- -
- 100%
- +
Гордеева поставила перед ней чистую чайную пару и бросила в неё пакетик чаю, после чего села напротив, но не в кресло, а на диван. Людмила Ивановна сама открыла краник самовара и налила кипятку в чашку. Пока чай заваривался, она успела несколько конфеток проглотить. И давай расхваливать неоценимый их аромат и вкус. Но вовремя остановилась и произнесла:
– Вы правы, разговор у меня исключительно важный, и думаю заинтересовать он должен обе стороны. – Она обвела пристальным взглядом хромого директора и красивую женщину. Убедившись, что они все во внимании, засунула очередную конфету в рот и сделав глоток из чашки, начала:
– Я Шабанова Людмила Ивановна, тренер по волейболу. Окончила Московский институт физкультуры. Мы с мужем в Москве тренировали команду высшей лиги. Правильнее сказать, он был главным тренером, а я ему помогала. Ездила с ним по сборам, разным городам и странам. Я тянула на заслуженного тренера, но беда в том, что официально не была в клубе оформлена. Муж был категорически против моего трудоустройства рядом с ним. Он считал, чтобы семья была крепкой, супруги не должны работать вместе.
…Всё это она выпалила, как хорошо заученный стих.
– Ну и как сейчас, крепка ваша семья? – спросил директор.
…Она выдавила из себя слезу и долила в чашку кипятку:
– К сожалению не суждено было. После серьёзной травмы колена, его поразила саркома, и мне пришлось после похорон вместе с дочкой приехать сюда, на свою родину. Работала в школах физруком, но особой радости от работы не испытывала. Понимаете, я до мозга костей тренер и без своей работы жить не могу. Ежедневно тоску испытываю. В наших детских спортивных школах вакансий нет, вот, я и подумала, а что, если я у вас закручу волейбол? Деток я очень люблю и они, чувствуя моё к ним отношение, платят мне той же монетой.
– Вы вовремя к нам обратились, – сказал директор, – мы охотно вас возьмём. У нас есть хороший спортивный комплекс, правда тепла там зимой маловато. Но это дело поправимое, за лето тепло пустим. И будете заниматься в любое время года, кроме лета. В это время года, все дети на улице у нас.
– А как моя должность будет называться? – перебила она директора.
– Ставка вам найдётся, но только не тренера, а инструктора по физкультуре. Но несмотря на это, заниматься будете своим любимым волейболом. Создайте нам команду такую, чтобы мы чемпионами среди детских домов в области были. На большее мы не претендуем, так как у нас дети есть и приходящие, и уходящие. После школ поступают в другие учебные заведения, а кого в семьи забирают. Присылают же нам в основном детей младших классов. Им пока не до волейбола. Они у нас в настольный теннис будут играть. Вот Людмила Фёдоровна, как найдёт нам отличного тренера, так наши малыши, да и не только малыши, но и взрослые увлекутся этим видом спорта. Детей занять надо. А то они уже апельсинами в футбол играют в коридорах на коврах. У нас есть один инструктор, но она болеет и выздоровеет не скоро. Спортивная база у нас великолепная. Свой стадион, спортивный комплекс, большой бассейн в парке и бассейн с двумя ванными в помещении.
– Который не функционирует седьмой год, – раздался голос Людмилы Фёдоровны.
– Не важно, всё равно есть. Найдёте тренера, туда четыре стола поставим. Детям отрада и нам не переживать за них.
– Я уже нашла его.
Директор поднял очки на лоб.
– Не понял! А почему молчишь? – изобразил он недовольную гримасу.
– Я у Винта позавчера была дома. К великому счастью, он оказывается, с моей дочкой живёт в одном подъезде.
Пока они вели между собой диалог, Людмила Ивановна налила себе третью чашку не забывая причащаться и к конфетам.
– Он согласен у нас работать, но, ни сегодня, ни завтра к нам не придёт.
– Давай его быстро сюда, пока не перекупили, за время летних каникул.
– Согласие я от него получила и этого вполне достаточно. Зачем назойливость проявлять. Мне он показался вполне серьёзным, хотя и обладает искромётным юмором, – улыбнулась она.
– Я тренер от бога, а Винт тренер от всех богов, – вмешалась в разговор Людмила Ивановна.
В кабинете наступила молчаливая пауза.
– Вы что его знаете? – первой нарушила молчание Людмила Фёдоровна.
