Аномалия. Под горизонтом
- -
- 100%
- +
Она рывком выдергивает из кармана брюк серебряную фигурку скорпиона и, что есть силы, вонзает его изогнутое жало прямо в левый глаз ожившей статуи…
Голем издает последний яростный рык и, снова превращаясь в безжизненное изваяние, валится набок.
– Ух! Вот же тварь, шустрая, – загнанно дыша, Алиса принимает сидячее положение, гневно гипнотизируя фигуру уже неопасной кошки, и вдруг замечает слабый блеск в глубине раскрытой каменной пасти.
Что там? – без тени страха она погружает руку внутрь и осторожно извлекает на свет небольшой стеклянный флакон, наполненный густой темно-медовой жидкостью.
И снова перед глазами вспыхивает призрачный оливковый экран с бегущими по нему строками:
«Тест №2: пройдено;
Метаморфоза №2: исполнено;
Локус артефакта Б: обнаружено».
Голос Советника над ухом:
– Лихо ты его. Хвалю. Один вопрос: как догадалась, что убить его можно только твоей находкой?
– Не знаю. Что-то подтолкнуло изнутри, осенило, – выдержав короткую паузу, она выдохнула. – Ну, конечно. Артефакты! Они же связаны, наверняка!
– Да, подруга, твоя интуиция поражает. Гм, а может, это нечто большее? Н-да, растешь на глазах.
– Кончай болтать. Что теперь?
– Заключительный этап, гм, пожалуй, посложнее прежних будет. Тут изнутри себя пробовать надо.
– Чего?
– Бесполезно растолковывать, пока сама не уяснишь. Вперед!
3.
Она почти на месте. В процессе поиска и не заметила, как потускнели звезды на небе, как горизонт на востоке начал светлеть, а затем наливаться багровым. А дальше – словно смена ракурса в кинофильме. Да, рассвет в этом мире наступал стремительно. Пара минут, и студентка уже щурится от яркого весеннего света.
До цели (она чувствовала это), оставалось метров пятьсот, может и меньше.
– Уф-ф… уже припекает, – пристроив ладошку козырьком над глазами, испытуемая изучающее взглянула на объект, в котором было спрятано нечто, столь ей необходимое.
Небольшое круглое строение из камня, крашеного свежей побелкой. Знакомое место, она тут не раз бывала. Сооружению лет триста, не меньше. Алиса не помнила, чем раньше была эта штука: часовней, колоколенкой или наблюдательной башней, но точно знала, что сейчас, там, в ее родном мире, сооружение превратили в памятник: расширили вход до роскошного арочного проема, а внутри установили мраморную мемориальную доску на постаменте. Вот, правда, кому она посвящена – не помнила, хоть убей.
Да, это там, а в этом абсурдном местечке ее ждал очередной убийственный сюрприз: у этого варианта постройки вообще отсутствовал вход, совершенно. Ни двери, ни лаза, ни завалящего зарешеченного окошка сверху – ничего этого не было. Только глухой неприступный каменный колпак, круглый и совершенно симметричный, как гипертрофированный наперсток.
Да уж, что тут скажешь: невидимый экспериментатор (или экзекутор, тут уж как посмотреть) продолжал глумиться.
Перед внутренним взором студентки, в очередной раз, возник овальный экран (на этот раз насыщенного малахитового цвета) с убористой молочной надписью:
«Внимание!
Тест №3 имеет ограничение по времени.
На его прохождение отводится 15 минут.
Если цель не будет достигнута за указанный срок,
участник будет необратимо перемещен
из этого пространства в свой мир».
В ту же секунду экран исчезает, но в правой верхней части зрительного поля появляется изображение небольшого, светящегося таймера, беспощадно отсчитывающего секунды:
15:00… 14:59… 14:58…
– Вот же изуверы! – рвется из сухого горла.
Девушка прекрасно понимает, что это значит: всего четверть часа на устранение проблемы, у которой, как казалось, просто не существует решения. И что тогда? Если не получится – неизбежно назад – в ко́му, до конца жизни.
Да, пожалуй, это был труднейший из этапов, куда хуже кислотного дождя. Ее подгоняли временем, заставляя биться над невыполнимым делом, подобно кобыле, которую нещадно хлещут, принуждая из раза в раз бросаться на непреодолимую кирпичную стену.
