Шея ломается со звуком Хрясь

Глава 15

Что-то шершавое. Что-то мокрое. Что-то пахнущее слюнями скользнуло по моей щеке. Лбу. Ушам… Во сне я слился поцелуем, наши языки затрепетали. В стиле «французы будут в восторге». Что-то влажное плюхнулось мне на губы, и я приоткрыл один глаз. Волосатая морда. Второй глаз… волосатая морда так и осталась.

– ФУУУУУУУУУУУУУУУУ!!! ЭЭЭЭЭЭЭЭЭЭЭЭЭЭ!!!

Моё лицо напоминало столик кафешки, который только что протёрли вонючей тряпкой.

Собрав с лица слюни-слизь, я тряхнул рукой, разбрызгав ошмётки по стене, потолку… да и телеку досталось.

Привстаю, сбрасываю на пол ни хрена не дышащее одеяло из синтетики и взглядом ищу бутылку. В горле так сухо. Так сухо, что впору повторить это в третий раз – ТАК СУХО. Вода закатилась под кровать. Это я понял, когда прижался щекой к ковру и увидел столько пыли… столько пыли. СТОЛЬКО ПЫЛИ.

Ополовинив бутылку, я воскрес. Взял со столика возле стены блюдце и налил Бруно. Лакает.

Почёсывая задницу, иду в уборную. Принимаюсь за выключатель… вверх… вниз… ещё разок вверх. Приходится оставить открытую дверь, чтобы хоть какой-то свет проникал в душевую. Пол скользкий. Лейка – в белых разводах. Не то чтобы я весь такой неженка-привереда, но есть ощущение, что я принимаю душ после футбольной команды, и запах такой… Я опустил глаза и увидел забившийся волосами слив. Ну да… теперь понятно, откуда запах.

В общем, вылез я из душа с ощущением, что стал не сильно чище… так… мокрее разве что. Тянусь за полотенцем. Капли по руке падают на кафель.

Резкий звук музона чуть не сбил меня с ног. Осторожно выглядываю через дверь, прикрыв пенис. Бруно сидит на полу, под лапами пульт от телека. Полотенце падает на пол. Не сводя глаз с Бруно, наощупь беру полотенце… опять же, пялясь на волосатого монстра, вытираюсь и перекрикиваю музон:

– Если под конец путешествия выяснится, что ты говоришь, я не удивлюсь.

Бруно не обращает внимания и слушает-смотрит-изучает видеоклип. Играет американский панк-рок.

В дверь постучали… нет, задолбили. Обвязав полотенце вокруг пояса, быстро иду к двери и чуть не падаю, подскользнувшись на кафеле.

– Да…? – открываю дверь.

В коридоре мужик в семейниках и натянутой вокруг пузени майке.

– ВРЕМЯ ВИДЕЛ? – орёт он, перекрикивая музон.

Голос у него грозный, конечно. Я решаю не говорить ему, что это не я, а пёс включил музыку… да и пёс с ним. Я прошу прощения, захлопываю дверь и иду к Бруно.

Наклоняюсь, вытаскиваю из будто налакированных коготков пульт. Тыкаю на кнопку. Тихо… слышу, как за стеной ходит мужик и докладывает жене, что я баклан или еблан… что-то с «лан» на конце… не разобрать из-за звука шагов.

А сколько время-то? Шторы вовсю атакованы солнечным светом. Подхожу к окну и впускаю свежий воздух. С тумбочки беру телефон… 6:20…

– Ты чё так рано-то?!

Бруно не отвечает. Облизывается только.

Вспоминаю про консервы… и то, что открывашку взять из дома я не догадался. Ладно… натягиваю штаны, майку… проверяю запах подмышек. Бруно вскочил и виляет хвостом…

– Посиди здесь, я быстро.

Подходит к двери.

– Говорю же, тут будь.

Машу на него рукой и выхожу.

Бруно пулей проносится по коридору, на скорости в заносе врезается в стенку и, стуча коготками, сбегает по лестнице. Снизу раздаётся вопль и БАБАХ, ещё было ДЗЫНЬК… я бегу следом.