– Кто же Платона не знает. Вы откройте компьютер и всё о нём узнаете. Мне в прошлом году посчастливилось с ним быть в Китае, на спартакиаде металлургов, – понесло её. – Лягушек и саранчу ели за одним столом. Прямо закормили они нас такой пищей.
…Она не видела, как перекосились от отвращения лица слушателей.
– Он кушал мало, – продолжала она, – и всегда делился пикантными блюдами со мной. Но не это главное. Его питомцы обыграли спортсменов из Поднебесья, это была сенсация. После такого триумфа, китайские функционеры Сергея Сергеевича завалили выгодными предложениями. Приглашали работать его и тренером и спарринг партнёром. Он, конечно, в полный отказ шёл. Причина у него веская была, – языка китайского не знал. А изучать их иероглифы в его возрасте поздно. Так мне говорил Платон.
– Но почему Платон, – изумилась Людмила Фёдоровна, – ведь он Сергей Сергеевич Винт.
– Формально, по документам он Винт, а по жизни Платон. Вот у вас в рясе сейчас поп был, у попов обычно по два имени, так и у него. Вы, наверное, перед своим батюшкой исповедуетесь? А Сергею Сергеевичу рясу не надо надевать, он без неё любого человека к исповеди может подвести. Клише никогда не выдаёт. Для него это скучно и не приемлемо. Вот почему он Платон! Ему с таким энциклопедическим умом в кремле работать надо или в следственном комитете. А юмор у него не для всех понятен. Только для умных, я вот, к примеру, его хорошо понимаю.
…Директор переглянулся с Людмилой Фёдоровной.
– Всё понятно уважаемая Людмила Ивановна, – прервал её директор, – вы сейчас пройдите к Людмиле Фёдоровне в кабинет напишите заявление. А завтра милости просим, со всеми документами и санитарной книжкой. И если вы уж так близки с Винтом, то ускорьте его трудоустройство в детский дом. Переговорите с ним.
– Обязательно и возможно даже сегодня! – пообещала она. – У меня телефон его имеется.
Она покинула кабинет директора, оставив после себя пустой самовар и гору фантиков.
…Сергей Сергеевич открыл глаза, когда она села в машину. Посмотрел на часы:
– За сорок минут управилась.
– Молодец! – по уму хоть провела это время?
– Ха, – ха, – ха, – ещё по какому уму! Как я тебя обожаю Сергей Сергеевич! Ты представляешь, они приняли меня как долгожданную гостью. И о тебе разговор вели. Ты им очень, нужен. Просили, чтобы я с тобой переговорила.
Он насторожился, на секунду прервал дыхание.
– Надеюсь, ты лишнего им ничего не напела?
– Ты что смеёшься, я же не мешком шибанувшая. Я практически тебя не знаю, но люблю и боготворю. Я была на высоте, – словно индианка крутанула она головой в стиле алокита. – У меня открылся дипломатический дар. Со мной редко такое случается. Я даже блокнот свой не открывала. До того я была хороша! Чашечку чаю с конфеткой у директора выпила, а потом пошла с Людмилой Фёдоровной в кабинет и написала заявление. Завтра у меня начинается первый рабочий день. Просила у неё полторы ставки. Она мне посоветовала пока осмотреться, адаптироваться к обстановке, а потом вернуться к этому разговору. Чудо женщина!
– Я знаю, – напрягая глаза вперёд, сказал он и включил зажигание.
КОНТРУДАР ХОДЖИ
Заградительную сетку на балконе они с Асей вешали четыре дня. Дело оказалось очень хлопотным, и без лестницы стремянки и дрели обойтись было просто невозможно. А ещё сильная духота нависла в спортзале, от которой не куда было спрятаться. На Асе была надета открытая майка, а Винту пришлось до пояса оголиться. Вся основная работа легла на его плечи. Ася понимала это и ни на шаг от него не отходила, то лестницу поддержать, то, подать что-то. Делала всё ответственно и всегда переспрашивала Винта. Переспрашивала не потому, что не понимает, а просто хотела его лишний раз отвлечь от работы и разговорить. С особой нежностью она стирала полотенцем обильный пот с его лба, который постоянно стекал ему в глаза. Этой процедурой она занималась всех чаще и когда прикасалась мягким полотенцем к его лицу, непременно прижималась своей грудью к его голому торсу. В ней происходил сложный душевный процесс, который объяснения не требовал. Всё дело в том, что он ей безумно нравился, и как отец и как мужчина. В любой ипостаси, он для неё был пригож. Хотя на все её сближения он отвечал безразличием. Она это замечала, но надеялась, что зов природы, поломает его стойкий характер. Он был восприимчив к таким отношениям и почувствовал сразу её тягу к себе. По своей природе он не был хищником до женских сердец, но, если рыбка добровольно плыла в его невод на нерест, он готовил из неё «наваристую уху». После завершения этой скучной работы, Ася пригласила его к себе на ужин. Жила она через квартал от школы в однокомнатной квартире. Дочка в это время находилась в лагере. Пока она накрывала на стол, он осмотрел её скромненькую квартирку. Затем переключился на медали, висевшие, словно баранки на одной связке. Перебрав и пощупав все награды пальцами, с восхищением произнёс:
– Весомо!
Она в ответ ничего не сказала, только пригласила к столу. По обилию блюд, холодной закуски и дорогого коньяка не трудно было догадаться, что она заранее готовилась к этому пышному застолью. Они просидели с ней за столом до позднего вечера, и когда пришло время собираться домой, Ася не смогла найти ключ от входной двери. Он после радушного приёма особо и не стремился попасть в свою безлюдную квартиру. А кровать у восточной женщины была двуспальная, которую она разделила с гостем.
…Сергей Сергеевич полностью ушёл в работу. На дворе стоял разгар лета. С Сибири он отобрал тридцать детей, остальные были все в разъездах. Ежедневно тренировки посещала Яна и постоянно у неё были грустные глаза, что приводило Винта к раздумьям.
«Либо она хронически больна, либо голодна, третьего не дано», – думал он, оставив этот печальный признак на совесть матери.
…Ася ходила за ним по пятам и впитывала как промокашка все его дельные советы. После тренировок они оставались одни в зале, и он учил её играть. Она оказалась способной ученицей и за короткий срок прилично стала держать мяч на столе. На день молодёжи по городу объявили соревнования, которые должны были проходить в «Сибири». Желания показываться в этом клубе и встречаться с Ходжой у него никакого не было, но Вишневская настояла, чтобы они с Асей, в обязательном порядке выставили детей. Участников было не особо много и если бы, не дети Винта, то соревнования вряд ли состоялись. Ходжа был главным судьёй. А все его родственники, находившиеся в зале, помогали ему в судействе.
Сергей Сергеевич, не желая приветствовать главную судейскую коллегию, не стал подходить к столу. Он отдал заявку Асе и послал её на жеребьёвку, а сам присел на подоконник. К нему подошёл его бывший коллега по Сибири Вадим Незнамов. Крепко пожав Платону руку, сказал:
– Вижу, ты Сергеевич пристанище себе, где – то нашёл. Я бы тоже сбежал отсюда. Да всё хочется верить Александру Андреевичу.
Платон в ответ ухмыльнулся:
– Только себе не ври, – не верой ты живёшь, а боишься перемен. Запомни, никакого будущего у Сибири нет, и не будет, если, у её хозяина по кредитам два миллиона долгов. Он уже один клуб настольного тенниса «Ритм» обанкротился, такая же участь и «Сибирь» ждёт.
– А у нас уже и работать не кому, – сообщил неожиданную новость Вадим, – вслед за тобой все тренера разбежались. Остался один я и вот они, – кивнул он на судейский столик, где сидели Фима и Борис.
Ходжи в зале видно не было. Он куда – то исчез
К Платону в это время подошла Ася, и присела с ним рядом на подоконник.
– Отдала заявку? – спросил он.
– Да! Но главный судья посмотрел мою заявку и бросился, как ошпаренный в ту дверь, – показала она на его кабинет.
– Ясней некуда, – тяжело вздохнул Сергей Сергеевич, – в заявке указана команда ДЮСШ «Метеор» и фамилия тренера, то есть моя. Он побежал звонить Смородиной или её мужу. Завтра у меня по работе могут возникнуть проблемы.
Ася прижалась к его плечу:
– Ни хочу никаких проблем. Мы так удачно с тобой развернулись. Людмила Васильевна думаю, закопает все проблемы. Она женщина своенравная и не любит, когда ею потакают.
– Вишневская правит у себя в Метеоре, – тихо сказал Вадим, – а Смородину отцы города порой доверяют управлять штурвалом. Как говорится, с богатым не судись, а сильным не борись. Если только Ходжа замутит, что – то против вас, а он это точно сделает, – то ваши дела тухлые. И выручить вас может только Людмила Ивановна Шабанова.
– Каким образом она нам может помочь? – спросил Винт.
– Она похитила у Ходжи очень важные бумаги. Если они всплывут в стенах администрации или Волгина, – генерального директора РУСАГРО, то Ходже, придётся закрывать свою богадельню. Он когда обнаружил пропажу такой хай поднял – значит боится! А Людмилу Ивановну, найти не может. По телефону её при нас вызвонил так она его открытым текстом, так далеко послала. Платон повеселел от полученной информации. Наперёд зная, что в противном случае Людмилу Ивановну он всегда может сделать ведомой в любом деле. Он уже понял, что для неё стал своеобразным идолом, за которым и в огонь, и в воду полезет.
…Ходжа появился в спортзале, когда соревнования были в полном разгаре. Он сидел за столом с опущенной головой и в сторону Платона не смотрел. Ему было над, чем задуматься. По раскладу турнирных таблиц ни один из его юных спортсменов даже в пятёрку не попадал. Везде лидировали теннисисты из Метеора. Они забрали все кубки и медали. Ася прыгала от счастья.
– Я прям сейчас позвоню Людмиле Васильевне, – щебетала Ася, – пускай она в понедельник на оперативке отчитается, первым нашим результатом в городе по настольному теннису.
– Я знал, что так и будет, – сказал Винт, – ведь за Метеор играли мои ребята, а они далеко не новички. Но дело не в этом, принесёт ли нам эта победа значительную радость?
…Словно в родниковую воду смотрел проницательный Винт, радость оказалась преждевременной. В понедельник ему позвонила Вишневская. В её голосе угадывались печальные нотки. Она просила Винта после обеда прибыть в её кабинет. Он уже заочно считал себя рассчитанным. Впрочем, особого сожаления по этому поводу никому не показывал.
Людмила Васильевна сидела за столом, понурив голову. Не смотря в глаза Платона, глухо произнесла:
– Чехарда, какая-то с вами Сергей Сергеевич получается. И исходит она не от меня, а от тупого чиновника, который нашёл в вашей биографии судимость. А выкопал он её в военкомате. Вы же по причине судимости и не были военнообязанным. Мне очень жаль, но в этом случае я вас защитить никак не могу. Строго у нас с этим стало. Недавно заслуженного тренера России по борьбе тоже пришлось рассчитать. Теперь вот до вас очередь дошла. Кому такая безалаберная прихоть пришла в голову? Неужели неясно, что у нас каждый третий был под судом. И во всём модная педофилия виновата. В каждом бывшем зеке видят растлителя детских душ. Думаю, недалёк тот день, когда издадут указ; принимать на работу бывших зеков, только с положительными рекомендациями из мест лишения свободы. Работать то действительно некому.
– Вы не отчаивайтесь Людмила Васильевна, – начал успокаивать её Платон, – меня эта отставка нисколько не гнетёт. Но бесит то, что нами правят и издают бредовые указы, такие как Смородин и Ходжа. А без работы я не останусь, на подпольный спорт пока у нас запрета нет. Пойду тренировать богатых. Сейчас почти в каждом коттедже есть все условия для занятия настольным теннисом. Работа, конечно, бесперспективная, но доходная и нервы трепать не надо.
Людмила Васильевна подняла на него глаза, в которые со лба текли капли пота. Она приложила чистый лист к лицу и не торопясь его убирать, сказала:
– Я знаю того, кто пытается вас вымарать грязью. Этому беспробудному алкоголику и аферисту скоро всё припомнится, когда Смородин на выборах провалится. А они не за горами. Поверьте мне, я вас обязательно верну.
– Не берите в голову Людмила Васильевна. Я был осужден давно, – боле, когда был несовершеннолетним и несмышлёным пацаном. Всё давно быльём поросло. Если Ходжа воспользовался этим белым пятном, значит, дрожит от чего – то. Но я такие вещи не прощаю. Жизнь моя с этого дня перестаёт быть скучной!
У Винта было обострённое чувство своего достоинства. Подлый поступок Ходжи он остро воспринял, и прощать такие вещи было не свойственно его характеру.
«Если Ходжа дерьмо, а не человек, – рассуждал Винт, – то и поступит он с ним как с дерьмом».
СОВМЕСТНЫЙ ПЛАН
Он знал, что медлить было нельзя. Поэтому не стал вопрос с трудоустройством откладывать в долгий ящик. Нужно было, быстро оформится и нигде не афишировать место своей работы. Нежелательно чтобы об этом узнал Ходжа и его родственники. Предварительно созвонившись с Людмилой Ивановной, на другой день он поехал в детский дом. Она встретила его у входа и крутилась вокруг как юла. Её глаза бегунки, не находили себе места и выражали явное нетерпение. Она постоянно по-шпионски переводила взгляд то на него, то на вахтера. Убедившись, что та не проявляет к посетителю никакого интереса, вполголоса сказала:
– У меня разговор смешной к тебе есть, касаемо Ходжи. Лезет ко мне в душу, никакого удержу нет.
– У меня тоже есть разговор к тебе, но не смешной, а важный, не требующий отлагательств, который ты должна решить со спринтерской скоростью. Но это, чуть позже.
Она дала ему бахилы, чтобы он надел на ноги. Вела она себя, как старожил, смело и привольно. Ей хотелось оказаться перед ним полезной, услужить в любой мелочи. Поэтому перед входом в кабинет Людмилы Фёдоровны, она с его одежды убрала каждую пылинку. И это не имело ничего общего с угодничеством. Просто – на просто она отвечала ему благодарностью за течение её новой жизни. И ощущение, что рядом с ней будет работать хороший знакомый, приводило её в радостное чувство. Она зашла вместе с ним в кабинет Гордеевой. Увидев Платона, на этот раз Людмила Фёдоровна не смутилась, как это случилось с ней при первой встрече, но окутать немой волной нежности желанного работника не забыла, что не ушло от зорких глаз Людмилы Ивановны.
– Жду, жду вас Сергей Сергеевич. Мне уже с утра сообщили, что вы приняли окончательное решения устроиться к нам, – бросила она короткий взгляд, на Людмилу Ивановну. Я сейчас за директора осталась, – Владимир Иванович, у нас на операции, а потом на два месяца в отпуск уйдёт. Объяснять я вам про работу ничего не буду, вы лучше меня знаете всё. График работы сами составите с первого сентября. Только примите во внимание наш распорядок дня и, руководствуясь им, определите время занятий. А пока лето, рабочий день у нас с десяти до шестнадцати.
– Меня всё устраивает, – сказал он.
– Совсем, прекрасно! – сказала она и протянула ему чистый лист бумаги и авторучку. – Тогда пишите заявление на имя директора, от сегодняшнего дня. А завтра мы созовём всех детей, кто не в лагере, и вы с ними проведёте беседу. Сегодня же если время и желание есть, сделайте экскурсию по зданию и территории, – познакомьтесь с коллективом. А он у нас хороший. В основном преобладают женщины. Мужчины, конечно, тоже есть, но они находятся при хозяйственном дворе. Сюда приходят, только по необходимости.
– Надеюсь, приставать ваши женщины ко мне не будут? – пошутил он, – и начал писать заявление.
– А это от вас зависит, как вы себя поставите в нашем женском «монастыре», – улыбнулась она.
– Если вы и себя к женскому монастырю причисляете, то представляю, в какой оранжерее мне придётся трудиться!
В ответ она только непонятно покачала головой.
Он написал заявление, положил пачку своих документов на полированный стол, после чего словно по льду, подтолкнул стопку, прямо в руки Людмилы Фёдоровны.
– Мне бы на зал взглянуть, где я буду работать? Для меня это важный вопрос!
– Это вам Людмила Ивановна покажет. У неё ключи есть от всех спортивных помещений.
– Выходит, я в данный момент свободен?
– Конечно! Сегодня вы во власти Людмилы Ивановны, если хотите? Все вопросы к ней, а что будет не понятно, смело заходите ко мне.
Она задумалась и, поправив бант на своём сарафане, неожиданно его огорошила:
– От девяти роз я отказалась, но вот конфеты я люблю. Как не честно! – устыдила она его.
Он схватился за голову:
– Бог ты мой, в машине оставил, – оправдывался он, – сейчас я исправлюсь и резко встал со стула.
– Не надо, – остановила она его, – занесите вашу коробочку лучше на третий этаж часиков в шесть.
