Компания «Охотники на монстров»

Они отвезли меня на квартиру и, к моему удивлению, решили остаться. Я пытался убедить их, что со мной все будет в порядке и помощь не нужна, но от парня, который еле ходит и весь в бинтах, как мумия, звучало это неубедительно.

Шли недели, я понемногу выздоравливал, и после нескольких осмотров швы наконец сняли. Признаю, я любил мамину стряпню, и моим ослабевшим мышцам обеды на три тысячи калорий здорово помогли, я начал снова набирать вес.

Расплата пришла в форме постоянных вопросов. А почему у тебя нет девушки? Когда же ты наконец женишься? Когда найдешь работу? Что же ты теперь собираешься делать?

После этого всегда следовало приглашение вернуться домой: там и хорошая работа, и славная девушка подвернутся!

Несколько раз заходили друзья. Мама взяла в прокате кучу фильмов. Я снова начал читать, параллельно просматривал объявления о работе.

Отец в основном играл в гольф.

Все это время та визитка лежала в тумбочке у моей кровати. Я все думал позвонить, но не мог себя заставить. Куда проще было не думать о мире, в котором существовали создания вроде мистера Хаффмана.

Но сложнее всего оказалось об этом молчать.

Однажды вечером позвонил мой брат Мош. На самом деле его звали Дэвид, но, кроме родителей, никто давно его так не называл. Так как он, кроме меня, ни с кем больше в семье не общался, да и то редко, о моем «несчастном случае» он узнал поздно и тут же позвонил, требуя подробностей. Мы поболтали, я скормил ему версию ФБР. Мне ужасно хотелось рассказать Мошу правду, но получить пулю в лоб от федералов не улыбалось, так что я сдержался.

Я спросил, как он. Оказалось, хорошо: его группа «Безумная овощерезка» собиралась выпустить в следующем месяце новый альбом «Держи свинью крепче». Он обещал прислать мне кассету и VIP-пропуска, когда концертный тур приведет их в Даллас. Если меня до этого не прибьют, конечно. Я пообещал, что постараюсь дожить.

Мои родители все же собрались лететь домой, и накануне вечером отец вдруг отвел меня в сторонку, поговорить. Дождался, пока мама займет кухню, готовить очередной ужин из четырех блюд, и поманил меня в гостиную.

– Оуэн, нужно поговорить.

– Конечно, пап. Что такое?

Отец нечасто изъявлял желание со мной поболтать. Обычно он просто отдавал приказы, но сегодня как будто нервничал.

– Слушай сюда, сын. Скажу тебе прямо: я знаю, что ты не все нам рассказываешь.

– Чего? – Это было внезапно. – Ты о чем?

– Видел твои ранения. Я знаю, как выглядят резаные раны, сам немало народу порезал, черт возьми. И тебя ранили не ножом.

Он меня поймал. Я не знал, что ответить, и просто кивнул.

– А еще я знаю, как ты заработал на учебу, хоть ты нам не говорил, чтобы мама не волновалась.

Вот тут я чуть не подпрыгнул. Понятия не имел, что он знает.

– Пап, ты о чем? Я работал на складе.

– Может и работал недолго, а потом пошел в байкерский бар вышибалой и дрался за деньги на подпольных боях.

– Как ты узнал?

– Помнишь чокнутого Чарли с моей работы? Он игроман, готов на что угодно ставить. Так вот, попал однажды на твое выступление. Позвонил мне на следующий день, рассказал, как мой парень дерьмо выбивал из серьезных бойцов. Так что я поспрашивал… Платили хоть хорошо?

Я довольно рано обнаружил у себя талант к выбиванию дерьма, и отец его вовсю развивал. К тому же я всегда умел держать удар, так что иногда у меня получалось неплохо поднимать. Конечно, бухгалтером трудиться приятнее, но у работы, где надо бить людей в лицо, есть свой шарм.

– Двадцать процентов, если победил, пять – если проиграл. Вчерную, понятно. Но я недолго этим занимался, обычно просто работал вышибалой. Меня звали, если проблемы начинались, а пока было тихо, сидел за учебниками. – Я не стал говорить, что проблемы возникали каждый час. Санитары скорой помощи наш адрес наизусть знали – вот какой это был бар. – Но это недолго длилось… просто чтобы на учебу заработать.

Тоже ложь, но рассказывать отцу правду о том, почему я ушел, было стыдно.