– Не по правилам играете, сволочи! – она зло сплюнула в сторону и в бессильном отчаянии пнула башмаком подвернувшуюся пластиковую крышечку.
Стоп!
– Нет, так не пойдет. Распустила нюни, дура. Так я точно проиграю, – Новак глубоко вдохнула и медленно выпустила воздух из легких. – Спокойно, подруга. Ты точно знаешь: этот тест проходим, иначе тебе бы его не предложили. Логично? Да. Тогда успокойся.
Что ж, придется принимать игру по их правилам. Как ни крути, искомый предмет там, внутри, это четко показывал внутренний указатель в мозгу. Тогда как достать его?
Проблема…
«А если тут замаскированный вход?» – девушка приступила к поискам потайной кнопки или рычага, открывающего неведомую створку. Подобно поползню на стволе дерева, она облазила, ощупала каждый квадратный сантиметр башенки. Бесполезно, только в побелке испачкалась. – «Боже, что я делаю? Откуда тут подобное? Это же не шкатулка, а толстенная каменная стена».
Что теперь?
13:05… 13:04… 13:03…
«А может, есть подземный ход?» – она тупо уставилась на монолитный асфальт, без единой трещинки, из которого торчала злосчастная каменюка. – «Маловероятно. Разве что, очень длинный…»
Она отправилась на поиски возможного входа в потайную нору, но чем больше удалялась от объекта, тем возмущенней зудел под черепом проводник, рожденный ягодой из Элизиума. Это был более чем прозрачный намек: вход в этот долбаный склеп отсутствует в принципе, не существует его в природе, и все тут.
10:49… 10:48… 10:47…
«Но тогда как попасть внутрь?» – в который раз сплюнув, она уселась на куцую лавчонку и, дважды глубоко вдохнув-выдохнув, попыталась включить разум, но через четверть часа поняла: логика не поможет в задаче, где нет логического решения, оно просто отсутствует. И тут же добила себя контраргументом, повторив собственный довод: «Но если меня послали сюда, значит, цель достижима, однозначно. Только вот – каким образом?»
И вдруг – шальная мысль, заставившая ее заговорить вслух:
– Стоп! А что там говорил этот невидимка: «Тут изнутри себя пробовать надо». Точно! Он же и перед первым тестом подбрасывал подсказку. Это она. Вот только понять бы, что сие означает. Изнутри себя… гм, значит, у меня внутри есть что-то, что поможет? Так и есть, наверняка! Я-то шла напролом, лбом в стену, в буквальном смысле, а тут не через материальное надо. Гм, внутри себя…
Шумно выдохнув, Алиса откинулась на спинку скамьи, сомкнула веки и постаралась максимально расслабиться, медленно отрешаясь от окружающего, обращая мысленный взор в нутро собственного многослойного «я».
Своеобразная медитация продвигалась с трудом: отвлекало все, от пенья птиц до шума ветра, но больше всего мешал проклятый таймер в глазу, который работал даже с закрытыми веками, он просто бесил, не давал сосредоточиться.
«Его не существует, забудь!» – крепко сцепив зубы, максимально собравшись, девушка внутренним усилием попыталась просто стереть светящуюся дрянь из поля зрения, выключить глаза.
Сработало! Сейчас она, словно слепая.
Тихо выдохнув, Алиса, наконец-то, приступила к самопогружению.
Времени нет, окружения нет, только она, одна в целой Вселенной, которой, кстати, тоже нет. Вдох-выдох, вдох—выдох и… она вдруг проваливается внутрь себя, стремительно, глубоко…
Будто на лифте, она опускается вниз. Минует тонкий слой до тошноты правильного, насыщенного инструкциями и заповедями суперэго, этажи до мелочей знакомого сознания, погружается в пучину клокочущего необузданной энергией страстей непознанного и пугающего подсознания… Вроде бы – дальше некуда, но странницу несет ниже, в пространство, о котором она и не догадывалась. Свет, яркий, но не слепящий, ласкающий, послушный. Тут же приходит знание: это Сила, тот неведомый дар, что был предназначен ей с рождения. Он терпеливо ждал этого часа, времени полного слияния с хозяйкой. Назад пути нет! Сияние тихо трепещет ярко-синим и мягко входит в нее, в самую суть естества девушки. Их единение происходит лавинообразно. В течение нескольких мгновений она познает Свет, его мощь, с восторгом осознает полную покорность Стихии и принимает ее, как часть себя. Отныне они неделимы, с данной секунды эта девушка иная, та единственная, на кого пал выбор Судьбы… Теперь она способна на куда большее, на такое… Ух! Перспектива кружит голову.