Он утвердительно мотнул головой.
…Они покинули кабинет, и пошли по чистым мягким коврам устланными во всех коридорах детского дома. Людмила Ивановна шла впереди, а он отставал от неё на два шага. Он шагал не спеша, усталой походкой, будто не выспался или был равнодушен к новой работе. В действительности ему надоело в последнее время колесить по учреждениям, но его мытарства не давало повода хандрить. В душе он ликовал и ждал, когда Людмила Ивановна обернётся, но она неслась как ужаленная, позвякивая связкой ключей. Они спустились по лестнице на первый этаж, где из-за отсутствия окон было совсем темно.
Послышался щелчок выключателя, и загорелся свет. Они находились в узком вестибюле, где были расположены раздевалки и душевые. Она остановилась около двойных дверей с табличкой «Спортивный зал». В это время Сергей Сергеевич столкнулся с неприятным и тревожным взглядом не женщины, а медузы Горгоны. Её зубы заскрежетали:
– Признавайся, она тебе понравилась?
Его лицо, было совершенно спокойно и не выказывало никаких эмоций.
– Мне многие женщины нравятся! И я предпочитаю любоваться ими, – живыми созданиями, а не полуфабрикатами в модных женских журналах. Вот, к примеру, такая ты мне не нравишься. Полчаса назад на тебя приятно было смотреть, а сейчас хоть свет гаси.
Она два раза щёлкнула выключателем, затем размякла и, улыбнувшись, вставила ключ в дверь.
– Здесь находится спортивный зал, но ты заниматься будешь не здесь.
– Зачем тогда ты меня сюда привела?
– Для ознакомления, – и открыла дверь. – Здесь моя вотчина и ещё одного инструктора – женщины, которую я в глаза не видела. И ты не увидишь. И не нужна она тебе. Здесь почти все женщины холостые включая и Гордееву. Кроме старух, конечно, – сделала она оговорку, – так что, если будешь с ними общаться, опускай своё забрало. Лучше вглядись внимательно в Людку – Мутовку, убедись, что сладкий куст малины около тебя растёт.
Он не придал значения её словам и шагнул в просторный спортивный зал, который полноценно отвечал всем требованиям первоклассного сооружения. Он был оснащён пластиковыми баскетбольными щитами, гандбольными воротами, волейбольной площадкой. С боку по всей длине зала, висела дерматиновая перегородка, за которой находились тренажёры.
– Впечатляет, – оценил зал Платон, но мне не терпится взглянуть на своё помещение.
– Твой зал на втором этаже находится, да и не зал это, а бассейн с двумя ваннами, который давно не работает. В лягушатнике один стол поместится, а в большой ванной три стола войдут. Я уже всё промерила. И комнат подсобных там полно. Там и мой кабинет находится. Твой будет по соседству.
– Пошли туда, – потянул он её за руку.
Она закрыла двери, и они поднялись на второй этаж.
– Вот здесь туалет для администрации, – показала она на дверь из дубового шпона, – далеко бегать не придётся, – напротив двери твоего и моего ведомства.
Бассейн был высокий и большого размера. Откровенно говоря, он ожидал увидеть худшее помещение, на уровне сельской бани. Его удовлетворяли и площади, и свет, а также наличие душевых, туалетов и других подсобных помещений. Правда вся сантехника была выведена из строя, и вода была перекрыта. На первый взгляд бассейн казался брошенным. В первой раздевалке без света стоял стол и кровать без матраса. Вторая раздевалка до отказа была забита мебелью. Условия здесь были на порядок лучше шестидесятой школы.
– Это ещё не всё, – сказала она и открыла дверь в светлое помещение в форме угольника. Оно было узким, но два больших окна открывали панораму, на территорию детского дома. В этом помещении была ещё одна дверь.
– А там что? – спросил он.
– Была массажная, теперь мебель списанная стоит. Там ни окон, ни свету нет. Можешь туда и не заходить.
Сейчас здесь светло, а стемнеет, тут ничего видно не будет, – объяснила она, – фаза, куда – то убежала.
Перед входом стоял сервант с посудой, за углом около огромного окна стол и на него была поставлена антресоль. На подоконнике он заметил банку от пива и заглянул в неё. Она была забита окурками.
– Бывший кабинет медика, – сообщила она, – теперь это будет наша курилка. – Садись, – показала она на стол, и открыла окно. – Можешь курить.