Вот какая картина мне открывается: на полу развалилась женщина в позе морской звезды, рядом с ней металлический поднос, разбитые тарелки… и кофейный след. Точно место преступления, только вместо крови – кофейная гуща.

Я приподнимаю губу, оголив зубы. Улыбкой это не назвать.

Бруно уминает с пола хлеб… или что это? Булочку?

– ВЫ ЖЕ СКАЗАЛИ, ЧТО У ВАС ВОСПИТАННЫЙ ПЁС!

Женщина встаёт и стряхивает с блузки осколки керамики. Надо сказать, с достоинством.

– Я возмещу…

– Уж конечно возместите!

Сажусь помогать собрать осколки. Бруно уже след простыл.

– ПЁС НА ПОВОДКЕ ДОЛЖЕН БЫТЬ НА ТЕРРИТОРИИ ОТЕЛЯ! – это она мне в ухо орёт, когда через окно видит, как он, задрав одну лапу, окропляет мочой клумбу с розами.

Твою ж мать… я бегу за Бруно. Тот, заметив меня, принимается скакать как антилопа, думая, что я играю с ним… Отбежит, прижмёт морду с грудью к земле и хвостом туда-сюда… а потом опять носится.

Администраторша выбежала и прильнула к клумбе, как мать к раненому сыну. А лужа всё растекалась ядовито-жёлтым цветом…

– Чтобы ноги вашей тут через десять минут не было… – процедила она, не отрывая взгляда от клумбы.

– У нас вроде завтрак включён?

– ВОН!

Нам хватило девяти минут. Я сдал назад и вяло помахал женщине, стоящей на крыльце с руками на груди. Она не ответила и испепеляла меня взглядом. Мне аж жарко стало. В общем, мы отъехали, и надеюсь, что порчу она всё-таки не навела. Бруно высунул голову из открытого окна и гавкнул.

Едем дальше…

Глава 16

Про завтрак и рассказывать нечего. Так, сухая статистика – 4 яйца, 2 ломтика помидора, 3 найденные скорлупки, 1 рыжий волос. Именно в такой последовательности. В целом есть можно, если вовремя ногтями подцепить эти самые скорлупки с волосом. Ну да ладно, здесь все посетители сидят с такими лицами, что хоть тарелку с жуками положи – майонезика хряпни и бон аппетит.

Промакиваю салфеткой рот. Встаю. Бруно на этот раз трапезу не разделил. Понимаю… вся кафешка пропахла прогорклым маслом. Что такое вытяжка? Слово из 7 букв да и только… ай… Рассчитываюсь и выхожу.

Из хороших новостей – я раздобыл нож для консерв и пополнил запас корма. Затарился бананами, орехами, чтобы больше уже не останавливаться в чудо-придорожных кафешках и добраться сразу до Аската.

Кстати, про Горно-Алтайск… место странное: вроде город, но в то же время и нет. Скорее большое такое малоэтажное село… Пока ждал открытия магазинов, прошёлся по парку, поздоровался с местными алкашами, занявшими почётное место на лавочках. Сделал пару фоток на фоне Музея Республики Алтай… встал лицом к статуе Ленина. Ильич себе не изменяет: пальто нараспашку, рука указывает в светлое будущее. Я обернулся – куда он там указывает? Оказалось, на гостиницу и торговый центр. Что бы это ни значило… Бруно гавкнул на проезжающего мимо велосипедиста. Пошли обратно к машине.

Садимся. Ставлю телефон на подставку и выбираю дорожный приятный музон – Nickelback. Катим. Опустив козырёк, я подпеваю: «Never made it as a wise man». Вдоль дороги запетляла Катунь. Красиво. Лазуревый цвет реки удивлял… ещё больше – её течение.

«It's not like you to say sorry

I was waiting on a different story» – горланю я до хрипоты в голосе.

Поглядываю на Бруно – уши опущены. Встав на светофоре, чувствую на себе взгляд. Поворачиваюсь.Две девушки хихикают, показывая на меня пальцем. Плевать.

