Глава 1
Александра
– Опасно крутить такой попкой перед носом мужчины! Тебе об этом не говорили, малышка?
Ладонь смачно хлопает мой зад и треплет хозяйским жестом. Каков наглец!
Я всего лишь наклонилась, чтобы собрать рассыпавшуюся стопку полотенец. Была готова обругать нахала, но осеклась.
Все дело – в Нем.
Обернувшись, с раздражением узнаю хозяина клуба.
Мирасов Расул.
Красивый. Мужественный. Сексуальный.
Порочный.
Одет, как всегда, стильно. Коротко стриженные виски, волосы небрежно уложены на правую сторону. Темный взгляд. Чувственные губы. Лицо всегда немного нахмуренное, а глаза опасно сверкают.
Он тоже меня узнал.
– А-а-а… Это ты, Санька? Никогда бы не подумал, что у тебя такая жопка… – облизнулся.
– Моя жопка не для таких, как вы, Расул Мирасович.
– Чем плох мой… – поправил ширинку, гад!
– Тем, что он всех падших девушек пере… сами знаете что…
– Пере… что? Продолжай, если начала, Санька!
Он словно дразнится, называя меня, будто пацанку, цокает языком, потом касается им верхней губы.
– Зря облизываетесь, Расул Мирасович.
Мое чертово проклятье!
С тех пор, как он купил клуб, в котором я работала, жизнь стала тем еще квестом. Я все еще в поиске баланса между «ненавижу этого мудака» и «не могу отвести от него взгляд».
Любая бы на него запала. Это же просто ходячее искушение.
В клубе и тучная повариха томно вздыхает, втягивая живот, когда он сует свой породистый нос в закуски, проверяя, все ли идеально. Как выяснилось, не все. Купив клуб, Мирасов позволил заведению работать в штатном режиме, а потом объявил, что через пару недель мы закрываемся на реконструкцию.
Новость для меня откровенно паршивая, ведь здесь я зарабатываю больше всего! Теперь без денег сидеть придется.
Я уже подумываю над тем, куда податься. Надо посмотреть объявления, прикинуть, сходить на собеседования.
Сидеть и куковать без денег я не собираюсь, сосать лапу не вариант, а про другой вариант, связанный со словом «сосать», даже думать не хочется! Хотя предложения поступают. Чаще всего от мужиков, которые с внуками нянчатся, а сами все норовят нырнуть под юбку молоденьким официанткам, предлагая «вкусный сюрприз». В гробу я ваш сюрприз видала, старики.
Собрав все полотенца, намереваюсь пройти в коридоре. Мирасов лишь немного подается в сторону, показывая, мол, проходи. Я протискиваюсь и вдруг… снова хлопок.
Вздрогнув, я рассыпаю чертовы полотенца и возмущенно прикрываю зад ладошками.
За спиной рассыпается смех.
Расул хохочет.
У него на удивление заразительный, почти мальчишеский, ужасно задорный смех! Так и тянет ответить, но…
– Чего ты за свою жопоньку схватилась, Санька? Я лишь по стене шлепнул. Ладонью.
Не сводя с меня змеиного, пристального взгляда, он повторяет свой жест и хлопает.
Тот же самый звук раздается!
То есть он просто надо мной потешается…
Нравится ему меня доводить.
– Вот и шлепайте. По стене. Как настоящий уш…
Едва не вырвалось нехорошее слово.
Быстро прикусываю свой язык, но теперь… точно пройти не получится.
Всего одно движение – и я распластана по стене. Одна рука хозяина на моей шее, вторая – на стене. Ладонь крепко лежит на шее, большой палец неторопливо поглаживает линию подбородка.
– Кажется, ты хотела назвать меня ушлепком? – интересуется вкрадчивым, бархатным голосом.
– Я тут снова полотенца… рассыпала. Можно я их соберу?
Пинком Расул отбрасывает их в сторону, не глядя. Смотрит мне в глаза.
Ритмичное поглаживание его пальца сводит меня с ума.
Плюс парфюм.
Плюс жар сильного, красивого тела.
