Возврат зла. Остросюжетная библиотека

ПРОТЕКЦИЯ

Работая по восемь часов в день и имея боле шестидесяти подопечных, Винт имел мизерный оклад. Директору клуба своими материальными проблемами, он пока не докучал, надеясь, что ситуация со дня на день должна измениться в лучшую сторону. Но его надежды безнадёжно таяли, когда он в конце каждого месяца кидал вопросительные взгляды в сторону директора. Солидные оклады в клубе получали только директор, его дочь Фима, у которой, в секции насчитывалось мизерное количество детей, не больше семи человек. Увеличенную зарплату получал и её двоюродный брат Борис Смородин, – имеющего в группе начального обучения всего десять человек.

…Директор Ходжа Александр Андреевич для Платона был не простым человеком, а можно сказать должником по жизни. Когда то в не так далёкие времена Сергей Сергеевич Винт возглавлял при крупном предприятии самую знаменитую и многочисленную в регионе спортивную организацию. Он имел мощный и влиятельный рычаг у руководства предприятия и пользовался им без злоупотребления. Для улучшения спортивной работы и по протекции одного важного спортивного функционера из столицы пригласил в свою структуру двух опытных тренеров по настольному теннису с берегов чудного озера Байкал.

Первый был взрослый, опытный, но амбициозный тренер по фамилии Кречет.

Второй тренер Ходжа был значительно моложе Кречета и ранее не один год занимался у него. Ходжа имел корочки Мастера спорта СССР, но специалистом оказался слабым и мало того дисциплина его как в быту, так и на работе оставляла желать лучшего. Этот «опытный тренер» с живописного региона России, имел в трудовой книжке всего лишь одну запись, сотрудник КГБ. И при трудоустройстве ещё помахивал корочками выпускника университета Марксизма и Ленинизма, а вот запись, что он где – то работал тренером, отсутствовала. Но не забывал постоянно твердить, что у него два высших образования.

Сергей Сергеевич тогда тупо смотрел на корочки нового тренера и в его самоуверенное лицо, отлично понимая, что этот документ к коммунистическим идеалам может и имеет отношение, но силы давно не имеет. КПСС с некоторых пор ушла в закат. Против подобных корочек в советские времена не реально было бунтовать, но только не для Винта. Он небрежно через стол бросил эти корочки вновь прибывшему тренеру, и с лукавинкой взглянув на него, сказал:

– Ты Александр Андреевич, если думаешь связать свою судьбу с тренерской работой, то нигде больше не свети этими документами. Я сам в далёком прошлом окончил подобные университеты, и знаю, чем отличается между собой тёплый и холодный климат!

…Ходжа промолчал, и не стал показывать свою политическую страсть и возражать, спортивному лидеру, так как в то время твёрдо был уверен, что за творческим и праздничным столом с этим начальником он отведает немало вкусных блюд.

Платон, не стал заниматься крючкотворством, всё – таки рекомендации из министерства спорта и Олимпийского комитета на тренера Михаила Дмитриевича Кречета были положительные. А уж тот пригласил своего в прошлом ученика Ходжу. К тому же в тренерах ощущалась острая нехватка, так как была недавно введена в строй школа Олимпийского резерва по настольному теннису. И Платон без всяких проблем зачислил обоих тренеров в штат школы.

Надо сказать этим тренерам очень повезло и с работой и бытовыми устройствами. Они ещё в самолёте летели из Сибири, а Винт подготовил им на восьмом этаже комнаты гостиничного типа в семейном общежитии. Через восемь месяцев оба тренера получат в новом доме четырёхкомнатные квартиры. Их жены будут трудится на престижных должностях в металлургическом комбинате с завидными окладами. И всё это было сделано в кротчайший срок, благодаря усилиям Сергея Сергеевича.

Поэтапно они переселят всю свою родню из Сибири в этот тёплый край, где все врастут корнями на богатой плодородной земле. Мало того один из родственников Ходжи будет занимать в администрации города весомое кресло.

Эти два тренера понимали, что всем своим благополучием они обязаны Винту. Хотя благодарности, он никакой от них не ждал, кроме хорошей подготовки молодых спортсменов. Ходжа был крученым человеком и эту черту характера Сергей Сергеевич отметил одну из первых.