«Yeah, yeah, yeah, no, no

Yeah, yeah, yeah, no, no»

Жму на газ.

«It's not like you didn't know that!»

Ностальгия укрыла мои плечи тёплым пледом… идеальное дорожное полотно унесло в воспоминания.

Мы с Верой стоим в пробке, в наших руках по бургеру, завернутому в бумагу, кола – общая, на стакане капли конденсата. Кусаем… жуём… поём… по очереди журча трубочкой, подхлёбываем. И плевать, куда мы едем… просто едем… на припеве орём в голос… Вера разводит руками, и кетчуп шлёпается ей на кофточку. Я делаю вид, что не замечаю… успеть бы только прожевать, чтобы выдать ПРИПЕВ!!!

Когда с бургером покончено, она берёт с бардачка влажные салфетки и так долго оттирает кетчуп, что образуется здоровенное влажное пятно. Я допиваю остаток колы, всасывая воздух, подношу к уху стакан – внутри шуршит дроблёный лёд.

Сзади сигналят… и я резко беру вправо… чёрт… Чёрная «бэха» проносится вперёд со скоростью не меньше 150 км/ч.

Ландшафт поменялся: по обе стороны высились холмы, вдоль дороги попадались бабульки, укрывшиеся в тени деревьев, продававшие мёд. Казалось, я еду на край земли, где с каждым километром всё меньше и меньше цивилизации.

Странное дело творилось с погодой: то выходили тучи чернее чёрного, то пропадали, и солнце прорывалось, как созревший прыщ. Иногда моросил дождь, но при этом светило солнце.

Встав на кольце, я пропустил несколько машин и посмотрел на навигатор. Почти приехали. Чувствовалось, что это туристическое место. Теперь вместо бабулек у дорог стояли квадроциклы с растяжкой из крупных букв – «АРЕНДА» и номера телефона. Базы отдыха, сельские магазины и кафешки…

У меня не было плана, где остановиться и с чего начать, в точке назначения было село Аскат… и я предполагал, что просто приеду, схожу на разведку и решу, где остановлюсь.

Проезжая по хлипкому на вид мосту через Катунь, я не догадывался, что в этом месте не любят тех, кто задаёт слишком много вопросов, а особенно тех, кто ковыряется в прошлом, оставившем след в виде шрама.

Глава 17

Зажав между зубов сигарету, я с силой соскабливал мясо с шампура.

– Капитан… так недолго язву заработать.

Откладываю нож. Глаза слезятся от дыма.

– Умолкни, а… и ешь свою траву… или что там у тебя в тарелке.

Я снова принялся со скрежетом возить ножом, отрезая тонкие ломтики.

– Подай салфетку лучше, советчик, и… СДЕЛАЙТЕ ЭТОТ ГРЁБАНЫЙ ТЕЛЕВИЗОР ТИШЕ!

Официантка на ходу выронила ложку с подноса, бубнёж за соседними столами затих. Бармен перекинул полотенце на плечо и, взявшись за пульт, убавил громкость.

– Спасибо, – говорю. Поднимаю жирными пальцами стакан минералки и делаю глоток.

– Не понимаю, как тебя терпят…

Закидываю мясо в рот.

– А я не понимаю, – кусочек оказался волокнистым и плохо жевался, – как ты держишь всё в себе.

– Воспитание, – сдержанно отвечает Слава.

– Ага. Именно поэтому ты всё ещё младший лейтенант.

Слава угрюмо принимается тыкать вилкой в разваренную брокколи.

Толковый парень, но характера в нём нет. Он лишний раз извинится и пойдёт окольными путями, чем выскажет всё в лицо. Но мне он нравится. Исполнительный, честный и… (на этот раз я берусь нарезать кусок меньше, противно скребя ножом о тарелку) …правильный слишком.

– Будь добра… – я подзываю официантку. – Надо бы пепельницу освежить и ещё… передай повару, что мясо сегодня, ну…

Она смотрит на мою руку, которой я показываю жест похожий на «ни рыба ни мясо», и, поджав губы, удаляется.