Взрыв блаженства, подобный тысячекратному оргазму, и она приходит в себя.
Тут же, в углу глаза вновь загорается омерзительное окошко мигающего таймера:
2:51… 2:50… 2:49…
«Я смогу!»
Твердый взгляд в стену башенки, которая раньше казалась неприступной.
Решение приходит естественно, буднично:
– Кажется, я знаю, что делать с тобой, орешек…
Не отрывая взгляда от препятствия, Алиса входит в транс и приступает к работе. Отныне ее собственная воля и синий Дар – единое целое. Эта незримая обретенная стихия с готовностью внимает девушке, по воле хозяйки в секунду она сдвигает все атомы кирпичной кладки на иной энергетический уровень квантовой пены. Стена, вроде бы, по-прежнему существует, но в другом слое измерения. Для этого мира ее просто нет, временно, не более минуты.
0:27… 0:26… 0:25…
Пора!
Шаг вперед…
Стороннему наблюдателю могло бы показаться, что студентка проходит сквозь стену.
Еще шаг, и она внутри.
Вот оно!
Даже в глубоком мраке узилища Алиса видит изумительной красоты птичье перо темно-пурпурного цвета с тонкими черными прожилками, лежащее на каменном выступе.
С драгоценной находкой в руке она выходит наружу, снова щурясь от солнечного света.
Ненавистный таймер сразу исчезает, замерев на значении: 0:04, и тут же, вот уже в четвертый раз где-то там, на сетчатке глаз загорается зеленый экран с белыми строками:
«Тест №3: пройдено;
Метаморфоза №3 класса «Ультра»: исполнено;
Локус артефакта В: обнаружено;
РЕЗЮМЕ: испытание завершено успешно».
– Ну что, упырь, съел? – бросает девушка в пустоту.
– Зря ты так, чадо, – мягкий голос Попутчика по-прежнему невозмутим. Придет время, и поймешь – не враг я тебе. Поздравляю с победой, человече! Итак, ты доказала, что достойна, а значит – избрана! А сейчас слушай внимательно, это важно, – собеседник понизил голос до шепота. – Как я уже говорил, это пространство – точная проекция твоего мира, символическая проекция. Следовательно, все, чем ты занималась сегодня – находила не сами эти значимые предметы, а только места их хранения. Смекаешь? Сейчас ты держишь в руках лишь их иллюзорные копии, не более.
– Что за жесть? Я что, зря тут носилась?
– Вовсе нет. Сегодня ты проделала главное – узнала, где они. Остальное проще. Истинные артефакты – в твоем городе, и локус каждого тебе уже известен. Возвращайся в свой мир. Собери их. А потом… ты должна встретиться с Алхимиком.
– С кем? Как я найду его?
– Не переживай. Если справишься с поисками, он сам тебя отыщет. А теперь – до встречи! Надеюсь, это скоро случится…
Все плывет, смазывается. Фальшивый мир, созданный лишь ради нее, рушится в мгновение.
Тьма…
Глава 2 Бродяга
Дайте человеку цель, ради которой стоит жить, и он сможет выжить в любой ситуации.
Иоганн Гете
1.
Шаг, еще один и… стопа в который раз поскальзывается на раскисшей от влаги бурой почве. Тщетно пытаясь удержать равновесие, он плашмя падает точнехонько в объятия очередной лужи, наполненной густой взвесью рыжего вонючего суглинка в воде.
– Вот же дрянь! – отплевываясь от грязи, украсившей лицо до бровей, путник поднимается с шипением. – Ну и местечко. Тут хоть когда-нибудь бывает сухо? – далее – забористый мат.
«Однако», – зло сжав челюсти, он остановился и гулко выдохнул, – «да что это со мной?»
А ведь действительно, впервые за много лет, знаменитый Корин Непоседа, невозмутимый пилигрим, побывавший в доброй сотне разных миров, по-настоящему потерял самообладание.