Ничего такого, правда, но я однажды видела, как он трахал жену бывшего хозяина заведения. Ох, как он ее трахал, как в порнухе долбил мощными рывками.
Рубашка была распахнута, обнажая крепкий торс. Пот стекал по груди… Челюсти сжаты, брови нахмурены.
Тогда он меня… заметил. Я чуть со стыда не провалилась, оцепенела на миг, пойманная его взглядом. Он усмехнулся и задолбил несчастную еще сильнее.
Впрочем, она не выглядела несчастной, скорее, рыдала от счастья, извиваясь на столе перед мужчиной.
И теперь эта картинка меня… преследует.
Картинка с Расулом преследует, а сам Расул – достает меня!
– Эх, Санька-Санька…
Он окидывает меня жарким взглядом с головы до ног и обратно, заставляя мурашки сбиться в кучу и пойти приступом на сердце, взяв его в плен. Вот-вот ладошки вспотеют, только этого мне не хватало!
Вот чего он ко мне пристал?
Взял бы и к Лерке приставал, она как только хозяина клуба не готова вылизывать, постоянно ему глазки строит; сиськи, как хорошие, крепкие дыньки, и ноги от ушей – как она ловко на высоченных каблуках цок-цок-цок с подносами всю ночь!
Но надо же ему прижать к стене меня.
Прижать и испытывать на прочность, а я… Да я буду тысячу раз рада уволиться! И больше никогда с ним не пересекаться.
В его присутствии даже дышать нереально, он весь воздух отравляет своим запахом и обещанием секса.
– Покажи мне язычок, – оттягивает губу вниз. – Покажи свой острый розовый язык, маленькая, грязная вуайеристка, – понижает голос до хриплого шепота. – Помню, ты подсматривала, как я трахаю другую бабу. Смотрела своими глазищами, открыв ротик. Славный розовый ротик. Жаркая норка…
– Какая норка?
В ответ он вжимается в мое тело своим, и, к своему стыду и какому-то извращенному удовольствию я понимаю, что у него эрекция.
– Отпустите…
– Отпущу. Если извинишься хорошенько.
– Я ничего не сказала. Не обозвала.
– Подумала! – обрывает. – Подумала и почти сказала вслух.
– Почти не считается.
– Нельзя быть чуть-чуть беременной, верно? Так и тут. Нельзя чуть-чуть задеть чувство собственного достоинства… – теперь уже увереннее нажимает на мою губу, поглаживает ее интенсивнее.
Я будто горю. Эти движения из стороны в сторону, потом по всему моему рту.
Вдобавок ко всему он слюнявит свой палец и проводит им по губам.
– Губки бантиком. Хочу видеть их мокрыми и чуть-чуть ниже…
– Хватит. Я в такие игры не играю.
– А ты пробовала? Ммм… – проталкивает палец мне в рот и вдруг жестко цепляет за челюсть. – Кусать не смей! – предупреждает. – Лучше оближи… Оближи его так старательно, как будто заглаживаешь вину за каждую паршивую букву того нехорошего слова.
– Или что…
– Или я тебя… – приближает свое лицо к моему. – Прямо здесь лицом к стене разверну и так… ушлепаю, что ты на всю жизнь это запомнишь. Так что… будешь извиняться?
– Извините…
– Старательнее, малышка. Старательнее. Больше чувств! Или придется несладко…
Я уволюсь, думаю. Сделаю это быстро, на раз-два, а потом уволюсь и больше никогда с ним не стану пересекаться.
А-а-а… Черт!
Идея паршивая, ведь Расул – близкий друг мужа моей подруги Кристины. Мы с одного небольшого провинциального городка, почти село. Крис повезло встретить Булата. Или сначала не очень повезло, по каким кругам ада этот мужик ее только ни протащил, пока они не стали полноценной парой. Но зато теперь… грузовик с пряниками рассыпался прямиком на ее улице, Крис влюблена. Ее чувства взаимны, она беременна и от нее только и слышно «Булат-Булат-Булат».
Так что мне придется с Расулом пересекаться.
И только по причине того, что я не хочу накалять обстановку на совместном отдыхе, принимаюсь ласкать его палец.