Затягиваюсь… Слава уже «насмерть» затыкал брокколи и принялся за кабачок.

– Ладно тебе… извини.

Его вилка замирает. Поднимает глаза.

– Проехали.

Я пожимаю плечами.

– Кофе будешь?

Мы заказываем по две чашки чёрного. В участке кофе ни к чёрту. Шеф уже полгода обещает приличную кофемашину, но приходится довольствоваться растворимым или автоматом на первом этаже.

Счёт на мне. Встаём из-за стола. Чувствую на себе взгляд из-за соседнего столика и по приглушённому голосу понимаю, что они меня обсуждают.

Останавливаюсь. Слава уже стоит в проходе.

– Иди, я догоню.

Входная дверь хлопает. Я оборачиваюсь к столику и уверенным шагом подхожу.

– Чё, мужики, новости мешал смотреть? – завожу руку в карман, и подогнув пиджак, оголяю кожаную портупею. – Так там ничего интересного, всё одно да потому. – обвожу взглядом троих мужиков, беру со стола пахлаву так, чтобы показалась ручка табельного оружия. – Ничего не могу с собой поделать. Пахлава тут выше всяких похвал, – откусываю. – Ну, вы ешьте, ешьте… не то остынет.

Выйдя на улицу, оглядываюсь. Напарник через дорогу возле газетного киоска машет рукой. Жду, пока проедут машины, перебегаю дорогу.

Из окна Славе протягивают журнал.

– Жена просила.

– А-а-а… – прикуриваю, – она, наверное, не знает, что такое доставка.

Идём к припаркованной тачке. Ксива позволяет парковаться не там, где можно, а там, где хочется. Сев за руль, вспоминаю, что утром обещал заехать на могилу мальчишки.

В рации раздаётся шипение, и оператор просит ближайший патруль подъехать по адресу…

Достаю мятную жвачку. Слушаю вполуха, внимательно глядя, как бабушка продаёт возле дорогого ресторана цветочки. Ну как продаёт – улыбается… протягивает одну хризантему…

– Поехали…

– А?

– В участок поступил звонок. Говорят, слышали, как за стенкой потасовка была, а потом стихло всё. Надо съездить, поглядеть, что там как.

От бабульки шарахаются, как от прокажённой. Открыв окно, выкидываю бычок и трогаюсь.

Глава 18

Первое, на что я обратил внимание, – это воздух. Им не дышишь, его ешь. Можно ложками, а можно так… открыть рот и, как рыбка: АМ-АМ-АМ. Для городского это особенно заметно. В общем, я набрал воздуха в грудь и приоткрыл входную дверь гостевого дома.

Звякнули колокольчики. С половичка на меня, виляя хвостом, смотрела… чёза-хуа-хуа? Или как там их… Размером с кошку и с мордой, как у хомяка, объевшегося квашеной капусты.

– Здрасьте, – говорю и сторонюсь надоедливой слюнявой морды.

– И вам не хворать.

Поворачиваюсь. Женщина с прокуренным голосом, которой впору было работать в сексе по телефону, оценивающе смотрит на меня. Пока она смотрит, её пёс действует… то есть, подняв передние лапы, запрыгивает мне на ногу и работает тазом.

– А можно её… то есть его… ну, убрать?

Я всё пячусь и пячусь, ударяясь то об кулер, то о стенной шкаф.

– Пусик, иди сюда.

Пусик и не думает отлипать, моя нога Пусика изрядно возбуждает. Он в разгаре! Я приподнимаю ногу, и его передние лапы повисают на моём кроссовке.

– Свободные номера есть?

– Нет, – отвечает она, забавляясь.

– Что, даже маленького не найдётся?

– Могу на коврике постелить, Пусику вы понравились.

Что говорить… Толкнув спиной дверь, я вываливаюсь на улицу. Бруно, привязанный к калитке, чешет задней лапой ухо. Подхожу, кладу на голову руку… тот, что-то унюхав, принимается изучать ногу. Взяв за поводок, я двинулся дальше.