И вот что поразительно. Ведь он всегда относился к воде с особым почтением, как к высшей природной стихии, дарующей жизнь, он смотрел на этот дар Небес трепетнее, чем иной священник – на символ веры. Причина объяснима: он все детство и юность провел на Харнуме – засушливом мире, где приходилось буквально выживать в поисках спасительной влаги. Да, это было и навсегда останется с ним. Но тут в качестве врага выступала не вода, а сводящая с ума неопределенность.
Да, было от чего выйти из себя. Конечно, он встречал места гораздо хуже, опаснее, но там было все куда понятнее: вот ты, а вот враг (очередной хищник, свора местных отморозков и т.п.) или непреодолимое препятствие. Там все было предельно ясно: ты видел проблему и рано или поздно решал ее, порой, чудом избегая кончины.
Иное дело – эта забытая Создателем планетка. Нет, тут не было клыкастых рептилий, плотоядных растений, местные (люди с признаками земноводных) были дружелюбны и гостеприимны, но вот сама природа… царство гнилых болот, перемежающихся склизкой грязеподобной твердью, густо поросшей синелистой растительностью. Казалось, в этой влажной обители присутствуют только два состояния вещества: вода и грязь. И названьице-то у этого мира говорящее – Хлябб.
Увы, Корин не встречал места более однообразного, скучного, унылого, но при этом – до тошноты чужеродного, высасывающего все твои силы просто одним своим пассивным наличием.
Вот в чем проблема: тут тебе приходится бороться с не кем-то конкретным, а с самой стихией. А у стихии, как известно, нет сердца, которое можно проткнуть, разума, который можно обмануть, алчности, которую можно задобрить подарками. Она – весь этот мир, который против тебя, она непобедима.
– А ведь сегодня мне еще везет, – он криво усмехнулся и взглянул на низкое, затянутое сизой наволочью небо, – уже часа два, как без дождя, с самого утра. Удивительно!
В путь…
Он окинул взглядом плоскую бескрайнюю ширь зыбкого тела планеты, выискивая верное направление, и вдруг…
Какой-то звук слева, снизу, будто из-под земли, истеричное бормотание, похожее на молитву.
Корин шагнул ближе, ориентируясь на слух, еще шаг, нога опять скользит вперед, инстинктивный рывок и… он судорожно хватается за ствол оказавшегося под рукой карликового деревца.
– Что за хрень?! – странник тупо смотрит вниз, понимая, что чуть не угодил в ловушку.
Он на краю пологой воронки все того же скользкого глинистого грунта, в центре которой жадной пастью темнеет отверстие около метра в диаметре. Вот оттуда и доносятся звуки.
– Эй! Кто там?
Секундная тишина, и тут же полный надежды вскрик:
– Я тут! С-спаси, друг!
– Сейчас, – свободной рукой он расстегнул заплечную суму, извлек оттуда конец увесистого мотка веревки (у бывалого путника все необходимое всегда имелось при себе) и ловко бросил в жерло, попав с первого раза, – поймал?
– Ага.
– Вылезай…
Спустя минуту, испачканный до макушки абориген уже сидел рядом, рассыпаясь в благодарностях:
– С-спасибо, большой человек. Моя ж-жизнь – теперь твоя. Ты – хозяин.
– Ты это брось. Как зовут?
– Мульга.
– Я – Корин. Семья есть?
– Ага.
– Вот и возвращайся к своим. Ты свободен.
– С-слушаюсь, гос-сподин, – спасеныш бухнулся мужчине в ноги, – благодарю. Изволь к нам, на трапезу.
– Не откажусь. Потопали…
Через полчаса они ступили на обширную пологую возвышенность, соответственно, земля стала суше, что значительно облегчало передвижение, так что Мульга с трудом поспевал за широким шагом Корина. Оно и немудрено: местный едва доставал спасителю до плеча.
2.
Вот и деревня, дворов двадцать, может и меньше. Небольшие дощатые хаты, крытые крупными плотными листьями, похожими на пальмовые. Каждая постройка держится на четырех добротных бревенчатых сваях (очевидно – защита от подтопления).
Местные высыпали встречать незнакомца. Все – как один: синекожие, низкорослые, с перепонками между пальцами и абсолютным отсутствием растительности на телах; из одежды – только юбки из пакли какого-то растения.