Каким – то образом Александр Андреевич со своим лисьим подходом сблизился с крупным чиновником и начал вести себя в клубе как начальник, не замечая при этом Винта, который помимо председателя спортивного клуба являлся и директором всего управления спортивных сооружений. Ходжа часто стал прогуливать и появляться на работе в нетрезвом виде. Кречет же, напротив, много работал, но хорошие результаты пока давал только на уровне города. Винт неоднократно беседовал с ними на предмет повышения спортивного мастерства детей. Но они до того зажрались, что Кречет однажды ему в присутствии Ходжи цинично заявил.

– Сергей Сергеевич, главный в театре, не директор, а режиссёр, так же и в спорте. Ты хозяйственник и в учебную программу не суйся.

– Миша директора бывают разные, – ответил Винт, – Игорь Ильинский был директором театра и был народным артистом. Я тоже в спорт пришёл через настольный теннис. Мастера спорта выполнил в шестидесятых годах, когда ты и трудовой деятельностью не занимался. И если вы с Ходжой считаете, что мне не следует вникать в спортивную работу коллектива, то заказывайте себе контейнера и вперёд на Байкал. Кстати, я был недавно в Олимпийском спортивном комитете, – попутно зашёл в наградной отдел, – и, взглянув на Александра Андреевича, сказал:

– Оказывается ты Ходжа, мастером спорта никогда не был – первый разряд твоя вышка. Вы конечно знаете, что моя жена народный судья и если вы не прекратите со мной играть в наглянку, я отдам липовый квалификационный билет Ходжи ей и вы оба уедете назад в Сибирь валить лес. Подделка документов у нас карается законом, тем более вы получили такие блага оформившись ко мне, что некоторым моим тренерам и во сне не снились.

Ходжа от стыда чуть под стол не залез и с ненавистью посмотрел в лицо Кречета:

– Я тебе твердил, не прокатит, – энергично, как дирижёр он стал размахивать руками, – а ты говорил, проверять никто не будет. Плевал я с высокой колокольни на твою настоящую печать. Ты меня подставил, ты и оправдывайся. Я здесь лицо невинное.

Кречет в ответ не мог ни слова сказать, только опустил голову к низу.

– Правильно тебе отставку дали в КГБ, – сказал Винт, Ходже, – ты сейчас при мне без пыток, сдал своего тренера, коллегу и земляка. Представляю, кукую большую угрозу, ты нёс для безопасности нашей страны. При первом же допросе все государственные секреты выдал нашему врагу.

…Понимая, что трюк с фальшивым документом может вылезти им боком, так как была велика вероятность, что они могут лишиться не только работы, но и ведомственных квартир. А это ломало все их будущие планы. А они у них были с большими запросами, куда входили многочисленные поездки не только по стране, но и за рубеж. В смете командировок ими всё было отражено. Загранпаспорта были у них уже в карманах. Но тут внезапный демарш директора путал все их планы. Они переглянулись между собой и, поняв друг друга на расстоянии, избрали другую тактику, – чуждую для Винта:

– Ты Сергей Сергеевич зря не кипятись, – заявил Кречет, – для достижения целей все средства хороши. А наша цель ясна, как день, – помочь тебе в поднятии престижа настольного тенниса в вашем городе. Ну, подмахнули мне печать? Что из этого? Большого криминала я здесь не вижу. Ведь не дилетанта я с собой привёз, а человека влюблённого в этот вид спорта. Поэтому, нам бы не хотелось, чтобы эта информация вышла из стен твоего кабинета. Сам должен хорошо понимать, запланированы частые командировки по стране и за рубеж на соревнования с детьми и с тобой вместе, а это уже не первенство города, а конкретные результаты.

– Да, – постучал себя в грудь Ходжа, – мы обеими руками за теннис. Первая поездка будет у нас на Байкал, так что жди от нас флягу с солёным омулем и норковую шапку.