Дороги здесь не было – так, грунтовка, по которой редко проезжали машины, поднимая облака пыли.

В следующем доме мне тоже отказали – мол, высокий сезон. И в следующем… и в последующем… а вот через следующий, то есть в четвёртом, мне показали комнатку, в которой поместился бы только Мальчик-с-пальчик или один из семи гномов (важно – без Белоснежки, кровать на одного). Я отказался, услышав вслед пущенный сарказм, остроту: «Удачи найти место!» и «ха-а-а-а-а» – точно скрип ржавых петель. Ей-богу, смех маньяка-убийцы.

Ладно, ищем дальше… Мне принципиально было найти место именно в Аскате. Сам посёлок был крохотный: три улицы – если их можно назвать улицами – и, собственно, всё. Слева гора, впереди гора, а справа, если дойти до конца, упираешься в буддийский дацан и реку. К реке вела вытоптанная тропинка. Живописная тропинка, мне то и дело приспичивало остановиться и сделать фото.

Выйдя к берегу, я ахнул. Точно говорю вам – ахнул. Красиво так, что можно рот раззявить до щелчка в челюсти. Река выглядела мощной движущей силой. Бурлящей. Величественной. Сам берег переходил в небольшой каменистый островок. И что самое главное – ни-ко-го. Не знаю, где ошивались все туристы, но точно не здесь. Тут, как говорят эзотерики, ощущалось место силы. Может, слева был ФЭН, справа – ШУЙ. А может, наоборот… В любом случае полчаса, сидя на берегу, промчались как одно мгновение.

Бруно тоже впечатлился: подбежал к реке, полакал воду, побегал как оголтелый за пчелой, опыляющей фиолетовые цветы… вернулся, поднял на меня слюнявую морду.

Я уже собрался уйти, как на берег вышла женщина, одетая, ну, так сказать, странно: шаль вокруг пояса, яркая бандана, длинная цветастая юбка – а-ля цыганочка. Прошла она мимо меня, уселась в метрах десяти и, оголив ноги, достала из холщовой сумки книгу. Я посмотрел на неё долгим взглядом, но ей как-то было не до меня. Я поздоровался. Она ответила сдержанным кивком головы.

– Вы не подскажете, где я могу снять комнату?

Она перевернула страницу.

– Обошёл уже столько гостиниц, и нигде мест нет.

Откладывает книгу. По обложке кажется —детектив. Теперь она внимательно меня сканирует… снизу вверх, останавливается на моих глазах.

– Сколько дней?

– Пять, – говорю, – может, шесть.

– С вами? – кивком указывает на Бруно.

– Ага.

– Ничем не могу помочь, – снова берётся за книгу.

– Погодите… а без собаки заселили бы?

– Может… быть. – между «может» и «быть» была длинная пауза. Странная пауза.

– А что не так?

– Кошка.

– Для Бруно это не проблема, – переглядываемся с Бруно, – он их любит.

– Ммм… – протягивает она.

– А может, всё-таки?..

Она громко захлопывает книгу.

Ну и колючий взгляд, я вам скажу. Я чувствовал себя подушечкой для булавок.

– Завтрака нет.

– Идёт.

– Оплата вперёд.

– Идёт.

– На мансарде днём жарко.

– Идёт.

– После девяти ворота закрываю.

– Идёт… – уже вяло заключаю я.

Она кладёт книгу в сумку и поднимается.

– Идёмте. Но если моя кошка будет против, ищите себе другое место.

Теперь уже киваю я. Вот будет смеху-то… самый настоящий сюрприз для Бруно. На ходу мы договариваемся о цене, нормальный такой она зарядила ценник. Осталось посмотреть, что это за место.

Но когда мы подходим… я подавляю стон. ЧЁРТ!

Глава 19

Пёстрое безумие. Это если в двух словах. Если нужно поподробнее – рассказываю.

Домик сам по себе был компактный, как и двор, но всё, что вокруг… ух… у глаз истерика начинается. Музей под открытым небом, блошиный рынок, свалка безделушек… не знаю, как и что принимает хозяйка дома, чтобы глаза не выпали, но лично я чуть не окочурился. Точно смотришь в глазок калейдоскопа.