– Почему ты мне ничего не говорил? – спросил я, помолчав.

Он как будто смутился немного, но тут же собрался, пробурчал:

– Не мое дело, ты ж уже взрослый был.

Кажется, это было самое близкое к комплименту, что он мне когда-либо говорил.

– В общем, я к чему веду. Что делать против ножа, ты знаешь, опыт есть. – О да, опыт у меня имелся, отец и половины не знал. Шрамов у меня и до случая с Хаффманом было немало. – Поэтому я хочу знать, как этот мудак умудрился вытереть тобой пол, поломать стены и мебель, получить десять выстрелов, а потом тебя еще и порезать.

– Под кайфом был, наверное, – вот и все, что я смог ответить.

– Я видел парня, разорванного тигром. Вот он выглядел похоже. Весь располосованный, потому что зверюга с ним поиграла, потаскала туда-сюда. Правда, она ему еще всю спину обглодала, будто жареному цыпленку. А потом перевернула и на сладкое еще кишки выела. – Эту историю я помнил. У нее была еще долгая, более кровавая версия, которую отец мне, шестилетке, рассказывал перед сном.

– Не знаю, что тебе ответить, пап.

Он пристально взглянул мне в глаза. Несмотря на возраст, отец остался пугающим мужиком, физически и эмоционально.

– Послушай, я знаю, что в мире какие-то странные вещи творятся. Слышал истории от людей, которые врать не станут, и сам видел такое, что логикой не объяснишь. – Он потряс головой, будто пытался выкинуть из головы какое-то воспоминание. – В общем, я хочу сказать, что понимаю: ты не с обычным человеком дрался. Если захочешь мне все рассказать, я выслушаю.

Я не ответил.

Он нахмурился и, устав ждать, молча вышел. Наверняка ему опять стало за меня стыдно.

На следующий день они с мамой улетели домой.

Я выругался, прыгая по квартире и стукаясь костылем обо все подряд. В дверь снова позвонили, на этот раз неизвестный прижал кнопку и не отпускал. Ну и пронзительный же у меня звонок, оказывается!

– Минутку! – заорал я, хромая вокруг кушетки. Ноге стало лучше, но наступать на нее было все еще неприятно – эта рана заживала дольше всех. Все остальное восстанавливалось быстро, и даже с руки гипс сняли. Прыгая через гостиную, я пообещал себе, что, если это какой-нибудь долбаный журналист трезвонит, ему костылем грудину пробью и к стене в коридоре пришпилю, как предупреждение его дружкам.

Я глянул в глазок, но увидел темноту – кажется, лампочка опять перегорела.

– Кто там? – крикнул я, готовый в буквальном смысле накостылять гостю, если услышу название какой-нибудь газеты или телеканала. Журналисты на мою историю слетались просто как мухи на варенье, наверное из-за того, что она прямо отдавала киношностью: серийного убийцу выкинули из небоскреба, это же сенсация!

– Эрл Предтеча, – приглушенно ответили из-за двери. – Виделись в больнице.

А я-то почти забыл об этой визитке. Почти.

– Что тебе надо?

– Бухгалтер нужен, налоги посчитать. Сам-то как думаешь?

Я замешкался: открывать или нет? С одной стороны, я мог вернуться к нормальной жизни, найти работу, притвориться, что опаснее всего в этом мире плохие люди, и спать спокойно. А с другой стороны, мог открыть и узнать ответы.

В конце концов любопытство победило. Я отодвинул засовы и открыл дверь.

Предтеча пришел не один.

Она была красива. Самая красивая женщина, что я видел в жизни: высокая, светлокожая, с черными волосами и большими карими глазами. Это была не искусственная красота, как у модели или актрисы, а, скорее, как у… у Елены Троянской. Будто из-за нее война может начаться. Еще она носила очки, а мне чертовски нравятся девушки в очках с диоптриями. Наверное, это что-то подсознательное: я же страшный, вдруг у меня что-то выйдет хотя бы с девушкой, которая плохо видит?

На ней был строгий деловой костюм, какие обычно не идут женщинам, но на ней смотрелся потрясающе. Лет ей было, кажется, за двадцать.

– Мистер Питт? – осведомилась она. Голос у нее тоже был красивый. Просто богиня.

Я попытался ответить, но слова не шли.

«Да говори же, идиот!»

– Э… Привет.

Вот это ты сердцеед, продолжай в том же духе!

