Сбежать от предателя

15 глава

– Что произошло?! – я торопливо запускаю Марию Богушевскую в свою квартиру, а на ней просто лица нет: на лбу – холодный пот, кожа белая, как полотно, отчего царапина на щеке кажется еще более яркой и жуткой. – Что с вашей щекой?! Вас что… кошка поцарапала?! – говорю первое, что в голову придет, но умом прекрасно понимаю: никакая это не кошка! Это ее муж!

Но Мария, к моему изумлению, и не пытается скрыть правду:

– Мой муж… он был в ярости… он дал мне пощечину и случайно поцарапал ногтем… – и только я хочу предложить вызвать полицию, как она вдруг говорит нечто совершенно безумное: – Но я сама виновата… Я чуть не убила его мать… У Татьяны Валентиновны слабое сердце, а я… я рассказала ей все… – тут она начинает рыдать, и я не решаюсь спросить, что это – все?!

– Та-а-ак… тшшш… – говорю спокойно, помогаю ей снять обувь, провожаю ее до дивана, осторожно усаживаю и протягиваю для начала стакан воды. – Первым делом вам нужно успокоиться, Мария, и понять, что вы ни в чем не виноваты, – обращаюсь просто по имени, потому что отчество уже совершенно неуместно: мы слишком близки для таких формальностей. – Где сейчас ваш муж?!

– В больнице… – всхлипывает девушка. – Вместе со своей матерью… Ее забрала скорая помощь…

– Ясно, – я киваю. – Это значит, у вас есть немного времени, чтобы прийти в себя…

– А что потом?! – спрашивает она, и я понимаю, что она в полном отчаянии. – Я не хочу возвращаться туда… я боюсь…

– Он бьет вас?! – спрашиваю я. Вообще-то, я уже задавал ей этот вопрос, и она ответила отрицательно, но сейчас она сама пришла ко мне с царапиной через всю щеку – так что отнекиваться будет глупо…

Однако, Мария отвечает:

– Нет! Это… это был первый раз…

Я мысленно хмыкаю: за первым всегда следует второй, это одно из основных правил абьюза, – но вслух говорю:

– Тогда в чем дело?! Что между вами происходит?! Почему вы боитесь?!

И тогда она рассказывает мне все.

Про аборт пять лет назад – потому что муж был не готов к детям.

Про свои жертвы во имя любви.

Про то, что в браке мужчина резко сменил курс и захотел стать отцом – а у нее никак не получалось родить, и вскоре ей поставили диагноз бесплодие.

Про то, что такая жена потеряла ценность для альфа-самца – и он изменил ей, а потом заявил, что это блажь, и любит он только ее.

Про то, как она обещала подать на развод – а он пригрозил ей тюрьмой.

Про то, как она рассказала все его матери – и та, разумеется встала на сторону сына, а потом ей стало плохо и она попала в больницу…

За годы врачебной практики я слышал немало жутких историй – но эта кажется мне особенно отвратительной. Потому что с виду чета Богушевских – красивая счастливая пара с обложек глянца, а на самом деле…

Когда Мария заканчивает свой болезненный монолог, я говорю:

– Это ужасно. Мне очень жаль, что вам пришлось пережить все это.

– Спасибо… – шепчет девушка.

Видно, что она очень рада хоть кому-то открыться и не держать свою боль в себе… Вот только неужели у нее нет матери, с которой можно поделиться переживаниями, или подруг?! Или психолога, в конце концов?! Ведь она сама психолог! У нее должен быть как минимум супервизор!

– Я принесу перекись водорода и ватные диски, чтобы обработать царапину, – говорю я и поднимаюсь с места, но Мария меня останавливает:

– Подождите…

– Что такое? – смотрю я на нее с удивлением, а она вдруг вскакивает с места, делает шаг мне навстречу, сокращая расстояние между нами до минимума, обхватывает мое лицо пальцами, мокрыми от слез, и впивается в мои губы поцелуем…

16 глава (5–6 апреля)

Этот поцелуй словно кипятком меня ошпаривает: такой неожиданный, такой горячий и такой… болезненный. Это просто невозможно не заметить.