Такого подлого предложения он от них не ожидал. Внутри его всего перекоробило, но он не взорвался, а хотел бы. В голове вовремя сработал мудрый стопор, и он сдержанно произнёс:

– Да вы не колотитесь лбом от страха. Мне нет никакого резона, доводит до высокого начальства настоящую истину вашего пребывания в нашем городе. Она мне давно ясна, – вам нужны были квартиры, а не работа. Мне говорил один умный человек, – «пригласишь варягов, будешь заниматься их воспитанием». Теперь – то я понимаю, как он был прав.

Кречет поднял голову. На лице его отпечаталось раскаяние:

– Мы же работаем, посмотри какая массовость у нас.

– Миша ты опытный тренер и должен понимать, что работаешь в спортивном клубе и детской спортивной школе, где на первом месте стоит результат, а не массовость. А если тебе массовость нужна, то иди в Парк культуры отдыха работать, там её с излишком получишь в любое время года. А мне давай Чемпионов. Поэтому считайте, что сегодня я только вытащил чеку, но если и впредь будете заниматься ерундой, то брошу вам «гранату» под ноги. Даже если мне это будет стоить должности.

…После этого разговора они утихомирились, но в верха на Сергея Сергеевича Винта потекли почти ежедневно, подмётные письма аморального и безнравственного характера. Откуда ветер дует, директору было ясно. И однажды совсем, случайно до его ушей через открытые двери донеслась фраза, брошенная Кречетом.

«Мы, что век ему в ноги кланяться должны, дави его Саня, или вези самолётом флягу омуля. Ты обещал ты и вези».

Вскоре после этого разговора за нецелевое использование материальных средств, без помощи Винта, тихо уволят Кречета, и он уйдёт работать в сельскую школу физруком. А следом за ним улетит и Ходжа. Он неоднократно появлялся на работе в нетрезвом состоянии, и директор ДЮСШ подал на Ходжу докладную Винту. Тогда Ходже предложат написать заявление по собственному желанию, после чего в коллективе восстановится спокойная атмосфера.

Через два месяца большое начальство заставит восстановить Ходжу в должности. Как это ему удалось, Платон узнал об этом только через пятнадцать лет от церковного сторожа и кума Ходжи, – Лёши. (Ранее зам. по кадрам генерального директора металлургического гиганта Алексея Петровича Белова). Цена возвращения в спортивный клуб Ходжи, была – норковая шапка и фляга солёного омуля.

Но недолго ликовал Ходжа. Неблагополучной системой была разрушена одна из лучших школ настольного тенниса страны. Бульдозеры ни один день безжалостно выкорчёвывали место, под крышей которого ежемесячно и бесплатно занималось около тысячи человек, где вместе с детьми своё упоение находили и ветераны, и инвалиды спорта. Винт, будучи ещё не старым и выглядел на сорок лет, вышел рано на пенсию, но не бросил своё увлечение настольным теннисом, играя в подвале у своего старого друга, где он оборудовал небольшой спортзал. К тому же он на законных правах возглавлял региональным отделением федерации настольного тенниса Олимпийского спорткомитета России и был комиссаром зоны ветеранского движения.

Александру Андреевичу до пенсии было далеко, и он со своей непорядочной хваткой влез в коммерцию, но везде банкротился. У него не было гражданской профессии и поэтому мысль сделать свою монополию настольного тенниса никогда не покидала его. Тогда он без всяких проблем зарегистрировал клуб «РИТМ», но спортивной деятельностью не занимался, а перекидывал из магазина в магазин разные товары, назначая свои цены. Через два года он прогорел, и пошла процедура банкротства. Чтобы спасти свой клуб, он оббегал всех знакомых в поисках денег, но ему везде отказывали. Пришёл он на квартиру и к Винту, но тот ему объяснил, что такие суммы нужно искать не у бывших ударников коммунистического труда, а у бизнесменов.

Потом они на многие года потерялись. Но от знакомых Ходжи, Платон слышал, что доморощенный комбинатор неоднократно был провозглашён банкротом и что мечту о создании клуба настольного тенниса не забыл.

Случай такой представился тренеру с Байкала. Ходжа в банке взял кредит и на часть этих денег закупил дорогие теннисные столы и соответствующий инвентарь для занятий. На вновь построенном стадионе корпорации «РУСАГРО» он арендовал два этажа под трибунами, где на первом этаже установил двенадцать столов для настольного тенниса, а второй этаж пустил под различные офисы сомнительные компании, которые ощутимых прибылей ему не приносили.