– Можете э… меня зовут… Оуэн. Друзья зовут меня Зет. Потому что мое второе имя, оно, ну, на «З» начинается. Но, в общем, зовите как хотите. Проходите. Прошу!

Ладно, лучше не продолжай.

Она улыбнулась и протянула мне руку.

– Джули Шэклфорд, приятно познакомиться.

Рукопожатие у нее было сильное, ладонь неожиданно мозолистая, натруженная. «Я не неженка», – вот что она говорила. Я что, нашел идеальную женщину?

Глаза ее расширились, когда она взглянула на мое лицо. Ах да, шрам. Он тоже заживал, но я знал, что зрелище все еще неприглядное. Опухоль спала, и теперь лоб пересекала здоровая красная полоса, шла поперек моего много раз переломанного носа и кончалась на щеке. Брутально, что и говорить.

Джули отвела взгляд.

– Простите, не хотела пялиться, – сказала она с легким южным говорком.

– Ничего страшного, просто царапина. Шрам Гарри Поттера на стероидах, – пошутил я, чтобы ей не было так неловко. – Вы присаживайтесь. Хотите чего-нибудь выпить?

– Нет, спасибо, – ответила Джули. Джули… Такое красивое имя…

– Мне пива, – проворчал Предтеча.

– Простите, пива нет. – Я чуть не добавил, что вообще не пью, но побоялся выглядеть хлюпиком. На самом деле, я так долго работал среди алкашей, что самому даже притрагиваться к алкоголю не хотелось.

Предтеча буркнул что-то недовольное. Они с Джули сели на мой диван, притащенный из комиссионки, а я неловко допрыгал на костылях до стула. Тяжело впечатлить девушку, если выглядишь как здоровенный дуболом, балансирующий на алюминиевой палочке.

Я упал на стул и уронил костыль.

– Лучше? – спросил Предтеча.

– Намного. Врачи говорят, быстро восстанавливаюсь. Гипс сняли, так что начал упражняться потихоньку, но сильно пока не напрягаюсь.

– Тяжести тягаешь?

– Немного, – ответил я. На самом деле до «несчастного случая» я выжимал четыреста фунтов от груди. По мне этого, честно говоря, не скажешь: минус того, что я высокий и плотный. Правда, из-за ран на груди и длинного больничного вряд ли скоро вернусь к таким весам.

– Ты осторожнее, не перенапрягайся. Он тебя здорово потрепал, никогда не видел, чтобы кто-то вот так схватился с вервольфом и выжил. Я бы еще понял, пристрели ты его серебряными пулями, но врукопашную… это безумие! Повезло тебе. – Он говорил о вервольфах так, будто это была скучная, будничная штука вроде пылесоса или тостера.

– Мистер Питт… простите, Оуэн, – вмешалась Джули. – Мы сейчас скажем вам кое-что странное… но, учитывая ваш недавний опыт, думаю, вы не примете нас за сумасшедших. Эрл и я представители компании «Охотники на монстров».

– Окей, я слушаю.

Джули могла бы мне сказать, что прилетела с луны Юпитера, я бы и тогда ее слушал во все уши. А тут было и вполовину не так странно.

– К.О.М. – частная организация, специализирующаяся на проблемах, связанных с монстрами. Можно сказать, что мы на них охотимся.

– Звучит разумно, – я улыбнулся. Звучало ни фига не разумно, даже наоборот, но если я расскажу мозгоправу о своем опыте с Хаффманом, через пятнадцать минут окажусь в палате с мягкими стенами. Поэтому я слушал.

– Как вы уже знаете, монстры совершенно реальны и представляют серьезную угрозу миру. Наша компания эту угрозу нейтрализует.

– А платят за это хорошо? – в шутку спросил я.

Предтеча сунул руку в карман куртки и, вытащив обычный конверт, бросил мне.

– Что это? – спросил я, поймав его.

– Федералы платят за устранение монстров. Называется ФАС.

– Фас?

– Фонд Астральных Сил, – ответила Джули. – Его учредил Тедди Рузвельт во времена своего президентства. ФАС – это инструмент контроля за популяцией монстров, основной источник дохода для К.О.М. Остальные контракты мы получаем от разных организаций, муниципалитетов и частных лиц.

– Давай, открой, – кивнул Предтеча. – Федералы тебе об этом не сказали, но вообще-то ты убил взрослого вервольфа со списком жертв, значит, тебе полагается за него награда. Я самовольно за тебя заполнил все бумаги. Решил, что не откажешься.

В конверте оказался обычный на вид чек из государственного казначейства с зеленой печатью ФАС под гербом. Чек был выписан Оуэну Заставе Питту на сумму пятьдесят тысяч долларов.

Звук, который я издал, можно было назвать писком, да и то название слишком мужественное.

Такого просто быть не могло. На моей прошлой работе столько за год не платили!

– Да вы меня разыгрываете, нахрен! – Я скептически взглянул на Джули и даже умудрился поднять одну бровь.

– Нет! – рассмеялась Джули. Смех у нее тоже был красивый. – Это совершенно легальный чек. Награда начисляется в зависимости от величины популяции монстров и числа человеческих жертв. Сейчас количество нападений ликантропов выросло как никогда, и эта конкретная особь успела убить нескольких человек за день до вашей стычки. Если бы он съел больше людей и был более старым и матерым, ваша награда выросла бы соответственно.

– То есть вы хотите сказать, что правительство платит за убийство вервольфов? – Я хотел ей верить, но собирался дохромать до банка и попытаться этот чек обналичить сразу же, как они уйдут.

– Да, а также монстров других типов.

– Других? А какие еще есть?

Она пожала плечами.

– Их очень много, но давайте не отвлекаться от темы. Потому что, если вы не согласитесь на наше предложение и станете разглашать эту информацию публично, правительство устроит вам инцидент с бензопилой или что-то в этом духе. И я совершенно не шучу. Эта тайна очень, очень серьезно охраняется. Поэтому, прежде чем поделиться ею с вами, я должна спросить, вы…

– Зомби? – перебил я. – Зомби правда существуют?

– Оуэн, прошу вас, мне нужно…

– Да, зомби существуют. Идут во всех видах: быстрые, медленные… мерзкие ублюдки, – ответил Предтеча.

– Вампиры?

– О да. И не такие очаровашки, как по телеку, – они те еще кровожадные твари. В кино их делают такими сексуальными интеллектуалами, но я тебе вот что скажу: когда тебе сонную артерию вырывают, это ни хрена не сексуально. Вообще, разных живых мертвецов тьма.

Джули со вздохом сдалась. Я всерьез собирался выяснить, что реально, а что нет, и Предтеча был не против мне помочь. Похоже, его это веселило, и ему нравилось дразнить Джули.

– Бигфут? Йети.

– Да, но денег за них не дают, с ними проблем нет.

– Чупакабры?

– Козососы? Порвут тебя на тряпки.

– Гигантские звери-мутанты?

– Конечно, но это вотчина японцев.

– Морские гады?

– Да, но платят только за злых.

– Вау, серьезно? Инопланетяне?

– Если имеешь в виду разумных зеленых человечков, то нет. Может, они и существуют, но нам не показываются.

– Призраки?

– Правила строгие: охотимся только на тех, у кого есть физические тела. Нет тела – нет дела: соответственно, и награды нет. Работаем только с созданиями из плоти и крови или, по крайней мере, кости. Экзоскелеты и слизь тоже считаются.

Этот пинг-понг продолжался еще минут пять: я пытался вспомнить каждого монстра, которого видел в ужастиках, а Предтеча с совершенно серьезным видом мне отвечал, настоящие они или нет. И я решил, что, если он с таким каменным лицом сочиняет на ходу, в покер с ним лучше не играть.

Наконец, после вопроса о твари из Черной лагуны (да, существует, фильм основан на реальных событиях), Джули не выдержала и ткнула Предтечу под ребра.

– Не хочу мешать, ребята, но давайте вернемся к делу. Оуэн, мы набираем новых охотников. Из-за конфиденциальности нашего бизнеса рекламу мы давать не можем, сами понимаете, поэтому обычно делаем предложение тем, кто пережил контакт со сверхъестественным и хорошо себя показал.

– Ну, я вроде неплохо держался.

Предтеча усмехнулся, Джули снова рассмеялась и достала из сумочки DVD-диск.

– Можно?

Я кивнул, и она, вставив диск в проигрыватель, включила телевизор.

– Думаю, вы эту запись еще не видели. Для ваших бывших работодателей и далласской полиции ее не существует.

– Переключите на третий канал. Ага, вот оно.

На черно-белом видео явно просматривался четырнадцатый этаж моего бывшего офиса. Экран бы разделен на четыре части, каждая показывала помещение с разных ракурсов. Я удивился, узнав некоторые места, где камер точно никогда не замечал. Одна стояла даже в офисе Хаффмана.