Он словно пропитан отчаянием и безысходностью.

Словно умоляет о защите.

Поцелуй – как крик о помощи.

Я совершенно уверен, что Мария и сама не знает, зачем решила поцеловать меня… Это получилось спонтанно, инстинктивно, по воле каких-то психологических механизмов, сработавших в ее воспаленном мозгу… И я не виню ее – но пока не знаю, как мы будем выходить из этой ситуации, ведь все это чертовски неловко и не вовремя…

Поцелуй заканчивается, и Мария, отпрянув от меня, быстро прижимает к раскрасневшимся губам тыльную сторону ладони, явно сама не понимая, что только что произошло, а затем смотрит на меня из-под длинных изогнутых ресниц виноватым взглядом и дрожит, отступая шаг за шагом.

– Простите… Роберт Эдуардович, простите, пожалуйста…

– Все нормально, Мария, – говорю я, пытаясь успокоить девушку.

– Я не знаю… зачем… мне так жаль…

– Это реакция вашей психики – не нужно просить за это прощения, – говорю я и киваю в сторону дивана: – Садитесь, попейте воды.

– Нет, я лучше… я лучше пойду домой, – она мотает головой и делает все, чтобы больше со мной не соприкасаться.

– Вы уверены? – спрашиваю я, потому что мне не хочется отпускать ее в таком состоянии, но Мария кивает:

– Да, мне нужно… мне нужно домой…

– Вы точно будете там в безопасности?! – уточняю на всякий случай, снова глядя на ее прочерченную кроваво-красной линией щеку.

– Да, он меня больше не тронет, – обещает она.

– Тогда встретимся завтра на приеме, – напоминаю я.

– Да, конечно, конечно… спасибо вам большое, Роберт Эдуардович! – бормочет девушка, шаг за шагом отступая к выходу.

Мне приходится выпустить ее, попрощаться и закрыть дверь, чтобы остаться наедине с собственными мыслями.

Все это очень странно, конечно.

И чертовски непрофессионально.

Где это видно, чтобы врач помогал своей пациентке решать личные проблемы, пускал в свою квартиру и позволял себя целовать?!

Психотерапевта за такое поведение давно бы распнули на комиссии по этике и запретили практиковать.

Но я не психотерапевт, я – гинеколог, в этом плане мне немного проще.

А вот в плане собственных эмоций и чувств – нифига не проще.

Мария с самого начала не была для меня рядовой пациенткой – а теперь, после ее неистового поцелуя, все еще больше осложнилось.

Что же мне делать, как помочь ей?!

Я не могу отстраниться и забить, банально совесть не позволит.

Да и симпатия, что уж тут скрывать.

Мария Богушевская нравится мне как девушка.

И будь я проклят, если не помогу ей избавиться от ее мужа-абьюзера!

На следующий день она действительно приходит в клинику – уже который раз! – и я сначала отправляю ее на осмотр в гинекологическом кресле к своей помощнице Кире, а затем принимаю в своем кабинете.

– Как сегодня ваши дела? – спрашиваю мягко и как бы невзначай стараюсь рассмотреть царапину на ее щеке. Сегодня она явно не такая яркая, но вот сама девушка по-прежнему выглядит очень встревоженной:

– Он… он сказал, что убьет меня.

– В смысле – убьет?! – офигеваю я.

– Если его мама умрет.

– А она может умереть?!

– Не знаю, она сейчас в больнице в отделении кардиологии.

– Мария, – говорю я серьезно. – Я понимаю, что у вас нет возможности прямо сейчас подать на развод – но вы должны немедленно переехать от мужа. Находиться рядом с ним слишком опасно.

– Мне некуда ехать, – она качает головой, и я озвучиваю совершенно безумную мысль:

– Вы можете пожить у меня.