Сергея Сергеевича он пригласил к себе на работу, когда понял, что без его авторитета ему сложно придётся поднять работу на должный уровень.

Винт был рад такой работе. Для пенсионера это было не только общение, но и любимое занятие, которым он занимался всю свою сознательную жизнь. Он был согласен приступить к работе немедленно, тем более ежемесячную заработную плату Ходжа обещал платить регулярно. Однако несправедливое распределение заработной платы директором нередко выводила его мозг из равновесия. И он понимал, что этого проходимца ничем пробить уже нельзя.

РАЗЛАД

Прошёл месяц после трудоустройства уполномоченной по набору молодых спортсменов. Директор две недели носа не показывал в клубе. Его дочь Фима, хмурилась, когда её кто – то спрашивал об отце, но ничего внятного не говорила. Понимая, что штат не доволен долгим отсутствием директора, постоянно о чём – то шепталась с братом. Все тренера отнесли её поведение очередным покрытием загула отца, что не редко с ним случалось. Шабанова в отсутствии Ходжи переселилась в кабинет директора и отдала свою единственную дочь на воспитание Платону. Она привозила детей разных возрастов целыми автобусами по два раза в день. А тут ещё повезло со школьными лагерями, которые создавались при каждой школе. Так что наплыв детей всегда был огромным до обеда. Работу свою она выполняла, как передовик производства. Но беда была в том, что дети каждый день были разные.

Когда приходило время платить деньги за обучение, они категорически отказывались продолжать тренировки. А это уже знак для всех работников клуба, что близкие родственники директора совершенно не справляются со своей работой. Они были обязаны заинтересовать детей. То есть выходило, что остальные тренера обрабатывают семью директора.

Он появился за три дня до зарплаты, бледный, худой с шаткой походкой и стыдливыми глазами. Запах дорогой туалетной воды не могли заглушить прелого душка, который, похоже, вжился в его тело. Ощущение было такое, будь – то он всё отсутствующее время спал рядом с гнилым картофелем.

День зарплаты наступил. Утро в этот день было солнечным, в спортивном зале из тренеров был только один Сергей Сергеевич. Он закрыл все жалюзи на окнах, чтобы лучи солнца не били по глазам молодых спортсменов, и проследовал в кабинет директора.

…Зарплату всегда выдавал сам директор. Вручая конверты сотрудникам, у него голова никогда не кружилась от омерзения к самому себе, напротив он в это время себя чувствовал, могущественным и великолепным! Людмила Ивановна Шабанова сидела за столом и перебирала бумаги. Когда она заглянула в конверты с деньгами, сразу определила, что скандал сегодня более чем предсказуем. Винт её на днях предупредил: «Если этот месяц у него не будет приятно шуршать в кармане купюры, то он разнесёт весь клуб вместе с директором». – О чём она Ходжу и не думала предупреждать.

Он вошёл в кабинет с недобрым лицом и не просто вошёл, а наехал на директора словно танк:

– Где мой конверт, – протянул он резко свою ладонь к лицу директора.

Тот откинулся на спинку кресла и, съёжившись, показал на небольшую стопку конвертов, лежавших у него на столе.

– Найди свой в стопке, – пробормотал он, и опустил голову.

Платон отыскал свой конверт и извлёк из него всего лишь две купюры достоинством в тысяча рублей. Недовольно зашевелил губами и засунул деньги назад в конверт. Посмотрел на Шабанову, озорно подмигнул ей.

Людмила Ивановна сидела и умоляюще смотрела в глаза тренера, будь – то прося не устраивать сейчас грозы. Но он был перенасыщен долгими обещаниями Ходжи и в этот миг его уже никто не мог остановить. Ещё перед входом кабинета директора он спрятал свою приятную улыбку, ожидая низкую зарплату. И немая мольба Людмилы Ивановны никакого действия на него не произвела. Он окинул грозным взглядом директора:

– Саня, ты, когда мне нормально платить будешь? – небрежно опустил он конверт в карман трико.

Ходжа, изобразив лисью мордочку, сделал утвердительный жест рукой.