Смочив слюной, двигаю языком по кругу.
– Теперь пососи… Пососи немного, и будешь свободна. Соси, умничка…
Я выполняю эту просьбу, слушая, как тяжелеет и учащается мужское дыхание, а потом…
Меня будто в транс погружает эта ситуация, и дыхание срывается следом за его дыханием.
Становится жарко. Слишком жарко.
Мои глаза закрыты.
Расул наклоняется, дыхание обжигает шею за ушком, язык медленно поглаживает мою мочку…
Шепот пробирается под кожу.
– Даже не подозревал, насколько ты жаркая малышка… В твоих трусиках так же горячо? – спрашивает он.
А потом…
Потом ладонь мужчины ползет мне под юбку.
Глава 2
Александра
Долбаная униформа.
Юбка вроде не слишком короткая, но пальцам Мирасова легко удается ее поддеть и потянуть вверх, закатывая по ногам, по попе.
Он тянет юбку вверх, мое сердце падает вниз.
К ногам.
От стыда, шока и предвкушения.
Его палец до сих пор у меня во рту, только теперь не я касаюсь его, а он – меня. Двигает вперед и назад у меня во рту.
Слюны выделилось до неприличия много, я глотаю ее автоматически.
– Рано-рано сглатываешь, – хрипло шепчет на ушко и просовывает палец целиком.
Да я задохнуться могу или подавиться!
Последнее намного вернее.
Возмущенно отвожу полыхающее лицо в сторону, пытаюсь сдвинуться – ни на миллиметр не выходит.
Зато руки Мирасова оживают и проходятся по всему моему телу ладонями вверх и вниз… вниз…
Он обхватывает мой зад с двух сторон и крепко сжимает. Ахаю от неожиданной боли, впившейся под кожу от его пальцев.
– Отпустите! Я извинилась! – отталкиваю его ладошками грудь.
Он мягко отклоняется назад.
Плавно и красиво, как в режиме слоу-мо.
И я, вложившая в свой удар слишком много силенок, просто лечу вперед, на него, растопырив руки в стороны.
Гад ловит меня со смехом и стискивает за талию, шлепает попу, снова жамкает ее и проводит пальцами вдоль резинки трусов, трогает сзади.
– Ай аман, что за трусы… Шорты, что ли?
Новая попытка избежать контакта, но Мирасов ловко мной вертит, как жонглер любимой кеглей.
Новый писк, моя возня. Он низко посмеивается, успевает меня куснуть, лизнуть, щипнуть и прижать грудью к стене.
Левая рука ложится на затылок, удерживая. Лбом касаюсь холодной стены и горю от ужасно пошлого взгляда Расула.
Ощущаю, как он скользит по мне сверху вниз и обратно.
– Точно шорты. Санька, а Санька… Ты чего мужские трусы таскаешь?
Он оттягивает резинку и шлепает меня ею по коже.
«Ушлепок! Ушлепок настоящий!» – думаю со слезами и понимаю, что вот-вот разревусь.
Меня такое обращение на части разрывает, буквально на клочки: я что, игрушка какая-то?
Он со мной, как с вещью!
А тело млеет от его умелых касаний, губ, языка.
Лизнул шею, куснул за ушком, в груди творится что-то невероятное и скользит по телу жаркой волной, опускаясь следом за его касаниями.
– Имя мужское. Трусы – мужские. Может быть, у тебя и член есть? – смеется. – Давай проверим.
– Может быть и есть. Вам нравится мальчиков лапать? – сиплю и разражаюсь истеричным смехом. – Потрогайте. Да-да, потрогайте. У девочки Саньки есть мальчик-с-пальчик… Дефект имеется. Такое, знаете… Редко, но случается. Член есть, но очень маленький. К-к-крошечный просто! Возьмите его в руку…
– Дура, что ли? – замирает за моей спиной. – Не смешные у тебя шуточки, Санька. Хреново ты извиняешься! Должна будешь!
В темном, довольно узком коридоре раздаются чьи-то шаги.
Близко-близко.
Это мой шанс!