РОСТИСЛАВ. 17 глава

– Хватит мне звонить! – рявкаю я в трубку.

– Ты ведь говорил, что твоя тебя давно не заводит… – игнорируя мой сердитый тон, елейным голоском воркует Лиза, и мне хочется схватить ее за горло и… – Она ведь даже ребенка тебе не может родить – зачем тебе такая…

– Не заводит, не может, все верно, но она – моя семья! – заявляю громко и даже как будто бы гордо, хотя сейчас я не в кадре…

Маша – моя семья, мой дом и моя любовь: именно так знают и видят миллионы моих подписчиков, тысячи потенциальных покупателей, сотни уже имеющихся реальных клиентов…

Социальные сети показывают им ту идеальную картинку, которую я хочу показать. Вот я дарю Машеньке роскошный букет цветов. Вот – кольцо от Картье за несколько милионов рублей. Вот мы с Машенькой покупаем дорогие шмотки в фирменном бутике Диор. Вот летим на вертолете над утопающими в цвету полями Прованса, вот – катаемся на лыжах в Аспене, а вот – купаемся в бассейне с видом на Бурдж-Халифу…

А что происходит на самом деле, за закрытыми дверьми наших квартир и отельных пентахусов, никто не должен знать.

Никто не должен знать, что Маша пять лет назад делала аборт. Что теперь не может родить ребенка. Что ей поставили диагноз бесплодие.

Никто не должен знать, что я начал изменять ей с Лизой – моей массажисткой, – и еще парой девочек, потому что ложиться в постель с женщиной, которая не способна выполнить свое основное предназначение, действительно как-то не хочется… Я просто не могу больше воспринимать ее как настоящую, полноценную женщину.

Никто не должен знать, что я свалил на Машу налоговое мошенничество и в любой момент могу отправить ее за решетку.

А самое главное – никто не должен знать, что она обещала подать на развод… Никакого развода! Это совершенно невозможно! Нельзя разрушать идеальный образ семьи! Иначе мои курсы не будут продаваться!

Вот только Маше плевать на мой бизнес – и потому я вынужден держать ее возле себя угрозами, на коротком поводке, и время от времени щелкать возле ее носа этим самым поводком – ради устрашения.

Именно поэтому мы с матерью решили подстроить ее сердечный приступ. Нужно сказать, моя мама – просто потрясающая женщина: за меня – и в огонь, и в воду, и через медные трубы! Чертовски жаль, что Маша оказалась не такой же. Ведь когда-то я действительно любил ее… Но потом бизнес пошел в гору – и стало ясно, что мы совершенно разные.

Мне хотелось денег и признания, а Маше… черт знает, чего ей хотелось, честно говоря, я и не спрашивал особо. Но она с самого начала не одобряла то, как я преувеличивал свои успехи и выдумывал кейсы ради больших продаж и потока клиентов… Глупая! Неблагодарная! Помешанная на честности!

Ведь все это было ради нас – а она только нос воротила и продолжала свою скучную практику в центре семейной медицины… Ее ежемесячная зарплата была и остается в тридцать, а то и все сорок раз меньше моей.

Позорище.

Но теперь я очень цепляюсь за то, что в Сочи приехал доктор Вильман – специалист с мировым именем в области репродуктивной медицины и женского бесплодия. Возможно, он вылечит Машу, и тогда…

Тогда мы как минимум станем полноценной семьей – и это будет выгодно для моего бизнеса. Если у меня появится лялька – курсы начнут раскупаться еще лучше, а еще можно будет расширить продуктовую линейку: например, запустить цикл вебинаров о том, как быть заботливым отцом и воспитывать ребенка… Плюс рекламные контракты на всякие молочные смеси, памперсы, игрушки и развивашки… Короче, сплошная выгода.

Как максимум – когда Маша выполнит свое природное предназначение и родит мне сына или дочь, я смогу снова полюбить ее. Конечно, это не основная цель – но возможный приятный бонус. В конце концов, брак, в котором есть любовь, всегда круче брака, где любви нет.