– Всё со следующего месяца это уж точно конверт будет у тебя значительно толще. С приходом новой сотрудницы, – кивнул он рядом на сидящую Людмилу Ивановну, – наши дела пойдут в гору.

– Фу, как уже надоело слышать от тебя ежемесячные обещания, – рявкнул на весь кабинет Платон, – дела, которые ты подразумеваешь под деньгами, пойдут у тебя и твоих родственников, а я не намерен горб свой гнуть ни на тебя и на твою семью. Осточертело всё! Брошу пахать на тебя, перейду в клиентуру. Я согласен платить с пенсии семьсот пятьдесят рублей, и буду играть в своё удовольствие. Или заеду тебе в рог, чтобы ты понял, что не в КГБ работаешь, и живёшь в другой стране.

– Сергей Сергеевич, не горячись, мы же с тобой интеллигентные люди! Считай, что с завтрашнего дня у тебя недокорма не будет, и надои твои увеличатся, – попытался Ходжа перевести серьёзный разговор в шутку, но Сергею Сергеевичу было не до шуток:

– Я тебя сейчас такие надои покажу, – разбушевался он, – что ты уедешь прямо сейчас на свой Байкал, с нерпами обниматься. Ты гнида добра совсем не помнишь. По два месяца в запой уходишь. Твоя дочка Фима придёт чайку попьёт с бутербродами, и как воздушный шарик улетает. А я пашу! Понимаешь пашу! – акцентировано ударил он кулаком по столу.

Отчего Ходжа втянул в себя свои узкие плечи и стал похож на ребёнка, который в детстве не знал вкуса каши.

– Ты из семейства янусовых или проще сказать двурылых и ты об этом хорошо знаешь, – продолжал лютовать тренер, – ну ничего. Ты уже завтра поймёшь, кого ценного кадра потерял! С завтрашнего дня, уйду я, а послезавтра за мной уйдут дети, – а это 60 человек. Теперь подсчитай, сколько бабок ты потеряешь. Я тебе ежемесячно сдаю по сорок пять тысяч, а ты мне зарплату по две штуки платишь. Хватит! – ударил он для убедительности ещё раз кулаком по столу. После чего забрал со стола все конверты и сказал:

– Я разделю зарплату, по справедливости, между всеми тренерами, и попробуй только гавкни у меня интеллигент вшивый, я тебя враз усмирю, – поднёс он к носу Хаджи крепко сжатый кулак.

Затем перевёл взгляд на новую сотрудницу, которая в этот момент потеряла дар речи:

– А вас Людмила Ивановна с журналами и табелем прошу зайти в тренерскую комнату? – сказал Винт и громко хлопнув дверью вышел из кабинета.

Директор сидел в кресле, обхватив голову руками. Он в эти минуты размышлял и не мог поверить, что бывший его директор и лучший его тренер просто-напросто ограбил клуб.

– Что будете делать Александр Андреевич? – отвлёк его от раздумий голос Людмилы Ивановны.

Он вскинул на неё свою голову и зло заскрипел зубами. Прокрутил своё кресло к окну и посмотрел на небо, словно прося у него совета.

– Ты к нему не ходи, – глухо произнёс он, – ты мой заместитель и по статусу главней его. Чести для него много будет. А я знаю, как дальше действовать.

…Он поставил кресло в первоначальное положение и взялся за телефон.

Через двадцать минут к клубу Сибирь подъехала милиция. В кабинет Ходжи зашёл средних лет опер в штатском костюме и здоровый под два метра ростом прапорщик. Сотрудник в штатском, сел без приглашения к столу и представился:

– Я оперуполномоченный девятого отделения Василий Васильевич Жидков. Рассказывайте, что у вас случилось?

– Да что тут рассказывать, – раздражённо сказал Ходжа. – Среди белого дня мой старший тренер Винт Сергей Сергеевич, нагло ограбил клуб. Забрал себе всю заработную плату персонала. Мало того он запугивал меня всячески и обозвал двухкрылым существом.

– И ушёл с ней? – спросил стоявший у двери прапорщик.