– У них везде напиханы скрытые камеры. Сдается мне, у вас многие приворовывали, – заметил Предтеча. Вот я как знал, что не стоило таскать канцтовары домой!

Метка в углу экрана показывала 20:05. Я смотрел и думал, что выгляжу глупо. Впрочем, все люди себе кажутся глупыми на видео. Звука не было, но все происходило так же, как я запомнил, только на удивление быстро. Мне-то казалось, что вервольф превращался долго, но если смотреть со стороны, отстранившись, становилось понятно, что он изменился за секунду. Да и вообще, весь бой длился несколько минут – это для меня они растянулись на целую вечность.

На экране монстр и вполовину таким страшным не казался, как в реальности, когда дышал мне в лицо горячей пастью. Третья камера моргнула, когда я пробил потолок. На пару секунд мы исчезли с экрана, но тут же появились в другом месте. Удивительно, как несерьезно в черно-белом цвете выглядит кровь на стенах…

Наконец «киношный» я свернул вервольфу шею и вытолкнул его столом из окна.

А я-настоящий вдруг почувствовал, что задыхаюсь.

Джули выключила телевизор и аккуратно убрала диск обратно в коробку.

– «Вроде неплохо держался»? Вы бились великолепно, хотя много раз могли сдаться. Вы удивитесь, но многие, столкнувшись с чудовищем из своих кошмаров, просто замирают. Их мозг сперва даже не может осознать, что видит… а потом становится слишком поздно: секунда – и потусторонняя сущность уже ковыряет в зубах твоим позвоночником. Охотники не замирают. Охотники сражаются.

– Слушайте, я обычный человек. Бухгалтер. У меня самая нормальная профессия для самого нормального парня! – попытался я защитить свою будничную жизнь.

Джули достала из сумочки желтый конверт для бумаг.

– Что это? – спросил я.

– Ваше личное дело из секретных архивов министерства национальной безопасности.

– Правительство само напросилось: не надо было оставлять секретные файлы там, откуда хороший хакер их может вытащить, – терпеливо объяснил Предтеча.

– Оуэн Застава Питт, двадцать четыре года, родился в Мерседе, Калифорния… Застава? – переспросила Джули.

– Родня моей мамы – чехи и сербы. Это старое семейное имя… пишется как марка автомобилей… ну, знаете, они еще такие маленькие машинки делают.

– Маленькие машинки?

– «Юго».

– О. – Она продолжила: – Черный пояс по двум видам боевых искусств. В старшей школе занимались борьбой, два года подряд побеждали в тяжелом весе на чемпионате штата. Нацбез за вами наблюдал, потому что считает помешанным на оружии праваком-радикалом. С восьми лет участвовали в различных стрелковых соревнованиях, вошли в мастерский рейтинг Международной конфедерации практической стрельбы. Стабильно входили в топ-5 на различных национальных тактических триганах. Также входите в топ-5 юных стрелков по стране, хотя в последние годы и сдали позиции.

– Тяжело совмещать работу на полторы ставки и тренировки.

Мой отец все детство был для меня скорее военруком, чем, собственно, отцом. Все готовил нас к какому-то апокалиптическому будущему, которое нарисовал в своем параноидальном мозгу. Я еще на велосипеде не умел кататься, а уже мог из ружья поразить цель на дистанции в четверть мили. Пока нормальные дети ездили в летний лагерь и клеили поделки из спичек и желудей, мы с братом совершали марш-броски на выживание для самых маленьких, сгибаясь под огромными рюкзаками. Нормальные дети занимались спортом, я – тренировался выбивать из противника дерьмо врукопашную. Неудивительно, что правительство держало меня на карандаше.

– Вы пытались завербоваться в армию, но вас не взяли из-за незначительных проблем со здоровьем. Здесь также указано, что вы участвовали в нелегальных подпольных боях со ставками.

Я поморщился. Тут гордиться было нечем.

– Отучившись шесть лет, вы получили степень бакалавра, а затем степень магистра, сдали экзамены на высший балл, с первого раза получили диплом бухгалтера. Член Национального общества чести.

Однажды, во время боя, я чуть не прикончил своего противника – секунды бы хватило. И с тех пор решил стать максимально скучным человеком – никаких больше авантюр, только нормальная жизнь. Что может быть нормальнее бухгалтерии?

– Благодаря многонациональной семье свободно говорите на пяти языках, еще на нескольких способны объясниться со словарем. В вашем психологическом профиле указано, что вы патологический перфекционист с яркой склонностью к гиперкомпенсации, проявившейся в результате сложных отношений с отцом и того, что вы были толстым ребенком, которого все дразнили.

– «Толстым ребенком»? Там прямо так и написано?

– На самом деле тут какая-то психологическая ерунда про образ тела и самооценку, так что я перефразировала.

– Не был я толстым. У меня просто кость широкая. – Я откинулся на стуле, потер виски. И это все из правительственной базы данных! Ничего себе. Не зря они мне не нравятся, минус еще несколько очков им.

– Послушайте, Оуэн, вы не «нормальный человек». Мы все далеки от нормы. К.О.М. – семейный бизнес… бизнес моей семьи, если точнее. Его основал мой прапрапрадедушка, пять поколений охотников сменилось с тех пор. Вы еще странных людей не встречали, поверьте мне. Увидите мою семью – поймете. Не переживайте. – Джули похлопала меня по колену, и я сразу приободрился. – Нормальных мы и не ищем, потому что нормальные люди пугаются, убегают и попадают к монстрам в пасть. Для нашей профессии нужны… другие. Да боже мой, вы свои оценки за стрельбу видели? Я с детства на стрельбище, и вы меня одной левой уделали. За национальные матчевые стрельбы у вас очков столько же, сколько у меня, а я ведь в команде снайпер.

Стоило Джули это сказать, как я точно убедился, что встретил женщину мечты. Красивая, умная, да еще и снайпер? Ни фига себе!

– Не знаю, у меня же боевого опыта нет. Может, вам лучше обратиться к бывшим пехотинцам или десантникам или «морским котикам» там… Я же в бухгалтерии штаны протираю!

– Все у нас есть, и солдаты, и десантники, – отозвался Предтеча. – А еще бывшие водители, учителя, фермеры, врачи, священники, стриптизерши – люди всех профессий. Мы ищем тех, кто не боится странностей. Лучшие охотники получаются из личностей… гибких.

– Ну… платят вроде бы неплохо, – сказал я, помахав чеком.

– Имей в виду, что в этом случае вся награда досталась тебе одному. Если работаешь в команде, все делится на команду, плюс процент компании. Вот только одиночки обычно очень быстро кончаются. Единственный способ выжить в нашем ремесле – иметь крепкий тыл. Но у нас загруженность такая, что деньги все равно получишь хорошие.

– Насколько хорошие?

Он пожал плечами.

– Настолько, что у нас проблема нарисовалась: самые опытные охотники уходят на пенсию и покупают себе карликовые государства.

– Но и работа опасная?

– Не буду врать, – ответила Джули. – Крайне опасная. Мы выходим против сил зла лицом к лицу и теряем много бойцов. Но у нас настолько тренированные и сплоченные отряды, что работаем мы лучше остальных охотников. Включая федералов.

Я задумался было, но Джули прервала молчание:

– Буду с вами честна. Это самая безумная работа в мире, многие погибают молодыми и частенько – ужасной смертью. Но я не знаю работы лучше. На ней никогда не бывает скучно, к тому же мы делаем важное дело. Мы профессионалы, мы всегда идем в самое пекло. Нас зовут, когда думают, что все пропало. Мы делаем такое, на что никто больше не способен, и делаем хорошо.

Она говорила с глубокими, искренними чувствами и, похоже, правда очень сильно любила свою работу.

Я рассеянно потер шрам и вдруг вспомнил кое-что, даже пробормотал пришедшие на ум слова.

– Простите? – переспросила Джули.

– «Звание. Дело сложное, но хорошее».

– Что это значит?

– Это один старик мне как-то сказал. Злой рок…

Я задумался о странном сне, который мне привиделся в больнице. Неужели это случилось, когда я на пару минут умер?

– Что?

– Да так, ничего. – Признаю, их предложение меня заинтересовало, да к тому же я не мог устоять перед красивой, умной девушкой, которая умеет стрелять.

Безумие какое-то. Столько лет я пытался быть как все, а на первой же нормальной работе босс попытался меня сожрать. Опять на те же грабли. Лучше всего было запихать это воспоминание подальше и сделать вид, что ничего не случилось.

Но в работе я все же нуждался, а «Оуэн З. Питт, охотник на монстров» звучало довольно круто.

«Ой, да к черту», – подумал я.