Корин с трудом сдерживал улыбку, слушая, как эмоционально рассказывая сородичам историю своего спасения, Мульга пересыпал ее изрядным количеством цветистых небылиц.
«Ну ты и врун, братец», – он сделал шаг в сторону, избегая восхищенных взглядов селян, – «так из меня легенду сотворишь».
В какой-то момент все затараторили одновременно, но вот что поразительно: гость без труда разбирал слова каждого. Да, это была загадка: в любом из миров, где ему приходилось бывать, Непоседа легко понимал речь местных (как и они – его). В чем причина? Кто знает? Возможно, это эффект от прохождения порталов? В момент телепортации из мира в мир, ты как бы ментально становишься частью новой обители, со всеми вытекающими… Иных версий у него не было.
Взглянув на приготовленные кушанья, мужчина попытался спрятать ухмылку разочарования. Все было сырое. Очевидно, до освоения огня это общество еще не дошло, что удивительно. Кто-то скажет: «высокая влажность, трудно…» Вздор! Странник бывал во многих местах, хорошо знал людей, их стойкость, упорство (и нет разницы, в каком уголке Вселенной ты обитаешь). Разве дожди – помеха для приручения огня? Человек решает и не такие задачи. Нет, тут причина в чем-то ином…
После обильной трапезы, включающей, в основном, блюда из живых водоплавающих (он и не такое едал), гость заметно разомлел, и хотел, уж было предаться незапланированному послеобеденному сну, как вдруг…
– К-р-р-г-ч-ч!!!
Жесткий металлический звук доносился, казалось, отовсюду, он рвал нервы и барабанные перепонки, выворачивал душу…
– Крангх! – синхронно вскрикнули десятки глоток.
Секунды, и Корин, следуя за толпой, оказался на улице. Местных было не узнать: кожа приобрела бледно-сизый оттенок, тонкогубые рты перекошены, в круглых глазах – животный ужас.
И снова:
– К-р-р-г-ч-ч!
Обернувшись на звук, паломник проглотил неродившийся выдох.
Что это? Существо, механизм? Трудно сказать. Огромный, выше любого дерева, сплошь состоящий из тысяч зубчатых металлических деталей, находившихся в постоянном движении, переползавших с места на место, менявших не только положение, но и конфигурацию. Благодаря этому, монстр практически не имел формы, его ажурное и в то же время устрашающее тело, сплошь утыканное щетиной металлических шипов и лезвий, каждую секунду меняло очертания, приближаясь к людям с поразительной скоростью.
– Вот же, бесово отродье! – Корин толкнул локтем оцепеневшего Мульгу. – Что это за дрянь?
– Э… Это… судьба… – чуть слышно выдохнул селянин.
– Как это дерьмо зовется?
– Крангх.
– Н-да, уже слышал, – мужчина криво усмехнулся. – А подходящее имечко-то, созвучно. Хм… Но он же опасен, дураку ясно. Почему вы не бежите?
– Бесполезно, – всхлипнул гуманоид, – он быстрее, да и земля наша – голое место. От него не скроешься.
– И что теперь? – странник почувствовал, как потаенный страх в груди сменяется закипающей яростью. – Считаешь, что лучше тупо стоять и ждать смерти?
– Н-нет. Он не каж-ждого кар-рает. Ес-сли ты им выбр-ран – ничего не с-спасет, а если нет – можеш-ш выжидать с-спокойно, тебе нич-чего не гр-розит. Половина с-сегодня умр-рет.
– Вот даже как? Кого губит эта тварь. Грешников, больных? Какой у него критерий?
– Никакого. С-случ-чайный выбор-р.
– Вот же дрянь! – Корин шагнул за толстую сваю хаты, увлекая за собой собеседника. – Лотерея, значит. Теперь ясно, почему ты сравнил его с судьбой. Давай-ка…
И тут началось избиение…
Грохочущее, лязгающее, скрипящее чудовище апокалиптическим зверем ворвалось в толпу аборигенов. Адское действо происходило, как в замедленной съемке. Не в силах вмешаться, гость деревни наблюдал, как бритвенно сверкающие клинки монстра рассекают тела несчастных аборигенов, как металлическая шипастая щетина превращает обрубки плоти в фарш, как потоки чужой крови вытесняют грязную воду из многочисленных луж и (о, чудо!) как многие окаменевшие от ужаса счастливцы остаются совершенно нетронутыми, немыслимым образом пройдя сквозь взбесившийся стальной частокол смерти.