– Почему ушёл? – обиженно переспросил директор, – он здесь вместе с деньгами. Но завтра и навсегда непременно покинет клуб, я его приказом отлучу от работы. А сейчас думаю его сейчас надо определить на пятнадцать суток за мелкое хулиганство, а по грабежу начать следственную процедуру.

Шабанова, вздрогнула от таких слов и хотела, что – то возразить, но вместо ясной речи у неё из уст вылетело.

– А, а, я.

– Вот у меня и свидетель есть, – показал он на Людмилу Ивановну. – Она очевидец грабежа.

Сотрудник в штатском открыл папку перед собой и, не смотря в сторону Ходжи, спросил:

– У вас, откуда такие юридические познания господин директор? В органах не приходилось раньше работать?

– Я бывший офицер КГБ, – гордо заявил директор.

– Как же вы так офицер КГБ сплоховали, позволив ограбить клуб штатскому человеку? – иронически заметил Жидков.

– Я не ожидал, – оправдывался директор, – он схватил деньги и ушёл. А попробуй у него забери их, он бедовый и отчаянный, запросто может перейти к дерзким действиям. Ему челюсть сломать человеку, что вам высморкаться. Он же всю молодость в тюрьме провёл.

Никто не заметил, как после брошенной последней фразы Ходжи нервно вздрогнула Людмила Ивановна.

Опер пытливо и внимательно вгляделся в лицо директора. Засохшая слюна в уголках рта и перекошенный рот придавали этому лицу омерзительный и лживый вид. Тело директора тряслось и, когда он разговаривал с представителем власти, то постоянно подпрыгивал в кресле.

– А зачем вы таких кадров на работу принимаете? – улыбнулся Жидков, – и встав со стула, подошёл к окну, где, напротив, через дорогу возвышался многоэтажный дом, с сетью магазинов. – Интересный компот получается, – иронизировал он.

– Нужда была вот, и пришлось взять, – донеслось до ушей опера, раздражённый голос директора.

Жидков оторвался от окна и повернулся к директору:

– Да вы не возмущайтесь Александр Андреевич? – На этот вопрос вы мне можете не отвечать. Да и не вопрос это был, а так нравоучительная ремарка. Кадровый вопрос – это ваша прерогатива. Клуб же частный, значит хозяйничать можно по своему усмотрению. А мне, собственно, всё равно кто и кем у вас работает. Хотя Платон в городе личность очень известная и слава о нём идёт только позитивная, и я являюсь его сторонником во всех его начинаниях. И то, что было в молодости в счёт не идёт. Даже Надежда Владимировна Винт, – заслуженный юрист России, не посмотрела на маленькое пятнышко в его биографии взяла его фамилию.

Ходжу от этих слов передёрнуло, а Жидков продолжил: – Он был ценным руководителем, прекрасным семьянином, каким и сейчас является. Таким людям памятники нужно воздвигать. Он спорт в нашем городе сдвинул с мёртвой точки, на правильные рельсы поставил. Портрет Винта висит в нашем краеведческом музее.

– Люди со временем меняются и за свои поступки не дают никакого отчёта, – начал доказывать с пеной изо рта Ходжа.

– Напрасно вы так Александр Андреевич. У человека в его возрасте может измениться только поведение, но никак не деяния. Каким его воспитали, таким по жизни он и идёт. И не надо мне навязывать свою теорию. Я хоть и моложе вас, но в людях разбираться меня научили. А это немаловажное умение в моей профессии! А вы сейчас идите с прапорщиком и пригласите ко мне этого опасного «налётчика».

Их не было около пяти минут, и о чём в это время Жидков беседовал с новой сотрудницей, директору было не ведомо. Ходжа был уверен, что она его полностью поддержит. Первым в кабинет Ходжи вошёл Винт. Он был спокоен и невозмутим. В правой руке, у него были зажаты все конверты, которые он сгрёб со стола. За ним проследовал Ходжа и, сев в своё кресло, с видом победителя посмотрел на Платона.

Прапорщик остался стоять около входной двери. Жидков в это время знакомился, с какими – то бумагами.

– Присаживайтесь Сергей Сергеевич, – не отрываясь от бумаг, спокойно сказал он.

Платон сел на стул, который стоял напротив опера: