиспеченный компаньон не спеша заправлялся, я смаковала коньяк и думала … Любимое занятие последнее время.

* * *

Дипломат с волшебными бумажками опустел махом. Куда? А вот бы знать. Родственнички появятся через месяц. Гриня вообще не волновался. Мало того, что профукал довольно приличную сумму, так он продолжал брать деньги под проценты у моих родственников. Совершенно случайно узнала, что тетка моя ссудила Гришане под нехилые проценты зелень. У меня за спиной. А вот когда взаимодавец перестал получать свой ежемесячный доход от должника, то прибежал ко мне с дурными вопросами. Типа, чего это твой муж мне проценты не платит? Но на меня где сядешь, там и слезешь. Посланы были оба. Тетке грубить не стала. Отшила культурно. Грине высказала свое "фе".

А ком летел уже с бешеной скоростью. Мне нужно было просчитать его траекторию, и отскочить в нужное время и в правильном направлении.

– Натаха, сгоняй к тетке Вальке. Займи денег. У нее на книжке много, – Гриня развалился на офисном диване, закинул ноги на стол и поглощал "Балтику 9" с вонючей рыбой. Морда такая, будто я даже не секретарша его, а прошмандовка какая-то, трахающаяся за "чисто пожрать". Хотелось влепить пенделя и в конкретное место.

Молчу. Развлекаюсь в экселе.

– Ты че, глухая? Деньги, говорю, нужны. Займи тысяч сто-двести. Мне надо.

– Тебе надо – ты и пиздуй.

– Так она мне не даст. Твоей же мамки знакомая.

– Значит, брейся по всей морде.

– Я расписку напишу, Наталюшечка, сгоняй, а .. Вилы …

– И че? Подтереться твоей распиской

– Я как положено напишу. Выручи, к тебе никаких претензий. Мне в долг.

– Пиши

Тетка Валька – интересная личность. Денег у нее действительно валом. Подруга мамы моей, в одной деревне росли, потом вместе в городе обустраивались. Эта подруга престарелая была еще жаднее моего родственничка. Имелся у нее взрослый сын, Сергуня. Года на два меня младше что ли. Алкаш, слизняк и несчастный человек, затюканный еще в утробе собственной мамашкой.

Блть, я как-то в детстве видела пару раз кормежку Сережки. Это полный здец. Пацана, уже немаленького, зажимали в детском стульчике для кормления малявок (ну, видели же такие стулья сл столом вкупе), и насильно пихали в плачущий рот питательное гано. Серега слабо отбивался. Но ули тут отобьешься, когда руки и все тело в кандалах. Он слабо вопил «ну, ма …", получал порцию жрачки и заканчивал фразу «ма», и так, пока не сожрет все. Вся рожа в содержимом тарелок. Короче, годам к двенадцати из милого и доброго мальчугана стал вырисовываться конкретный такой свин. Да. Потом эта же дебильная мамашка лечила его от обжорства и ожирения. Ага. Ну, и характера у пацана никакого. Тряпка половая. Забухал пацан и годам к двадцати двум стал хронью, законченным алкашом, ненавидел мать, дрочил в туалете, не работал.

А мамка его берегла каждую копейку. В буквальном смысле. Она все складывала на книжку. Были такие книжки сберегательные. Да. По-моему, и сейчас есть. Но не уверена. Так вот. Держала эта скряга и себя, и сынулика в черном теле. Ходили в обносках, кормились всякой гадостью. Ага, собирали бутылки и всякую чухню по помойкам, а денежки копились на книжечке. А книжечка лежала в заветном месте. иногда мне казалось, что у хозяйки в ж*пе. Настолько она, хозяйка, была жадной и недоверчивой. Вот к ней я и поехала с Грининой распиской.

Дома тетки не оказалось. Она, получая приличную пенсию, шакаля по помойкам, еще и работа уборщицей в продуктовом магазине. Это что-то с чем-то. Адский труд. И я поперлась в магазин.

– 5-

Зимняя трасса – не дорожка для велосипеда. Это сейчас есть ограничения для фур по времени. А тогда они шныряли круглосуточно. И ночью их попадалось довольно много. Мы же перли без ночевок. Делали короткие остановки для перекусов.

Ну, это Димка перекусывал, а я так пожрать не дура, далеко не дура. Незнакомые люди, обычно, испытывают шок, когда первый раз им выпадает счастливый шанс наблюдать за количеством съедаемого мною. Ну, каюсь, ну, да, люблю пожрать. Вкусно. Много. Часто. Нет, не часто – всегда. Время суток роли не играет никакой. Куда это все девается – загадка, как для знакомых моих, так и для меня. Но я голову не грею, жру в свое удовольствие, а чего там остальные – ваще пофиг.

Да. Так вот, Димка любил гонять по ночам. Фуры фурами, но трасса, по сравнению с дневной, не так загружена. Я, как истинный штурман и, к тому времени, водитель с более чем десятилетним стажем, не спала. Бухала. А чего? Набирала еды, коньяка, пива и расслаблялась. За руль мне не хотелось. А чем еще заниматься? И, потом, когда начинаешь бухать по-взрослому, без трусов, то выходить тяжело. А если постоянно догоняешься, то вечный кайф. Пока … потом-то становится ой, какой некайф.

Первая остановка на "поспать" была, по-моему, через двое суток после выезда. Димка подрулил к гостинице. С виду сарай сараем. Но я к тому времени находилась в том состоянии, когда что дворец, что хижина – один хрен. Желание лечь в полный рост на спину и количество выпитого спиртного придали сараю совершенно исключительный вид. Поэтому, на вопрос "будете сразу оплачивать или номер посмотрите", я шлепнула на стойку паспорт и протянула руку в ожидании "золотого" ключика. Мужик-портье глянул в паспорт – на меня, на Димона и поинтересовался,

– А вы кем друг другу приходитесь?

Ну, йоптыть! Полиция нравов, блть, мухосранская. Я открыла рот с ответным вопросом, состоящим из обсценов, но Димон меня опередил, промурлыкав,

– Тебе ни один хрен?

– Вот, и да? – как заядлая подсирала вставила я.

Мужик хмыкнул, сцапал мои денежки и потряс над моей ладонью ключиком.

– Я те щас точно въебу, – пропел Димон.

Мы поднялись на второй этаж. Зашли в номер. И я начала ржать вперемежку с навалившейся икотой. Таких номеров я никогда не видела ни до, ни после. Хотя очень, ну, ооочень много раз останавливалась во всевозможных гостиницах, отелях и прочих приютах для бродяг.

Значит так. Описание номера. Коротко. Лаконично. Без сю-сю и хрю-хрю. Внимание!

КРОВАТЬ! ВСЕ!

Да. Кровать и стены. Между стеной и кроватью пройти нельзя. Впритык стояла ко всем трем. С четвертой стороны, причем с торцевой, с той, где спинка торчит – входная дверь.

Ни тумбочек, ни шкафов, ни телека – н и ф и г у с е н ь ки. Между приступами икоты и ржача я разглядела с противоположной стороны от двери, т. е. за более высокой спинкой кровати, еще одну дверь. Чтобы добраться до нее, я прошла по кровати вдоль и , не слезая с траходрома, толкнула дверь от себя. И, вуаля! – велл ком – душ! Димон рухнул на кровать и зашелся в молчаливом истерическом смехе. А я, уже успев с кровати прыгнуть прямо в душ, пыталась, как обезьяна, залезть обратно на кровать, то бишь войти в комнату и выйти из душа. Но, так как спинка у кровати довольно высокая, а я почти в дрова, то у меня нихренюшечки не получалось. Димка задыхался от смеха. Мои попытки перебросить тело из душа в комнату разнообразием не отличались. А какое тут разнообразие может быть? Все разнообразие ограничивали дверной проем и спинка кровати.

– Дай мне руку! Скотинка. Че ты ржешь!!!!

Димка дополз на животе до подушек и протянул мне дрожащую от судорожного смеха руку. Я, как утопленный в очке котенок, вцепилась в нее, присела на корточки и скомандовала,

– Тяни!!!!

Димон фыркнул, раскидав салютом слюни по всей моей морде, дернулся назад, запрокинув голову, и рука его взмыла вверх, а я, не удержавшись, шлепнулась на задницу и со всей дури треснулась башкой об унитаз. Из глаз брызнули слезы, унитаз упал и раскололся. Я сказала,

– ...................................... мать.

– 6-

Разбитый гостиничный унитаз напомнил мне  покупку квартиры. Переехав из военного городка в Новосибирск в девяносто седьмом году, мы поселились в типовой двушке. Ну, а что такое типовая двушка в панельном доме?  Да, совершенно в дырочку. Это коробка из-под апельсинов для чебурашек (кстати, Чебураха переехал потом в будку телефонную). Комнаты шестнадцать и девять метров, кухня – восемь. Туалет такой, что пукнуть страшно – взлетишь нахер или двери картонные  вынесет. И ванна – заходим передом – выходим задом. Нет, я, конечно , все понимаю. Всем квартиру хоца. Но какого художника они  такие? Это не квартиры. В нормальных квартирах шкафы для обуви больше, не говоря уж про гардеробные.  А мы за эти кладовки выкладываем кругленькие суммы. Сейчас строят, строят  приличное жилье, но  … цены. А  кому не по зубам нормальная квартира (хотя ее, почему-то, гордо именуют "элитное жилье". Да какое оно к чертям собачьим "элитное". Оно просто  ж и л ь е. И все), тем  поналяпали так  называемых "студий". Вот здесь я ваще валяюсь. "Студия"" – йокарный бабайка!  Номер это гостиничный, а не студия. Вот у меня была студия. Да. И то не очень большая. Что-то около восьмидесяти квадратов. И не совсем студия.  Щас, расскажу.

Короче,  в агентстве в основном занималась финансами, делопроизводством, отчетностью всякой, кадрами, рекламой. Иногда корчила из себя юриста, но это там, где понтануть нужно было для пользы дела. Например, когда клиент пальцы гнуть начинал и учить меня ипаться. Еще реже занималась непосредственно риэлторской деятельностью. Но … У меня вошло в привычку ежедневно просматривать не только новинки своей базы данных, но и общегородской. Особо интересны частные объявления. Тогда их печатали в газетах. Для физ лиц бесплатно.  Вот там – то я и выцепила чудную квартирку в чудном месте (на мой вкус) и практически даром. Тетенька-еврейка с тремя  большенькими детками уезжала на ПМЖ в Германию. Хатку продавала. Но взамен ей нужна  была  самая дешевая квартира, а лучше комната, для бывшего мужа алкаша. Я позвонила сразу же,

– Привет! Сонечка! Не узнала? Ой, богатой буду. Слушай, душенька, я тут проездом. Щас заскочу к тебе. Тут деткам подарочки передали. Но вот я запамятовала. Визуально помню, как к тебе добраться, а циферки все забыла …

– Ааааа…  Ой, Сашенька .. а я и не узнала тебя. Записывай…

Какой там "записывай", я его запомнила наизусть и навсегда. Сколько у меня после было адресов – ни один не помню. А тот – ночью подними – скажу.

Ну, я накупила всякой всячины. Я ж не знала, какие там дети. Было указано, что дети. А сколько и что за дети – ни-ни.

Гриня где-то шлялся. водила был на месте. Я сгоняла за дочерью. И мы с подарками пришли. «Радости» начались с входной двери. Ее не меняли с момента постройки. Дом строили военнопленные немцы. Нормально, да? То есть как в трех поросенках – Фуууу… и пипец. Но это только начало. Дальше веселуха поперла по-полной программе, с клоунами и воздушныи гимнастами.

Значит, заходим. А дочка моя, Олька, деваха  с закидонами. Она вот чего видит, то и говорит.  Ага. Коридор порадовал.  Но прежде чем попасть в него, нужно пройти через прихожую (блть, вот пишу сейчас и рыдаю. До того я любила эту квартиру… эх). Прихожка прямоугольная, на отшибе, никакие комнаты, санузлы и кухни с ней не сообшаются. Чтобы в них попасть, нужно повернуть направо и там коридор,  по площади раза в полтора превосходящий прихожку. Ну, и три комнаты, кухня, ванна, туалет. Потолки почти пять метров. Класс.  Дом – кирпичный сэндвич, перегородки – лиственница. ММММма .... конфетка. Только сильно погрызанная.

Хозяйка встретила радушно, из вранья по телефону выкрутилась я свободно и непринужденно. Да Соня, так звали продавщицу, увидев подарки, не стала задавать глупых вопросов. Вот люблю я евреев. Да. Люблю. Пробабка моя еврейка была.

Соня показывала, рассказывала… Я ее слушала вполуха. За шесть лет нагляделась достаточно. Если коротко, то квартиры убитая вусмерть. От и до. А больше всего меня рассмешил унитаз. Вот он-то точно помнил задницы пленных немцев. Унитаз был расколот ровнехонько пополам, сверху до низу. Держался исключительно на честном слове и силе воли. Неприкасаемый такой унитаз. Да. Соня так и сказала,

– И я Вас умоляю, не прикасайтесь к нему. Он еле дышит.

– Ой, какие у вас шторки на антресольках интересные, – тихо разговаривать Ольга не умела никогда, с рождения.

– Где? – Соня пялилась в указанном Олькой направлении и  тупо моргала

– Фубля … фу … Мама, пошли отсюда, я не буду тут жить, – и дочура пропылила на выход, шмыгнула за двери и поскакала вниз.

Я обалдела. Что случилось? Чего она там узрела? Ну, шторки, ну, грязные … хм. Странно …

– Ха-ха-ха! Тюуууу …Так  то  ж не шторки! То ж паутинка. Паучок сплел.

Теперь я обалдела окончательно. Там паутинка в палец толщиной, яркого серого цвета. Похоже, что "паучок" жил еще при немцах.

В общем, купила я стены, крышу и перекрытия. Угу. Дешево, почти даром. Бригада строителей вынесла все к херам. Все. Даже стены до кирпичей ободрала. Ну, и забацала просто охренительный ремонт. Объединив спальню и гостиную, сделав альков, выпилив в стенах проемы под французские окна. Вот это была студия. Просторная, с выделенными зонами. А то, что сейчас обзывают студиями, это, извините, гробы в вертикальном положении. Пеналы для карандашей. Ну, да ладно. Кого-то они реально спасают.

– 7-

Если вот совсем по чесноку, приложа, тьфу ты, положа руку на сердце, то  очень плохо помню названия населенных пунктов да и сами пункты.  Зима. Темнеет рано. Всю дорогу в зюзю пьяная. Да еще и сцыкотно было – Гриня не дремал и не ставил свечки в церкви за мое здравие.  Что он делал, какие предпринимал шаги, я могла только догадываться. Связи не было. Телефоны мы выбросили еще на выезде из Новосиба. Новых не покупали. Звонить никому нельзя. Даже Ольке. Можно было подставить ее очень круто.