Развестись же мы все равно не можем, иначе бизнес рухнет…

К моему удивлению, моя жена довольно быстро соглашается на лечение у доктора Вильмана – и я как будто бы даже благодарен ей. Именно поэтому на время решаю отложить очередную встречу с Лизой. Не слушая больше уговоры своей любовницы, кладу трубку и сажусь за ноутбук: работы очень много. Когда я полностью погружаюсь в процесс, в прихожей раздается щелчок ключа в замочной скважине: это вернулась с приема Маша.

Я выхожу к ней из своего кабинета и облокачиваюсь о дверной косяк:

– Ну что, как все прошло?

– Неплохо, – кивает жена, явно не желая со мной разговаривать, но я должен узнать подробности:

– Что сказал доктор Вильман? Какое лечение назначил?

– Ну… отправил на несколько дополнительных анализов, прописал физиотерапию, массаж, лазер… – она качает головой, что-то недоговаривая.

– Что еще?! – спрашиваю сурово.

– Ничего… неважно…

– Важно! – рыкаю я. – Говори немедленно!

– Ну… он сказал, что мне нужны отдых и смена обстановки, но я… я сказала, что это невозможно. Я знаю, что ты никуда меня не отпустишь…

– Что значит – не отпущу?! – взрываюсь я. – Если это касается нашего будущего и возможности иметь ребенка – отпущу, конечно! О чем речь! Куда он посоветовал ехать, в какой климат?! Эмираты?! Черногория?! Кипр?! Израиль?! Бали?! Только скажи – и я сразу куплю билеты! – а заодно избавлюсь от нее на недельку-другую, чтобы можно было спокойно развлекаться с любовницами, раз уж все так удачно складывается…

– Израиль – отличный вариант, – кивает Маша. – Там и не слишком жарко, и все нужные медицинские процедуры будут на высшем уровне.

– Отлично, тогда выбирай отель – и я забронирую его… на сколько?!

– На пару недель будет достаточно.

Я делаю так, как она сказала, – и уже на следующее утро, собрав чемоданы, Маша уезжает на такси из нашего дома…

МАША. 18 глава (7, 17 апреля)

До последнего момента мне кажется, что Слава передумает и никуда меня не отпустит. Что прорычит – обойдешься без Израиля, лечись здесь! – и хлопнет дверью, оставляя меня в одиночестве и без всякой надежды…

Но этого не происходит. Он исправно бронирует мне роскошный президентский люкс в пятизвездочном отеле на берегу Средиземного моря, покупает билеты в бизнес-класс до Тель-Авива и обратно, наблюдает за сбором чемоданов и даже с притворной заботой спрашивает, нужно ли проводить меня в аэропорт, на что я отвечаю заранее заготовленной фразой:

– Тебе совсем не обязательно тратить на это время, у тебя ведь очень много работы, а я и сама справлюсь…

Ему ну никак нельзя провожать меня в аэропорт – потому что ни в какой аэропорт я и не еду. Я сажусь в такси, мы делаем круг по кварталу и возвращаемся к нашему жилищному комплексу – только с другой стороны. Я быстро снимаю свое пальто, набрасываю куртку – на всякий случай, – а у ворот меня уже встречает Роберт. Он забирает мой чемодан и ведет меня к себе, соблюдая все меры предосторожности, хотя я уверена, что они и не нужны: мой муж, выпроводив меня за дверь, наверняка уже упал на диван ногами в потолок и уткнулся в экран смартфона… Он не будет следить и проверять: доехала ли я до аэропорта, долетела ли до Тель-Авива, заселилась ли в отель…

Ему нет до меня совершенно никакого дела, так что пары сообщений в сутки о том, что со мной все хорошо, будет более чем достаточно.

Оказавшись в квартире Роберта, я наконец осознаю: я действительно сбежала от своего мужа-мучителя. Пока только временно – но теперь у меня есть две недели свободы, чтобы получить зарплату, нанять адвоката, разобраться с долгами моего мужа, которые он свалил на меня, и попытаться оплатить их – возможно, вместе со штрафом, но это лучше, чем попасть в тюрьму. После этого у Славы не останется рычагов воздействия на меня, и я смогу подать на развод – чтобы избавиться от него раз и навсегда.

Кроме того, за эти две недели я смогу отдохнуть в безопасности, прийти в себя после измены, угроз, болезни Татьяны Валентиновны…

Я бесконечно благодарна Роберту – о чем и сообщаю ему, когда дверь его квартиры закрывается, и мы оказываемся в полумраке прихожей.

– Все нормально, – говорит он. – Не стоит благодарности.

– Еще как стоит! – возмущаюсь я шутливо. – Вы делаете для меня гораздо больше, чем обычно доктора делают для своих пациенток…

– Может, перейдем уже на ты?! – предлагает мужчина, явно раздраженный нашим официальным общением, и я киваю:

– Да, почему бы и нет.

Через несколько часов я пишу мужу сообщение, что самолет приземлился, все хорошо. Потом – что я заселилась в отель и собираюсь отдыхать. Он ожидаемо посылает в ответ одни смайлики – ну и черт с ним.

Оставив смартфон на постели, я возвращаюсь из гостевой спальни в столовую, где меня ждет Роберт.

– Я приготовил обед – так что садись за стол, – говорит он.

– На работу ты сегодня не пойдешь? – спрашиваю я.

– Нет, побуду с тобой, если ты не против…

– Как я могу быть против!

– Просто хочу, чтобы ты привыкла ко всему и чувствовала себя здесь, как дома. Хотя… по большому счету, мы оба здесь не дома: у нас съемные квартиры, вы с мужем приехали в Сочи из Санкт-Петербурга, а я из Москвы…

– Верно, – я киваю и послушно сажусь за стол. – Что ты приготовил?! Пахнет невероятно вкусно…

– Овощное рагу с курицей, – говорит мужчина. – Надеюсь, тебе понравится… пробуй!

Я беру вилку и запускаю ее в свою тарелку, а потом оцениваю кулинарные способности своего нового соседа:

– Ого! Это правда очень вкусно! Не знала, что ты так классно готовишь!

– Я люблю готовить, – признается Роберт. – Меня это расслабляет…

– Меня тоже!

– Отличное совпадение! Поделишься какими-нибудь рецептами?!

– Конечно! – я чуть не хлопаю в ладоши, потому что это ново и необычно для меня: я привыкла к ресторанной еде – безусловно, очень вкусной, разнообразной и питательной, но… без души, что ли?!

Слава готовить не любит и не умеет, я очень люблю – но делаю это редко из-за напряженного рабочего графика… Теперь же у меня есть целых две недели – полно времени, так что я сразу вызываюсь:

– Ужин с меня!

Роберт смеется в ответ:

– Хорошо! – и я понимаю, что мы с ним, кажется, найдем общий язык.

Так начинается моя затворническая, но невероятно спокойная и уютная жизнь в квартире Роберта – всего на шесть этажей выше той квартиры, где я жила с мужем, ежедневно страдая от нелюбви и непонимания…

Я подолгу сплю, восстанавливая силы своего истощенного стрессами организма, поочередно с Робертом готовлю завтраки, иногда мы выбираемся в кофейню неподалеку – разумеется, соблюдая меры предосторожности, – днем он обычно работает в клинике, а я либо практикую онлайн через приложение, либо занимаюсь чем хочется: смотрю кино, читаю, принимаю ванны с пеной, занимаюсь йогой, пробую медитировать.

Вечером по понедельникам, средам и пятницам – тоже в атмосфере строжайшей секретности, конечно, – Роберт вывозит меня в клинику на лечебные процедуры: массажи, физиотерапию, лазер. Кроме того, он записывает меня к психиатру (оффлайн) и психологу (онлайн). Я начинаю пить легкие антидепрессанты, которые должны помочь моей расшатанной психике, но не должны помешать потенциальной беременности… Хотя беременеть в ближайшее время я, разумеется, не собираюсь.