Не будет же Мирасов меня при ком-то… так же нагло трогать!
Я быстро одергиваю юбку вниз и отскакиваю в сторону, тяжело дыша, бросаюсь бежать.
– Полотенца! – гремит за спиной голос.
Да в жопу твои полотенца. Сам собирай, мудачина! Я уволюсь к чертовой бабушке, я просто уволюсь!
На скорости влетаю в раздевалку и хрипло дышу, повалившись на скамейку. Раздевалка и душевые для персонала здесь напоминают атмосферу небольшого спортзала, даже запах стоит похожий – влажный пар душевой и терпкий запах обуви.
Сердце вот-вот выскочит из груди. Перед глазами темнеет.
Несколько злых слез все-таки выкатывается из глаз.
Не знаю почему. Я же привыкшая…
Официанткой работаю, и моя жопонька, как выразился Мирасов, не раз встречалась с чужими липкими ладонями и похотливыми предложениями.
Как-то пьяный кретин меня в углу зажал и пыхтел, как боров у бабушки в загоне для свиней. Я чудом увернулась и то лишь потому, что этот козел был совсем пьяный, он даже свой ремень нащупать не мог, пытался штаны снять вместе с ним…
Тогда я труханула немного, но не так, как сейчас.
Что со мной такое?
Слезы продолжают обжигать глаза, нос заложило мгновенно!
Тот боров меня только напугал, но грязь его касаний как будто просто скатилась по мне и осталась там, где-то под ногами.
Но то, что было сейчас, оно словно изнутри разрослось уродливыми черными пятнами и все-все горит.
Поднявшись, бросаюсь к раковине, умываясь. Лицо краснеет еще сильнее – от ледяной воды и растирания бумажными полотенцами.
Глаза становятся щелочками. Так, кажется, хватит! Перестаралась…
Нужно подумать, как быть…
Мирасов всегда меня задирал, был требователен, отпускал шуточки, но никогда не лапал, а сегодня… Будто с ума сошел.
Может быть, обкурился.
Да, скорее всего, он укуренный. Укуренный ушлепок, что от него ждать?
Надо просто пересидеть тихо-тихо, как мышка, до конца смены, а потом он и проспится, и продышится, и все-все-все.
Не хочу терять денежное место.
– Один раз пристал, и все. Больше не будет. Буду смотреть в оба! – говорю вслух, шмыгая носом.
Потом я снова мою руки с мылом и вдруг замечаю в отражении зеркала на шее багровый след.
Его не было!
Наверняка этот урод на мне его оставил.
Кожа у меня бледная, всегда чутко реагирует на прикосновения, а этот жлоб раскачанный не был со мной деликатным.
А попа? Он меня больно щипал, вдруг и там след от его лап?!
Я кручусь перед зеркалом и задираю юбку, чтобы оценить ущерб, как вдруг дверь открывается и входит Лерка.
Та самая, что залипает на Мирасове и мечтает с ним потрахаться.
Увидев меня с задранной юбкой, она закатывает глаза.
– Белфи делают не так, село-о-о! – тянет она. Причем противно так тянет, что выходит «селоу».
– Что?
– Белфи. Butt-selfie, – объясняет и, видимо, совсем для тупеньких, переводит. – Селфи задницы. Белфи! Встань нормально, выгнись… Да тьфу ты че, не гибкая такая! Давай покажу, как надо. И юбку сними.
Судя по ее форме, облитой чем-то, Лерка просто забежала переодеться, но, пользуясь случаем, отбрасывает платье в сторону. Оставшись в одном белье, встает задом к зеркалу, приподнимает свою задницу и делает несколько снимков.
– Поняла? Давай… повтори! Хотя… – оценивает. – Тощая. Слишком. Подкачать надо, – цокает!
Дверь распахивается.
Сегодня что, день открытых дверей?!
– Вот ты где, маленькая грязная… – врывается в раздевалку голос Мирасова.
Глава 3
Александра
Разумеется, эта дура Лерка дверь не закрыла за собой, все время ждет, что кто-то оценит ее тело.
И, кажется, она нашла ценителя.
В лице Расула.
Ведь первое, что он увидел, это была ее хорошо раскачанная пятая точка и изогнутая спина, грудь в развороте. Словом, там было на что посмотреть. Он и смотрел, но нахмурился, и лишь потом его взгляд метнулся на меня. С недовольством.
Я тоже как дурочка, с задранной юбкой.
Две задницы и сравнение, слава богу, не в мою пользу. Мой зад в шортиках и на треть Леркиного ореха не тянет.
Мирасов же недоволен, двинул челюстью вперед-назад…
Да, мы снова были не одни! И обществу Лерки я сейчас была очень-очень рада!
Лерка тем временем повернулась и задышала часто-часто, ее грудь всколыхнулась и начала подпрыгивать, едва не выскакивая из низкого бюстика.
– А-а-ах, вы меня напугали, Расул Мирасович! Как неловко. Я почти раздета…
Лерка ахает. Но больше похоже, будто стонет. Она наклоняется за своим платьем, поднимаясь медленно-медленно.
Ее лицо на миг замирает на уровне паха Мирасова, а он, взглянув на Леру сверху, лишь добавляет ей радости и старания, она так старается выгодно себя ему подать. Даже немного стыдно за нее…
Наконец, Мирасов адресует мне взгляд. Короткий, но жалящий.
– В кабинет. Александра.
Разворачивается на пятках и уходит…
Дверь хлопает. Моего лица касается легкое дуновение ветерка, жар приливает к щекам. Я вроде одернула юбку сразу, как он зашел, но до сих пор неловко, что он видел меня в такой дурацкой позе.
Да не все ли равно?!
Леркин зад он разглядывал больше, наверное, понравился. Вот и пусть… разглядывает, щупает, зажимает в углу. Там все отменное, как он любит, и тело, и белье…
Лерка припадает задницей к раковине и начинает со мной делиться.
– Ты видела, как он на меня смотрел? Видела? – машет руками. – Я уверена, что он меня хочет!
– Еще как… Хочет, – добавляю скупо.
– Чуть не сожрал глазами!
– Ага. Горит просто.
– Я давно это заметила. Он всегда так смотрит… Ну что за мужик? Видела, как он трахается? Нет, наверное, ты же випки не обслуживаешь! Я видела, млин, чуть не кончила! Мама миа, после такого на ногах стоять трудно…
Какая глупая, совсем не затыкается!
Завелась, как старые жигули моего деда, которые он постоянно перебирает в гараже в надежде когда-нибудь починить, и тарахтит-тарахтит…
Лерка хлопает в ладоши и подскакивает к зеркалу, разглядывая себя.
– Как мои реснички? Норма? Две недели назад нарастила, но, кажется, нужно сходить на коррекцию… Я должна выглядеть на все сто! Уверена, скоро он точно перестанет сопротивляться притяжению между нами… – добавляет на полном серьезе фразу, как будто прочитанную в романе. – А то все со шкурами элитными трется. Да чем они лучше?
Лерка переодевается и успевает болтать, я выкидываю салфетки, протираю раковину насухо. Выхожу из раздевалки. Чтобы потянуть время, я решаю подобрать раскиданные полотенца.
Лерка увязывается за мной. Она работящая, но ужасно глупая и болтливая… Вроде помогает прибрать бардак, но трындит на тему, которую подняла в раздевалке.
– У всех элитных шмар одна история…
– Да?
– Пффф. Я тебе говорю! Все эскортницы. Просто кто-то удачно насосал, а кому-то не повезло. Я ничем не хуже сосать умею…
У меня голова сейчас лопнет. Просто взорвется.
Чтобы она перестала нести чушь, я спрашиваю очевидную глупость.
Просто чтобы ввести ее в ступор, выдаю откровенную чушь.
– Опыта у тебя немало, Лер. Вот скажи, как быть…
– А?
– С маленькими.
– Маленький член? У твоего мч реально мч?
– То есть… А-а-а… «У твоего молодого человека реально маленький член?» – перевожу для себя. – Да… Как-то. Не очень там все.
Хлоп-хлоп ресничками.
Тишина.
Все, кажется, замолчала. Хитрость сработала!
Но через миг полные губы Леры раздвигаются в улыбке. Она сочувственно хлопает меня по плечу.
– Теперь я поняла, почему ты такая бледная и невеселая. У парня член крошечный. Наверное, еще и небогатый, да? Ммм… Ну, все ясно. Не повезло тебе, подруга, конечно. Не повезло. Не удовлетворяет, нищеброд. Кидай его! – щедро отвешивает советы, махнув грязным полотенцем в корзину. – Маленький и нищий, не то что большой и нищий!
– А что, есть разница?
– Ну, конечно! Был у меня парень, небогатый, но с таким… таким… членом… – выдыхает. – Просто король-член! Один раз сунет, я вся теку, себя не помню, обо всем забываю! О том, что блядун нищий, – точно не вспомнила! Но ради такого секса можно и потерпеть, и до зарплаты ему в долг занять. Потом сексом отдаст… – хихикает.
– И где сейчас этот… король-член? Почему ты не с ним?
– Печалька. Он же не только со мной роман крутил. Как в анекдоте, трахал чужую жену, ее муж вернулся раньше. Он выпрыгнул в окно и запнулся ногой о горшок. Полетел своей красивой и тупой башкой вниз. В итоге, голова треснула, как арбуз, хотя всего второй этаж был. Вот так.
– Ужас какой.
– Жаль, конечно. Но я уверена, что Расул в сто раз лучше трахается. Я его в деле видела, просто секс-машина! – застонала в голос. – У меня даже попка вспотела…
– Давай без подробностей, я уже поняла, что ты с ним готова на все.
– На все! Я за него жизнь готова отдать. Он мой! А ты… Не унывай, – вспоминает про меня. – Ты, главное, с нищим маленьким членом время зря не теряй. Маленькие члены допустимы только для состоятельных мужиков.
Вот спасибо…
За науку!
Зато теперь ясно, почему Лерка без ума от Мирасова, ведь он и состоятельный, и с большим членом, а еще она видела, как он трахается. Да это просто комбо, джекпот в системе ценностей Леры.
Как бы я ни тянула время, приходится плестись в кабинет Расула.
Легкий стук.
– Входи.
Застываю сразу у порога, Мирасов адресует мне мрачную улыбку.
– Садись, – кивает на кресло напротив своего.
Колени немного дрожат, не знаю, о чем пойдет разговор, но сосущее ощущение под ложечкой намекает, что ничего хорошего меня не ждет.
Кажется, шутка про мой маленький несуществующий член и намек, будто Мирасову нравится лапать мальчиков, может дорого мне обойтись.
Глава 4
Александра
Мирасов молчит, я жду.
Ожидание затягивается, он молча сканирует мое лицо темным взглядом и чуть-чуть ухмыляется. Я будто кролик перед удавом.
Напряжение возрастает с каждой секундой.
Наконец, он разлепляет свои губы, выталкивая вальяжно:
– Ты же несешь полную материальную ответственность, помнишь?
Сердце забилось где-то в желудке, как будто я его проглотила от страха.
– Да. У меня все ровно по расчетам. Никто не свалил, не заплатив…
– Никто?
– Никто, чьи проскоки я бы не перекрыла в тот же день, – исправляюсь.
Редко, но бывает, что кто-то уходит, не заплатив. И чаще всего это не мужчины, а те самые девицы, которые пришли снять крутого мужика, но что-то пошло не так. Недавно убежали две девицы, не заплатив за любимый многими коктейль Космополитен. У меня такое раза два или три было, но я сразу вложила деньги, перекрыв недостачу со своих чаевых.
Как-то мне везло, ничего серьезного не было.
Однако Мирасов так не считает.
Глаза мерцают: он явно что-то задумал, а у меня от этого мужчины мурашки по коже.
– Случай на прошлой неделе. Подвыпивший гость, которого ты обслуживала, разбил дорогой стол, шикарную люстру и кучу посуды, – напоминает Мирасов.
– Он расплатился и ушел, сильно выпивший. Уже почти у выхода повздорил с бывшей невестой и полез в драку с ее нынешним бойфрендом.
– И он расколотил хуеву тучу имущества.
– При всем моем…
– Маленьком члене? – хмыкает, напоминая про неудачную шутку.
– Уважении!
– Допустим, продолжай.
Так, я сбилась… Начинаю сначала:
– При всем моем уважении, это был недосмотр охраны. Я обслуживаю зал, а не зону входа. Это должны были пресечь охранники. Они замешкались, и вот результат. Администратор был такого же мнения.
– Администратор поторопился с выводами и не разобрался в сути. Суть такова, что гость, которого ты обслуживаешь, считается твоим, пока он не покинет пределы клуба! – важным тоном заявляет Расул.
Я в шоке!
Просто нет слов!
– Это… Это надувательство.
– Я купил клуб, вложился, впереди реконструкция. Плюс масса других затрат. Пока я работаю в минус. Не буду же я со своего кармана оплачивать чужие косяки и множить свои расходы?
– Вы нарочно ко мне цепляетесь?
– Много чести. Нет, девочка. Это просто бизнес, ничего личного.
– Какая там сумма?
Мирасов достает из принтера листок бумаги с подробным перечислением и указанием сумм испорченного имущества. У меня рябит в глазах – в клубах всегда дорогая посуда, а в этом еще и эксклюзивная, под заказ.
А люстра? Гребаная люстра. Она из кристаллов Сваровски, что ли?
– Это слишком много. Я столько не зарабатываю.
– Частями отдавать будешь! – непреклонным тоном заявляет владелец клуба и протягивает мне дорогую ручку паркер. – Внизу подпиши от руки. «Изложено с моих слов верно, претензий не имею. Согласна возместить материальный ущерб в полном размере, в сроки…» Фамилия, имя, отчество полностью. Дата. Подпись.
В голове крутится подлая мыслишка просто свалить.
Пока я смотрю на эти ужасные цифры, в голове прокручиваются мысли одна другой хитрее – просто уехать.
Я и в другом городе не пропаду. В любом другом из городов не пропаду…
От этих мыслей даже волоски немного приподнялись, а потом… потом я понимаю, что волоски приподнялись не от мыслей, а от жара мужского тела, появившегося сбоку от меня.
Мирасов наклонился, моего плеча коснулась его твердая грудь. Губы шевельнулись у волос.
– Знаю, о чем ты думаешь. Сбежишь, я тебя вскрою.
От неожиданности подпрыгиваю и ударяю его затылком.
Бум-с! Удар выходит сильным, у меня макушка заныла, мужчина ругается:
– Блять.
Мирасов трет разбитую губу, она лопнула.
– Вскрою тебя, как единицу общего информационного социума, найду твои следы в сети без труда! – объясняет и добавляет: – Потом и в реальности найти не составит труда.
Запоздало вспоминаю, что он еще и умный. Кажется… Мелькало что-то такое в разговоре между ним и Булатом, когда они искали пропавшую Кристину.
– Так что не глупи, Санька. Подписывай, отрабатывай, будь умницей, – треплет по волосам, как щеночка. – И больше не шути стремно на некоторые темы.
Фактически, он вогнал меня в кабалу.
Теперь фиг уволишься от него.
Может быть, у Крис денег занять?
У нее своих нет, но ей Булат не откажет, верно?
Однако сумма такая… немаленькая.
Ладно, выхода у меня пока другого нет.
Медленно ставлю подпись, небрежно черкаю имя и фамилию. Мирасов не сводит взгляда, потом пристально рассматривает.
– Надо же, а я думал, у меня почерк паршивый. У тебя – еще хуже, Санька.
Я чуть не скриплю зубами, когда он в очередной раз меня так называет. Не люблю, когда называет «Санька, Санек».
– Свободна, – кивает мне.
Когда я спешу на выход со скоростью ветра, он вдруг добавляет небрежно.
– Хочешь отработать быстрее, есть у меня для тебя одно предложение.
Меня свербит, и я, хоть и не жду от него ничего хорошего, задаю вопрос:
– Какое?!