Удивительно, но весь этот кошмар длился считанные секунды. Еще мгновение, и экзекуция заканчивается. Сплошь измаранное алым, лютое детище Преисподней неторопливо удаляется.
И тут что-то лопается в груди путника, тонкий звук порванной струны под черепом и сметающий последние крохи рассудка взрыв ярости:
– Стой, исчадие!!! – двумя прыжками он вырывается вперед из горстки оставшихся в живых. – Остановись, тварь!
Удивительно, но монстр прекращает движение.
– Зачем ты творишь такое?! Что тебе надо? Чего добиваешься, сука?! – голос мужчины срывается, и вдруг, словно поймав озарение, он выплевывает с презрением. – В твоем существовании нет цели, совершенно! Только убийства и разрушение, ничего более. Ты живешь без предназначения, впустую, а значит, у тебя нет будущего!
Звенящая секундная пауза, и механический убийца срывается с места с утроенной скоростью.
Минута, и нет его. Будто и не было. Только бьющий в нос запах свежей крови и мокрая земля, усеянная остывающей плотью.
3.
Корин не думал, что сможет заснуть после пережитого. Увы, причуды физиологии непредсказуемы. Он вырубился, едва коснувшись ухом влажной дерюги лежака.
И опять тот же сон, шестую ночь подряд…
До тошноты знакомый звук. Это мелкий нудный дождь, способный идти сутками – извечный атрибут этого раскисшего от влаги мира.
Странно, он слышит дробный стук падающих капель, но не чувствует их на своих плечах.
Взгляд вверх…
Ага, над ним – густые многоуровневые заросли, простирающиеся ввысь на десятки метров. Широкие синие листья полностью скрывают обрыдлое до ломоты в зубах мглистое небо Хлябба.
Странник в самом центре густой непроходимой чащи. Вместо привычных луж, под ногами мохнатые пласты густого мха, слабо фосфоресцирующего голубым.
Шаг вперед, и нога по щиколотку погружается в сочащееся влагой, мягкое покрывало.
Да, от воды в этих местах никак не спрятаться.
«Осторожно!» – вопит внутренний голос.
Сторожкий взгляд вправо, и он видит пологую воронку, в центре которой – зияющее горло ловушки. Знакомая картина, хотя в реальной жизни он увидел подобное только вчера. Он смотрит вниз, на дно ямы и содрогается от отвращения: там покоится множество добела отполированных костей животных. Что это за убийственное узилище: естественное образование или сотворенная кем-то пакость? Этого он никогда не узнает.
Плевать!
– Буммм…
Звук колокола откуда-то с высоты небес, такой низкий, что пилигрим не слышит его, а чувствует вибрации инфразвука кожей.
Тут же, словно по сигналу, резко холодает. Температура падает так стремительно, что мелкие водоемчики меж древесных корней замерзают в секунды.
Зябко поежившись, он извлекает из походной сумы добротную старую куртку и быстро облачается.
Пора в путь…
Как это иногда бывает во сне, бродяга знает, в каком направлении двигаться, видит цель.
Тысяча шагов, и Корин на месте.
Вот он – древний древесный исполин, в восемь обхватов шириной, ствол дерева искорежен, покрыт уродливыми наростами, бурая потрескавшаяся кора, сочащаяся смолистыми потеками, в центре раскрывается темным дуплом метровой ширины.
Портал?
Возможно…
Непоседа решительно шагает внутрь отверстия и… ничего, никакого перемещения в иную обитель.
«Ошибся, значит», – он уже делает движение назад, как вдруг – будто молотом по темени… его накрывает видение.
Сон внутри сна.
Он будто бы сам по себе, вне окружающего мира. Зрение – тоннельное. По периферии все зыбко, размазано, будто в тумане, мужчина не в состоянии рассмотреть частности нового мира, но отчетливо видит перед собой старинную массивную дверь. Тяжелые, бурые от времени доски плотно подогнаны друг к другу, добротно окованы медными стяжками, покрытыми блеклой зеленью патины, серый чугунный засов плотно вогнан в кованые скобы.