Дождавшись своей зарплаты, я нахожу адвоката по налоговым вопросам, мы встречаемся пару раз прямо в квартире Роберта, довольно быстро выявляем мошенническую схему моего мужа и пути решения этой проблемы. Еще немного – и я смогу заплатить налоги, чтобы на время закрыть этот вопрос. Правда, придется взять немаленький кредит, но это ничего, не страшно. После развода, разумеется, я подам на Славу в суд и заставлю компенсировать мне все расходы, но пока… пока мне надо просто уберечь себя от тюрьмы, а для этого долги нужно закрыть как можно скорее…

И только одно не дает мне покоя: ритм собственного сердца, ускоряющийся в два раза, когда красавчик доктор оказывается рядом…

РОБЕРТ. 19 глава (18 апреля)

– Вы ведь знаете про треугольник Карпмана? – спрашивает Кира, пока мы с ней сидим друг напротив друга во время обеда.

– Конечно, – киваю я и делаю последний глоток кофе, прежде чем отодвинуть от себя поднос. Осталось пять минут до окончания перерыва.

Треугольник Карпмана – это известная в психологии модель отношений между людьми, где на каждой грани – своя роль: агрессор, жертва, спасатель.

Если не задумываться, в нашей истории все понятно: муж Маши – агрессор, Маша – жертва, а я – спасатель. И все логично, казалось бы, но вот беда, треугольник Карпмана – заколдованный: его участники со временем могут меняться местами и ролями. Например, если говорить о моей роли, то спасатель, перестаравшись, может сам стать агрессором…

Напоминая мне об этом, Кира как бы намекает: будь осторожен.

Да что там – она и вслух так говорит:

– Будьте осторожны!

– Все нормально, – я натянуто улыбаюсь, раздраженный тем, что девушка лезет в мои дела и решения. А впрочем – я же сам ей все рассказал, чего я хотел в ответ, молчаливого согласия?! Это точно не про Киру – она всегда выскажет свое мнение, даже если оно кому-то не нравится…

– Может произойти многое, – продолжает девушка. – Например, ваша Маша может решить вернуться к мужу, и тогда…

– Она не вернется к нему по доброй воле, – перебиваю я ее, совершенно уверенный в своих словах. Но кое в чем Кира все-таки права: может произойти многое. Например, мы с Машей влюбимся друг в друга…

Вообще-то, я уже близок к этому – и сама Маша, кажется, тоже.

Вот уже десять дней она живет в моей квартире, и хотя я стараюсь вести себя как добрый сосед и друг, между нами постоянно проскакивают искры.

Задерживаю на ней взгляд дольше положенного – и виновато опускаю глаза в пол, чувствуя, как на щеках появляется румянец.

Случайно касаюсь кончиками пальцев ее руки во время совместного приготовления ужина – и одергиваю руку, как от горячего утюга.

Рассказываю какую-нибудь шутку, она смеется так заливисто и заразительно – и я невольно залипаю, любуясь ее очаровательно подергивающимся носиком и подпрыгивающими локонами.

Утром она выходит из душа, обернувшись в полотенце, на ее коже десятками бриллиантов поблескивают капли воды – и в моей голове моментально проносятся кадры того, как я скольжу по этой коже ладонями, лаская, согревая, а затем наклоняюсь и целую, собирая капли губами…

И все это взаимно, кажется. Потому что чувствую на себе ее внимание, ее интерес и то, как неосознанно она соблазняет меня своими выходами из душа, длинными полупрозрачными футболками, обтягивающими тонкую изящную фигурку, взглядами и улыбками, – тоже…

И это я молчу о том неожиданном поцелуе, который случился между нами, когда она пришла ко мне домой. Да, это был поцелуй как крик о помощи, но все же… это был самый настоящий поцелуй. Я запомнил вкус и мягкость ее губ – и хотел бы почувствовать это снова.