– Миленько, – говорю, а сам пялюсь под ноги, лишь бы ни на что не наступить. Точно минное поле. Игрушки старые, куклы, машинки, деревянные кубики – чего только нет.

– Ага. – подпирая дверь боком, она объясняет: – Ручку вверх, от себя и два оборота влево, понял?

Когда мы успели перейти на «ты»?

– Понял.

Пригнувшись под ловцом снов, она показала туалет, в котором всё в розовом цвете, и на бачке тлела палочка благовония.

– Нажал один раз, отпустил. Нечего воду тратить.

Киваю.

– Полотенце выдам. Пошли.

Лестница, поскрипывая и прожимаясь, вела на чердак. Я попытался было заглянуть вбок, чтобы рассмотреть гостиную, но не успел. Хозяйка попросила не отставать.

На мансарде действительно было жарковато. Она открыла окна, стряхнула с подоконника на раскрытую ладонь дохлых мух, пчёл, слепней и прочих летающих тварей и выбросила на улицу.

– Кровать как кровать, сетка панцирная, привыкнешь. Постель меняю раз в три дня. Что ещё? – она почесала ухо, спрятанное под банданой. – Ночью не шуметь, каждый шаг слышу. Столик тот не дёргай – у него ножка неустойчивая.

Я посмотрел на письменный стол. В целом уютно. Обои в полосочку, светильник, ковёр с наркоманским узором. Собственно, всё.

– Собственно, всё, – заключила она.

Мы ударили по рукам. Она выдала ключи с выпуклым брелком и пошла показывать кухню.

Хари-кришна-домик, ну точно… На стенах картины индийских божеств, миниатюрные фигурки слонов, жаб… На подоконниках цветы – точно филиал джунглей.

– Чайник, плита, холодильник, – хозяйка всё сопровождала тыканьем пальца. – Посуду моем за собой. Хорошо? Намыл, смыл, протёр. – это уже звучало как угроза.

С холодильника за мной наблюдали два кошачьих глаза.

– Марго. Будешь лезть – поцарапает.

Я посмотрел на хозяйку – казалось, это относилось и к ней.

Марго потянулась и мягко спрыгнула на дощатый пол. Принялась обнюхивать ноги. Опять ноги…

– Ладно, пойдём знакомить, – говорит.

Мы вышли снова во двор и, обойдя мольберт с красками, подошли к виляющему хвостом Бруно. Они друг друга заметили.

Марго ощетинилась.

Бруно подался вперёд.

Марго издала утробное «МЕОООО».

Бруно гавкнул.

Мы с хозяйкой переглянулись.

– Спать он будет в сарае, – указала она на приоткрытые двери крохотного строения. – Сено постелю, миску выдам.

Питомцы уже переговаривались на понятном только им языке. Слышалось это как угрозы в стиле старых VHS-кассет: «МЕОООО! РРРРРР! МЕООООООО! РРРРРРРР! (Ублюдок, мать твою, а ну иди сюда! Говно собачье, решил ко мне лезть? Ты засранец вонючий!) МЕОООО! РРРРРРРРРР!»

Я подошёл к калитке и, сняв поводок, спрашиваю:

– А где тут дом Власенко?

Хозяйка поменялась в лице. Вытянулась что ли… Марго спрыгнула с её рук и убежала.

– Зачем тебе этот дом?

Врать не хотелось, и я сказал как есть:

– В этом доме родилась моя жена. – на слове «жена» в горле запершило.

Мы какое-то время смотрели друг на друга.

– Там дом Власенко, – спрятав руки под шаль, она кивком головы указала направление. – У меня дела. Гостей в дом не водить.

На том и порешали. Я стоял с Бруно и, держась за поводок, думал, что сделать первым: начать с писем и найти эти места или сразу пойти в родительский дом?

Глава 20

Следственно-оперативная группа уже вовсю шоркала по ламинату. Собирала пальчики, делала снимки трупа и… Вот недоумок!